Глава 1
Идея отметить свой двадцатый день рождения в шикарном ночном клубе принадлежала Вере. По ее логике, такая дата бывает раз в жизни. И справлять ее обыденно и скучно просто недопустимо. Я не стала ее переубеждать. В конце концов, некоторые и до этого славного времени не доживают. Почему бы этот факт не отметить с размахом.
За размах всегда отвечала Поля. Они были отличной командой. Поля и Вера. Веруня генерировала идеи, Полька воплощала их в жизнь. Поля была первоклассным специалистом по воплощению всяких безумств в реальность. Для этого у нее были папины деньги, сотни знакомых по всей стране и океан харизмы, чтобы убедить всех вокруг в правильности происходящего.
Чтобы забронировать нам столик в одном из самых популярных заведений города ей пришлось потрудиться. Очень потрудиться. И даже пропустить несколько лекций в университете. Что само по себе было непозволительно. Потому как, не смотря на свой взрывной и непоседливый характер, к учебе Поля относилась серьезно и основательно. Ровно, как и к своей мечте в будущем стать высококлассным юристом. Не за инвестиции состоятельных родственников, которые при желании могли бы сделать из нее хоть городского судью при минимальных умственных данных, а за собственные способности. То, что у нее они вообще есть, Поля вынуждена была доказывать чуть ли не каждый день. Всем подряд. С маниакальной настойчивостью. В нее мало, кто верил. А уж в ее IQ выше среднего практически никто.
Собственно, все эти детали не мешали Польке в свободное время отдыхать на полную катушку. По всем правилам студенческой жизни. Со всеми ее составляющими – выпивкой, травкой и, конечно же, мальчиками. Мальчиков у Полины было много. В таком немыслимом разнообразии, что любая девушка могла бы найти себе среди них кого-нибудь по вкусу. Они делились по принципу – бывший, будущий и полезный знакомый. Первые две категории стабильно пребывали верхом на гребне сумасшедшей влюбленности в Полю. Только это состояние способно было удерживать их в ее зоне видимости и значимости. Но как только чувственная волна спадала, гася за собой горячие взгляды и многозначительные улыбки, Поля спокойно и твердо отправляла их плыть в свое мирное будущее, не имеющее с ней ничего общего.
И вот когда труды и старания принесли результаты. Когда бронь нужного столика, на нужную дату была подтверждена. Когда из фирмы по аренде лимузинов отзвонился сотрудник, согласовав нюансы подачи машины, ее цвет, цвет салона и внутреннее наполнение бара. Когда оставалось наслаждаться только мучительно-волнительным выбором платья, туфель и драгоценностей, Вера позвонила мне и сообщила, чтобы на вечер субботы я ничего не планировала. Таким образом для меня большая часть всех подводных трудностей непосредственной организации события скрылась за туманным кадром святого неведения.
От меня требовалось только принять в этом участие. Со смутным удовольствием. И болезненным любопытством. Отказаться не было никакой возможности. Совсем. Никаких шансов. Да и не очень-то я умела говорить людям твердое «нет». Тем более, подругам. Тем более, в день рождение.
Итак, его Величество Случай. Перст судьбы. Колесо фортуны.
Или мой бл*дский фатализм.
Покоряться обстоятельствам у меня получалось с профессионализмом фокусника со стажем. То есть легко, непринужденно и без каких-либо внутренних противоречий. Чтобы не происходило в моей жизни, какими бы инструментами она в меня не швыряла, я встречала все ее ухищрения с обморочной улыбкой на лице и заветной фразой «Вот хренотень».
Когда оказалось, что мой отец заложил квартиру, чтобы обеспечить мне образование.
Когда оказалось, что он неспособен выплачивать по кредиту положенную сумму в месяц.
Когда закончился суд и пришло уведомление на выселение.
Я смотрела на белоснежную бумагу с красивыми вычурными гербами, сжимала пальцами виски и шептала: «Трындец, трындец, трындец». Это стало моей первой реакцией. А потом пришло безвольное «Вот хренотень. Мне что чемоданы собирать?».
