Приближаясь к городу, взор не может насладиться великолепной картиной. Нет слов, чтобы живо передать, изобразить ее. Она кажется выше всякого описания.
Какое зрелище! Беспредельный рейд покрыт кораблями. Длинные шпицы башен возвышаются там и здесь над террасами, рощами стройных кипарисов, величественными куполами публичных бань. Стаи изящных шлюпок, одни под парусами, другие на веслах, легко скользят по волнам, едва касаясь поверхности. Ладьи пересекают одна у другой путь, следуют одна за другою, появляются, исчезают. Иногда великолепный челн, сияющий золотом и пурпуром, с быстротой молнии рассекает пространство, отделяющее берега. Канал покрыт судами до конца горизонта, и блестящие краски их, мешаясь с голубым цветом моря, делают пейзаж еще очаровательнее.
О, Сандабад!
За главными северными воротами город встретил путников шумом торговой площади. Бесчисленное множество толпящегося народа заставляло любого, кто попадал сюда впервые, невольно считать себя перенесенным на торжище мира, где разнообразие языков, одежд, лиц, пестроты, поначалу завораживало.
Однако это чувство терялось в первые минуты пребывания внутри городских стен.
- Надо было зайти через западные ворота, - арису пришлось вынуть из ножен меч, прежде чем наглый попрошайка, схвативший его коня за уздцы, прекратил клянчить милостыню.
- Там нас ожидал бы не менее знатный прием, - Иефир повертел головой, будто выискивая кого-то в разношерстной толпе.
- Вам-то оно, конечно, легче, - буркнул под нос Вистан. В отличие от людей, к эльфам не пристал ни один нищий.
Миновав площадь, отряд свернул в боковую улочку. Здесь, город совершенно не соответствовал великолепию своего внешнего вида. Улицы оказались узкими, грязными и кривыми, дома низкими, смрадными, построенными без всякого вкуса и порядка. Они проехали несколько полуразрушенных хижин, чьи суеверные владельцы никогда их не восстанавливали, страшась воспротивиться непреложным судьбам Провиденья. В этих лачугах, служащих убежищем бедняку или ремесленнику, сохранялся смертоносный зародыш язвы, опустошающей город весною и в начале осени.
За отрядом увязалась небольшая ватага детей, одетых чуть ли не в лохмотья. Они то забегали вперед, то жались к стенам глинобитных лачуг, то плелись сзади, молча, не проронив ни слова, лишь тянули худенькие шеи, или же, под грозными взглядами всадников, прятали головы в плечи.
Не выдержав вида голодных глаз, Тарья окликнула одного из них, по виду самого старшего.
- Возьми, - она сунула мальчишке кошель с десятком мелких монет. – Купи всем поесть.
Он, с каким-то особым достоинством, будто и не брал милостыню, благодарно кивнул и исчез за углом дома. Ватага детей тоже немедленно испарилась.
- Не боишься, что с этими детьми случится то же, что и с твоим недавним протеже?
Тарья обернулась на знакомый голос. Во взгляде Иефира не было осуждения. Зато там легко читалась ирония. И как она могла подумать, что он не преминет напомнить ей о вчерашней ночи?
Так и не назвавший свое имя юный, наглый орк воспользовался подарком и не только сбежал сам, но и освободил своих собратьев. Они ушли тихо, не потревожив даже эльфов с их чутким слухом. «Орочья магия», - пришел к выводу утром арис Вистан. С ним согласились все.
Раненое животное еще не могло тянуть груз, и рядом с мулом впрягли лошадь Тарьи. Теперь вместо седла под ней скрипела доска повозки, которую приходилось делить с возницей, а перед глазами маячил зад ее кобылы.
- Эти дети могут о себе позаботиться, ведь они не сидят в клетке, - довольно грубо ответила она эльфу, но тот не придал значения грубости. И в следующее мгновение Тарья узнала почему.
- Я заметил, что твои правые ножны пусты. Потеряла клинок? – поинтересовался он. – Жаль, хорошее было оружие.
