Я пригрозила ему кулаком — только засмейся в голос.
— А мог бы, — не унимался муж. — Зайди она минут на десять раньше…
Его слова заставили меня вспыхнуть. Или это побочный эффект от фена? Точно жаркий воздух — искусственный или природный с испанским ароматом — очень плохо на меня действует.
— Брось! — я вырвала последнюю прядь и принялась судорожно заплетать косу. — Приеду в Питер, постригусь. Надоело!
— Не надо… — голос Славы дрогнул. — Ты выглядишь сейчас как девочка.
— Слав, я хочу выглядеть как женщина!
— Ты выглядишь как женщина с красивыми длинными волосами… Не смей стричься. Мы с Мишей не одобряем…
— Мне до вас с Мишей нет никакого дела, — состроила я рожу, чувствуя, как начинаю оттаивать. Плечи опустились. Я выдохнула. — Еще возьму в розовый цвет покрашусь…
— Тебя собака загрызет!
Слава поднялся с кровати, скрутил шнур фена и понес его в ванную комнату. Я двинулась к лестнице, краем глаза заметив на диванчике у приоткрытой двери на балкон перевернутую книгу. Он что, все дни наверху провел? Хорош хозяин, в собственном доме под арест попал…
— Кстати, где собака?
Оказалось, что папа держал ее у ноги за ошейник.
— Пытается ее воспитывать, — бросила мать со своего места. — Раз у твоего мужа не получается…
— Что у меня не получается? — послышалось с лестницы.
— Девочек воспитывать! — не дала я матери очухаться.
— Ну ты же мне девочку не родила, откуда взяться опыту…
— У вас еще не все потеряно, — бросил вдруг отец, и я даже рот открыла.
Это что за партизаны в лесу?
— А что я такого сказал?
Мне тоже не понравился мамин взгляд, которым она наградила папу.
— У вас, мужиков, с пятидесяти мозги полностью перестают работать. А у кого-то и того раньше.
Мне оставалось только промолчать и сесть за стол. Только как за этим столом можно было есть? У меня с дороги и так аппетита не было, а тут еще очередная часть Марлезонского балета нарисовалась по многочисленным просьбам трудящихся.
— Ты чего не ешь? — отец переключился на меня. Он что, две недели молчал? — Мать от плиты целый день не отходила.
— Я… — Что я? Ковыряла вилкой в картошке, не притрагиваясь к лососю. — Пережрала морепродуктов в Испании.
— А вот не надо было ехать…
Да что же они заладили — не надо, не надо! Еще как надо было!
— Рыбы здесь достаточно…
Рыбы, может, и достаточно. И не надо рассказывать про рыбалку. Или лучше давай, пап, про рыбалку, чтобы мне не отвечать… Но пришлось. Смотрит на меня, точно на допросе. Да что происходит?! У меня же на лице не написано про Паясо!
— Мне Аллу сюда надо было привозить, что ли?
— Да сдалась тебе эта Алла!
Ну вот, и папа туда же!
— Если не я, то она никуда не поедет, кроме дачи. А муж ее так и будет то на Алтай в поход, то на рыбалку с друганами.
— На какие шиши?
— На ее, папа! На какие еще?! Других у него не водится. И не надо так смотреть. Мне с мужиком повезло, ей — нет.
— Это комплимент?
Ну зачем ты влез! А, Березов?
— Это констатация факта. Слава, ешь уже. Наловил, теперь мучайся…
— Я достаточно съел. Больше калорий мне не сжечь…
Это вот он на что сейчас намекнул, а?
— Сегодня можно. Жена приехала…
Блин, папа! А ты о чем? Вы чего здесь все, офонарели?!
— Вы бы меня о Мишке спросили, что ли? — проговорила я уже, кажется, дрожащим голосом.
— А чего спрашивать… — мать тоже не отличалась сегодня хорошим аппетитом. — Твой муж уже сказал, что ждать его к Новому году нечего.
Я метнула взгляд в сторону Березова: он внаглую кормил под столом собаку своей рыбой.
— Мам, Миша ничего не сказал пока. У Эйлин очень набожная семья, и они не могут взять и уехать на Рождество, а без Эйлин он не поедет. Это вообще будет нонсенс.
— А на Новый год? — продолжала голосом прокурора мать.
