Глава 1
Ненавижу свадьбы…
- Ты совсем сбрендила? – не успела я переступить порог ЗАГСа, как ко мне, полыхая негодованием, подлетела Маша.
Ярко-бирюзовое платье, купленное по такому «важному» случаю, ладно облегало ее изящную фигурку, на медно-рыжей головке мудреная прическа, а хорошенькое, почти кукольное личико доведено до совершенства искусным макияжем. В общем, к роли свидетельницы она подготовилась ответственно.
- Привет, подружка, - криво усмехнулась я, проигнорировав ее вопрос.
- Что ты вытворяешь? – перешла на шепот Маша.
- Не понимаю, о чем ты…- невозмутимо повела я плечами.
Ее тонкие пальчики тут же ухватились за мое запястье, увлекая куда-то за собой. Оказалось, в туалет.
- Что это за вид? – Маша развернула меня к зеркалу. Ее уже начало потряхивать от возмущения, а на щеках проступили красные пятна.
- Нормальный вид…- протянула я, равнодушно рассматривая свое отражение.
Глухое черное платье, темные волосы собраны на затылке в пучок. Еще шляпка есть, тоже черная. И даже светло-серые глаза, словно не желая выделяться на фоне этой выпячиваемой черноты, приобрели оттенок графита.
- То есть ты считаешь нормальным явиться на свадьбу в наряде для похорон?
- А разве я пришла на свадьбу? Нет… Как раз таки на похороны. Похороны моей несостоявшейся любви.
Я с напускным спокойствием выдержала осуждающий взгляд подруги.
- Катька, все-таки ты сумасшедшая, - убито прошептала она. – И себя изводишь, и другим жить не даешь… Саша пригласил тебя на свадьбу как близкого друга, искренне желая поделиться своим счастьем, а ты решила устроить ему этот глупый спектакль с траурным нарядом?.. И даже букет не принесла…
- Извини, по пути не попался цветочный магазин… А так купила бы пару гвоздичек…
- Дура! – не выдержав моего глумления, взвилась Маша. – Да угомонись ты наконец! Саша женится! Он не твой, понимаешь? И никогда им не был!..
Последние слова обожгли меня своей правдой, причинив острую боль. Я знаю. Он не мой. И никогда им не был. Но не могу с этим смириться…
- Не могу смириться…
- Знаешь что, Катя…- в голосе Маши появились стальные нотки. – Несмотря на то, что мы подруги, я считаю, тебе не место на этой свадьбе… Уходи… Не порти людям праздник…
- Ты права…- медленно кивнула я. – Я уйду… Только попрощаюсь с нашим женихом…
- Не смей, - встревоженная Маша попыталась меня остановить, но я лишь отмахнулась от нее, стремительно покинув туалет.
Меня сразу же поглотила разноцветная толпа гостей, и я принялась лавировать в море букетов, шариков и прочей свадебной мишуры.
- Саша! – окликнула я, когда все препятствия были успешно преодолены, а перед глазами маячил знакомый белобрысый затылок.
- О, Кать, привет! – он обернулся почти мгновенно. – Хорошо, что пришла!
Его улыбка была широкая и бесконечно счастливая. Но не стоило питать иллюзий: она предназначалась не конкретно мне, а всему миру… И если бы сейчас на моем месте стоял наш сосед-пьяница дядя Веня, эта улыбка не потеряла бы и толики сияния.
- Привет, - я тоже попыталась улыбнуться, хотя это казалось почти невозможным. Еще более невозможным оказалось не смотреть в сторону белоснежного вороха кружев, в которых утопала стоящая рядом невеста. – Можно тебя на минутку?..
- Если только на минутку, - пожал плечами не-мой жених. – А то нас скоро могут позвать в зал…
Мы отошли в сторону, и Саша, привалившись плечом к стене, торопливо спросил:
- О чем разговор?