- Клинок в седельной сумке, - ее лицо вспыхнуло. – Я подумала, в городе безопасно. И у меня еще есть это, - пальцы обхватили рукоятку короткого обоюдоострого меча, выдвинули лезвие и тут же вернули на место.
Иефир сделал вид, что поверил, и Тарья, боясь, что эльф почувствует ее нервозность и найдет предлог, чтобы потребовать достать тот самый серповидный клинок из седельной сумки, которого там и в помине не было, спросила:
- Кстати, почему мы пробираемся этими узкими лабиринтами? Неужели нет нормальной дороги?
- Это самый короткий путь к южным причалам, - ответил он, и тут же добавил:
- Вот и врата!
Отряд встал. Тарья приподнялась, чтобы разглядеть, что там впереди. Оказалось, путь им преграждала высокая выбеленная стена, с узкими воротами, способными вместить их груженые повозки разве что впритык. У самых ворот, на скамеечке сидел худой старик, в синем халате и чалме.
- Тироп! Ты ли это старый хрыч! – арис поднял руку в приветственном жесте, хотя это могло показаться бы излишним: человек был слеп.
- Я, кому ж еще быть, - прошепелявил тот, растянув тонкие губы в улыбке и обнажив пару целых зубов.
- Открывай ворота, страж!
Но, старик не торопился выполнять приказ.
- Помню, лет двадцать назад, проезжал здесь один прыткий, да наглый арис. Тоже требовал открыть ворота. Не ты ли был это?
- Помнишь, значит? – хмыкнул арис.
- Помню. Я помню всех, кто тут проезжал.
- А ты не изменился, Тироп. Все такой же старый и жадный.
- Я не жадный, - прошамкал странный человек. – У меня семеро детей, их кормить надо.
- Помню, в прошлый раз, ты говорил про десять детей! – воскликнул арис.
- Так те уже давно выросли. Это новые народились, - получил он ответ.
Вистан развернулся к отряду и развел руками. Его воины громко загоготали. Эльфы держали лицо.
- Ты ведь знаешь, - старик тоже улыбался во весь свой беззубый рот. – Чтобы ворота открылись, нужно сказать волшебное слово. Я могу тебе его продать.
- Цена та же? - лицо хозяина Рок Биндвид, наконец, приняло серьезное выражение.
Старик кивнул головой. И через пару минут, золотой диск монеты исчез в складках его халата.
- Скажи, «дукак финга».
Арис произнес заклинание. Ворота дрогнули, их створки начали разъезжаться, утопая прямо внутри стены.
Отряд тронулся.
- Быстрее, - подгонял страж неторопливых воинов. – Заклинание короткое. Действие скоро закончится.
Своим странным «взглядом» он провожал каждого, слегка кланяясь эльфам, будто видел тех воочию. Когда же с ним поравнялась одна из телег, слепой вдруг встрепенулся. Бельма его глаз потемнели.
- Великая сила! – выкрикнул он, указывая прямо на Тарью. – Торано оживают!
От его голоса всем стало не по себе. Словно говорил не старик, а древний властелин этого мира устами его вещал.
- Торопись, - Иефир подстегнул кобылу Тарьи по крупу, и та рванула вперед, потащив за собой мула. Через секунду повозка уже была на другой стороне
Как только последний из всадников проехал через ворота, Иефир оставил отряд, проскользнув меж смыкавшихся створок, назад, по ту сторону стены.
- Зачем ты вернулся? - старик болезненно сморщился, когда эльф, спешившись, подошел слишком близко.
- Меня заинтересовали твои слова, страж.
- Я порой слишком много болтаю. Возраст, знаешь ли, - нервно захихикал тот. - Какие слова тебя удивили, альта?
- Ты сказал, «Торано оживают».
- Не помню такого.
- Конечно, ведь оракулы никогда не помнят своих предсказаний.
