Глава 1
Мне не повезло в жизни дважды. И оба раза по-крупному. Во всём нашем клане пятнистых леопардов не найти большей неудачницы, чем я. Во-первых, я родилась котёнком. Вы спросите и что такого, если это произошло в клане оборотней? Да просто все дети в нашем клане рождаются в человеческой ипостаси. То есть - две ручки, две ножки и совершенно безволосое тельце. Первый оборот случается с ними только в двенадцать лет, в пору взросления. А до этого благословенного момента по деревне бегают самые обыкновенные мальчишки и девчонки без каких-либо отличительных особенностей, присущих нашему виду.
Сначала моего появления на свет никто даже не заметил, подумали, что вышел послед. Всё внимание, принимающих роды женщин, было обращено на моего розовощёкого брата, который появился на свет первым и весил ни много, ни мало четыре с половиной килограмма. Где уж мне было равняться с таким богатырём при моих то двухстах граммах? Я была просто маленьким чёрным комочком шерсти. Да-да, вы не ослышались, именно чёрным. Это и есть моё второе невезение. Все мои родственники были красивого золотого окраса с чёрными, чётко очерченными пятнышками по всей шкурке - предмета моей отчаянной зависти первые шесть месяцев довольно безрадостного существования, пока однажды меня не накрыло понимание собственной исключительности. Но это случилось гораздо позже, а в первый момент своего появления на свет я испытала далеко не радостные чувства от встречи с будущими родственниками.
Бабушка, когда разглядела меня в слабом свете свечей, только и успела, что сделать охранный знак и потеряла сознание. У тётушки нервы были покрепче, и она просто предложила моей маме утопить уродца по тихому, пока никто ничего не узнал. Но мама почему-то заупрямилась. То ли не хотелось ей омрачать этот праздничный день убийством невинной души, то ли мои глаза смотрели с такой трогательной мольбой, что у неё рука не поднялась? Кто знает? Она вообще оказалась женщиной доброй и мягкосердечной, в отличие от остальных членов моей большой семьи. Вот так и осталась я жить в замкнутом пространстве нашего старого, но всё ещё крепкого дома.
По понятным причинам на улицу меня не выпускали, опасаясь гонений со стороны соседей. Чёрный цвет моей шкурки слыл предвестником несчастий. А деревенские, в силу своей оборотнической природы были подвержены приступам неконтролируемой ярости. Могли и зашибить ненароком в припадке бешенства, подвернись я в недобрый час кому-нибудь из них под ноги. Даже своим родным я старалась не попадаться лишний раз на глаза, избегая незаслуженных пинков и проклятий в свой адрес.
Ещё одна странность сопровождала меня с самого рождения, но я ещё не решила, как к ней относиться. То ли, как к несчастью, то ли, как к небывалому везению. С самых первых минут своей жизни я обладала способностью понимать окружающий мир, осознавала происходящее вокруг меня и легко различала человеческую речь. Это и позволило мне окончательно увериться в том, что я чужая на этом празднике жизни. Единственным существом, которое не отвергало меня, не давая погибнуть от голода и холода, была моя мать. Я была такой маленькой, что даже в зверином обличье она не могла меня вскармливать своим молоком. Поэтому терпеливо кормила при помощи тонкой соломинки до тех пор, пока я не научилась самостоятельно лакать молоко из миски.
Время шло, родные привыкли относиться ко мне, как к домашнему питомцу. Даже спустя два года после моего рождения я была размером не больше обычной кошки. Никому и в голову не приходило, что я могу понимать, о чём они говорят. Поэтому, не стесняясь моего присутствия, говорили всё, что думали, в том числе и обо мне. Чаще всего это были нелестные замечания по поводу моей никчёмности и незавидной участи.
Так в один далеко не прекрасный день я и узнала, что моя дальнейшая судьба уже решена. Старый колдун объявил всем жителям деревни, что я представляю угрозу для всего нашего клана, и повелел принести меня в жертву богам-покровителям.
