Сашка клял себя на чём свет стоит.
Второй раз за месяц встреча с Савельевым, будь он неладен вместе со своей Никой, с Кравцом и со всеми их политическими играми.
Если бы Сашка мог повернуть время вспять, он бы вернулся на ту злополучную вечеринку, куда пришёл с Марком (чёрт бы пробрал и Марка тоже), а ушёл вместе с Никой Савельевой, девочкой, с которой у него априори не могло быть ничего общего. И что он теперь имеет? Кучу проблем и сомнительные привилегии.
После того как Сашка облажался с отчётом, Кравец вызвал его к себе и недвусмысленно дал понять, что с ним будет, если он оступится ещё хоть раз или проявит самодеятельность, а также выдал чёткие инструкции, что и кому говорить.
— Почемучке Ледовской скажешь, что Ника попросила тебя прикрыть, а сама отправилась куда-то вниз, куда — ты не знаешь, — голос Кравца был холоден и пуст.
— А…
— Никаких «а», этого достаточно.
И этого действительно оказалось достаточно. Сашка видел, что Веру раздирают противоречия: с одной стороны, она ему не верила, что было неудивительно — Ледовская никогда ему не доверяла в отличие от всех остальных, а с другой стороны, она боялась навредить Нике. Любовь и преданность подруге в итоге победили, Кравец, отменный психолог, виртуозно сыграл на Вериных чувствах, не сфальшивив ни на одной ноте.
С Савельевым было сложнее.
— Вряд ли Савельев объявится у тебя в ближайшее время, но если вдруг… если вдруг, отрабатывай ту же версию, что и с Ледовской: ушла куда-то вниз, просила папе ничего не говорить, куда ушла — не знаю. Но об этом сразу доложить мне. Сразу! А не как в прошлый раз. Дальнейшие инструкции получишь позже.
Наивно было бы предполагать, что обойдётся без дальнейших инструкций — не обошлось. И опять Кравец угадал появление Савельева с потрясающей точностью, хотя вряд ли угадал, скорее срежиссировал, и в этой постановке Сашке уже отводилась роль не простого статиста.
— Так, где Ника? — в спокойном голосе Павла Григорьевича отчётливо проступила холодная ярость.
— Она ушла куда-то вниз… я не знаю точно, куда. Ника мне не говорила. Она просила и вам ничего не говорить. Ника сама просила…
Когда они с Кравцом отрабатывали эту сцену, все возможные варианты этой сцены, тот велел добавить больше дрожи в голос.
— Больше страха, больше. Потрясись перед ним основательно, у тебя получится. Тут ты талант, — своего презрения Антон Сергеевич не скрывал. — Разыграй своё амплуа труса по полной. А потом, потом скажешь ему вот что…
То, что Антон изложил дальше, заставило Сашку побледнеть.
— Это же неправда! Павел Григорьевич никогда не поверит, что Ника распространяет наркотики. Ника никогда не имела ничего общего с наркотиками…
— Да ну? — Кравец хитро прищурился. — Ты плохо знаешь свою подружку. Именно в данный момент у неё с наркотиками гораздо больше общего, чем ты думаешь. Впрочем, тебе и не нужно говорить об этом Савельеву напрямую. От тебя требуется только намекнуть. Запомни, ложь срабатывает в двух случаях: когда она так отвратительна и чудовищна, что в неё невозможно поверить, и когда ты сеешь зёрна сомнений в чужую душу. Только не забывай эти зёрнышки удобрять и поливать…
— А про это ты что скажешь?
Савельев чуть ли не в лицо ткнул ему ту самую злополучную записку, которую Сашка писал Змее. От Кравца он знал, что записка уже у Павла Григорьевича.
— Павел Григорьевич, это была обычная вечеринка.
— С наркотиками?
— Да. Мы все дурили, и все немного тогда… ну, просто по приколу…
— Кто принёс наркотик?
— Я не знаю точно. Но мне его дала Ника.
Это и было то зерно сомнения, о котором говорил Кравец. Сашка видел, как тень недоверия пробежала по лицу Павла Григорьевича, как в глазах мелькнул и тут же погас гнев, как чуть дрогнула записка, зажатая в руке.