Старик не ответил и тогда эльф, не спуская с него глаз, продолжил:
- Вас было четверо, ровно столько, сколько сторон света. Драконы обращались к вам, когда хотели узреть цепь событий будущего. Но легенды гласят, что все оракулы погибли во времена Великого Противостояния. Говорят, их убили Исчадия.
- Что ты хочешь? – перебил его старик.
- Так значит я прав? – выдохнул эльф.
- Смотря в чем, - его собеседник ухмыльнулся. – Если на счет того, что оракулы были убиты – да. Если на счет того, кто убил – нет.
- Но ты жив!
- Как видишь. Мне удалось избежать участи моих братьев. И последнюю тысячу лет я сижу здесь, у этих ворот. И не собираюсь что-то менять.
- Тебе придется. Сегодня твой Дар ожил. Это значит, что в мире родились остальные трое оракулов.
- Нет! Я больше не буду рабом! Я не хочу! – старик рухнул к ногам эльфа и бессильно разрыдался:
- Если бы ты знал, каково это. Быть прикованным, вечно, цепями долга, который ты не снискал, а был при рождении уже обречен на него. Этот дар! Он как меч над головой, как веревка, что душит, как омут, затягивающий в пучину. Забери его! Забери мой дар, если хочешь! Но, оставь меня!
Это отчаяние потрясло Иефира.
- Я лишь прошу помощи, - он помог старику подняться с земли. – Покажи мне грядущее.
- Даже драконы не всегда получали желаемое, - горькая усмешка исказила слепое лицо, а «взгляд» пустых глаз был выразительнее, чем сотни самых пронзительных взглядов. - Я выполню твою просьбу, но и ты должен дать клятву, что отпустишь меня.
- Клянусь благословенной землей Хэри Эльа, - эльф согнул пальцы в жесте, означающем клятвенную печать. Теперь ничто не могло заставить его отказаться от своих слов. Это удовлетворило старика, он поднялся со скамьи и подошел к вратам.
- Когда-то, магических врат было двенадцать. Эти - последние, что уцелели, – он провел ладонью по старому дереву, изъеденному червями времени. - Идем, безумец! Ибо нет безумнее того, кто хочет узреть свою смерть!
За воротами их ждала непроглядная ночь. Но, эльфу достаточно было малейшего источника света.
- Идем! – слепые глаза оракула полыхали холодным огнем.
Недолгий путь привел их к развилке: двум тоннелям, ведущим в разные стороны.
- Нам туда, - старческая рука указала вправо.
- А там? Что? - Иефир не мог оторвать взгляд от мерцающей пелены тумана, заполнявшего левый тоннель. - Ты слышишь? Там голоса!
- Не смей! – старик вцепился в его рукав. - Смерти желаешь своей?
Вскоре они вошли в пещеру, загадочнее и прекраснее которой не видели глаза ни одного смертного. Ее высокие стены проросли голубыми кристаллами. Они горели таинственным светом, отражаясь на поверхности сталактитов и сталагмитов, что тянулись навстречу друг к другу и сливались в колонны фантастически-причудливых форм. На дне покоились тихие воды бирюзового озера.
- Постой! – эльф указал на ряд неподвижных фигур, застывших у самой кромки воды. Это были драконы, чья плоть давно превратилась в белый мрамор. Но, старик лишь ускорил шаг, не давая налюбоваться ни восхитительной красотой таинственных чертогов, ни уснувшими навеки, в камне, древними Властелинами.
- Оставь спящих в покое, - поднял он руку в предупреждающем жесте. – Их взор давно уже устремлен в вечность.
Путь их закончился в небольшом гроте, со сводчатым потолком, выложенным мозаикой в виде цветной спирали. В стенах, в узких нишах тускло горели светильники.
- Надо же, их магия еще действует, - старик подошел к первой нише, сдул невидимую пыль с хрустального шара и тот вдруг загорелся ярче.
- Ты не передумал? – слепые глаза вопрошающе воззрились на эльфа.
- Нет.
Получив ответ, оракул кивнул и направился в центр пещеры, к большой каменной чаше в виде цветка, вокруг которой лепестками располагались четыре одинаковых каменных ложа.