Папуля удрученно молчал. Я сверила его, как мне думалось, пронзительным суровым взглядом и ждала ответа. Ответа не прозвучало. За то я услышала вялые объяснения о том, что моя покойная мамуля очень бы хотела, чтобы из меня вышел человек. Не официантка в соседнем баре, не продавщица в местом магазине рыболовной продукции и даже не сотрудник нашей захудалой библиотеки на двести от силы книг. А Человек. С большой буквы. Отучившийся в престижном университете большого города, получивший диплом и путевку в светлое радужное будущее.
Как при этом обходиться без крыши над головой, мамуля не уточнила. Видимо, надеялась, что с такими перспективами в понурый Дзержинск я никогда не вернусь. А папуля… ну он же мужчина, что-нибудь придумает.
В результате, мне пришлось воплотить в себе все страхи безвременно покинувшей этот мир матушки. Нет, учебу я не бросила, а вот официанткой и девочкой на побегушках в библиотеке стала. Если сложить все денежные средства, что я зарабатывала, то почти хватало на сумму платежа. Все зависело от времени года и моей загруженности на учебе. В период экзаменов, смен в кафе становилось значительно меньше, что существенно сокращало мои финансовые потоки.
И, о Боже, с какой тоской я в конце каждого месяца отправляла ненавистные мне суммы на тысячи рублей в родной Дзержинск. Чуть ли не со слезами на глазах и нервной дрожью в пальцах. Как я мечтала отоспаться. До одури, до икоты, до сладкого тумана в голове. Не три-четыре часа, а сутки. Лучше двое. А то и трое.
Но такие вольности сулили мне, в лучшем случае, лет через десять. Послабление грозило только, если я закончу университет и получу высокооплачиваемую работу. Что с моей будущей профессией искусствоведа точно не светило.
Кстати сказать, папуля так ничего путного и не придумал. Свалился с инсультом, обеспечив мне дополнительную статью расходов на сиделку.
Иногда, сидя в комнате в общежитии и сводя свои дебиты с кредитами, у меня волосы на голове шевелились от творящейся вокруг безысходности. Я поднимала взгляд от неутешительных цифр и задумчиво смотрела в потолок, ощущая каждой клеткой липкую и сочную жалость. К себе. Но так как каждую свободную минуту можно было потратить с большей пользой, делала я это редко. А потому не успевала в должной мере проникнуться столь тонкими чувствами к собственной персоне.
А, следовательно, жизнь продолжалась. Перекатывалась и хромала.
***
В клубе любителей шумных вечеринок я не состояла. Но Вера возражений не принимала, а Поля вкрадчиво и настойчиво уговаривала пойти. За ее вкрадчивостью и настойчивостью скрывалось все то же железное неприятие отказа. Вот только, если Верунчик в ответ на мои слабые возражения приподнимала идеально нарисованную бровь и, четко печатая каждый звук, произносила: «Ты офигела?». Поля делала то же самое, но другими фразами. Более красочными и развернутыми. Такими как: «Солнышко, ты просто обязана отдохнуть. Нельзя так себя загонять. Мы отлично проведем время, пообщаемся, потанцуем».
В общем, уже тогда в Поле проглядывались задатки отличного юриста.
Для обеспечения должного вида меня загнали в магазин женской одежды. О привычных джинсах и хлопковых майках не могло быть и речи. Поля возводила глаза к небу и молитвенно шептала: «В кроссовках тебя туда даже на порог не пустят. Забудь». А я, втискиваясь в очередное чрезмерно узкое и возмутительно короткое платье, цедила сквозь зубы: «Бл*дь, меня выселят, выселят из дома, если я куплю это платье».
Вера, осторожно застегивая сзади «молнию», усмехалась:
- Ты же работаешь на четырех работах и не можешь позволить себе побаловаться?
- Господи, всего на двух.
