Благодаря Лирэль в доме Златокрылых появились пазлы, кубики и раскраски с карандашами. А еще мы тайком копили на большой кукольный домик; я выяснила день рождения Эльки и задумала сделать подарок. Откладывала с тех денег, что Кайл давал на обед, все равно я на такую сумму съесть физически не могла бы. И подозревала, что муж об этом прекрасно знал. Так мы и жили; Кайл демонстрировал полное равнодушие к дочери, но исправно делал все, что я попрошу для нее. Хорошо устроился, ничего не скажешь.
Девочка остановилась у кровати и заглянула мне в лицо.
– Привет, Эльчонок. – Я слабо улыбнулась.
– Ты заболела? – спросила она.
– Заболела. Не бойся, я не заразная. Где вы были?
– В зоопарке, – просияла Элла. – Вот!
И сунула мне под нос красивый шарик в виде какой то животины. Никогда их не различала.
– Умница моя, а кто тебе больше всего понравился?
– Летучий мишка! Он летал под потолком! И еноты! Мы их кормили виноградом!
Она была такой счастливой, что не улыбаться было нельзя.
Потом на девочку шикнул Кайл, зашедший выдать мне пресловутую витаминную конфету. Хоть какая то радость; кисловатые, с ярко выраженным клюквенным привкусом пастилки, которыми меня пичкали раз в два часа. Ребенка увели кушать и укладывать на послеобеденный сон; набегалась в парке, да еще, как оказалось, коленку разбила.
Если утром или даже днем, когда действовало жаропонижающее зелье, я думала, что мне плохо, я ошибалась. Потому что вечером, когда действие зелья ослабевало, а новую дозу принимать еще было нельзя, начался действительно ад.
Голова раскалывалась так, что периодически перед глазами возникали черные точки. Жарко было – не то слово, хоть яичницу жарь. Болела спина от долгого лежания, затекла шея от неудобной подушки. Как то неприятно хотелось чесаться. И темнота, полное отсутствие света в комнате, лишь яркая полоска под дверью, по которой можно было определить, когда мимо кто то проходил.
Обидное ощущение, что меня бросили, таким острым никогда еще не было. Простуду в приюте я переживала сама, никто не подходил ко мне, просто спала сутками и, если были какие то лекарства, принимала их. А здесь, смотрите ка, привыкла, обиделась, что никто не заходит! Как быстро, оказывается, привыкаешь к наличию… семьи?
– Сияющая, ты еще не сдохла? – радостно ухмыльнулся Кайл. – Есть хочешь?
– Нет.
Мой голос был тонким и слабым.
– Ты чего это? Ревешь, что ли?
– Может, и реву, – пробурчала я, вытирая слезы, которые почему то тоже казались горячими.
– И что у нас болит? – Златокрылый уселся на кровать. – Голова болит?
– Болит, – всхлипнула я.
– Еще что болит?
– Спина болит, шея болит. Устала, – призналась я.
Самой уже стыдно стало. Ну болею. Где катастрофа то?
– Устала? – хохотнул Кайл. – Все еще впереди. Вот покроешься болячками, буду тебя разрисовывать. Красота! Вот где развлечение то! Все, реветь прекращай. Ну ка, перевернись.
– Зачем?
– Перевернись, я сказал!
Пришлось кое как, скрипя конечностями, перевернуться на живот и улечься. Спины коснулись прохладные руки и чуть надавили. Я даже замерла, чтобы не спугнуть, настолько огромное облегчение они приносили.
– Чего притихла? – осведомился Кайл. – Живая там?
В ответ у меня вырвался то ли стон, то ли хныканье.
– Мне нравится, как ты стонешь. – Кайл хмыкнул. – Но обстоятельств хочется все таки других. Так!
Он перехватил мою руку, тянущуюся к спине. Да просто почесаться хотела!
Вспыхнул яркий свет, и я зажмурилась, а Кайл убрал мне со спины волосы и тщательно осмотрел.
– Ну садись, дорогая. Сейчас будем заниматься росписью по телу. Между прочим, в детстве у меня была четверка по рисованию. Выдающийся успех!
– У всех остальных были тройки?
Поморщившись, я села и плотнее запахнула пижаму, которую разворошил муж.