Возвращаться назад в офис не хотелось. Сашка чувствовал, что щёки его пылают, а колени дрожат. Он отошёл чуть подальше от двери и особенно от окна, через которое его мог видеть Кравец (Сашка не знал, но догадывался, что Кравец наблюдал за их с Савельевым разговором), прошёлся по коридору, остановился, не доходя до туалетов, прислонился спиной к стене. Сердце колотилось, норовя выскочить из груди, а дыхания не хватало. Он как будто полчаса отпахал в спортзале на беговой дорожке на самом максимальном режиме, только в отличие от беговой дорожки, которая приносила вместе с усталостью чувство удовлетворения, сейчас в душе и сердце жил только страх. Ведь, когда Ника вернётся… господи — Сашка резко запрокинул голову, ударившись о стену, зажмурился от боли — господи, хоть бы она никогда не возвращалась…
— Привет!
Сашка открыл глаза, и его лицо медленно вытянулось от удивления. Кого-кого, но именно этого человека он никак не ожидал увидеть здесь. Напротив него стояла Кирилл Шорохов, тот самый Шорох с их этажа, один из тех тупоголовых идиотов, которые когда-то здорово отравляли его жизнь.
Сашка Поляков с удивлением разглядывал Шорохова. Что он здесь забыл, интересно. Хотя, судя по рабочей форме, которая была на нём, наверно, отправлен снизу ремонтировать чего-нибудь у них на этаже. В туалете что ли где какая утечка.
— Не знаю, помнишь ты меня или нет. Мы на одном этаже живём.
— Жили на одном этаже.
— Ну да… жили, — тонкие губы Кирилла скривились в знакомой усмешке.
Поведение Шорохова немного напрягало, но Сашка взял себя в руки. Ему не десять лет, и за спиной этого придурка не стоят его гогочущие дружки. Сейчас они один на один, причём на его территории — Сашка считал офисный этаж своим. Но даже при таком раскладе ему было не по себе.
— Слушай, — Шорохов нервно оглянулся. — Я тут не для того, чтобы отношения выяснять. Я к тебе пришёл из-за Ники.
— Чего?
— Чего слышал. Ника в опасности, и ей нужна помощь. Мне нужно срочно встретиться с её отцом, она сказала, ты можешь помочь. Можешь отвести меня к нему.
Сашка открыл рот, не зная, что сказать. Ника? Откуда этот урод знает Нику? Или это какая-то подстава?
— Да расслабься ты, — Шорохов мотнул головой. — Сейчас с Никой всё в порядке. Пока в порядке, но…
— Откуда ты знаешь Нику?
— Блин, ну долго объяснять.
Сашка видел, что Шорохов чего-то боится. Нервничает, постоянно озирается по сторонам.
— А я не тороплюсь. Объясни. Давай. А то с какого такого перепугу я должен тебе помогать. К Павлу Григорьевичу отводить.
Он не успел договорить, но уже понял, что перегнул палку. Шорохов резко сделал шаг навстречу, прижал его к стене, приблизил тонкое злое лицо.
— А ты подумай хорошенько, с какого перепугу. Ника вроде как твоя подруга, не моя.
Сашка понимал, что здесь Шорохов ничего ему не сделает, не посмеет сделать, и всё равно страх нервной паутиной опутывал его. Он пытался лихорадочно сообразить, что сказать, как поступить в такой ситуации. Ника и Шорохов. Что вообще может связывать их двоих? Он врёт, что знает Нику? Или не врёт? Чёрт, что там говорил Кравец… у Ники с наркотиками гораздо больше общего, чем ты думаешь… Если верить Кравцу, то получается… блин… Шорохов — наркоман, это точно, а может и дилер, у них на шестьдесят пятом каждый второй полудурок или догоняется или сам продаёт. Неужели Ника правда… да нет, не может быть.
— Ну так что, дошло наконец? — Кирилл Шорохов чуть отступил от него. Он, видимо, принял Сашкино молчанье за добрый для себя знак. — Поверил, да?
— С чего мне верить какому-то наркоману. Втянул Нику непонятно во что, теперь у неё из-за тебя проблемы с законом…
Сашка осёкся. Не надо было говорить, что у Ники проблемы… что он знает про эти проблемы. Он бросил быстрый взгляд на Шорохова, но судя по его лицу этот тупица ни о чём не догадался.
