Цеплялся за ветви, срываемый ветром, листок,
Не ведал бедняга, как в лютую ночь одинок.
Но ветер кружился, метался и громко стонал,
А ливень бесился да жуть на людей нагонял.
Казалось, стихия бесчинствовать будет всю ночь...
Любые оковы, заслоны отброшены прочь,
И дева младая помчалась, метлу оседлав,
На шабаш великий, под молнией птиц распугав.
Забыла о лете, о запахе трав на заре,
Забыла о ёлке, сугробах, снежках в январе,
Не помнит о вешних капелях и майских садах,
Лишь с магией дикой, таинственной сердце в ладах.
До лысой горы ей добраться, увы, не дано.
Но блеск изумруда и злата узреть суждено.
Дом старый, как призрак в тумане, пред нею возник,
Раздался тревожный, восторженный девичий крик.
От предков явилось ей знанье, что дом - это друг,
Что ночью волшебной из воздуха соткан не вдруг,
Коль примет ведунью и двери свои распахнёт,
То счастье великое, вечное дева найдёт.
Тотчас, невзирая на страх, поднялась на крыльцо,
И с трепетом в сердце к двери повернула лицо,
Огладила нежно старинную вязь на стекле...
(В ответ ей послышался голос, зовущий во мгле),
Коснулась, оставленных временем, ран на двери,
Шептала: "Прошу тебя очень, молю - отвори"
В ответ для неё заскрипел, затрещал старый дом:
"Как долго я ждал в заточеньи своем вековом.
Дождался... Обещана мне под луной неспроста,
Что явится в ночь всех святых, отворивши уста,
Узнает сама, как впитала волшбу по пути,
Преступит порог и больше не сможет уйти..."
Вот петли завыли протяжно, замОк застонал...
А филин заухал, вдали где-то волк подвывал,
Метнулась навстречу ей стая летучих мышей,
Да черная кошка с глазами огня горячей.
Хотела от ужаса двери закрыть поскорей,
Захлопнулись створки, едва не угробив двух змей,
Скрепят под ногой половицы:" - Да, да, проходи".
А сердце тревожно трепещет в девичьей груди,
И где-то в душе зарождается вихрь огневой,
Срываются искрорки с пальцев, влекут за собой
Туда, где горят серебром паутины холсты,
Где плавится воск, у мышей освещая хвосты,
Где лапы лягушьи по банкам разложены в ряд,
Огромный котел извергает удушливый смрад,
Прочесть заклинанья над чашей чугунной велит,
Магический символ на ветхих страницах горит,
На полке у тыквы огнем полыхает оскал,
Как - будто веселую шутку сейчас услыхал.
... Мелодия томная вдруг заиграла в тиши,
Затронула струны её необычной души,
Всплыла затаённая в девичьем сердце печаль...
Соткался из пыли и света старинный рояль,
Танцует девица, а музыка громче звучит,
И грусть отпускает, плененная звуком в ночи.
Чу, ночь на исходе, а ведьма все так же кружит,
Несмелой улыбкой на счастье она ворожит,
Слетает, сковавшая сердце её, шелуха,
Малюется лик, нареченного здесь, жениха...
С рассветом утихла мелодия, бал завершён,
Распахнуты двери, избранник домой приглашён,
Исчезли котёл, чудо-книги, хвосты и свеча,
Лишь птицы щебечут, ручьи потихоньку журчат,
Усыпан цветами волшебными дом на заре...
Там лошадь с наездником видятся уж во дворе,
Невеста в фате подвенечной навстречу бежит...
А тыква с улыбкою дикой все там же лежит
Не ведал бедняга, как в лютую ночь одинок.
Но ветер кружился, метался и громко стонал,
А ливень бесился да жуть на людей нагонял.
Казалось, стихия бесчинствовать будет всю ночь...
Любые оковы, заслоны отброшены прочь,
И дева младая помчалась, метлу оседлав,
На шабаш великий, под молнией птиц распугав.
Забыла о лете, о запахе трав на заре,
Забыла о ёлке, сугробах, снежках в январе,
Не помнит о вешних капелях и майских садах,
Лишь с магией дикой, таинственной сердце в ладах.
До лысой горы ей добраться, увы, не дано.
Но блеск изумруда и злата узреть суждено.
Дом старый, как призрак в тумане, пред нею возник,
Раздался тревожный, восторженный девичий крик.
От предков явилось ей знанье, что дом - это друг,
Что ночью волшебной из воздуха соткан не вдруг,
Коль примет ведунью и двери свои распахнёт,
То счастье великое, вечное дева найдёт.
Тотчас, невзирая на страх, поднялась на крыльцо,
И с трепетом в сердце к двери повернула лицо,
Огладила нежно старинную вязь на стекле...
(В ответ ей послышался голос, зовущий во мгле),
Коснулась, оставленных временем, ран на двери,
Шептала: "Прошу тебя очень, молю - отвори"
В ответ для неё заскрипел, затрещал старый дом:
"Как долго я ждал в заточеньи своем вековом.
Дождался... Обещана мне под луной неспроста,
Что явится в ночь всех святых, отворивши уста,
Узнает сама, как впитала волшбу по пути,
Преступит порог и больше не сможет уйти..."
Вот петли завыли протяжно, замОк застонал...
А филин заухал, вдали где-то волк подвывал,
Метнулась навстречу ей стая летучих мышей,
Да черная кошка с глазами огня горячей.
Хотела от ужаса двери закрыть поскорей,
Захлопнулись створки, едва не угробив двух змей,
Скрепят под ногой половицы:" - Да, да, проходи".
А сердце тревожно трепещет в девичьей груди,
И где-то в душе зарождается вихрь огневой,
Срываются искрорки с пальцев, влекут за собой
Туда, где горят серебром паутины холсты,
Где плавится воск, у мышей освещая хвосты,
Где лапы лягушьи по банкам разложены в ряд,
Огромный котел извергает удушливый смрад,
Прочесть заклинанья над чашей чугунной велит,
Магический символ на ветхих страницах горит,
На полке у тыквы огнем полыхает оскал,
Как - будто веселую шутку сейчас услыхал.
... Мелодия томная вдруг заиграла в тиши,
Затронула струны её необычной души,
Всплыла затаённая в девичьем сердце печаль...
Соткался из пыли и света старинный рояль,
Танцует девица, а музыка громче звучит,
И грусть отпускает, плененная звуком в ночи.
Чу, ночь на исходе, а ведьма все так же кружит,
Несмелой улыбкой на счастье она ворожит,
Слетает, сковавшая сердце её, шелуха,
Малюется лик, нареченного здесь, жениха...
С рассветом утихла мелодия, бал завершён,
Распахнуты двери, избранник домой приглашён,
Исчезли котёл, чудо-книги, хвосты и свеча,
Лишь птицы щебечут, ручьи потихоньку журчат,
Усыпан цветами волшебными дом на заре...
Там лошадь с наездником видятся уж во дворе,
Невеста в фате подвенечной навстречу бежит...
А тыква с улыбкою дикой все там же лежит