Она равнодушно пожимала плечами.
- Какая разница.
Тогда-то мне и пришло в голову. А действительно, какая разница? Мне всего девятнадцать лет. И мне тоже хочется почувствовать себя хоть на один вечер человеком. В конце концов, я это заслужила. Заслужила и вечер и платье. И возможность отдохнуть, ни о чем не думая.
Я отсчитывала наличные, прикидывая в уме, что именно скажу банковскому работнику по поводу просрочки платежа в этом месяце. Что-нибудь скажу, что-нибудь да придумаю. Ведь в одном фирменном пакете магазина лежало потрясающей красоты платье. Дерзкое, сексуальное, из тончайшего шелка, глубокого темно-фисташкового цвета. А в другом бежевые туфли из мягкой кожи на сумасшедшей шпильке. Стоило все это вместе одеть, и из зеркала на меня смотрела совершенно незнакомая молодая женщина. Это добавляло баллов моей самоуверенности. А еще желания на ком-нибудь данный эффект опробовать.
Итак, все началось с лимузина. В баре нас ждало охлажденное шампанское, ваза экзотических фруктов и плитки горького швейцарского шоколада. Звучала тихая музыка, под аккомпанемент которой Полина открыла первую бутылку. Сладкая искрящаяся жидкость жизнерадостно потекла в хрустальные бокалы.
Она рассмеялась и посмотрела на Веру.
- За тебя, моя девочка! Да прибудет с тобой удача.
Затем выпила свой напиток и потянулась к моему бокалу, удерживая его за донышко.
- До дна, Лизавета.
Стоило мне выполнить поставленную передо мной задачу, Вера тут же вновь наполнила мой бокал до краев.
- И помни, сегодня никаких ограничений. Никаких правил. И никаких проблем, - напутствовала она. – Сегодня только наш день.
Уже в автомобиле я почувствовала, как от выпитого по телу растекается приятная расслабленность, а из головы уходят все паскудные мысли. Вот так очень просто. С каждым новым глотком неуверенность отступала, а на смену ей приходило безудержное веселье.
Не так часто мне приходилось пить спиртное, чтобы с уверенностью сказать, что делать этого мне категорически нельзя.
Уже тогда мне стоило остановиться. Остаться в моменте волнующего куража и приподнятого настроения. Пока я еще могла контролировать количество употребленных бокалов. Пока я могла следить за своей речью. Пока могла нести ответственность за свои поступки.
Когда мы зашли в клуб, меня перестали волновать двенадцатисантиметровые каблуки, задирающееся при каждом шаге платье и неприятно сползающие чулки. Я лучезарно улыбалась официанткам и охранникам. Да и вообще всем, кто попадался на моем пути. Чувство собственной несостоятельности на фоне всеобщей роскоши тоже больше меня не заботило. Я пребывала в том состоянии, когда кажется, будто мир пушистой кошкой укладывается у твоих ног.
Единственной проблемой стал вопрос выбора вилки, когда подали ужин. Я смотрела на угрожающее количество приборов перед собой и неохотно их пересчитывала.
- Начинай с крайнего, - посоветовала Вера, раскладывая у себя на коленях льняную салфетку. И посмотрела на Полю. – Что будем пить? Продолжим по шампанскому или есть другие пожелания?
- Вообще-то здесь ложка, - заметила я. – Мне что начинать с десерта?
Полька быстро заглянула в меню.
- Я буду Май Тай, – и она перевела взгляд на меня. – Хоть с кукурузных хлопьев. Кого вообще трогает, чем именно ты ешь. И ты не с того края хочешь начать.
- Здесь подают хлопья? – поинтересовалась Вера. – Неожиданно.
- Если захочешь, тебе подадут даже поп-корн.
- Это офигенно круто, - оставив в покое серебряную ложечку, ответила я. – В нашем баре о таком сервисе могут только мечтать.
- Детка, - усмехнулась Полька. –Тут официантки в месяц зарабатывают больше, чем ты за год на своих четырех работах.
