Глава 1
Ветхая избушка притулилась на краю деревни - три подслеповатых оконца, да провисшая на кожаных петлях дверь. Окружающий подворье забор давно сгнил и подкосился, но никому из деревенских и в голову бы не пришло нарушить означенные границы участка. А всё потому, что страх наполнял человеческие сердца при одном упоминании имени Сигверды Мстительной.
Надо сказать, старуха и впрямь была настоящей ведьмой. И опасались её не просто так. Обид Сигверда не прощала, даже самых малых. Обращались к ней за помощью в исключительных случаях, когда не оставалось другого выхода. Но и благодарили тогда честь по чести. Тут уж жалеть да скупердяйничать – себе дороже. Не понравится ведьме откуп, может и вспять повернуть своё колдовство.
И всё же никто не мог упрекнуть Сигверду в излишней злонамеренности. К тому же старуха хорошо знала своё дело. Неустанно следила за сохранностью обережного круга. С тех пор, как поселилась она в Заречье, голод и лихолетье обходили эти места стороной. Да и знахаркой она была опытной, и ещё много чего знала и умела такого, о чём простому люду неведомо.
Сильной ведьмой слыла Сигверда, но и она оказалась не властна над временем. Прожитые годы согнули её некогда стройное тело пополам, покрыли лицо сетью морщин, густо посеребрили смоляные пряди волос. И только глаза колдуньи не выцвели за давностью лет, не утратили угольной черноты. Смотрели всё так же зорко и пронзительно, как и много лет назад, словно видели самую суть человека.
Её грозный вид пугал многих, но Сигверда не собиралась меняться в угоду тёмным в своём невежестве людям. Не с её образом жизни обзаводиться благостным выражением лица. Боль и страдания никого не красят. Пусть и чужие, но пропускала то она их через собственное сердце. Каждая её морщинка – это чья-то беда, чья-то затяжная хворь.
Отражение в реке давно перестало радовать её взор. Сигверда уже и не помнила себя другой – молодой, красивой, полной сил. Впрочем, ведьмовской силы у неё и сейчас было предостаточно. Только всё труднее становилось удерживать её в дряхлеющем теле. Пришла пора искать преемницу дара. Да где ж её взять в их то глуши? Деревенским дурёхам лишь бы замуж поскорее выскочить, да с десяток детишек нарожать. Курицы безголовые, право слово, таким силу не передашь, как и опыт, и знания древние.
Дневной свет с трудом пробивался сквозь слюдяные оконца. Комната в избушке была одна, разделённая на две части большой печью. Эту роскошь Сигверда позволила себе совсем недавно, когда старые кости стали ныть к непогоде. А ведь прежде, чтобы согреться, ей хватало и небольшого очага. Печник, надо отметить, для неё расстарался, вложил в своё творение всю душу. Случилось однажды, что ведьма спасла жизнь его первенцу и откуп за то сразу не взяла, сказала, что стребует в своё время.
Теперь огонь в печи горел постоянно, а ей всё никак не удавалось согреться. Тянуло прикоснуться к пламени, слиться с ним воедино, но Сигверда сдерживала своё желание усилием воли. Не сейчас, ещё рано. Не может ведьма позволить своему дару сгореть в огне, потому как связана она нерушимой клятвой. Обещала ведь в своё время наставнице, передать силу достойной преемнице, чтобы служила она людям и дальше.
Приоткрыв крышку сундука, ведьма извлекла из него книгу. Затем положила тяжёлый талмуд на грубо сколоченный стол и взялась за нож. Кончиком острого лезвия уколола палец, позволив капле крови упасть на отпирающую руну. Сигверда не торопилась, уверенная в том, что время её не закончится до тех пор, пока она не выполнит все условия клятвы.
Её взору предстали пожелтевшие от времени страницы. Книга, как всегда открылась в нужном месте – на ритуале поиска. Сигверда прикрыла глаза и заводила пальцем по ровным строчкам, беззвучно проговаривая одной ей ведомые слова.
