Глава 1. в которой спокойной жизни приходит конец
Из записок Бальтазара Вилька, капитана Ночной Стражи
Не так давно я сетовал, что осень паршивое время года. Так вот, панове, это ложь. Нет ничего хуже тягучей сырой приморской зимы, которая и в городе-то мерзкая до крайности, а уж на море и подавно.
И плавать по такой поре ещё противнее, чем ходить! Кто-то может поспорить, мол шевелить ногами тяжелее — вязкий рыхлый снег и корявый лед, то ещё удовольствие, но пусть этому кому-то сначала подерёт ногу бешеный топляк, а уж потом мы вернёмся к вопросу основательно.
Благодаря Аланиному перстню я теперь могу вдоволь напиться лечебных снадобий и передвигаться без трости, но проклятая качка всё равно бередит старые раны и заставляет устало стискивать зубы. Да и старинный Зодчек, вылезающий из прибрежного тумана, не вызывает приятных воспоминаний. Разве что ностальгическую улыбку по развевающимся над оживлённой улицей панталонам моей живописки. Лучику света в тёмном царстве беспросветной жизни, которая стала немного светлее.
— Прибываем! Готовьтесь, панове! Вещички свои не забывайте! — разнёсся над палубой гулкий бас капитана, эхом расплескавшийся по морской глади.
— Порадуюсь, когда буду отбывать, — ворчливо буркнул я под нос.
Чайка спикировала за рыбой, чуть не задев мою голову. Дурной знак, когда «морской разбойник» вылетает у тебя из-за спины перед важным делом. После такого, святощусинские рыбаки обычно разворачивают судёнышки и убирают снасти — всё равно ничего путного ждать уже не приходится.
Да я и не ждал. Даже отсюда было видно чёрно-белый дилижанс Ночной стражи. Обычно в таких перевозят преступников, чтобы не пугали уголовным видом добропорядочных граждан Растии. Видимо, светить моей рожей перед зодчекскими обывателями Люсинда тоже не хотела.
С тех пор как она заняла капитанское кресло в Зодчеке, наши и без того не слишком тёплые отношения окончательно разладились. Проклятая она, что ли, эта должность? С прежним капитаном, Эдегеем, тоже ведь работа не складывалась. Надо проверить при случае, может и впрямь темные чары.
Не успел ступить на пристань, а ко мне уже подскочил нервный, бледный стражник.
— Пан Вильк, пан Вильк, нам надо спешить!
— И вам доброго дня! — недовольно буркнул я, стукнув тростью по дощатому настилу.
— Да, да, — он попытался ухватить меня за локоть, как, наверное, хватал попавших в его лапы злодеев, но вовремя одумался и отдёрнул затянутые в перчатки руки. — Панна капитанша очень занята. У неё на вас всего десять минут. У нас тут такое творится. Надо спешить!
Я заковылял к дилижансу, решив, что высказывать своё недовольство рядовому стражнику дело недостойное. В конце концов, лучше накопить побольше яду и плюнуть им в Люсинду. Сегодня была моя очередь выполнять древние традиции Ночной стражи. «Молодые» капитаны обязаны поддерживать друг друга, всячески помогать и делиться опытом. О выполнении никому ненужных условностей мы договорились ещё месяц назад, и отводить на них всего лишь десять минут, как минимум невежливо. Хотя у полутроллей свои правила этикета, людям с наскоку не разобраться.
Стражник чуть ли не бегал вокруг, пытаясь ускорить своей бестолковой суетой мой неторопливый шаг, а когда попытался запихать меня в дилижанс, пришлось предупредительно щёлкнуть перед его носом пальцами и вызвать иллюзорное пламя. Всё-таки, хоть какую-то субординацию надо соблюдать. По его бледному лицу рассыпались сияющие искры, и он отскочил, задёргав головой.
— На козлах, на козлах поеду! — замахал руками мой недолугий сопровождающий.
Его мундир скрылся за фургоном, и я облегчённо выдохнул. И так слишком устал в последнее время, чтобы всю дорогу до Управления Ночной стражи подскакивать от его лихорадочных выкриков и неуместной суеты. Капитанская служба выпивала все соки. Да стоит ли жаловаться, когда сам выбрал такую работу? Пусть и хотелось иногда лечь и проспать сутки напролет.