– Нет. У всех были пятерки. У всей школы.
– Кайл! – Я отодвинулась к самой спинке кровати. – Помни, что эта штука крайне тяжело смывается. И что меня будет осматривать лекарь.
Вместо ответа Златокрылый как то уж очень плотоядно усмехнулся. Потом выругался, когда темно зеленая жидкость брызнула на ковер. Справился наконец с крышкой, нашел вату и уселся, выжидательно глядя на меня. Капризничать не хотелось.
– Раздевайся, – скомандовал муж.
– А… а давай я сама?
Не хотелось мне перед ним раздеваться. Совсем не хотелось, даже несмотря на жар и головную боль.
– Сияющая, я все равно увижу тебя раздетой. – Кайл закатил глаза. – Подумаешь, на неделю раньше. Давай я тебе прямо скажу: не дождусь даже, когда зеленка сойдет. Как только выздоровеешь настолько, что сможешь получать удовольствие от всего, что я запланировал, окажешься в моей постели на правах не только формальной жены. И я бы, конечно, с удовольствием посмотрел, как ты завязываешься узлом в попытке обработать все болячки, но, боюсь, это тоже травмоопасно. Так что снимай пижаму и сиди молча.
Пришлось послушаться.
К счастью, прикосновения были очень аккуратными. И я почти не смущалась, не то настроение было. Только вздрогнула от быстрого поцелуя в плечо и нахмурилась, пытаясь понять мотивы этого порыва.
– У тебя хорошая фигура, – сказал Кайл.
Пальцы мужчины пробежались по моей ноге.
– Я понимаю, почему Белый за тобой таскался.
– Только давай не будем говорить об Андре, – поморщилась я. – С ним все кончено, даже дружба.
– Как будто могло быть по другому. Как будто я бы разрешил вам общаться.
Сил спорить не было. Кайл жестом заставил повернуться к нему спиной.
Я вдруг почувствовала прикосновения куда более долгие и с большим нажимом.
– Что это ты там делаешь?
Златокрылый довольно сопел, что то рисуя.
– Ну, – спустя минуту он отодвинулся, – теоретически, это дракон. Практически больше на козла похож. Или на жука. А вот если с этого ракурса, то на бутылку.
Это что же такое он там нарисовал? Как я лекарю то покажусь? Ох, мужчины как дети. Элька и то серьезнее.
– Кайл, отправь меня в другую спальню, – попросила я, надевая рубашку.
Вместо ответа мне под нос сунули сначала одну ложку с лекарством, а потом и вторую. Дали закусить конфетой и силой уложили.
– Нет уж, ты спишь здесь, и точка.
Судя по всему, было уже поздно, Кайл начал раздеваться и готовиться ко сну.
– У меня ночью температура поднимется, – заканючила я. – Я проснусь, буду ворочаться, мешать тебе. Не выспишься, разозлишься, поругаемся. Элька проснется и заплачет, испугается темноты, у ребенка будет травма, и она не вырастет нормальным человеком.
Я никогда еще не видела Кайла в таком замешательстве.
– У тебя бред, по моему, – недоуменно произнес он. – Скоро температура спадет, полегчает.
– Считаешь, я не могу строить логические цепочки? – пролепетала я заплетающимся языком. – Ты злой.
Он улыбнулся и улегся рядом.
– Нет, Сияющая, спать ты будешь здесь. Я с удовольствием послушаю твой бред и согрею, если вдруг замерзнешь.
Он положил руку мне на живот и стал пристально рассматривать.
– Не замерзну, – вздохнула я. – Жарко так.
Как всегда во время болезни, к вечеру обострилось желание поболтать. Пока жар полностью не исчез, я спать не могла. А Кайл так удачно оказался рядом. Да и пообщаться был не прочь.
– А почему ты на мне женился?
– Я тебе уже сказал. И повторять не собираюсь.
А может, и не был настроен общаться…
– Я бы хотела, чтобы ты меня укусил.
Потом поняла, что ляпнула, и захихикала под удивленным взглядом Кайла.
– Прости, мысли путаются. Я имела в виду – отпустил.
– Давай я тебя лучше укушу? За какую часть тела? Я за все могу!