Первой мыслью было «За что?». Потом всплыли воспоминания, как этот мерзкий старикашка споткнулся об меня, когда заходил к нам в дом, чтобы поговорить с моим отцом о видах на урожай. Грохот стоял знатный, когда он со всего маху свалился на дощатый пол. Потом колдун долго пыхтел, пытаясь подняться в полный рост, а все вокруг старательно отворачивались, не в силах сдержать улыбки, уж очень потешно он выглядел в этот момент.
Это меня и сгубило – веселье, плескавшееся в глазах родных, я не успела вовремя спрятаться от его гневного взгляда и была признана виновной во всех бедах, которые обрушились на нашу деревню за последние два года, аккурат со дня моего появления на свет. Ох, и ругался же он тогда, еле удалось его успокоить бабушкиной настойкой. Но я же не специально, просто проходила в тот момент мимо, направляясь на кухню, где надеялась полакомиться сливками и сама напугалась до потери аппетита. Я ведь такая маленькая, раздавить меня проще простого.
- Ах, моя маленькая бедняжка Лэйси, - заливалась слезами моя матушка, прижимая меня к груди так сильно, что я стала опасаться за свои внутренности, а особенно за тот кусочек окорока, который перепал мне на обед. – У кого же рука поднимется погубить такую чудесную малышку?
Это да, я была чудо как хороша: медовые глазки, чёрная лоснящаяся шкурка, грациозная походка. Ну, я думаю, вы уже поняли, что я - настоящая красавица. Подумаешь, немного отличаюсь от своей родни. Зато только меня изо всех моих многочисленных братьев и сестёр мама любила по вечерам брать на руки и почёсывать за ушком, поглаживать мягкое пузико и долго вычёсывать пушистую шкурку, которая начала линять после долгой морозной зимы. Я совершенно не переживала по поводу отсутствия у меня человеческой ипостаси. А чего расстраиваться, если мне и так сытно и тепло живётся в отчем доме? Вернее жилось до сегодняшнего дня.
- Дорогой, ты должен что-нибудь сделать, ведь она наша дочь, - обратилась матушка к моему отцу, который почему-то не спешил вставать на мою защиту. Более того, растерянность и непонимание в его глазах навели меня на мысль, что папаша напрочь позабыл об этом прискорбном факте. Вон, как удивлённо меня разглядывает, словно видит впервые, а ведь я каждый день массировала своими маленькими лапками его лохматую голову, стараясь заслужить расположение главы семьи, вдруг пригодится? Да видно память у него хуже девичьей. Ничего, я ещё не использовала своё главное оружие – личное обаяние.
На всякий случай сделала жалостливые глазки и подняла правую переднюю лапку. Подумала немного и добавила к ней ещё и левую. Вот так, теперь даже последний тугодум поймёт, что его о чём-то просят. Сидеть на попе было неудобно, всё время мешал хвост. Но приходилось терпеть и ждать, когда папочка проникнется жалостью к беззащитному созданию и найдёт способ спасти свою несчастную дочь, ну или кем он там меня привык считать?
Ага, кажется, сработало. Потёр колючую бороду, повздыхал тяжко и решительно произнёс:
- Отнесу-ка я её к обозу. А всем скажем, что в лес сбежала, пусть ищут. Глядишь, и выживет среди людей. Они в домах часто кошек держат, может и наша у кого пристроится? Ты бы её хоть мышей ловить научила что ли? Какое-никакое занятие. С таким умением не пропадёт.
«Что?! - моему возмущению не было предела – да чтобы я, своими бархатными лапками, да этих грязных грызунов трогала? Не бывать этому!».
Но моего негодующего вопля никто не услышал. А потому разговор родителей продолжался в том же духе.
- Это ты хорошо придумал, Савьяр. У людей кошкам хорошо живётся. Особенно в тех домах, что побогаче. Там и мышей ловить не нужно. Ты только обоз поприличней выбери. Не крестьянский, с зерном да картошкой, а купеческий - с дорогим товаром. Может и повезёт нашей малышке обосноваться у хороших людей, чтоб в тепле, да в сытости.