Улицы Зодчека неуловимо изменились. Будто после переезда Люсинды город обтроллился: набрал мрачной болотной зелени, уныния и безнадёжности. За решётчатым окном дилижанса проплывали хмурые тени закутанных в тёплую одежду прохожих, слышались выкрики мальчишек-газетчиков, от которых долетали только обрывки заголовков:
— Алхимики всё сильнее прижимают купцов!
— Место магистра алхимической гильдии по-прежнему пустует!
— Найдено Белое зелье!
Последняя фраза заставила вздрогнуть. Будто снова спустился в заваленные мумифицированными трупами тайные подземелья Кипелленского музея. Слухи, конечно, ещё долго будут будоражить умы мошенников и фантазёров, но лучше взять на карандаш и пообщаться с тем бульварным писакой с глазу на глаз. Мало ли, где он раздобыл сведения о Белом зелье. В таком деле лучше перестраховаться.
Подкатив к площади перед зодчекским Управлением Ночной стражи, дилижанс нервно задёргался и увяз в толпе.
— Пешком надо идти. Не успеем! — донёсся сквозь нарастающий гомон дрожащий голос нервного стражника.
Спорить было не с руки, да и сидеть за решётчатым окном дольше необходимого, не хотелось. Лучше уж размять всё ещё ноющую после путешествия на баркасе ногу. Распахнув дверцу, я вылез на брусчатку и замер. Казалось, на площади собрались все жители Зодчека. Их глаза горели праведным огнём, а разгибающиеся в такт выкрикам руки побелели от напряжения.
— Долой произвол! Бессмертие для всех!
— Что происходит? — зашипел я, поймав нервного стражника.
— Они рехнулись, рехнулись! С утра ходили по улицам, а теперь вот добрались до площади!
— И чего хотят?
Говорить приходилось в самое ухо, иначе шум толпы перекрывал все звуки.
— Зелье какое-то…
Стражник задёргался сильнее прежнего, но я лишь сжал пальцы. Когда-то давным-давно в Кипеллене, довелось видеть такое же помешательство. Один обозлённый алхимик, у которого студент-живописец увёл девчонку, подсыпал на кухню булочной, стоявшей у стен Школы, повторяй-порошок. Свежей выпечкой отравились не только учащиеся, но и половина преподавателей. Лопать местные булочки любили все без исключения. Правда, в тот раз, за пристрастие к сладкому им пришлось расплачиваться не только монетами и круглыми животами. Бедняги бегали как чумные и выкрикивали, что хотят стать птицами и улететь в тёплые края. С такими же совершенно безумными глазами и желтушными пятнами, покрывшими лоб и щеки.
Я присмотрелся к ближайшему молодчику, который так тряс рукой, что она уже должна была оторваться. Один в один. Те же гримасы, пожелтевшая морда и рваные, дёрганые движения.
— К чёрному ходу, быстро, — прорычал я, и подтолкнул нервного стражника в спину.
Мы обогнули обезумевшую толпу, продолжавшую требовать чудесного зелья, и заскочили в тёмный тупик позади управления. Пришлось долго стучать в тяжёлую железную дверь, прежде чем в открывшемся окошке показалось заспанное лицо часового.
— Что за шум, всех Пресветлых поразбудили, — недовольно промычал он, отпирая засов.
— На посту дрыхнешь! — рявкнул я и, оттолкнув его в сторону, бросился вперёд по коридору, сунув трость подмышку
Нервный стражник едва за мной поспевал. Иногда, правда, приходилось останавливаться, чтобы спросить его в какую сторону поворачивать.
Управление больше напоминало разворошённый улей. Служащие бегали туда-сюда безо всякого смысла и передавали друг другу нелепые слухи о штурме и погромах.
— Развели бардак, — заскрежетал зубами я и чуть не налетел на Люсинду.
Капитан Бряк зыркнула на меня своими водянистыми серыми глазищами и поморщилась.
— Явился, не замо?к, не запылился!
— У вас же там куць его знает что! Почему вы ничего не делаете?! — хотелось встряхнуть её за богатырские, совсем не женские, плечи, но я сдержался. — Надо оцепить площадь, пока отравленные вновь не разбрелись по городу.