– Ты просто не понимаешь, – вздохнула я. – Я мечтала о любви, о принце на белом драконе. А ты же не принц. И даже не дракон. И вообще…
– Вообще – спи, – хмыкнул Кайл. – Ерунду несешь. Лекарство действует, ты уже не такая горячая. Так что перевернись и спи. Могу массаж обеспечить.
– Давай, – согласилась я.
За окном разыгралась гроза. На краешке между сном и явью мне показалось, будто я слышу какой то рев. Но сил поднимать голову и высматривать источник звука не было. Кайл заснул, так и не убрав руки с моей спины. И переворачиваться не хотелось. Жар спал, приятный ветерок из приоткрытого окна успокаивал.
Я проболела в таком режиме три дня. То ли благодаря зельям, то ли благодаря собственному нежеланию лежать в кровати, высокую температуру я переносила довольно легко. Если вообще можно было употреблять это слово в данном контексте. Естественно, временами было так плохо, что хотелось выть. А временами я даже играла с Элькой или что то читала. Преимущественно спала, конечно. Кайл, хоть и ворчал, исправно приносил мне витаминный чай, конфеты, вливал лекарства и обрабатывал новые волдыри, которые пока не пошли на убыль.
Все мое тело было в зеленую крапинку, что вызывало усмешки Кайла и сочувственные улыбки Лирэль.
К сожалению, Кайл не стал вдруг заботливым и добрым мужем. Видимо, я постепенно к нему привыкала и научилась отличать оттенки его настроения. Само собой, и плохие дни случались. Как я поняла из обрывочных разговоров с Ритой, которая приходила пару раз, ситуация накалялась. И на настроении Кайла это не могло не сказываться. Он бывал раздражительным, и в такие моменты болеть было особенно тоскливо. Никто не развлекал шутками, да и лекарство не всегда давали, приходилось вставать. Как оказалось, это очень приятно, когда за тобой ухаживают.
Элькин день рождения ознаменовался жуткой грозой. Проснулась я уже после ухода Кайла на работу, температура не была слишком большой, да и сыпь новая вроде бы не появлялась. Самостоятельно выпила все лекарства и заглянула к Лирэль. Та читала, ожидая, когда проснется Элла.
– Принесла?
Подарок иера хранила у себя, чтобы вездесущая активная Элька его не нашла. Большой кукольный домик и комплект игрушек к нему, по нашим ожиданиям, должен был стать для девочки большой радостью. Жаль только с прогулкой в парке ничего не получилось. Но на кухне уже ждал вкусный тортик, ароматный чай, фрукты и большой яркий леденец. Леденец – на вечер.
– Кайл ее не поздравил? – спросила я.
Лирэль приходила задолго до ухода мужа.
– Нет, – вздохнула иера и покачала головой. – Я напомнила. Пожал плечами, и все. С утра Рита заходила, Кайл злющий был. Что то сказал насчет того, что завтра полетит в головное отделение «ДА».
Я нахмурилась. Головное отделение «ДА» в Верхнем – это серьезно. Учитывая, что не так давно там пострадал птенец. Похоже, что то затевается, но вряд ли меня посвятят в эту священную тайну. Разве что хоть немного удастся выяснить у Кайла, когда тот будет в хорошем расположении духа.
– Пошли дарить подарки, – наконец вздохнула я. – Уже десять почти, хватит спать.
Элька, когда мы ввалились в комнату, уже проснулась и терла ручками глазки. Заулыбалась при виде меня, ее забавляла наша похожесть. Обняла, уселась на коленки и заинтересованно уставилась на Лирэль, которая поставила посреди комнаты большую коробку.
– Это тебе подарок от нас с Лирэль, – улыбнулась я. – С днем рождения, дорогая!
– Спасибо, – пролепетала девочка.
– Давай разворачивать.
Элькин смех и восторг я, наверное, запомню на всю жизнь. Такого счастья я еще ни у кого не видела. Даже приютские редким подаркам радуются меньше, чем эта девочка, дочь очень богатого человека, радовалась кукольному домику.
Мы просидели все утро, собирая дом и наряжая кукол. Предстояло много работы: собрать мебель, расставить ее, повесить шторки. Там даже была возможность выбора обоев! К счастью, Эльку все это не пугало, и она с радостью принялась нам помогать.