«Это кому ещё с кем повезёт? Такое счастье не каждому в руки даётся. Вот поживу, присмотрюсь и выберу самого достойного» - старалась я внести свою лепту в решение моей дальнейшей судьбы, но как всегда безрезультатно. К моему мнению никто не желал прислушиваться.
Отец достал из-под лавки холщовый мешок не первой свежести и направился в мою сторону. Я от него. Не желаю задыхаться от пыли. Пусть поищет что-нибудь почище этого пылесборника. Маленькой и юркой мне не составило большого труда ускользать от большого и неуклюжего отца. К нашим догонялкам присоединились мои братья и сёстры. Стало так весело, что в какой-то миг я забыла из-за чего началась вся эта беготня и была поймана, зазевавшись на очередном крутом повороте. Я, конечно, видела протянутые ко мне руки, но затормозить и изменить направление своего движения уже не успевала. Хорошо, что эта была мама. Она подхватила меня на руки и строго посмотрела на отца:
- Уж не думаешь ли ты посадить нашу девочку в мешок из-под картошки?
Я так и знала, что он грязный и пыльный. И тоже уставилась на отца, даже с большим возмущением, чем мама. Но, как всегда, была проигнорирована. А вот с мамой такой номер не пройдёт, она умеет настоять на своём. Поэтому папа, вздохнув ещё раз, вынул из сундука новую наволочку - цветную, нарядную. Я так любила спать на подушке с такими вот цветочками. Сразу вспоминалось лето и мои недолгие прогулки с мамой в ближайшем лесочке. Это были самые приятные минуты в моей недолгой жизни, когда я чувствовала себя свободной и немного пьяной от обилия свежего воздуха и разнообразия лесных ароматов. Эх, ладно, уговорили, буду любоваться этой красотой изнутри и мечтать о лесе.
Я покорно позволила опустить себя внутрь наволочки, правда на прощание слегка царапнула папашу. А нечего пытаться засунуть дочь в грязный мешок. Это он ещё легко отделался, обычно я не такая добрая по отношению к тем, кто меня обижает. Ведь стоит только раз молча снести обиду и тогда можно легко превратиться в мишень для всех желающих развлечься за мой счёт. Вот и приходилось использовать когти и зубы по их прямому назначению. Зато теперь мало кто отваживается связываться со мной. Кому же захочется ходить исцарапанным на потеху всей деревни и дожидаться пока сойдут следы, оставленные моими острыми коготками?
Всю дорогу до постоялого двора, на котором останавливались на ночлег обозники, отец тихо ругался. Наверное, чтобы знакомые не услышали. На кого? На меня конечно. Но я не обращала внимания на его дурное настроение, а старательно запоминала незнакомые слова, мало ли что в жизни может пригодиться?
«И чего так расстраивается? – подивилась я в который раз. - Царапина-то совсем маленькая, наверняка её даже не видно за густой бородой. Зато останется хоть какая-то память обо мне, пусть и не надолго».
Мама перед отходом успела сунуть мне в мешок свиной окорок, который я теперь с удовольствием поглощала. Ничего, что неудобно и слегка укачивает. Я прижала его, как родного всеми четырьмя лапами и довольно урчала, вгрызаясь в сочное мясо. Вот повезло, так повезло. Эх, и заживу я теперь.
Глава 2
О том, что мы на месте, я догадалась по усилившемуся вокруг нас шуму. Скрипели повозки, переругивались возницы, заливисто смеялась какая-то девица, пьяные мужики нестройным хором выводили задушевную песню о коварной изменнице, погубившей благородного воина. Гул человеческих голосов перекрывался лошадиным ржанием и собачьим лаем.