— Ни к какому Савельеву я тебя не поведу. А на твоём месте я бы поскорее убрался отсюда. Пока я не заявил о тебе куда следует.
Растерянность и недоумение, отразившееся на красивом лице Шорохова, заставили Сашку мстительно улыбнуться. Он испытал нечто вроде реванша за все унижения прошлых лет. Поляков решительно отодвинул Кирилла плечом и, не оглядываясь, пошёл к себе. Он чувствовал лопатками взгляд Шорохова и едва сдерживался, чтобы не прибавить шаг.
— Она же твоя подруга! — отчаянный крик Шорохова толкнул его в спину. — Гандон!
— То, что Сашенька — гандон, тут я с тобой целиком и полностью согласна.
Кир вздрогнул и обернулся. Позади него стояла высокая девушка, с двумя тёмными, перекинутыми на грудь косами. Её серьёзные серые глаза, не мигая, смотрели на него. Откуда она появилась? Словно материализовалась из воздуха.
— Я из туалета вышла, — словно угадав его мысли и нимало не смущаясь, сказала она. — За дверями не очень хорошо было слышно, но кое-что я всё же услышала. Где Ника?
— А ты кто такая?
Кирилл с удивлением рассматривал девушку. Он ещё не пришёл в себя от встречи с Поляковым. Всё получилось даже хуже, чем он себе представлял. Он ничего толком не смог объяснить, к тому же — Кир не понимал, не мог найти правильные слова — было ещё кое-что, что настораживало. Даже не в поведении этого трусливого засранца, а в том, как он сказал… что он сказал…
— Вопрос поставлен неверно. Не — кто я такая, а — кто ты такой? — девушка подошла к нему вплотную, презрительно сжала губы.
Смелая. Кир с уважением окинул тонкую фигурку девушки, лицо, не сказать, чтобы красивое, но из тех, которые притягивают взгляд. Нет, такой типаж Кириллу никогда не нравился, и дело было не во внешности, а вот в этой напористости, упрямстве и абсолютной уверенности в себе.
— Так, ещё раз. Кто ты такой? Где Ника? И что это за чушь с наркотиками?
Наркотики! Ну, конечно! Кира осенило. Этот гандон Поляков откуда-то знал про наркотики. А ведь он не должен знать. Чёрт. А вдруг он как-то связан с теми, кто хотел схватить Нику на КПП? Иначе с чего бы Полякову упоминать о наркоте. Он-то ему об этом ничего не говорил. А если эта девчонка тоже? Хотя…
— Ты — Вера Ледовская?
Он не был уверен, но по удивлённой гримаске, появившейся на лице девушки, понял, что угадал.
— Ну, допустим.
— Покажи свой пропуск.
— А ты не обнаглел часом?
Взгляд у девицы стал колким. Но она всё же достала пропуск из кармана своих штанов. Сунула ему под нос.
— Ну, убедился? А теперь говори, где Ника.
— Скажу. Но не тебе. А Павлу Григорьевичу. Меня Ника к нему послала. И если ты её подруга, ты мне поможешь.
Вера смерила его взглядом. Прищурилась. Она словно что-то обдумывала.
— А ладно. Пойдём.
— Куда? Прямо сейчас?
— А чего медлить? Пошли.
— Ну… пошли, — он повёл плечами, ещё до конца не понимая, что всё решилось вот так… до смешного просто.
Вера шла быстро и решительно, Кир едва за ней поспевал. Она не задавала ему никаких вопросов, не спрашивала, откуда он знает Нику, что Ника делала внизу, и, не занимай голову Кира вопрос о непонятной осведомлённости Сашки насчёт наркоты, такое поведение девушки показалось бы ему странным.
У КПП Вера остановилась.
— Слава, он со мной, — она коротко кивнула на Кира.
Охранник, молодой парень с круглым как Луна лицом, шутливо отсалютовал ей:
— Проходите, Верочка!
На Кирилла он едва посмотрел, но даже этого мимолетного взгляда было достаточно, чтобы у Кира похолодело внутри.