— Мам, Новый год они будут встречать в Лондоне с друзьями. У них уже билеты куплены и все зарезервировано.
— Кать, ну это нормально, что мальчики едут с девочками, — вмешался отец. — Чего ему с нами, стариками, сидеть?
Я закусила губу: спасибо, папочка. И не выдержала:
— Ну, я тоже тогда в Лондон поеду. Возьму себе какого-нибудь мальчика…
И бросила взгляд на Березова: ну поддержи, а?
— Вот так… — тянул он слова, наглаживая собаку. — Она, значит, в Англию с мальчиком, а я в Финку с собакой…
Его брошенные в шутку слова финским ножом вошли мне под ребра, и я еле выдавила из себя:
— Одному вершки, другому корешки.
Выдала с широкой улыбкой, горечь которой чувствовала только я. К счастью, только я! Поскорей бы этот дурацкий ужин закончился. Может, если я сожру рыбу, меня выпустят из-за стола…
— Это неправильно!
Я вздрогнула от слов матери. Подняла глаза от своей тарелки, чуть не подавившись куском лосося, который успела отправить себе в рот.
— О чем ты? — спросила я, прожевав.
— О том, что Миша поставил ту семью выше своей собственной.
— Мам! — я откинулась на спинку стула. — Мы все прекрасно понимали, что он встретит кого-то в Ирландии. И у него уже такой возраст, когда это может быть очень серьезно. Я была к этому готова. И не понимаю, чему ты сейчас так удивляешься.
— Я тоже не был готов…
Я бросила на мужа гневный взгляд, но промолчала. Вот чего сейчас влез?! Он же в семейных разговорах, как Черномырдин: лучше жевать, чем говорить!
— Уверен, что это Эйлин не хочет к нам ехать, — снова влез отец. — А Миша просто юлит, боясь нас обидеть, сказав правду.
— Пап! — я повысила голос. — Вот давай не будем обсуждать девушку, которую вы с мамой в глаза не видели. И о которой, кроме имени, ничего не знаете. Просто поверьте мне на слово, ее есть за что любить. Наш мальчик вырос и выучил урок на своих собственных ошибках. Хотя в любом случае, ни вам, ни нам с нею не жить.
— Это почему…
— Пап, ну не надо, а? Они счастливы на своем острове. Давайте просто порадуемся за ребенка и успокоимся.
— Ты сама не знаешь, чему там радоваться, — сжала губы мать. — Может, и радоваться нечему…
— Мам, я видела Мишу. Два раза в этом году. И оба раза он был доволен жизнью. Больше лично мне ничего не надо знать про эту девушку. Я все равно никогда не пойму, что у ирландки на уме. И даже пытаться не буду… Они счастливы и Слава Богу! Поверь, мам, это даже хорошо, что они не приезжают. Мы бы не знали, как себя вести!
— Очень хорошо. Да…
Мать поднялась и понесла тарелку в раковину. Только свою. Я подскочила, сгребла все остальные и пошла за ней на кухню.
— Мам, ну поезжайте вы с папой в Ирландию. Миша вас встретит.
— Угу, — хмыкнула она, включая воду. — Поезжай… С твоим отцом. Не слышит, не видит, не понимает…
— Ну вот не надо… — Это подал голос папа.
— Мам, я серьезно. Хоть на пару дней. Миша в этом году не приедет. У него своя жизнь. Не могу же я притащить его в Питер за шкирку! И даже в Финку не могу!
— Значит, он не хочет видеть бабушку с дедушкой. В таком случая я тоже не хочу ему навязываться…
Но я заметила, как она метнула испепеляющий взгляд в спину Березова: типа, тот настроил ребенка против тещи. Да ладно… Ну да, шутил иногда не очень удачно при сыне. Миша не едет по другой причине — он только вкусил свободы и не научился пока скучать по прошлому. Неужели так трудно понять?
— Мам, я отвезу вас с папой в Хельсинки и встречу там. Мне все равно возвращаться в Питер. Нужно отпустить мою Анюту в отпуск. Давай, я прямо сейчас куплю вам билеты?
— Только смотри, даты не перепутай! А то купишь через месяц…
Блин, Березов! Зачем снова рот открыл?! Теща и так уверена, что ты спишь и видишь, как бы побыстрее выставить ее вон.