Потом был торт, чай, фрукты. Наверное, лучший завтрак в жизни Эльки. Да и в моей, пожалуй, тоже. Объевшись, мы читали до самого обеда, пока у меня не поднялась температура. Лирэль и Элька, которая почти выздоровела, вернулись к домику. Я же задремала в гостиной на диване, желая поймать Кайла после работы и устроить хорошую взбучку по поводу дня рождения дочери.
А он словно чувствовал, явился часам к одиннадцати. Естественно, Лирэль я отпустила, Элька уже давно спала, уставшая от впечатлений первого (по моему мнению) дня рождения в жизни.
– Привет, – сказала я, когда Кайл вошел в гостиную и небрежно бросил куртку на кресло.
В ответ – молчание. Прошел к бару, налил приличную порцию чего то крепкого и залпом выпил. Да, кажется, время неудачное. Но не отступать же.
– Кайл, надо поговорить.
– Не сейчас, Блейк, иди спать.
– Сейчас!
Кое как поднялась, подошла, твердо намереваясь обо всем сообщить. В конце концов, то, что у Кайла проблемы на работе, не означает, что можно игнорировать день рождения дочери.
В общем, я призналась в том, в чем изначально признаваться не собиралась.
– У меня сегодня тоже день рождения.
Кстати, двадцать. Круглая дата. Думала ли я, что проведу этот день вот так?
Кайл лишь пожал плечами, как и говорила Лирэль.
– Подари мне подарок, пожалуйста, на день рождения, – сказала я.
– Что ты хочешь? Кольцо? Серьги? Деньги?
– Нет. – Почему он постоянно думает о каких то вещах? – Подари мне десять минут своего времени.
– Что мне сделать то? – спросил Кайл, опершись о каминную доску.
– Десять минут? – уточнила я.
– Десять минут, – согласился муж.
– Пошли.
Он не без некоторого раздражения последовал за мной в детскую. Элька спала, отбросив одеяло и засунув большой палец в рот. Нежные волосы забавно растрепались, игрушка валялась на полу.
– Иди сюда. – Я цепко ухватила Кайла за руку и заставила подойти к кровати. – Посмотри, какая симпатичная.
– Ну и что? На мать похожа. – Он поморщился, едва взглянув на Эллу.
– Почему ты ее не любишь? – спросила я. – Она ведь ничего плохого не сделала. И тянется к тебе. А ты ее отгоняешь. Доходит до того, что, когда ты возвращаешься домой, она бежит ко мне на руки. Кайл, ты ее хоть раз бил?
– За кого ты меня принимаешь? – тут же взвился он.
– Успокойся. А что я должна думать? Ребенок несчастный. Словно в приюте живет. Ни конфеты от отца, ни игры, ни объятий. Даже по голове ни разу не погладил. Да что там я! В приюте хотя бы хвалят иногда. И игры проводят. Козел ты, Кайл.
– Выбирай выражения. Как мне воспитывать дочь, я сам разберусь. А тебе бы сидеть тихо, а то окажется вдруг, что ты мне изменяла. И все, милая, развод без содержания. И никто мне слова не скажет.
– Я же говорю, козел. – Я почувствовала, что вот вот разревусь. – Между прочим, я не хотела выходить за тебя замуж. И даже в последние дни подумала, что мы поладим. А ты то ли умело притворяешься, то ли вымещаешь злость на домашних. Какого демона ты ушел, ничего не сказав Элле? Думаешь, привел в дом девку, и все, дочь в надежных руках?
– Высший! Блейк, чего ты завелась? Днем рождения недовольна? Так давай я денег дам, купишь себе чего нибудь.
– У нее тоже сегодня день рождения! – рявкнула я, не сдержавшись. – И единственный подарок, который получила твоя дочь, – игрушка от мачехи, у которой пару недель назад денег едва хватало на еду.
– Ну и что я должен по этому поводу сделать? Надеть колпак и скакать вокруг маленького ребенка, как вокруг елки? – удивленно спросил Кайл.