— Вот только вашего мудрого совета мне и не хватало, капитан Вильк.
Её и без того большая голова, как будто надулась. Даже кожа потемнела. Ещё пару мгновений и пар из ушей пойдет. Пришлось подготовить подходящее заклятье, чтобы нейтрализовать её опасную самоуверенность, но она отступила в сторону и распахнула дверь кабинета.
— Посидите пока внутри. И не дай пресветлым богиням, вмешаетесь. Посажу под замок…
— Капитана Ночной стражи?
— Здесь вам не Кипеллен! Здесь Зодчек! И командуете тут не вы! — она отчеканивала каждое слово, будто пыталась забить дверь кабинета гвоздями и заколотить меня внутри.
Оставалось только гордо задрать подбородок и самоуверенно подчиниться. Традиции соблюдены, чем мог, тем поделился. А устраивать разборки при подчинённых дело недостойное. Иногда забываю, что проблемы могут решиться сами по себе, без моего участия. В конце концов, у Зодчека есть свой… своя капитанша, пусть она и разбирается, а мне пора воспользоваться освобождением от дара припоя и спокойно попить водички. А то во рту пересохло. Никак не привыкну, что могу жить как нормальный человек.
Под аккомпанемент командирских выкриков Люсинды, я налил себе воды из стоящей на подносе хрустальной бутыли и задумчиво опустился в кресло. Привычно покрутил зачарованный перстень. Главное в этой поездке, выбрать подарок для Аланы. Моя жизнь изменилась, и чтобы напоминать себе об этом, а заодно хоть на пару минут забывать о давящей ответственности, помогало новое средство: «Искать плюсы во всём». Порой было очень тяжело, но отступать не в моих правилах. Дал слово, выполняй! Иначе и рот разевать нечего.
Отсалютовав стаканом портрету пресветлого князя на стене, я произнёс:
— Богато живёмо — сполна воду пьёмо. Из маленьких радостей жизнь состоит.
Пока Люсинда наводила порядок в своём Управлении, меня немного разморило в душном кабинете. Во время плавания подремать из-за ноги так и не удалось, зато теперь глаза слипались так, будто не спал трое суток. Привели в себя только настойчивые голоса.
— Подобное в вашей компетенции!
— Меня направили в Кипеллен, а не в Зодчек.
Дверь распахнулась, и вслед за Люсиндой в кабинет вошёл Габриэль Ремиц собственной персоной.
Я даже вскочил от переизбытка чувств. Не видел его с ареста брата.
— Габ!
— Совсем забыла, что это ваш приятель, Вильк. Зато теперь всё встало на свои места, — поморщилась капитанша и обрушилась в своё кресло, так что ножки из орехового дерева тяжко заскрипели.
Пока мы обнимались со старым другом, она продолжала ворчать и закончила свою обвинительную речь вопросом:
— От вас обоих будет хоть какая-то польза?
— Без анализа, предположения строят только недалёкие студенты.
Хотелось поддержать Габриэля, но умалчивать о своём предположении тоже было нельзя:
— Похоже на повторяй-порошок, подобный случай имел место в Кипеллене около двенадцати лет назад.
Люсинда взглянула на Ремица, и тот нехотя кивнул.
— Сходство, безусловно, есть, но без взятия проб, официальные заключения не выдаются.
— Ну, ещё бы, — проворчала капитанша. — Трибунал же только особливыми заклятиями интересуется, а дерьмо пусть расхлёбывает Ночная стража.
— Нам видимо пора, — встрял я, заметив на щеках Габриэля раздражённый румянец.
Раньше мой друг так быстро из себя не выходил. В академии его вообще считали непробиваемым. Ни одному студенту ни разу не удалось заставить его хотя бы повысить голос. Видимо смерть брата и его чёрные дела нанесли больше вреда, чем мне казалось.
— Не задерживаю, — брюзгливо бросила Люсинда, закопавшись в бумаги на столе.
— Неужели ты вступил в Серый трибунал? —удивлённо спросил я, как только закрылась дверь.