— Я перепутала один раз. Теперь ты всю оставшуюся жизнь будешь вспоминать мою одну единственную ошибку?!
— А как ты думала, дорогая? Достаточно одной таблетки, — проговорил он голосом Папанова фразу из фильма «Бриллиантовая рука».
— Ну спасибо, Вячеслав Юрьевич, за оказанное доверие.
— Всегда пожалуйста, Яна Игоревна. Обращайтесь еще… Наша фирма всегда к вашим услугам.
Сколько раз просила его воздержаться от дурацких шуточек, когда в доме мои родители! Они же шутку от шутки отличить не могут. Да и вообще, мы вставили друг другу шпильки, и через пять минут уже забыли, а тёща все помнит… Даже не записывая. А Березова вот как распирает в их присутствии! Надо бы ему пустырничка подавать.
И мне бы не помешало пропить курс успокоительного, а то он говорит одно, а я думаю совсем про другую свою ошибку. Достаточно один раз оступиться, чтобы все полетело под откос. Надо действительно скорее избавиться от лишнего раздражителя в лице мамы. А то сорвусь. Вот видит Бог, сорвусь… Если первый ужин с таким трудом дался, когда все, типа, были рады моему возвращению, то что же будет завтра?!
— И что будете делать в Новый год без сына?
Нет, мама не успокоится. А говорят, бегущая вода успокаивает нервы! Я вырвала у мамы тарелки и сунула в посудомоечную машину. Выключила кран и включила чайник.
— Мама, июнь месяц. Мы еще даже не знаем, что будем делать двадцать девятого.
— А что такого у нас двадцать девятого?
Я обернулась к улыбающемуся муженьку.
— Если ты не помнишь, напоминать не буду.
— День защиты детей от родителей, — буркнула мать и пошла к холодильнику за…
Тортом? Фу, пронесло! Только сладкого не хватало сейчас. Выпить пустой чай и спать… Всем, всем по палатам, пионерам и вожатым…
Она бросила в свою чашку пару льдинок и вернулась к столу.
— Вы нас отпустите в ресторан? — спросил Березов тещу с издевкой.
— А вам нужно разрешение? Сын вырос. Сидеть не с кем.
— А с собакой?
— Слава, я не хочу в ресторан, — заявила я, вернувшись к столу с чайником. — Терпеть не могу финские рестораны, знаешь же. Кроме ухи, они не умеют ничего готовить. А рыба мне уже поперек горла стоит.
— И что? Год ждать?
— Покатай меня лучше на катере… Без собаки, — бросила я взгляд на высунувшуюся из-под стола морду овчарки. — У нее и так счастье с апреля. Чего уставилась? Лето для некоторых заканчивается в июле…
— Вы что, оба уезжаете? — мать опустила чашку на блюдце.
— Думаю, что да… — Березов молчал, и я продолжила: — Мы уже три месяца здесь торчим. Но вы можете оставаться. Снимем вам машину…
— Мы поедем домой на свою дачу, — ответила мать быстро.
Господи, а она что, рассчитывала полгода жить вместе?!
— Мам, мы вернемся. Анюта только две недели берет летом.
— А Настя с Костей?
Я повернула голову к Березову.
— А они-то куда от своих собак собрались?
Это мы говорили про ребят, с которыми занимались посылками.
— Они молчат, но, может, надо спросить?
— А в чем проблема? Ты — на почту, я — в студию. В сентябре же у тебя студенты уже. Август поживем здесь и хватит.
— Мы поедем к себе на дачу, — повторила мать. — А вы делайте, что хотите.
Отлично! Чего я хочу? Хочу наконец выйти из-за стола и подняться к себе, пока меня еще за что-нибудь не прочихвостили. Слава тоже встал, убрал наши чашки в посудомоечную машину и спросил:
— Пойдешь со мной гулять с собакой?
Я бы пошла, но тело ныло. От нервов. Как во время сессии. Да, я помню студенческий мандраж. Он у меня был. Ровно три сессии.
— Извини, я спать. Завтра уже буду человеком.