- Подойди! – приказал он спутнику. И хотя никто, за последние три сотни лет, не мог позволить приказывать Иефиру Солмелдиру – сыну повелителя эльфов, тот подчинился.
Поверхность чаши оказалась затянута слоем льда. Под ним, медленно кружился поток прозрачных вод.
- Нужна добровольная жертва, иначе водоворот Времени останется бесстрастен к твоим мольбам.
Иефир не раздумывая полоснул ножом по ладони. И когда темные, густые капли крови упали на лед, тот разломился на тысячи осколков, изошедших невесомым паром. Оракул опустил в чашу руки, зачерпнул горсть содержимого и сделал пару глотков.
- Время откликается на твой призыв, - произнес он изменившимся голосом. Теперь весь его образ уже был другим: не молодой и не старый, но все и тот же слепец. Стоило лишь ему прикоснуться к гладкому камню ложа, как поверхность вдруг треснула, раскололась на две равные части, превратив монолит в чудесный, будто выстланный светом, хрустальный саркофаг.
- Теперь жди.
Поднявшись по трем невысоким ступеням, оракул возлег на свое необычное ложе. Свет наполнил лежащее тело, отчего оно стало казаться нереальным, бесплотным духом.
Потянулись минуты, а Иефиру казалось – часы. «Получу ли я ответы на вопросы? – думал он, ожидая того, что может узреть в будущем. - Или то, что предречет оракул, окажется только тенью правды?».
Тишина и магия этого места начали угнетать эльфа. Внутренняя гармония рушилась, Иефир перестал ощущать связь с внешним миром, с природой, питающей эльфийскую магию. Будучи здесь незваным гостем, вторгшимся в чужое, сакральное пространство, теперь он мечтал скорее убраться отсюда, вдохнуть полной грудью напоенный влагой морской воздух, почувствовать силу ветра, раздувающего паруса быстроходного Менелтора, уносящего его в благословенные земли Хэри Эльа.
Говорят, эльфы никогда не сожалеют. Но в эти минуты, Иефир испытал именно это чувство.
Какое зрелище! Беспредельный рейд покрыт кораблями. Длинные шпицы башен возвышаются там и здесь над террасами, рощами стройных кипарисов, величественными куполами публичных бань. Стаи изящных шлюпок, одни под парусами, другие на веслах, легко скользят по волнам, едва касаясь поверхности. Ладьи пересекают одна у другой путь, следуют одна за другою, появляются, исчезают. Иногда великолепный челн, сияющий золотом и пурпуром, с быстротой молнии рассекает пространство, отделяющее берега. Канал покрыт судами до конца горизонта, и блестящие краски их, мешаясь с голубым цветом моря, делают пейзаж еще очаровательнее.
О, Сандабад!
За главными северными воротами город встретил путников шумом торговой площади. Бесчисленное множество толпящегося народа заставляло любого, кто попадал сюда впервые, невольно считать себя перенесенным на торжище мира, где разнообразие языков, одежд, лиц, пестроты, поначалу завораживало.
Однако это чувство терялось в первые минуты пребывания внутри городских стен.
- Надо было зайти через западные ворота, - арису пришлось вынуть из ножен меч, прежде чем наглый попрошайка, схвативший его коня за уздцы, прекратил клянчить милостыню.
- Там нас ожидал бы не менее знатный прием, - Иефир повертел головой, будто выискивая кого-то в разношерстной толпе.
- Вам-то оно, конечно, легче, - буркнул под нос Вистан. В отличие от людей, к эльфам не пристал ни один нищий.
Миновав площадь, отряд свернул в боковую улочку. Здесь, город совершенно не соответствовал великолепию своего внешнего вида. Улицы оказались узкими, грязными и кривыми, дома низкими, смрадными, построенными без всякого вкуса и порядка. Они проехали несколько полуразрушенных хижин, чьи суеверные владельцы никогда их не восстанавливали, страшась воспротивиться непреложным судьбам Провиденья. В этих лачугах, служащих убежищем бедняку или ремесленнику, сохранялся смертоносный зародыш язвы, опустошающей город весною и в начале осени.