— Так вышло, — вздохнул он. — Возвращаться к преподаванию не было никакого смысла, а мне очень вовремя поступило дельное предложение — вечно бездельничать не могу даже я.
Смешок вырвался сам собой.
— Ты? Да не притворяйся. Ты можешь бездельничать сколько угодно. Особенно, если никто не видит…
— Уверен насчёт повторяй-порошка? — перебил Габриэль.
— Сам что ли забыл, как птицы собирались на юг? Тогда ещё Зелёный Гном чуть не спрыгнул с башни…
— Тысячу раз просил не называть уважаемого профессора травничества гномом. Знаешь же, как он обижается.
— А он и есть гном. Тем более, из Кипеллена меня не слышно, — отмахнулся я.
Ремиц наигранно вздохнул, словно оскорбление касалось самих Четырёх Пресветлых, но настаивать больше не стал, только добавил:
— Не помню.
— Зато я помню. Очень похоже.
Мы вышли из притихшего Управления через тот же чёрный ход, но прежде чем двинуться в купеческий квартал, подошли к зданию Трибунала. Величественный серый исполин, размерами проигрывал только храму богинь. Его точёные башни торчали угрожающими пиками сказочных воинов-великанов, а узкие окна-бойницы напоминали острог, а не резиденцию магических следователей.
Габриэль против моих ожиданий не стал подниматься по ступеням к главным воротам, а остановился у серой стены, быстро черкнул несколько строк в записке, сложил её конвертом и подкинул. Дунувший снизу поток, подхватил послание и потащил к крыше Трибунала. Мой рот сам открылся от удивления, под карнизом, звеня переливающимися крыльями, носились крошечные на таком расстоянии, феи. Одна из них сцапала записку и унесла на чердак.
— Что это? — сглотнув, спросил я.
— Помощницы, — усмехнулся Ремиц. — Всё ещё побаиваешься их?
— Нисколько.
— Ну ладно, ладно. Расскажи лучше, как вы уживаетесь? Девчонка ещё не заставила тебя задерживаться на работе до утра, только чтобы не возвращаться домой?
— Пока держусь, — припомнив последний неприятный разговор о Тролльем рынке, сознался я.
Мы отошли от Трибунала на достаточное расстояние, чтобы от мерзкого шелеста мелких крыльев не звенело в ушах.
— Заколдуй её, и все дела, — ехидно хмыкнул Габриэль, на мгновение превратившись в себя прежнего.
Я чуть не брякнул, что лучше попрошу у него синей пудры, но вовремя одумался и потащил его в ювелирную лавку.
— Лучше помоги мне выбрать ей подарок. Твой отличный вкус будет как нельзя кстати.
Габриэль пожал плечами, но к прилавку всё же подошёл. Скучающим взглядом обвёл полки, чуть задержался на седом продавце и остановился на собственных руках.
— Желаете что-то особенное? — ювелир явно оценил его фокус.
— Непременно, — подтвердил Ремиц. — Любовь моего друга обладает изысканным художественным вкусом и достойна особого подношения. У вас есть что-то такое, что сможет пленить сердце образованной красавицы?
Я лишь согласно закивал. А ювелир провёл пальцами по щекам, прижав пышные бакенбарды, и задумался. У него наверняка были припасены особые вещицы, но вот так сходу показывать их незнакомым покупателям, он не спешил.
— Неужели ничем не порадуете притязательную панну? — надул губы Габриэль.
Подыгрывая ему, я сложил руки на груди, уже почти решив перебираться в другую лавку, когда ювелир, прищурившись, нагнулся вперёд.
— Позвольте вашу руку, — попросил он.
Пришлось подать.
— Во имя всех Пресветлых будьте счастливы, — насмешливо пробормотал Ремиц. — Теперь вы можете обменяться кольцами…
— Это чудо! — оторвавшись от моих пальцев, заголосил ювелир. — Кажется, мне удастся порадовать вашу панну.
Он юркнул в низкую дверь за прилавком и вскоре выскочил обратно со шкатулкой из тёмного дерева. От неё расходилась энергия защитных чар. Опасные невидимые субстанции, кольцами, похожими на змеиные тела, сдавливали крышку. И горе тому скудоумному грабителю, который решится проверить, что за богатство скрывается внутри.