Но я медлила. Стояла и просто глазела на него, впитывая в себя каждую черточку его лица. Хорошо, что додумалась надеть туфли на высоких каблуках: теперь я была почти одного роста с ним и могла насладиться всем, что так любила. А любимым было все... И прозрачно-голубые глаза, чуть надменные и горделивые, но от этого еще более притягательные. И высокий лоб, всегда будто чуть нахмурившийся. И прямой, как по греческому канону, нос. И жесткий, выступающий вперед подбородок. И даже едва заметные круги под глазами, за которые его друзья в шутку прозвали «рыцарь печального образа». Я же считала, то эта деталь придает его образу еще больше аристократизма и благородства. Да, для меня Саша был самым настоящим принцем…
- Так что ты хотела? – вновь нетерпеливо спросил он, с тревогой поглядывая на дверь зала регистрации.
И я вдруг растерялась. Вся моя бравада куда-то улетучилась, и я выпалила совсем не то, что хотела изначально:
- Помнишь, когда-то… Когда мы только познакомились, ты обещал, что всегда будешь меня защищать и помогать?…
Саша удивленно сморгнул:
- Помню. Наверное. Это ж в классе третьем было, так?..
- В четвертом, - поправила я.
- У тебя что-то случилось, да? – озарило Сашу. – Тебе нужна моя помощь?..
- Нет…- я начала злиться на себя за то, что не могу правильно выразить мысль, а следом и на Сашу за то, что тот не может понять все тонкости моих душевных переживаний. - Хотя, да… Случилось, - последнее слово прозвучало более решительно, а потом, собрав всю волю в кулак, я наконец произнесла: - Я люблю тебя.
- Что?..- взгляд Саши по-прежнему блуждал в районе заветной двери, а мое признание он, похоже, даже не расслышал.
- Я люблю тебя, - громче повторила я.
- Шурик, твоя очередь! – громкий оклик кого-то из друзей вновь оторвал внимание Саши от меня. И теперь уже безвозвратно: из зала бракосочетания вывалилась возбужденная компания во главе с новой ячейкой общества, освобождая место для священного ритуала следующей паре.
Улыбка Саши стала еще шире, но при этом взволнованней. Он все-таки повернулся ко мне и, схватив за плечи, легонько встряхнул:
- Я тоже люблю тебя, Юрковская!.. Ты очень хороший друг…
- Но я тебя люблю не так!- однако мой надломленный стон уже никто не слушал.
- Пожелай мне удачи! Все-таки я первый раз женюсь! – напоследок весело прокричал Саша, и дальше я видела лишь его удаляющуюся спину.
Гость, заходивший в зал последним, похоже, перестарался и захлопнул дверь с таким грохотом, что все, кто остался в вестибюле, синхронно вздрогнули. Для меня же эта захлопнувшаяся дверь стала личной гильотиной: раз – и отрубили голову. Раз – и сердце разбито одним небрежным движением. Разбито навсегда.
Медленно, как сомнамбула, я пошла к выходу. Теплый майский ветерок тут же рванул мне навстречу, не догадываясь, что меня уже ничто не может согреть… Хотелось одного: поскорей сбежать из этого ненавистного места. Однако сил хватило лишь дойти до ближайшей скамейки, на которую я и рухнула как подкошенная. Потом сорвала с себя неудобную шляпу и без сожаления отправила ее в мусорную корзину, стоящую рядом. А ведь Саша даже не обратил внимания ни на эту чертову шляпу, ни на мой эпатажный наряд, который я надела назло ему же…
Назло… Опять назло… Вся моя сознательная жизнь, начиная лет с пятнадцати, была заполнена лишь этим «назло», чаще всего глупым и бессмысленным. Но я не знала, как жить иначе… Как сделать так, чтобы Саша был только моим? Чтобы я снова стала для него той девочкой, которую он защитил от нападок одноклассников и пообещал, что и впредь придет на помощь, только позови.