- Бл*дь, на двух.
- Какая разница?!
А потом случилась череда коктейлей с труднопроизносимыми названиями. И даже шикарный ужин не смог помочь моему состоянию. Меня тянуло то на танцпол, то в туалет, то на свежий воздух, а то и вовсе покурить. Хотя на своей памяти я ни разу не брала в рот сигарету. У меня появилась еще одна неожиданная способность – практически безостановочно что-то говорить, не теряя при этом связанности речи. Правда, речь была полной чушью. Не от мира сего. И даже Поля с Верой не могли никак этому воспрепятствовать. Я отчетливо услышала, как в голове с тихим щелчком слетели предохранители, отвечающие за адекватное поведение. И меня понесло по трассе алкогольного опьянения с красивыми неконтролируемыми заносами.
Хорошо, что это был не ресторан, как изначально планировала Вера, а ночной клуб. Здесь все были примерно на одной волне, и я не слишком сильно выделялась из общей массы. Особенно, когда все-таки собралась духом и пошла танцевать. Обычно, то есть в твердом уме и светлой памяти, я таких фокусов не проделываю. Я не танцую, не пою, и просто стараюсь не привлекать к себе внимания. Тем более, на барной стойке. Под грохот ободряющих аплодисментов.
Я еще подумала, что завтра мне будет мучительно стыдно за этот вечер. И лучше бы я ничего из него не запомнила, поэтому когда бармен угощал меня коктейлями за счет заведения, я не отказывалась. Ни разу. Пила все, что он предлагал.
Довольно скоро мне понадобилось выйти. Я еще точно не решила куда и с какой конкретно целью, но прихватив очередной наполненный бокал, отправилась на выход. Это был еще тот акробатический этюд. То есть, даже в трезвом состоянии хождение на шпильках было для меня высшим пилотажем, а тут…
И этого следовало ожидать. Когда в крови алкоголя больше, чем эритроцитов, тут вообще можно ожидать, чего угодно.
Это был стык гребанных ковров посреди неебически длинного прохода между столиками, который мне предстояло преодолеть. Стык, который я не заметила, но за который зацепился мой каблук.
«Катастрофы не избежать». - Это единственное, что мелькнуло у меня в голове, прежде чем я потеряла равновесие. Падение продолжалось мучительно долго, словно переключившись в режим замедленной съемки. Я взмахнула руками, стараясь сохранить вертикальное положение, а потом еще раз, чтобы найти кого-нибудь поблизости, за кого можно уцепиться, но собрав в ладонь пустой воздух, полетела вперед. За это время я успела проклясть всех, кто случайно оказался рядом. Очень красочно и витиевато.
В щиколотке что-то хрустнуло, и ногу до бедра пронзила резкая боль. И только после этого я приземлилась, едва успев выкинуть руки вперед, дабы не поцеловаться с полом. Из глаз тут же хлынули слезы, смывая с моего лица многочасовые старания Поли.
- Твою мать, - тоненьким фальцетом взвыла я. – Твою чертову мать.
Любое движение отдавалось тугой болью по всему телу. Как будто я подвернула не ногу, а сломала позвоночник. А так же получила многочисленные внутренние повреждения. Стараясь лишний раз не шевелиться, я уткнулась носом в ковер и смиренно ждала, пока отпустит. Но, к сожалению, не отпускало. Зато вокруг появились желающие помочь даме в беде.
- С вами все в порядке? – мужской голос, и чья-то рука на моем локте. – Вам помочь?
- Да, будьте любезны, пристрелите меня, - сквозь зубы прошипела я, поднимая голову и переводя дыхание. Пульсирующая судорога вроде потихоньку стала стихать. А в сознании начали появляться и другие слова, кроме мата. – А если слабо, то отойдите и не мешайте подыхать в муках.
- Вы хоть понимаете, что произошло? – на помощь мне спешила Полька. За ней быстрым шагом шли старший менеджер и управляющий.