А сегодня я не могла быть даже женщиной. Нацепила пижаму и свернулась калачиком под одеялом в надежде, что Слава подумает, что я уже сплю. Но я не спала. Думала об Адаме, пусть и совсем немного. Потом о Мише с Эйлин, о злости матери, о глупости отца… О нервах мужа. Нам надо уехать. Три месяца вместе выше даже моих сил. Возможно, скажи я матери о приезде внука, она бы простила зятю все. А сейчас Березов главный виновник ее одинокой старости. Но у Миши своя жизнь, своя… Он не обязан своим присутствием скрашивать нашу.
— Яна…
Слава позвал, но я не ответила. Тогда он коснулся моего плеча. И мне пришлось повернуться. Ответить на поцелуй. Слегка. Мне мучительно не хотелось близости. Я понимала, что ничего сейчас ни дать, ни взять не смогу.
— Поцелуй «Отстань!», понял…
— Слава, не сегодня, прости…
— Можно тебя хотя бы обнять?
— Конечно…
Глава 9 "Снова как в первый раз"
Я проснулась в пустой постели. Глянула на часы — рань, семи даже нет. Может, Славка в туалет вышел? Тишина. Собака скреблась, а я не услышала? Стелла обычно спит за дверью на диване, но сейчас диван оказался пуст. Ушли тихо, не разбудив меня.
Вчера не открыли даже бутылки вина. Но мне почему-то безумно хотелось пить. И вот, спустилась вниз и здрасьте…
— А где папа? — спросила я вылезшую в кухню собаку.
Стелла в ответ лишь лизнула мне руку.
Не мог же уйти в такую рань на рыбалку? Прямо в тапках я вышла на открытую веранду, с которой сквозь деревья просматривалась пристань. Катер на месте. Рыбака не видать. Но на мостках валяется полотенце. Ушел плавать.
— Ненормальный…
Я вернулась в кухню, выпила стакан воды и уставилась на плиту. Приготовить, что ли, завтрак? Его любимый, чтобы хоть немного загладить вину за вчерашний отказ в ласке и за… Ну и за отпуск… Да к черту вину! Просто захотелось сделать мужу приятное. Не более того.
На столешнице стоял наполовину пустой ящик с клубникой. Сейчас быстро нарежу крупную ягоду на четвертинки и сварю варенье к блинам… Жаль, что родители спят. Придется замешивать тесто вручную, без блендера. Чертыхаясь и в итоге процеживая все комочки через сито, но удачно: обошлось даже без первого блина комом. Вскоре кухню и вообще весь первый этаж заполнил божественный аромат клубничного варенья. Я уже сняла с него пенку и нагло все съела.
— А разве самое вкусное не мужу?
Я уже ждала его с лопаткой в руке, но собиралась стукнуть собаку, которая тявкнула на хозяина — пусть мокрого, в накинутом на плечи полотенце, но вовсе не страшного. Свой вопрос он задал, заметив пустое блюдце с недавними следами пенки.
— Мужу…
Я обернулась к плите, чтобы снять блин и налить в сковородку новую порцию теста. И только потом обернулась, подставляя губы для утреннего поцелуя. Сегодня — со вкусом клубники.
— Мало…
Слава уперся руками в столешницу, чтобы не замочить мою пижаму, поверх которой я не набросила ни халатика, ни фартука. Но у него и с волос течет, даже коротких — почему не научится вытираться после купания! Я сорвала с крючка чистое кухонное полотенце и накинула ему на голову. Слава перехватил его и отступил на пару шагов, давая мне возможность перевернуть блин. Потом подступил снова и схватился уже за мою талию, но я увернулась от поцелуя и попыталась даже его оттолкнуть.
— Славка, ты холодный, как черт!
— Так ты ж меня ночью не пригрела…
Я толкнула его сильнее, и он отступил.
— Иди в душ. И спускайся завтракать. Кофе сварить?
— А родителей ждать не будем?
— А ты не хочешь тихого семейного завтрака?
— Очень хочу.
Я отвернулась к плите и, еще держа сковородку в руках, почувствовала под грудью руки мужа и плечом его подбородок.
— Березов, ты когда научишься не подходить к женщине, когда у нее сковородка в руках?
— Наверное, когда первый раз получу ей по башке, — его пальцы отыскали под тканью соски. — Но ведь я этого не заслужил?
— Допросишься!
Я с грохотом опустила сковородку на плиту — не специально, просто рука дрогнула, как и все остальное тело.