Собаки?! Что-то мне здесь совсем не нравится. В нашей деревне собак не было. Было бы странно, если бы леопардам понадобилась охрана в виде этих убогих существ, которые трусливо поджимали хвосты и спешили скрыться с глаз долой, стоило только кому-нибудь из нашего клана появиться в своём зверином облике. Мы и сами с усами. А ещё с когтями и клыками. Даже я, такая маленькая, могла расцарапать морду любому хищнику. Что уж говорить о таких великанах, как мой отец. И собаки это тоже откуда-то знали. Вон сразу притихли, едва мы вошли во двор. Я даже раздулась от гордости за своего батюшку. Или это просто съеденный недавно окорок поспособствовал округлению моего животика?
- Здорово, Савьяр! С чем пожаловал? На продажу что принёс, или купить чего хочешь? – поприветствовал моего отца сиплый мужской голос.
- И тебе не хворать, Кайлин. Давненько мы с тобой не виделись. Вот решил жене платок подарить на день рождения. Не знаешь, купеческие обозы ожидаются сегодня?
- Да ты что, дружище? Видать совсем запамятовал, сегодня же понедельник, а обозы только по пятницам мимо нас проезжают. Жаль, на ночь здесь не останавливаются. Да я всё одно не в накладе. Еда-то у меня дешевле, чем в столице. Вот и закупаются здесь впрок. Уж больно эти купцы до денег жадные. Каждый медяк считают. Теперь дня три затишье будет, зато потом, как понаедут, яблоку будет негде упасть. Только успевай поворачиваться, да девок в погреб за провизией гонять. Сметут гости дорогие всё подчистую. Тогда уж я снова к вам в деревню за мясом наведаюсь. Вы уж там подготовьте мне всё, как обычно, а я заплачу, как договаривались – серебром.
Но мой отец уже не слушал словоохотливого хозяина. Весь его план провалился. Так и представляю, как он усиленно морщит лоб, пытаясь придумать, кому бы подложить кошку в мешке. Нести меня обратно в деревню он явно не собирался, но и огорчать свою супругу тоже не хотел, обещал же пристроить дочку в хорошие руки, значит должен сдержать слово, иначе сам себя уважать перестанет.
- А это кто у тебя сегодня такой шумный? – вновь обратился папаша к хозяину с вопросом, видно всё ещё не теряя надежду на благоприятный исход дела.
«Вот ведь настойчивый какой. Ну что время попусту тратить? Я видела, что дома на ужин курочек собирались жарить. Пошли уже, а то пока до деревни дойдём, нам ничего не останется».
Попробовала привлечь внимание батюшки. Запустила когти сквозь тонкую ткань наволочки прямо в родительский бок. Он дёрнулся, пальцы разжались, и я вместе с мешком шлёпнулась прямо на мощёный булыжником двор.
Кто сказал, что кошки всегда приземляются на лапы? Нагло врут. Я приземлилась на остатки окорока. Бросать его было жалко, но своя шкурка ближе к телу. А значит, спасаем в первую очередь её родимую. Прошмыгнула в приоткрывшуюся щель и опрометью бросилась под телегу. Когда надо, я могу быть очень быстрой. Никто меня даже не заметил.
- Что спину прихватило? – посочувствовал хозяин моему отцу. Вот у меня, как вступит в поясницу, так дня три разогнуться не могу. Чем только не лечился, всё перепробовал, ничего не помогает.
- Да какая спина? – горестно прокряхтел родитель, наклоняясь за упавшим мешком и обнаруживая пропажу. – Блохи закусали, спасу от них нет никакого. Так бы и прибил на месте. – продолжил он выпрямляясь и зло поглядывая по сторонам.
И что-то мне подсказывает, что это он не про блох сейчас говорил. Вон как глазищами сверкает, того и гляди, солому на телеге подожжёт.
А хозяин тем временем заторопился, вспоминая про неотложные дела. Оно и понятно, кому охота чужих блох кормить? Прокричал уже с крыльца:
- Ну, ты заходи ещё, Савьяр, наливочку моя жена в этот год славную сделала. Сегодня-то никак не получится, сам видишь - постояльцы у меня. Так что прощай, будь здоров.
И быстро скрылся за дверью.
Я время тоже зря не теряла. Пока мужчины обменивались любезностями, успела забраться в телегу и спрятаться среди всякого барахла.