Я перевелась в их класс в конце младшей школы, но принять меня в свои микромир ученики не спешили. Даже не знаю, за что на меня так ополчились: училась нормально, не была ни заучкой, ни двоечницей, одевали меня родители на уровне, во внешности тоже не было явных изъянов, старалась быть со всеми дружелюбной, с радостью шла на контакт… Только все равно нашлись те, кому я пришлась «не ко двору» и пытались настроить против меня весь класс. И только Саша, который имел непререкаемый авторитет, смог поставить моих обидчиков на место, а потом еще долгое время опекал меня. Так, благодаря ему, я постепенно влилась в коллектив, завела подруг и друзей, неприятные дни были забыты, а Саша по-прежнему был где-то рядом. И я думала, так будет всегда. Нет, тогда я еще не была в него влюблена, просто мне было радостно осознавать, что есть мальчик, готовый защитить меня и прийти на выручку в любое время. Эдакий мой личный рыцарь, благородный, отважный, справедливый.
Но все изменилось с наступлением, так называемого, пубертатного периода. Когда все мысли, поступки и действия подчинены только гормонам, а те, кто еще вчера играл в машинки и куклы, сломя голову летят навстречу взрослой жизни и пытаются вкусить все ее запретные плоды как можно быстрее. Так случилось и со мной. Вернее, с Сашей. Мои розовые очки разбились вдребезги, когда в девятом классе я узнала, что у него появилась девушка. Ну как девушка… Думаю, в любой школе и во все времена есть две-три старшеклассницы, которые «помогают» неоперенным юношам-птенчикам превратиться во взрослую птицу, то бишь мужика. Редко кому отказывают. Поэтому, если кто-то из парней спешит поскорее распрощаться с презираемым детством, то милости просим… Была и у нас одна такая, Таня Быкова, училась на год старше. Нет, девочка была довольно милая, со стройной фигуркой и хорошеньким личиком, училась даже неплохо, да и не всех брала под свою «опеку», а только симпатичных мальчиков и только из хороших семей. На «всяких нищебродов и алкоголиков», как говорила она сама, не разменивалась. «Ботаники» тоже были не по ее части, а вот Саша ей пришелся по вкусу. Именно тогда я первый раз осознала смысл выражения «земля уходит из под ног». Прочный и устойчивый до этого мир пошатнулся, а «мой» Саша вдруг стал принадлежать другой. Сперва я отказывалась признать, что меня это волнует, что сердце разрывается совсем не от ревности, и слезы, застилающие глаза, никак не связаны с тем, что он перестал замечать меня и все больше времени проводит в чужой компании.
К счастью, «эпоха» Быковой скоро закончилась, и я уже было вздохнула с облегчением, но возмужавший Саша нашел себе другую девушку, только на этот раз милую и скромную, из параллельного класса. И, похоже, увлекся ею всерьез. А я поняла, что у меня тоже все всерьез, и Саша необходим мне как воздух. Не зная, как вернуть его внимание, я стала ярче одеваться и краситься, придумывала тысячу поводов, чтобы обратиться к нему за помощью, даже следила за ним из-за угла время от времени. Но тщетно: Саша видел во мне лишь свою одноклассницу и подругу детства. Тогда в ход пошла тяжелая артиллерия: я принялась кокетничать со всеми его приятелями. А однажды на дискотеке, увидев, как он целует свою девушку, впала в такое отчаяние, что сама подарила свой поцелуй его лучшему другу Костику. Это было мое первое осознанное «назло», которое, естественно, не привело меня к желаемой цели. Зато за ним последовало второе «назло»: я согласилась встречаться с Костиком, который, оказывается, давно был ко мне неравнодушен. Так я вновь вошла в круг близких людей Саши, пусть и в роли девушки его друга. Теперь мы часто бывали вместе, и даже иногда он делился со мной своими личными проблемами. Я же лелеяла надежду на то, что скоро, совсем скоро, осталось подождать еще чуть-чуть, и Саша наконец поймет что я, я – та единственная, которая нужна ему.