Мне хотелось быть посуду. Кричать, драться. Реветь, ломать что то. Делать хоть что нибудь, чтобы достучаться до этого мужчины, который так равнодушно относился к собственной дочери. И который мучил ее своей нелюбовью, потому что маленькая девочка, которая никогда не знала ласки, очень страдала, видя, как папа совсем не обращает на нее внимания. Я то уж знала точно.
Девочка остановилась у кровати и заглянула мне в лицо.
– Привет, Эльчонок. – Я слабо улыбнулась.
– Ты заболела? – спросила она.
– Заболела. Не бойся, я не заразная. Где вы были?
– В зоопарке, – просияла Элла. – Вот!
И сунула мне под нос красивый шарик в виде какой то животины. Никогда их не различала.
– Умница моя, а кто тебе больше всего понравился?
– Летучий мишка! Он летал под потолком! И еноты! Мы их кормили виноградом!
Она была такой счастливой, что не улыбаться было нельзя.
Потом на девочку шикнул Кайл, зашедший выдать мне пресловутую витаминную конфету. Хоть какая то радость; кисловатые, с ярко выраженным клюквенным привкусом пастилки, которыми меня пичкали раз в два часа. Ребенка увели кушать и укладывать на послеобеденный сон; набегалась в парке, да еще, как оказалось, коленку разбила.
Если утром или даже днем, когда действовало жаропонижающее зелье, я думала, что мне плохо, я ошибалась. Потому что вечером, когда действие зелья ослабевало, а новую дозу принимать еще было нельзя, начался действительно ад.
Голова раскалывалась так, что периодически перед глазами возникали черные точки. Жарко было – не то слово, хоть яичницу жарь. Болела спина от долгого лежания, затекла шея от неудобной подушки. Как то неприятно хотелось чесаться. И темнота, полное отсутствие света в комнате, лишь яркая полоска под дверью, по которой можно было определить, когда мимо кто то проходил.
Обидное ощущение, что меня бросили, таким острым никогда еще не было. Простуду в приюте я переживала сама, никто не подходил ко мне, просто спала сутками и, если были какие то лекарства, принимала их. А здесь, смотрите ка, привыкла, обиделась, что никто не заходит! Как быстро, оказывается, привыкаешь к наличию… семьи?
– Сияющая, ты еще не сдохла? – радостно ухмыльнулся Кайл. – Есть хочешь?
– Нет.
Мой голос был тонким и слабым.
– Ты чего это? Ревешь, что ли?
– Может, и реву, – пробурчала я, вытирая слезы, которые почему то тоже казались горячими.
– И что у нас болит? – Златокрылый уселся на кровать. – Голова болит?
– Болит, – всхлипнула я.
– Еще что болит?
– Спина болит, шея болит. Устала, – призналась я.
Самой уже стыдно стало. Ну болею. Где катастрофа то?
– Устала? – хохотнул Кайл. – Все еще впереди. Вот покроешься болячками, буду тебя разрисовывать. Красота! Вот где развлечение то! Все, реветь прекращай. Ну ка, перевернись.
– Зачем?
– Перевернись, я сказал!
Пришлось кое как, скрипя конечностями, перевернуться на живот и улечься. Спины коснулись прохладные руки и чуть надавили. Я даже замерла, чтобы не спугнуть, настолько огромное облегчение они приносили.
– Чего притихла? – осведомился Кайл. – Живая там?
В ответ у меня вырвался то ли стон, то ли хныканье.
– Мне нравится, как ты стонешь. – Кайл хмыкнул. – Но обстоятельств хочется все таки других. Так!
Он перехватил мою руку, тянущуюся к спине. Да просто почесаться хотела!
Вспыхнул яркий свет, и я зажмурилась, а Кайл убрал мне со спины волосы и тщательно осмотрел.
– Ну садись, дорогая. Сейчас будем заниматься росписью по телу. Между прочим, в детстве у меня была четверка по рисованию. Выдающийся успех!
– У всех остальных были тройки?
Поморщившись, я села и плотнее запахнула пижаму, которую разворошил муж.
– Нет. У всех были пятерки. У всей школы.
– Кайл! – Я отодвинулась к самой спинке кровати. – Помни, что эта штука крайне тяжело смывается. И что меня будет осматривать лекарь.