Перед внутренним взором ведьмы замелькали картинки, отображающие чужую незнакомую реальность. Не будь она так стара, наверняка испугалась бы увиденного. Всё в том мире было чудным: дома, упирающиеся крышами в небесный свод; рычащие монстры с горящими глазами, стремительно мчащиеся друг за другом; огромные птицы, проносящиеся под облаками и странные люди – с холодными, отстранёнными лицами, будто бы не замечающие друг друга. Только раз промелькнуло в её видении живое смешливое лицо ребёнка, но мать потянула малыша за руку, ведя его за собой, совершенно не опасаясь, застывших рядом железных хищников. Ребёнок зашёлся в безудержном плаче, но не потому что испугался, он просто уронил под ноги круглый шарик на палочке.
- Не то, всё не то, - бормотала старуха себе под нос, а скрюченные пальцы продолжали знакомство с древними письменами. – Покажи мне её! – потребовала Сигверда властно. И сразу увидела перед собой молодую женщину с усталым лицом и не по возрасту грустными глазами.
- Не дитя, - удивилась ведьма и тут же удовлетворённо вздохнула: - Так даже лучше.
Она продолжала наблюдать за преемницей, и увиденное вселяло в её душу уверенность в том, что выбор сделан правильно.
***
- Марина Александровна, вы сегодня дежурите вместо Ираиды Степановны? – в ординаторскую заглянула медсестра Любочка.
Марина отвлеклась от разглядывания собственного отражения и улыбнулась:
- Да, Любочка, сегодня дежурим вместе.
Девушка просияла:
- Какое счастье! – она картинно закатила глаза и приложила сложенные ладошки к груди. - Повезло мне сегодня. Выходит, зря переживала всю неделю.
Марина хоть и понимала радость молоденькой сестрички – Ираиду в отделении не любили и побаивались, но всё же погрозила негоднице пальцем, чтобы та более сдержанно проявляла свои чувства в отношении пожилой женщины, заслуженного врача, между прочим. И пусть от неё всем житья не было, но надо же делать скидку на возраст. Хотя, поговаривают, она и в молодости была ничем не лучше. Зато специалист хороший. Марина убедилась в этом ещё во время интернатуры. Она многому научилась у Ираиды, да и сейчас обращалась за помощью к наставнице, уверенная, что та не откажет, поможет и словом, и делом. Правда потом припомнит не раз все её промахи, да ещё и высмеет при коллегах, но это же всё мелочи, в сравнении с полученными знаниями и опытом.
Любочка выскользнула за дверь, продолжая радостно улыбаться, а Марина вернулась к прерванному занятию. Скоро тридцать, уже наметились первые морщинки. Кто знает, что тому причиной: усталость, вызванная перегрузками на работе или возраст?
Когда она решила стать хирургом, родители её отговаривали. Мол, не женская это профессия, там и мужики не все выдерживают. А Марина представляла, как будет спасать чьи-то жизни, и её сердце наполнялось восторгом. Вот такой наивной мечтательницей она была в восемнадцать лет. Но уже на перовом курсе мединститута девушка прочувствовала все «прелести» сделанного выбора. И только упрямство не позволило ей отступить, признав правоту родителей.
Теперь Марина не мыслила жизни вне любимой профессии, проблема заключалась в том, что ни на что другое у неё не оставалось времени. Отношения с мужчинами не складывались. Мать сокрушалась по этому поводу и советовала завести ребеночка для себя, пока не стало слишком поздно. А Марину аж передёргивало от слова «завести», как будто речь шла о котёнке или щенке. Ну уж нет, у её сына или дочери будет отец. Так она однажды решила и серьёзно взялась за поиски подходящего кандидата в мужья. Но сначала нужно было привести себя в порядок, вспомнить о том, что она молодая, привлекательная женщина, а не тягловая лошадь. Отражение в зеркале не радовало, но, по мнению Марины, всё ещё можно исправить. Достаточно хорошенько выспаться и записаться к хорошему косметологу.