Но до окончания школы у Саши сменилось еще несколько девушек, а я так и осталась в зоне дружбы. С Костиком рассталась на выпускном сама, тем более, что наши отношения так и не стали по-настоящему близкими и серьезными. Зато понеслась сломя голову поступать в тот же институт, что и Саша. У меня всегда была склонность к языкам, но я стала учиться на архитектора. Сама удивляюсь, как мне удалось получить диплом, пусть и весь заполненный тройками. За время учебы в институте совершила еще два крупных «назло». Первое – отдала свою девичью невинность, долгие годы хранимую для Саши, пьяному однокурснику из общаги. Решилась на это потому, что поняла: Сашу моя девственность совершенно не интересовала. Зато он с удовольствием лишал ее других студенточек с младших курсов. До сих пор с омерзением вспоминаю, как терпела то болезненное елозанье внутри своего тела и задыхалась в алкогольных парах, источаемых моим первым мужчиной. А после всего долго стояла в душе, пытаясь смыть с себя запах чужого пота. Самое обидное, что Саша был свято уверен, что моя личная жизнь так же бьет фонтаном как и его, поэтому нисколько не смущался обсуждать со мной свои очередные любовные похождения. После одной из таких истории я и сотворила свое самое идиотское «назло»: наглоталась таблеток. К счастью, то ли доза оказалась слишком мала для того, чтобы распрощаться с жизнью, то ли таблетки были не те, но я просто проспала целые сутки, а потом несколько недель мучилась с желудком. Об этом моем «назло» знала лишь одна Маша, которая, высказав весьма в нелестной форме все, что думает обо мне и моей дурости, взяла с меня слово, что я забуду о своей любви к Сашке навсегда. Такого я, конечно, пообещать не могла, но сказала, что постараюсь. И старалась, честно старалась держать свою любовь в узде. Но только до того момента, как получила приглашение на Сашину свадьбу.
И вот сегодня совершила очередное «назло». На этот раз точно последнее, ибо дальше уже смысла чудить не было…
Или все же не стоит терять надежды?.. Она, как говорят, умирает последней… Да и брак – дело ненадежное. Опять же говорят, в мае лучше не жениться – будешь маяться всю жизнь… Так что, может, еще разведутся…
- Добрейшего денечка, - прокряхтел кто-то рядом.
Я нехотя повернула голову, посмотреть, кто это осмелился вклиниться в мои мечты, у которых только-только стали пробиваться новые крылышки. Какой-то старичок. Невысокого роста, щупленький, в забавном клетчатом пиджаке поверх белой водолазки и почему-то в джинсах. Из-под приплюснутого берета выбиваются старомодные бакенбарды, нос картошкой, а в васильковых глазах пляшут веселые искорки. И самая выдающаяся деталь - трость с полированным набалдашником в виде головы то ли волка, то ли медведя.
- Здравствуйте, - отозвалась я, подозрительно поглядывая на незнакомца.
- Не возражаете, если я присяду рядом?..- тот улыбнулся, прищурившись.
- Конечно, присаживайтесь, - я попыталась за вежливостью скрыть зарождающееся недовольство: и почему он выбрал именно мою скамейку?..
- Погодка сегодня отличная, - протянул старичок, усевшись. – Смотрите, какое небо голубое… И листья еще такие яркие, не запыленные… Москва весной особенно прекрасна…
- Да, действительно…- пробормотала я в ответ, параллельно обдумывая план побега.
- Ох, простите, забыл представиться! – вдруг спохватился собеседник. – Карл Генрихович…
- Очень приятно. Катя, - выдавила я улыбку.
- А что ж вы, Катенька, в такой чудный весенний день грустите? – не унимался старик. – Или не с кем его провести?..
Последний вопрос заставил меня дернуться и отвести глаза, проговорив в сторону:
- Просто иногда хочется побыть одной…
Старичок на это протяжно вздохнул, а потом выдал нечто странное:
- Бедная, бедная девочка… И такая глупая… Выдумала себе любовь, поверила в нее, а потом сама в ней и запуталась…
У меня что-то неприятно защекотало в груди, и я осторожно уточнила:
- Вы сейчас о ком?..
- О тебе, Катюша, о ком же еще? – снова вздохнул Карл Генрихович.
- Извините, но тогда я не понимаю, что вы имеет в виду, - мой голос стал жестче, зато сердце принялось биться как сумасшедшее.
- Все ты понимаешь…- снова улыбнулся старик. – Только не хочешь этого признавать… Даже себе не хочешь признаться, что ошиблась… Что это и не любовь вовсе… А обыкновенное чувство собственичества…