Вместо ответа Златокрылый как то уж очень плотоядно усмехнулся. Потом выругался, когда темно зеленая жидкость брызнула на ковер. Справился наконец с крышкой, нашел вату и уселся, выжидательно глядя на меня. Капризничать не хотелось.
– Раздевайся, – скомандовал муж.
– А… а давай я сама?
Не хотелось мне перед ним раздеваться. Совсем не хотелось, даже несмотря на жар и головную боль.
– Сияющая, я все равно увижу тебя раздетой. – Кайл закатил глаза. – Подумаешь, на неделю раньше. Давай я тебе прямо скажу: не дождусь даже, когда зеленка сойдет. Как только выздоровеешь настолько, что сможешь получать удовольствие от всего, что я запланировал, окажешься в моей постели на правах не только формальной жены. И я бы, конечно, с удовольствием посмотрел, как ты завязываешься узлом в попытке обработать все болячки, но, боюсь, это тоже травмоопасно. Так что снимай пижаму и сиди молча.
Пришлось послушаться.
К счастью, прикосновения были очень аккуратными. И я почти не смущалась, не то настроение было. Только вздрогнула от быстрого поцелуя в плечо и нахмурилась, пытаясь понять мотивы этого порыва.
– У тебя хорошая фигура, – сказал Кайл.
Пальцы мужчины пробежались по моей ноге.
– Я понимаю, почему Белый за тобой таскался.
– Только давай не будем говорить об Андре, – поморщилась я. – С ним все кончено, даже дружба.
– Как будто могло быть по другому. Как будто я бы разрешил вам общаться.
Сил спорить не было. Кайл жестом заставил повернуться к нему спиной.
Я вдруг почувствовала прикосновения куда более долгие и с большим нажимом.
– Что это ты там делаешь?
Златокрылый довольно сопел, что то рисуя.
– Ну, – спустя минуту он отодвинулся, – теоретически, это дракон. Практически больше на козла похож. Или на жука. А вот если с этого ракурса, то на бутылку.
Это что же такое он там нарисовал? Как я лекарю то покажусь? Ох, мужчины как дети. Элька и то серьезнее.
– Кайл, отправь меня в другую спальню, – попросила я, надевая рубашку.
Вместо ответа мне под нос сунули сначала одну ложку с лекарством, а потом и вторую. Дали закусить конфетой и силой уложили.
– Нет уж, ты спишь здесь, и точка.
Судя по всему, было уже поздно, Кайл начал раздеваться и готовиться ко сну.
– У меня ночью температура поднимется, – заканючила я. – Я проснусь, буду ворочаться, мешать тебе. Не выспишься, разозлишься, поругаемся. Элька проснется и заплачет, испугается темноты, у ребенка будет травма, и она не вырастет нормальным человеком.
Я никогда еще не видела Кайла в таком замешательстве.
– У тебя бред, по моему, – недоуменно произнес он. – Скоро температура спадет, полегчает.
– Считаешь, я не могу строить логические цепочки? – пролепетала я заплетающимся языком. – Ты злой.
Он улыбнулся и улегся рядом.
– Нет, Сияющая, спать ты будешь здесь. Я с удовольствием послушаю твой бред и согрею, если вдруг замерзнешь.
Он положил руку мне на живот и стал пристально рассматривать.
– Не замерзну, – вздохнула я. – Жарко так.
Как всегда во время болезни, к вечеру обострилось желание поболтать. Пока жар полностью не исчез, я спать не могла. А Кайл так удачно оказался рядом. Да и пообщаться был не прочь.
– А почему ты на мне женился?
– Я тебе уже сказал. И повторять не собираюсь.
А может, и не был настроен общаться…
– Я бы хотела, чтобы ты меня укусил.
Потом поняла, что ляпнула, и захихикала под удивленным взглядом Кайла.
– Прости, мысли путаются. Я имела в виду – отпустил.
– Давай я тебя лучше укушу? За какую часть тела? Я за все могу!
– Ты просто не понимаешь, – вздохнула я. – Я мечтала о любви, о принце на белом драконе. А ты же не принц. И даже не дракон. И вообще…
– Вообще – спи, – хмыкнул Кайл. – Ерунду несешь. Лекарство действует, ты уже не такая горячая. Так что перевернись и спи. Могу массаж обеспечить.