Те охранники, с которыми он сталкивался у себя на этажах, были обычными наглыми мордоворотами, зачастую обленившимися и охреневшими от собственной безнаказанности: на нижних этажах с охраной предпочитали зазря не связываться — себе дороже, всё равно правда будет на их стороне. Но, возможно, именно эта лень и наглость и спасла их с Никой тогда, на том КПП. А вот с этим парнем такой номер вряд ли прошёл. Он был вышколенный, подтянутый, и — Кир дал бы руку на отсечение — реакция у него была что надо. Выпад Вовки он бы не пропустил.
— Охрана у вас тут серьёзная, — сказал он, как только будка КПП осталась позади.
— Это военные. В случае чего — стреляют на поражение, — Вера чуть скосила на него взгляд.
— Хочешь сказать, у этого парня настоящее оружие?
— Ты хоть в школе-то учился, гений? Или так… посещал. Уроки обществоведения, седьмой класс.
Кир замолчал. Эта девица подбешивала его конкретно.
Они поднялись ещё на несколько этажей. Лестницы здесь были широкими, светлыми, и с каждой лестничной площадки с одной стороны открывался вид на сад. Столько зелени и света Кир видел разве что в кино или на картинках, но это было совсем не то, что в реальности.
— Не отставай, — приказала ему Вера.
Она поднималась по лестнице легко, перепрыгивая через несколько ступенек. Энергии этой девушке было не занимать.
Они преодолели последний лестничный марш и вышли на самый верх. Кир остановился и восхищенно выдохнул, задрав голову кверху. Прямо над ним раскинулся гигантский купол. У него возникло ощущение, что он находится внутри огромного хрустального шара, плывущего по небу.
— Пойдём, насмотришься ещё. Наверно, — Вера усмехнулась, но Кир не обратил никакого внимания на её усмешку.
— Пойдём.
— Нам сюда, поворачивай!
Вера ловко ориентировалась среди всех этих коридоров, а Кир, с непривычки ошалев от света и простора, вконец растерялся и послушно следовал за ней. Он только успевал вертеть по сторонам головой, дивясь на искусно выполненные арки и пролёты, невесомые, словно сотканные из воздуха, на неожиданно возникающие на пути площадки с уютными белыми диванчиками, какими-то диковинными растениями в кадках и газонами с непривычно зелёной и шёлковой на вид, и надо думать на ощупь, травой.
— Проходи!
Она толкнула дверь (Кир даже не понял, как они оказались на месте) и чуть отстранилась, пропуская его первым. Здесь на самом верху, как он успел для себя отметить, практически не было стеклянных, насквозь просматриваемых офисов — люди, работающие в Поднебесье, не афишировали свою жизнь и свои дела. Судьбы Башни вершились за наглухо закрытыми дверями.
Помещение, куда они пришли, было небольшим и практически пустым, если не считать длинного дивана по всей ширине одной из стен. Это было что-то типа приёмной, потому что сразу же справа, как раз напротив пустующего дивана, была другая дверь, по обе стороны которой стояли двое людей в военной форме. Они чем-то были похожи на того подтянутого Славу с КПП, шутливо отдавшего Вере честь. И эти двое тоже, судя по всему, её знали.
— Дед у себя?
Дед? Кир вскинул удивлённый взгляд на Веру. Но та не обратила на него никакого внимания. Один из военных кивнул и открыл перед ними дверь.
— Куда ты меня привела? — Кир остановился.
— Куда надо, туда и привела.
Кир заметил, что Вера сделала знак военным, указав на него глазами, и один из них, едва заметно ухмыльнувшись, легонько взял Кира за плечо, подтолкнул и почти ласково проговорил:
— Сам пройдёшь или помочь?
Кир нервно обернулся, заметил, как рука второго спокойно легла на висевшую на поясе кобуру. Кирилл вспомнил слова Веры: «в случае чего стреляют на поражение», и инстинктивно втянул голову в плечи.
— Не надо мне помогать, — он прошёл вперёд. За спиной беззвучно захлопнулись двери.
Кабинет, так же, как и приёмная, поражал своей аскетичностью и простотой. Но этот минимализм не имел ничего общего с бедностью нижних этажей, он был другим, подтянутым и строгим, как и владелец кабинета, седой сухопарый мужчина, который поднялся из-за стола, как только они вошли.
— Вера, что у тебя случилось? Кто это?
Он тоже был в форме, и военный китель сидел на нём как влитой, словно этот человек в нём родился.