За отрядом увязалась небольшая ватага детей, одетых чуть ли не в лохмотья. Они то забегали вперед, то жались к стенам глинобитных лачуг, то плелись сзади, молча, не проронив ни слова, лишь тянули худенькие шеи, или же, под грозными взглядами всадников, прятали головы в плечи.
Не выдержав вида голодных глаз, Тарья окликнула одного из них, по виду самого старшего.
- Возьми, - она сунула мальчишке кошель с десятком мелких монет. – Купи всем поесть.
Он, с каким-то особым достоинством, будто и не брал милостыню, благодарно кивнул и исчез за углом дома. Ватага детей тоже немедленно испарилась.
- Не боишься, что с этими детьми случится то же, что и с твоим недавним протеже?
Тарья обернулась на знакомый голос. Во взгляде Иефира не было осуждения. Зато там легко читалась ирония. И как она могла подумать, что он не преминет напомнить ей о вчерашней ночи?
Так и не назвавший свое имя юный, наглый орк воспользовался подарком и не только сбежал сам, но и освободил своих собратьев. Они ушли тихо, не потревожив даже эльфов с их чутким слухом. «Орочья магия», - пришел к выводу утром арис Вистан. С ним согласились все.
Раненое животное еще не могло тянуть груз, и рядом с мулом впрягли лошадь Тарьи. Теперь вместо седла под ней скрипела доска повозки, которую приходилось делить с возницей, а перед глазами маячил зад ее кобылы.
- Эти дети могут о себе позаботиться, ведь они не сидят в клетке, - довольно грубо ответила она эльфу, но тот не придал значения грубости. И в следующее мгновение Тарья узнала почему.
- Я заметил, что твои правые ножны пусты. Потеряла клинок? – поинтересовался он. – Жаль, хорошее было оружие.
- Клинок в седельной сумке, - ее лицо вспыхнуло. – Я подумала, в городе безопасно. И у меня еще есть это, - пальцы обхватили рукоятку короткого обоюдоострого меча, выдвинули лезвие и тут же вернули на место.
Иефир сделал вид, что поверил, и Тарья, боясь, что эльф почувствует ее нервозность и найдет предлог, чтобы потребовать достать тот самый серповидный клинок из седельной сумки, которого там и в помине не было, спросила:
- Кстати, почему мы пробираемся этими узкими лабиринтами? Неужели нет нормальной дороги?
- Это самый короткий путь к южным причалам, - ответил он, и тут же добавил:
- Вот и врата!
Отряд встал. Тарья приподнялась, чтобы разглядеть, что там впереди. Оказалось, путь им преграждала высокая выбеленная стена, с узкими воротами, способными вместить их груженые повозки разве что впритык. У самых ворот, на скамеечке сидел худой старик, в синем халате и чалме.
- Тироп! Ты ли это старый хрыч! – арис поднял руку в приветственном жесте, хотя это могло показаться бы излишним: человек был слеп.
- Я, кому ж еще быть, - прошепелявил тот, растянув тонкие губы в улыбке и обнажив пару целых зубов.
- Открывай ворота, страж!
Но, старик не торопился выполнять приказ.
- Помню, лет двадцать назад, проезжал здесь один прыткий, да наглый арис. Тоже требовал открыть ворота. Не ты ли был это?
- Помнишь, значит? – хмыкнул арис.
- Помню. Я помню всех, кто тут проезжал.
- А ты не изменился, Тироп. Все такой же старый и жадный.
- Я не жадный, - прошамкал странный человек. – У меня семеро детей, их кормить надо.
- Помню, в прошлый раз, ты говорил про десять детей! – воскликнул арис.
- Так те уже давно выросли. Это новые народились, - получил он ответ.
Вистан развернулся к отряду и развел руками. Его воины громко загоготали. Эльфы держали лицо.