– Давай, – согласилась я.
За окном разыгралась гроза. На краешке между сном и явью мне показалось, будто я слышу какой то рев. Но сил поднимать голову и высматривать источник звука не было. Кайл заснул, так и не убрав руки с моей спины. И переворачиваться не хотелось. Жар спал, приятный ветерок из приоткрытого окна успокаивал.
Я проболела в таком режиме три дня. То ли благодаря зельям, то ли благодаря собственному нежеланию лежать в кровати, высокую температуру я переносила довольно легко. Если вообще можно было употреблять это слово в данном контексте. Естественно, временами было так плохо, что хотелось выть. А временами я даже играла с Элькой или что то читала. Преимущественно спала, конечно. Кайл, хоть и ворчал, исправно приносил мне витаминный чай, конфеты, вливал лекарства и обрабатывал новые волдыри, которые пока не пошли на убыль.
Все мое тело было в зеленую крапинку, что вызывало усмешки Кайла и сочувственные улыбки Лирэль.
К сожалению, Кайл не стал вдруг заботливым и добрым мужем. Видимо, я постепенно к нему привыкала и научилась отличать оттенки его настроения. Само собой, и плохие дни случались. Как я поняла из обрывочных разговоров с Ритой, которая приходила пару раз, ситуация накалялась. И на настроении Кайла это не могло не сказываться. Он бывал раздражительным, и в такие моменты болеть было особенно тоскливо. Никто не развлекал шутками, да и лекарство не всегда давали, приходилось вставать. Как оказалось, это очень приятно, когда за тобой ухаживают.
Элькин день рождения ознаменовался жуткой грозой. Проснулась я уже после ухода Кайла на работу, температура не была слишком большой, да и сыпь новая вроде бы не появлялась. Самостоятельно выпила все лекарства и заглянула к Лирэль. Та читала, ожидая, когда проснется Элла.
– Принесла?
Подарок иера хранила у себя, чтобы вездесущая активная Элька его не нашла. Большой кукольный домик и комплект игрушек к нему, по нашим ожиданиям, должен был стать для девочки большой радостью. Жаль только с прогулкой в парке ничего не получилось. Но на кухне уже ждал вкусный тортик, ароматный чай, фрукты и большой яркий леденец. Леденец – на вечер.
– Кайл ее не поздравил? – спросила я.
Лирэль приходила задолго до ухода мужа.
– Нет, – вздохнула иера и покачала головой. – Я напомнила. Пожал плечами, и все. С утра Рита заходила, Кайл злющий был. Что то сказал насчет того, что завтра полетит в головное отделение «ДА».
Я нахмурилась. Головное отделение «ДА» в Верхнем – это серьезно. Учитывая, что не так давно там пострадал птенец. Похоже, что то затевается, но вряд ли меня посвятят в эту священную тайну. Разве что хоть немного удастся выяснить у Кайла, когда тот будет в хорошем расположении духа.
– Пошли дарить подарки, – наконец вздохнула я. – Уже десять почти, хватит спать.
Элька, когда мы ввалились в комнату, уже проснулась и терла ручками глазки. Заулыбалась при виде меня, ее забавляла наша похожесть. Обняла, уселась на коленки и заинтересованно уставилась на Лирэль, которая поставила посреди комнаты большую коробку.
– Это тебе подарок от нас с Лирэль, – улыбнулась я. – С днем рождения, дорогая!
– Спасибо, – пролепетала девочка.
– Давай разворачивать.
Элькин смех и восторг я, наверное, запомню на всю жизнь. Такого счастья я еще ни у кого не видела. Даже приютские редким подаркам радуются меньше, чем эта девочка, дочь очень богатого человека, радовалась кукольному домику.
Мы просидели все утро, собирая дом и наряжая кукол. Предстояло много работы: собрать мебель, расставить ее, повесить шторки. Там даже была возможность выбора обоев! К счастью, Эльку все это не пугало, и она с радостью принялась нам помогать.