Второй раз за месяц встреча с Савельевым, будь он неладен вместе со своей Никой, с Кравцом и со всеми их политическими играми.
Если бы Сашка мог повернуть время вспять, он бы вернулся на ту злополучную вечеринку, куда пришёл с Марком (чёрт бы пробрал и Марка тоже), а ушёл вместе с Никой Савельевой, девочкой, с которой у него априори не могло быть ничего общего. И что он теперь имеет? Кучу проблем и сомнительные привилегии.
После того как Сашка облажался с отчётом, Кравец вызвал его к себе и недвусмысленно дал понять, что с ним будет, если он оступится ещё хоть раз или проявит самодеятельность, а также выдал чёткие инструкции, что и кому говорить.
— Почемучке Ледовской скажешь, что Ника попросила тебя прикрыть, а сама отправилась куда-то вниз, куда — ты не знаешь, — голос Кравца был холоден и пуст.
— А…
— Никаких «а», этого достаточно.
И этого действительно оказалось достаточно. Сашка видел, что Веру раздирают противоречия: с одной стороны, она ему не верила, что было неудивительно — Ледовская никогда ему не доверяла в отличие от всех остальных, а с другой стороны, она боялась навредить Нике. Любовь и преданность подруге в итоге победили, Кравец, отменный психолог, виртуозно сыграл на Вериных чувствах, не сфальшивив ни на одной ноте.
С Савельевым было сложнее.
— Вряд ли Савельев объявится у тебя в ближайшее время, но если вдруг… если вдруг, отрабатывай ту же версию, что и с Ледовской: ушла куда-то вниз, просила папе ничего не говорить, куда ушла — не знаю. Но об этом сразу доложить мне. Сразу! А не как в прошлый раз. Дальнейшие инструкции получишь позже.
Наивно было бы предполагать, что обойдётся без дальнейших инструкций — не обошлось. И опять Кравец угадал появление Савельева с потрясающей точностью, хотя вряд ли угадал, скорее срежиссировал, и в этой постановке Сашке уже отводилась роль не простого статиста.
— Так, где Ника? — в спокойном голосе Павла Григорьевича отчётливо проступила холодная ярость.
— Она ушла куда-то вниз… я не знаю точно, куда. Ника мне не говорила. Она просила и вам ничего не говорить. Ника сама просила…
Когда они с Кравцом отрабатывали эту сцену, все возможные варианты этой сцены, тот велел добавить больше дрожи в голос.
— Больше страха, больше. Потрясись перед ним основательно, у тебя получится. Тут ты талант, — своего презрения Антон Сергеевич не скрывал. — Разыграй своё амплуа труса по полной. А потом, потом скажешь ему вот что…
То, что Антон изложил дальше, заставило Сашку побледнеть.
— Это же неправда! Павел Григорьевич никогда не поверит, что Ника распространяет наркотики. Ника никогда не имела ничего общего с наркотиками…
— Да ну? — Кравец хитро прищурился. — Ты плохо знаешь свою подружку. Именно в данный момент у неё с наркотиками гораздо больше общего, чем ты думаешь. Впрочем, тебе и не нужно говорить об этом Савельеву напрямую. От тебя требуется только намекнуть. Запомни, ложь срабатывает в двух случаях: когда она так отвратительна и чудовищна, что в неё невозможно поверить, и когда ты сеешь зёрна сомнений в чужую душу. Только не забывай эти зёрнышки удобрять и поливать…
— А про это ты что скажешь?
Савельев чуть ли не в лицо ткнул ему ту самую злополучную записку, которую Сашка писал Змее. От Кравца он знал, что записка уже у Павла Григорьевича.
— Павел Григорьевич, это была обычная вечеринка.
— С наркотиками?
— Да. Мы все дурили, и все немного тогда… ну, просто по приколу…
— Кто принёс наркотик?
— Я не знаю точно. Но мне его дала Ника.
Это и было то зерно сомнения, о котором говорил Кравец. Сашка видел, как тень недоверия пробежала по лицу Павла Григорьевича, как в глазах мелькнул и тут же погас гнев, как чуть дрогнула записка, зажатая в руке.