- Ты ведь знаешь, - старик тоже улыбался во весь свой беззубый рот. – Чтобы ворота открылись, нужно сказать волшебное слово. Я могу тебе его продать.
- Цена та же? - лицо хозяина Рок Биндвид, наконец, приняло серьезное выражение.
Старик кивнул головой. И через пару минут, золотой диск монеты исчез в складках его халата.
- Скажи, «дукак финга».
Арис произнес заклинание. Ворота дрогнули, их створки начали разъезжаться, утопая прямо внутри стены.
Отряд тронулся.
- Быстрее, - подгонял страж неторопливых воинов. – Заклинание короткое. Действие скоро закончится.
Своим странным «взглядом» он провожал каждого, слегка кланяясь эльфам, будто видел тех воочию. Когда же с ним поравнялась одна из телег, слепой вдруг встрепенулся. Бельма его глаз потемнели.
- Великая сила! – выкрикнул он, указывая прямо на Тарью. – Торано оживают!
От его голоса всем стало не по себе. Словно говорил не старик, а древний властелин этого мира устами его вещал.
- Торопись, - Иефир подстегнул кобылу Тарьи по крупу, и та рванула вперед, потащив за собой мула. Через секунду повозка уже была на другой стороне
***
Как только последний из всадников проехал через ворота, Иефир оставил отряд, проскользнув меж смыкавшихся створок, назад, по ту сторону стены.
- Зачем ты вернулся? - старик болезненно сморщился, когда эльф, спешившись, подошел слишком близко.
- Меня заинтересовали твои слова, страж.
- Я порой слишком много болтаю. Возраст, знаешь ли, - нервно захихикал тот. - Какие слова тебя удивили, альта?
- Ты сказал, «Торано оживают».
- Не помню такого.
- Конечно, ведь оракулы никогда не помнят своих предсказаний.
Старик не ответил и тогда эльф, не спуская с него глаз, продолжил:
- Вас было четверо, ровно столько, сколько сторон света. Драконы обращались к вам, когда хотели узреть цепь событий будущего. Но легенды гласят, что все оракулы погибли во времена Великого Противостояния. Говорят, их убили Исчадия.
- Что ты хочешь? – перебил его старик.
- Так значит я прав? – выдохнул эльф.
- Смотря в чем, - его собеседник ухмыльнулся. – Если на счет того, что оракулы были убиты – да. Если на счет того, кто убил – нет.
- Но ты жив!
- Как видишь. Мне удалось избежать участи моих братьев. И последнюю тысячу лет я сижу здесь, у этих ворот. И не собираюсь что-то менять.
- Тебе придется. Сегодня твой Дар ожил. Это значит, что в мире родились остальные трое оракулов.
- Нет! Я больше не буду рабом! Я не хочу! – старик рухнул к ногам эльфа и бессильно разрыдался:
- Если бы ты знал, каково это. Быть прикованным, вечно, цепями долга, который ты не снискал, а был при рождении уже обречен на него. Этот дар! Он как меч над головой, как веревка, что душит, как омут, затягивающий в пучину. Забери его! Забери мой дар, если хочешь! Но, оставь меня!
Это отчаяние потрясло Иефира.
- Я лишь прошу помощи, - он помог старику подняться с земли. – Покажи мне грядущее.
- Даже драконы не всегда получали желаемое, - горькая усмешка исказила слепое лицо, а «взгляд» пустых глаз был выразительнее, чем сотни самых пронзительных взглядов. - Я выполню твою просьбу, но и ты должен дать клятву, что отпустишь меня.
- Клянусь благословенной землей Хэри Эльа, - эльф согнул пальцы в жесте, означающем клятвенную печать. Теперь ничто не могло заставить его отказаться от своих слов. Это удовлетворило старика, он поднялся со скамьи и подошел к вратам.
- Когда-то, магических врат было двенадцать. Эти - последние, что уцелели, – он провел ладонью по старому дереву, изъеденному червями времени. - Идем, безумец! Ибо нет безумнее того, кто хочет узреть свою смерть!