Потом был торт, чай, фрукты. Наверное, лучший завтрак в жизни Эльки. Да и в моей, пожалуй, тоже. Объевшись, мы читали до самого обеда, пока у меня не поднялась температура. Лирэль и Элька, которая почти выздоровела, вернулись к домику. Я же задремала в гостиной на диване, желая поймать Кайла после работы и устроить хорошую взбучку по поводу дня рождения дочери.
А он словно чувствовал, явился часам к одиннадцати. Естественно, Лирэль я отпустила, Элька уже давно спала, уставшая от впечатлений первого (по моему мнению) дня рождения в жизни.
– Привет, – сказала я, когда Кайл вошел в гостиную и небрежно бросил куртку на кресло.
В ответ – молчание. Прошел к бару, налил приличную порцию чего то крепкого и залпом выпил. Да, кажется, время неудачное. Но не отступать же.
– Кайл, надо поговорить.
– Не сейчас, Блейк, иди спать.
– Сейчас!
Кое как поднялась, подошла, твердо намереваясь обо всем сообщить. В конце концов, то, что у Кайла проблемы на работе, не означает, что можно игнорировать день рождения дочери.
В общем, я призналась в том, в чем изначально признаваться не собиралась.
– У меня сегодня тоже день рождения.
Кстати, двадцать. Круглая дата. Думала ли я, что проведу этот день вот так?
Кайл лишь пожал плечами, как и говорила Лирэль.
– Подари мне подарок, пожалуйста, на день рождения, – сказала я.
– Что ты хочешь? Кольцо? Серьги? Деньги?
– Нет. – Почему он постоянно думает о каких то вещах? – Подари мне десять минут своего времени.
– Что мне сделать то? – спросил Кайл, опершись о каминную доску.
– Десять минут? – уточнила я.
– Десять минут, – согласился муж.
– Пошли.
Он не без некоторого раздражения последовал за мной в детскую. Элька спала, отбросив одеяло и засунув большой палец в рот. Нежные волосы забавно растрепались, игрушка валялась на полу.
– Иди сюда. – Я цепко ухватила Кайла за руку и заставила подойти к кровати. – Посмотри, какая симпатичная.
– Ну и что? На мать похожа. – Он поморщился, едва взглянув на Эллу.
– Почему ты ее не любишь? – спросила я. – Она ведь ничего плохого не сделала. И тянется к тебе. А ты ее отгоняешь. Доходит до того, что, когда ты возвращаешься домой, она бежит ко мне на руки. Кайл, ты ее хоть раз бил?
– За кого ты меня принимаешь? – тут же взвился он.
– Успокойся. А что я должна думать? Ребенок несчастный. Словно в приюте живет. Ни конфеты от отца, ни игры, ни объятий. Даже по голове ни разу не погладил. Да что там я! В приюте хотя бы хвалят иногда. И игры проводят. Козел ты, Кайл.
– Выбирай выражения. Как мне воспитывать дочь, я сам разберусь. А тебе бы сидеть тихо, а то окажется вдруг, что ты мне изменяла. И все, милая, развод без содержания. И никто мне слова не скажет.
– Я же говорю, козел. – Я почувствовала, что вот вот разревусь. – Между прочим, я не хотела выходить за тебя замуж. И даже в последние дни подумала, что мы поладим. А ты то ли умело притворяешься, то ли вымещаешь злость на домашних. Какого демона ты ушел, ничего не сказав Элле? Думаешь, привел в дом девку, и все, дочь в надежных руках?
– Высший! Блейк, чего ты завелась? Днем рождения недовольна? Так давай я денег дам, купишь себе чего нибудь.
– У нее тоже сегодня день рождения! – рявкнула я, не сдержавшись. – И единственный подарок, который получила твоя дочь, – игрушка от мачехи, у которой пару недель назад денег едва хватало на еду.
– Ну и что я должен по этому поводу сделать? Надеть колпак и скакать вокруг маленького ребенка, как вокруг елки? – удивленно спросил Кайл.
Мне хотелось быть посуду. Кричать, драться. Реветь, ломать что то. Делать хоть что нибудь, чтобы достучаться до этого мужчины, который так равнодушно относился к собственной дочери. И который мучил ее своей нелюбовью, потому что маленькая девочка, которая никогда не знала ласки, очень страдала, видя, как папа совсем не обращает на нее внимания. Я то уж знала точно.