Возвращаться назад в офис не хотелось. Сашка чувствовал, что щёки его пылают, а колени дрожат. Он отошёл чуть подальше от двери и особенно от окна, через которое его мог видеть Кравец (Сашка не знал, но догадывался, что Кравец наблюдал за их с Савельевым разговором), прошёлся по коридору, остановился, не доходя до туалетов, прислонился спиной к стене. Сердце колотилось, норовя выскочить из груди, а дыхания не хватало. Он как будто полчаса отпахал в спортзале на беговой дорожке на самом максимальном режиме, только в отличие от беговой дорожки, которая приносила вместе с усталостью чувство удовлетворения, сейчас в душе и сердце жил только страх. Ведь, когда Ника вернётся… господи — Сашка резко запрокинул голову, ударившись о стену, зажмурился от боли — господи, хоть бы она никогда не возвращалась…
— Привет!
Сашка открыл глаза, и его лицо медленно вытянулось от удивления. Кого-кого, но именно этого человека он никак не ожидал увидеть здесь. Напротив него стояла Кирилл Шорохов, тот самый Шорох с их этажа, один из тех тупоголовых идиотов, которые когда-то здорово отравляли его жизнь.
Сашка Поляков с удивлением разглядывал Шорохова. Что он здесь забыл, интересно. Хотя, судя по рабочей форме, которая была на нём, наверно, отправлен снизу ремонтировать чего-нибудь у них на этаже. В туалете что ли где какая утечка.
— Не знаю, помнишь ты меня или нет. Мы на одном этаже живём.
— Жили на одном этаже.
— Ну да… жили, — тонкие губы Кирилла скривились в знакомой усмешке.
Поведение Шорохова немного напрягало, но Сашка взял себя в руки. Ему не десять лет, и за спиной этого придурка не стоят его гогочущие дружки. Сейчас они один на один, причём на его территории — Сашка считал офисный этаж своим. Но даже при таком раскладе ему было не по себе.
— Слушай, — Шорохов нервно оглянулся. — Я тут не для того, чтобы отношения выяснять. Я к тебе пришёл из-за Ники.
— Чего?
— Чего слышал. Ника в опасности, и ей нужна помощь. Мне нужно срочно встретиться с её отцом, она сказала, ты можешь помочь. Можешь отвести меня к нему.
Сашка открыл рот, не зная, что сказать. Ника? Откуда этот урод знает Нику? Или это какая-то подстава?
— Да расслабься ты, — Шорохов мотнул головой. — Сейчас с Никой всё в порядке. Пока в порядке, но…
— Откуда ты знаешь Нику?
— Блин, ну долго объяснять.
Сашка видел, что Шорохов чего-то боится. Нервничает, постоянно озирается по сторонам.
— А я не тороплюсь. Объясни. Давай. А то с какого такого перепугу я должен тебе помогать. К Павлу Григорьевичу отводить.
Он не успел договорить, но уже понял, что перегнул палку. Шорохов резко сделал шаг навстречу, прижал его к стене, приблизил тонкое злое лицо.
— А ты подумай хорошенько, с какого перепугу. Ника вроде как твоя подруга, не моя.
Сашка понимал, что здесь Шорохов ничего ему не сделает, не посмеет сделать, и всё равно страх нервной паутиной опутывал его. Он пытался лихорадочно сообразить, что сказать, как поступить в такой ситуации. Ника и Шорохов. Что вообще может связывать их двоих? Он врёт, что знает Нику? Или не врёт? Чёрт, что там говорил Кравец… у Ники с наркотиками гораздо больше общего, чем ты думаешь… Если верить Кравцу, то получается… блин… Шорохов — наркоман, это точно, а может и дилер, у них на шестьдесят пятом каждый второй полудурок или догоняется или сам продаёт. Неужели Ника правда… да нет, не может быть.
— Ну так что, дошло наконец? — Кирилл Шорохов чуть отступил от него. Он, видимо, принял Сашкино молчанье за добрый для себя знак. — Поверил, да?
— С чего мне верить какому-то наркоману. Втянул Нику непонятно во что, теперь у неё из-за тебя проблемы с законом…
Сашка осёкся. Не надо было говорить, что у Ники проблемы… что он знает про эти проблемы. Он бросил быстрый взгляд на Шорохова, но судя по его лицу этот тупица ни о чём не догадался.