За воротами их ждала непроглядная ночь. Но, эльфу достаточно было малейшего источника света.
- Идем! – слепые глаза оракула полыхали холодным огнем.
Недолгий путь привел их к развилке: двум тоннелям, ведущим в разные стороны.
- Нам туда, - старческая рука указала вправо.
- А там? Что? - Иефир не мог оторвать взгляд от мерцающей пелены тумана, заполнявшего левый тоннель. - Ты слышишь? Там голоса!
- Не смей! – старик вцепился в его рукав. - Смерти желаешь своей?
Вскоре они вошли в пещеру, загадочнее и прекраснее которой не видели глаза ни одного смертного. Ее высокие стены проросли голубыми кристаллами. Они горели таинственным светом, отражаясь на поверхности сталактитов и сталагмитов, что тянулись навстречу друг к другу и сливались в колонны фантастически-причудливых форм. На дне покоились тихие воды бирюзового озера.
- Постой! – эльф указал на ряд неподвижных фигур, застывших у самой кромки воды. Это были драконы, чья плоть давно превратилась в белый мрамор. Но, старик лишь ускорил шаг, не давая налюбоваться ни восхитительной красотой таинственных чертогов, ни уснувшими навеки, в камне, древними Властелинами.
- Оставь спящих в покое, - поднял он руку в предупреждающем жесте. – Их взор давно уже устремлен в вечность.
Путь их закончился в небольшом гроте, со сводчатым потолком, выложенным мозаикой в виде цветной спирали. В стенах, в узких нишах тускло горели светильники.
- Надо же, их магия еще действует, - старик подошел к первой нише, сдул невидимую пыль с хрустального шара и тот вдруг загорелся ярче.
- Ты не передумал? – слепые глаза вопрошающе воззрились на эльфа.
- Нет.
Получив ответ, оракул кивнул и направился в центр пещеры, к большой каменной чаше в виде цветка, вокруг которой лепестками располагались четыре одинаковых каменных ложа.
- Подойди! – приказал он спутнику. И хотя никто, за последние три сотни лет, не мог позволить приказывать Иефиру Солмелдиру – сыну повелителя эльфов, тот подчинился.
Поверхность чаши оказалась затянута слоем льда. Под ним, медленно кружился поток прозрачных вод.
- Нужна добровольная жертва, иначе водоворот Времени останется бесстрастен к твоим мольбам.
Иефир не раздумывая полоснул ножом по ладони. И когда темные, густые капли крови упали на лед, тот разломился на тысячи осколков, изошедших невесомым паром. Оракул опустил в чашу руки, зачерпнул горсть содержимого и сделал пару глотков.
- Время откликается на твой призыв, - произнес он изменившимся голосом. Теперь весь его образ уже был другим: не молодой и не старый, но все и тот же слепец. Стоило лишь ему прикоснуться к гладкому камню ложа, как поверхность вдруг треснула, раскололась на две равные части, превратив монолит в чудесный, будто выстланный светом, хрустальный саркофаг.
- Теперь жди.
Поднявшись по трем невысоким ступеням, оракул возлег на свое необычное ложе. Свет наполнил лежащее тело, отчего оно стало казаться нереальным, бесплотным духом.
Потянулись минуты, а Иефиру казалось – часы. «Получу ли я ответы на вопросы? – думал он, ожидая того, что может узреть в будущем. - Или то, что предречет оракул, окажется только тенью правды?».
Тишина и магия этого места начали угнетать эльфа. Внутренняя гармония рушилась, Иефир перестал ощущать связь с внешним миром, с природой, питающей эльфийскую магию. Будучи здесь незваным гостем, вторгшимся в чужое, сакральное пространство, теперь он мечтал скорее убраться отсюда, вдохнуть полной грудью напоенный влагой морской воздух, почувствовать силу ветра, раздувающего паруса быстроходного Менелтора, уносящего его в благословенные земли Хэри Эльа.
Говорят, эльфы никогда не сожалеют. Но в эти минуты, Иефир испытал именно это чувство.