Она так долго всматривалась в зеркальную поверхность, что в какой-то момент ей почудился обжигающий взгляд чёрных глаз. На миг промелькнуло чужое старушечье лицо, всё в глубоких морщинах, с сурово поджатыми губами и прямым, на удивление красивым носом. Почему-то казалось, что на таком лице уместнее смотрелся бы крючковатый нос с бородавкой, достающий кончиком до верхней губы. Но нет, привидевшееся лицо обладало правильными чертами, пожалуй, его можно было назвать благородным, если бы не пугающий взгляд.
Видение мелькнуло и пропало. Марина стояла, как громом поражённая. Не было сил отвести взгляд от зеркала, она словно ждала чего-то, но ничего не происходило. А тут и Любочка вернулась. Она успела сбегать в ближайшее кафе за разными вкусностями и теперь раскладывала пирожные и булочки по тарелочкам, заваривала чай и расставляла чашки на весь их небольшой коллектив. Пока нет наплыва пациентов, можно всем вместе выпить чаю и обсудить последние новости.
Дежурство проходило на редкость спокойно. Один перелом, парочка сильно кровоточащих, но не опасных царапин, гвоздь в пятке и ещё сотрясение мозга. Все пациенты – мужчины далеко за пятьдесят. Марина на автомате делала свою работу, а в душе недоумевала, что же их всех так тянет на приключения в этом возрасте? Неужели верна поговорка про седину в бороде?
Всех повеселил дедушка, получивший сотрясение мозга на свадьбе правнука. Он явно не рассчитал свои силы, поддерживая тосты за счастье молодых, вот и свалился с лестницы, благо ступеней там было всего пять, а ведь мог и шею свернуть. Очнувшись, он всё порывался петь частушки и выделывать разные танцевальные коленца, еле угомонили.
Следующие три часа удалось даже вздремнуть и только благодаря этому короткому отдыху, Марина смогла справиться с наплывом пострадавших в пьяной драке. Это случилось уже под утро, когда до конца дежурства оставалось не более двух часов. Если бы не помощь полиции, женщинам пришлось бы туго. Мальчик Костя, хоть и числился штатным охранником, вряд ли мог противостоять здоровым разъярённым мужикам, которые не успели до конца выплеснуть накопившуюся в них ярость и теперь готовы были сорвать свою злость на первом, кто им подвернётся под руку, а точнее под кулак. Костик и не пытался. Вернее, это Марина строго настрого запретила ему покидать свой пост и вмешиваться, а молоденький охранник безропотно с ней согласился.
Зато полицейские быстро усмирили смутьянов. Двое отделались несколькими синяками и ссадинами, третьему пришлось вправлять нос, а вот четвёртому досталось с лихвой. По-видимому, он и был пострадавшим, а те трое на него напали. Так подумалось Марине, и она неосознанно проявила больше сочувствия к мужчине, получившему ножевое ранение в предплечье и перелом ключицы.
Наконец ночь закончилась, можно было отправляться домой. Забывшись, Марина мельком глянула в зеркало, которое неосознанно старалась избегать после того, как ей что-то привиделось в отражении. Старуха с глазами-омутами была там и словно ждала её появления. Её взгляд завораживал, не давал сдвинуться с места. Стало трудно дышать, в ушах появился гул, голова раскалывалась от боли. Зрение расфокусировалось и Марине почудилось, что в зеркальной поверхности отображается не привычная ординаторская, а полутёмная комната с грубо сколоченной мебелью. Хотелось оглянуться и убедиться в том, что это лишь игра воображения, но тело не слушалось. Свет перед глазами померк, откуда-то издалека послышался громкий крик, топот бегущих ног. Марина успела почувствовать, как её трясут за плечи, а потом всё разом прекратилось. Она зависла в пустоте, не понимая, где находится и куда двигаться дальше.