— Ни к какому Савельеву я тебя не поведу. А на твоём месте я бы поскорее убрался отсюда. Пока я не заявил о тебе куда следует.
Растерянность и недоумение, отразившееся на красивом лице Шорохова, заставили Сашку мстительно улыбнуться. Он испытал нечто вроде реванша за все унижения прошлых лет. Поляков решительно отодвинул Кирилла плечом и, не оглядываясь, пошёл к себе. Он чувствовал лопатками взгляд Шорохова и едва сдерживался, чтобы не прибавить шаг.
— Она же твоя подруга! — отчаянный крик Шорохова толкнул его в спину. — Гандон!
***
— То, что Сашенька — гандон, тут я с тобой целиком и полностью согласна.
Кир вздрогнул и обернулся. Позади него стояла высокая девушка, с двумя тёмными, перекинутыми на грудь косами. Её серьёзные серые глаза, не мигая, смотрели на него. Откуда она появилась? Словно материализовалась из воздуха.
— Я из туалета вышла, — словно угадав его мысли и нимало не смущаясь, сказала она. — За дверями не очень хорошо было слышно, но кое-что я всё же услышала. Где Ника?
— А ты кто такая?
Кирилл с удивлением рассматривал девушку. Он ещё не пришёл в себя от встречи с Поляковым. Всё получилось даже хуже, чем он себе представлял. Он ничего толком не смог объяснить, к тому же — Кир не понимал, не мог найти правильные слова — было ещё кое-что, что настораживало. Даже не в поведении этого трусливого засранца, а в том, как он сказал… что он сказал…
— Вопрос поставлен неверно. Не — кто я такая, а — кто ты такой? — девушка подошла к нему вплотную, презрительно сжала губы.
Смелая. Кир с уважением окинул тонкую фигурку девушки, лицо, не сказать, чтобы красивое, но из тех, которые притягивают взгляд. Нет, такой типаж Кириллу никогда не нравился, и дело было не во внешности, а вот в этой напористости, упрямстве и абсолютной уверенности в себе.
— Так, ещё раз. Кто ты такой? Где Ника? И что это за чушь с наркотиками?
Наркотики! Ну, конечно! Кира осенило. Этот гандон Поляков откуда-то знал про наркотики. А ведь он не должен знать. Чёрт. А вдруг он как-то связан с теми, кто хотел схватить Нику на КПП? Иначе с чего бы Полякову упоминать о наркоте. Он-то ему об этом ничего не говорил. А если эта девчонка тоже? Хотя…
— Ты — Вера Ледовская?
Он не был уверен, но по удивлённой гримаске, появившейся на лице девушки, понял, что угадал.
— Ну, допустим.
— Покажи свой пропуск.
— А ты не обнаглел часом?
Взгляд у девицы стал колким. Но она всё же достала пропуск из кармана своих штанов. Сунула ему под нос.
— Ну, убедился? А теперь говори, где Ника.
— Скажу. Но не тебе. А Павлу Григорьевичу. Меня Ника к нему послала. И если ты её подруга, ты мне поможешь.
Вера смерила его взглядом. Прищурилась. Она словно что-то обдумывала.
— А ладно. Пойдём.
— Куда? Прямо сейчас?
— А чего медлить? Пошли.
— Ну… пошли, — он повёл плечами, ещё до конца не понимая, что всё решилось вот так… до смешного просто.
Глава 23. Кир
Вера шла быстро и решительно, Кир едва за ней поспевал. Она не задавала ему никаких вопросов, не спрашивала, откуда он знает Нику, что Ника делала внизу, и, не занимай голову Кира вопрос о непонятной осведомлённости Сашки насчёт наркоты, такое поведение девушки показалось бы ему странным.
У КПП Вера остановилась.
— Слава, он со мной, — она коротко кивнула на Кира.
Охранник, молодой парень с круглым как Луна лицом, шутливо отсалютовал ей:
— Проходите, Верочка!
На Кирилла он едва посмотрел, но даже этого мимолетного взгляда было достаточно, чтобы у Кира похолодело внутри.