Она уже не видела, как к ней, лежащей на полу, подскочила медсестра Любочка. Как отчаянно девушка звала на помощь, как влетела в ординаторскую всегда невозмутимая Ираида Степановна и немедленно принялась за реанимацию. Действовала она как всегда быстро и со знанием дела, чётко отдавала младшему персоналу приказы, которые немедленно исполнялись. Однако все её усилия оказались тщетны. Молодого перспективного хирурга Марину Александровну Калинину так и не удалось вернуть к жизни.
Глава 2
Сигверда вздохнула и тяжело осела на табурет. Её плечи поникли, а руки всё ещё тряслись от пережитого напряжения. Она успела в последний момент. Ещё бы чуть-чуть и нужная ей душа отправилась на перерождение по уготованному ей пути. Ведьма вмешалась в замысел творца и ещё ответит за своеволие, но у неё не было другого выхода. Дар нужно было передать, да не абы кому, а той, что готова его не только принять, но и использовать во благо людям. Путь неизвестной целительницы из другого мира должен был оборваться очень скоро. Сигверда хорошо видела тёмный сгусток, образовавшийся в крови молодой женщины. Ведьма лишь слегка ускорила его продвижение, чтобы не утратить связь с избранницей, которая так удачно заглянула в зеркало судьбы в нужный момент.
Теперь предстояло решить ещё одну не менее важную проблему – найти подходящее тело для призванной души. Перед глазами Сигверды сразу возникло кукольное личико Анитры – двенадцатилетней внучки старосты. Девочка могла стать гордостью семьи, а стала её наказанием, тяжкой обузой, от которой не избавиться до конца её дней. К двенадцати годам она так и не научилась разговаривать, не понимала ни слова из того, что ей говорят, даже ложку не умела держать. Родные не решались оставлять её одну, так и присматривали по очереди, как бы чего не вышло. Хоть и убогая, а всё ж родная кровь.
Небольшой осколок солнечного камня согревал ладонь Сигверды. Хорошая душа пришла из другого мира – тёплая, добрая. Счастлив будет староста, получив такую внучку. Вот только сначала придётся его долго уговаривать, увещевать, обещать исцеление. Поверит ли? Не испугается ли отдать свою кровиночку ведьме?
Сигверда неспешно ковыляла по деревенской улице, направляясь прямиком к дому деревенского Головы. Её появление было настолько неожиданным, что встречные люди рты раскрывали от удивления. Смотрели во все глаза, позабыв об осторожности. Любопытство оказалось сильнее страха. А ведьма словно не замечала чужих взглядов, не слышала пересудов, не до того ей было. Она готовилась к судьбоносной встрече, мысленно подбирала нужные слова, но так и не придумала ничего лучше, как заявить с порога:
- Анитра станет моей преемницей. Собирай девчонку, Харальд, отныне она – моя забота.
Староста подавился похлёбкой, а ведьма вдруг поняла, что совсем потеряла счёт времени и не заметила, что пришла пора обедать. Вот почему она чувствует себя такой уставшей. Почитай вторые сутки без сна и отдыха, а ведь уже не молода. Внезапно наваждение схлынуло, и Сигверда ясно увидела двенадцать пар глаз, обращённых в её сторону. Кто-то смотрел с возмущением, кто-то со скрытой надеждой. Последних было большинство. Видать, намучились с девчонкой. Сама же виновница переполоха никак не реагировала на появление незваной гостьи. Её глаза были пусты, а взгляд безмятежен.
- Не отдам дитё родное ведьме на поругание, - завопила дурным голосом старшая дочка старосты и бросилась заслонять Анитру своим телом. Рядом с матерью тут же встали сыновья. Рослые да плечистые. Мужчины постарше молчали, в том числе и отец Анитры. Ждали, что скажет глава семьи. А староста думал. Сигверда хоть и слыла ведьмой зловредной, но дурного за ней не водилось. Скотину не портила, у младенцев кровь не пила, сглаз и порчу не наводила.
- Почему она? - староста как всегда был немногословен.
- Пустой сосуд, будет куда силу перелить, - пожала плечами Сигверда.