Те охранники, с которыми он сталкивался у себя на этажах, были обычными наглыми мордоворотами, зачастую обленившимися и охреневшими от собственной безнаказанности: на нижних этажах с охраной предпочитали зазря не связываться — себе дороже, всё равно правда будет на их стороне. Но, возможно, именно эта лень и наглость и спасла их с Никой тогда, на том КПП. А вот с этим парнем такой номер вряд ли прошёл. Он был вышколенный, подтянутый, и — Кир дал бы руку на отсечение — реакция у него была что надо. Выпад Вовки он бы не пропустил.
— Охрана у вас тут серьёзная, — сказал он, как только будка КПП осталась позади.
— Это военные. В случае чего — стреляют на поражение, — Вера чуть скосила на него взгляд.
— Хочешь сказать, у этого парня настоящее оружие?
— Ты хоть в школе-то учился, гений? Или так… посещал. Уроки обществоведения, седьмой класс.
Кир замолчал. Эта девица подбешивала его конкретно.
Они поднялись ещё на несколько этажей. Лестницы здесь были широкими, светлыми, и с каждой лестничной площадки с одной стороны открывался вид на сад. Столько зелени и света Кир видел разве что в кино или на картинках, но это было совсем не то, что в реальности.
— Не отставай, — приказала ему Вера.
Она поднималась по лестнице легко, перепрыгивая через несколько ступенек. Энергии этой девушке было не занимать.
Они преодолели последний лестничный марш и вышли на самый верх. Кир остановился и восхищенно выдохнул, задрав голову кверху. Прямо над ним раскинулся гигантский купол. У него возникло ощущение, что он находится внутри огромного хрустального шара, плывущего по небу.
— Пойдём, насмотришься ещё. Наверно, — Вера усмехнулась, но Кир не обратил никакого внимания на её усмешку.
— Пойдём.
— Нам сюда, поворачивай!
Вера ловко ориентировалась среди всех этих коридоров, а Кир, с непривычки ошалев от света и простора, вконец растерялся и послушно следовал за ней. Он только успевал вертеть по сторонам головой, дивясь на искусно выполненные арки и пролёты, невесомые, словно сотканные из воздуха, на неожиданно возникающие на пути площадки с уютными белыми диванчиками, какими-то диковинными растениями в кадках и газонами с непривычно зелёной и шёлковой на вид, и надо думать на ощупь, травой.
— Проходи!
Она толкнула дверь (Кир даже не понял, как они оказались на месте) и чуть отстранилась, пропуская его первым. Здесь на самом верху, как он успел для себя отметить, практически не было стеклянных, насквозь просматриваемых офисов — люди, работающие в Поднебесье, не афишировали свою жизнь и свои дела. Судьбы Башни вершились за наглухо закрытыми дверями.
Помещение, куда они пришли, было небольшим и практически пустым, если не считать длинного дивана по всей ширине одной из стен. Это было что-то типа приёмной, потому что сразу же справа, как раз напротив пустующего дивана, была другая дверь, по обе стороны которой стояли двое людей в военной форме. Они чем-то были похожи на того подтянутого Славу с КПП, шутливо отдавшего Вере честь. И эти двое тоже, судя по всему, её знали.
— Дед у себя?
Дед? Кир вскинул удивлённый взгляд на Веру. Но та не обратила на него никакого внимания. Один из военных кивнул и открыл перед ними дверь.
— Куда ты меня привела? — Кир остановился.
— Куда надо, туда и привела.
Кир заметил, что Вера сделала знак военным, указав на него глазами, и один из них, едва заметно ухмыльнувшись, легонько взял Кира за плечо, подтолкнул и почти ласково проговорил:
— Сам пройдёшь или помочь?
Кир нервно обернулся, заметил, как рука второго спокойно легла на висевшую на поясе кобуру. Кирилл вспомнил слова Веры: «в случае чего стреляют на поражение», и инстинктивно втянул голову в плечи.
— Не надо мне помогать, — он прошёл вперёд. За спиной беззвучно захлопнулись двери.
Кабинет, так же, как и приёмная, поражал своей аскетичностью и простотой. Но этот минимализм не имел ничего общего с бедностью нижних этажей, он был другим, подтянутым и строгим, как и владелец кабинета, седой сухопарый мужчина, который поднялся из-за стола, как только они вошли.
— Вера, что у тебя случилось? Кто это?
Он тоже был в форме, и военный китель сидел на нём как влитой, словно этот человек в нём родился.
