Я называла его папой разве что в раннем детстве. А лет с пяти звала отчужденно – отец. Порой чужой дядя относится лучше, чем такой близкий человек. Примерно в то время он потерял работу и вконец спился. Больше десяти лет минуло, как отца не стало, а меня по-прежнему дрожь пробивает, стоит вспомнить его злую опухшую сизую рожу. Маму он лупил нещадно. Меня она прятала и защищала от кулаков. Деться от домашнего мучителя нам было некуда, учитывая, что у бабушки и дедушки полон дом взрослого люда и малышни. Они приглашали пожить хоть на время, но мама не хотела еще сильнее стеснять родню. Избавление пришло нежданно-негаданно. Жарким летом полез отец пьяным купаться в речку и утонул, забрал его известный своим коварством омут.
Вот почему я боялась замужества. Если хорошенько подумать, то за кого выходить? Все толковые парни сразу после школы уехали в большие города и там женились, а теперь они своих детей летом привозят на каникулы к бабушкам и дедушкам. Остались лодыри да выпивохи, от которых толку мало на хозяйстве. Больше горя с таким супружником приобретешь, чем радости. Не смей и мечтать о помощи по дому и уходу за скотом. Что есть мужик в семье, что нет его, а чаще – лучше бы и не сажать себе ярмо на шею.
Стоило маме на следующее утро проговориться подруге Любе о страшно дорогой операции и моем глупом, по ее мнению, желании поехать в Москву, как понеслась новость по деревне. Главной разносчицей стала мать Любы, сельская староста Зинаида Семеновна. Если уж эта бойкая старушка что где услыхала, об этом вся округа за день узнает.
На сей раз старосте было не до сплетен. Дело-то нешуточное. Надо помочь уважаемой учительнице, оказавшейся в поистине бедственном положении. Не спросив маминого на то разрешения, Семеновна организовала сбор пожертвований на ее лечение.
К часу дня пришла я на обед из магазина, где работала продавцом-кассиром, его жители Больших Улиток по давней привычке называли Сельпо.
Я спешила проведать маму. Меня сильно беспокоило, что у нее все чаще случались головокружения. Переживала, как бы она не упала и не расшиблась. Просила ее быть осторожнее и оставаться дома, а мама не слушалась. То во двор пойдет кур кормить, то свиней проведать. Дома говорила, не могу сидеть – света белого не видеть.
Едва я ступила за калитку, как услышала шум женских и мужских голосов. Вошла в большую комнату, а там уж собралась целая делегация: Семеновна с двумя подружками, почтальон, бывший председатель колхоза, три совсем старенькие бабульки, прислуживающие в церкви, тракторист, ответственный за уборку дорог в нашей и ближайшей деревнях, и оказавшаяся в Больших Улитках проездом неизвестно, чья молодая родственница, которую бойкая староста изловила на деревенской околице.
– Я всем верну. Не беспокойтесь, – приговаривала мама, стыдясь принимать деньги, которые настойчиво ей передавали пришедшие в дом люди. – Мы с дочкой скоро продадим поросят от пестрой свиньи. А там и белая свинья должна принести. Ни перед кем в долгу не останемся.
– Продай-ка ты мне, Марья Васильевна, пяток белых курей, – потянула маму за рукав Семеновна. – За каждую куру заплачу как за десять. В счет пожертвования. Ну-ка пойдем вместе выбирать.
Не успели они подойти к двери, как ураганом ворвалась в большую комнату “непутевая” Катька Щукина. Вся расфуфыренная, в короткой розовой куртке – удивительно, как она в ней поясницу не отморозила. Облегающие джинсы были заправлены в высокие сапоги. Хоть ноги в тепле, и то ладно.
– Смотрите, дорогие мои, – Семеновна уперлась руками в крутые бока, встав перед Катькой. – Прилетела бабочка ночная. Тебя кто звал в дом приличных людей? А ну порхай отсюдова.
– Не ваше дело, куда я хожу, – огрызнулась Катька. – Мне надо внести вклад в благотворительность. Марья Васильевна меня жалела? Жалела! Вместо двоек мне тройки ставила? Ставила! Все, я хочу ее поблагодарить с получки.
Вручив маме деньги, Катька схватила меня под локоть.
– Давно мы с однокашницей не виделись. Надо поболтать о том, о сем, – усмехнулась она.
Вытащив меня на улицу, Катька достала из кармана кулек семечек и принялась их щелкать.
– Говорят, Жанка, ты собралась ехать в столицу ? Вот что я скажу. Зачем тебе в такую даль переться? Встань на трассу. Я там начинала карьеру. Да, противно с непривычки. Но ты в голове держи, что деньги не пахнут… Потные дальнобои воняют иной раз как старые козлы. А ничего не поделать. Придется терпеть и пореже дышать. Мой совет…
– Не могу я как ты. Не для меня это, – перебив Катьку, я повернула обратно к дому.
– Тоже мне... брезгливая недотрога! – одноклассница чуть не плюнула мне кожуркой от семечка в лицо. – Жизнь матери дороже твоей никчемной гордости. Думаешь, деревенские соберут лимон? Сколько бы ни принесли, все равно не хватит. Так что у тебя путь один – на трассу.
– Брысь, беспутная, – Семеновна примчалась меня спасать от дурной компании. – Ты чему порядочную девку научаешь? Иди уже к своим вечно пьяным родителям, позор всей деревни.
Я вернулась домой. Постояла в уголке, послушала разговоры. Собранных денег, как и говорила Катька, оказалось мало. Где взять еще? Неужели придется торговать собой?
Страшно и противно представить себя в объятиях незнакомого мужика. Но я должна спасти маму.
– Раз он мировое светило, почему жадничает? Не хочет одну операцию провести бесплатно, если у человека нет денег. Мог бы помочь, – говорил почтальон о докторе Погосяне.
– Не знаешь ты, Никитич, богачей, – сказала ему Семеновна. – У них каждый рубль на счету. Они за ломаный грош удавятся, жадюги. А у того дохтура на шее двое бестолковых обормотов сидят. Взрослые сын и дочь. Тянут из него все соки на гульбу по клубам и модные шмотки. Видела их по телевизору.
– Поеду в Москву. И не возражайте, – отважно заявила я, выйдя на середину комнаты.
– А пущай едет, – неожиданно ласково улыбнулась Семеновна. – Только мы должны пристроить нашу Снежаночку в надежные руки. Самой по себе не найти ей хорошей работы. Нужна рекомендация… Вовремя вспомнила, у моей старшей дочки свекровь – мировая баба. Знаете все, какая редкость, когда со свекровью можно поговорить по душам. У нее, кажется, есть племянница или тетка. Да, точно тетка… Или дядька? Нет, старший троюродный брат. А у жены брата – две тетки. У младшей из них дочь уехала в Москву. Давненько, еще в том году, когда мужики за малиновый пиджак были готовы душу продать. Помните, Валерка Рябов намазал старый пиджак свекловичным рассолом, нацепил на шею цепь для ворот и говорил: “Смотрите, бабоньки, какой я крутой”?
– Помним, Семеновна. Ты, главное, не забудь, на чем остановилась, – предостерегла моя мама.
– Ах, я уже и потеряла все ниточки. Так, о ком я говорила, Васильевна?
– О дочери тетки чьего-то старшего брата, которая уехала в Москву.
– Да, правда ж. Спасибо за подсказку, Васильевна. Та дочка в Москве, надо сказать, крепко встала на ноги. Держит частное заведение, уважаемое и солидное. Не как шашлычная или пивнушка. Там продают пирожные в красивых бумажных обертках и разные сладости. Слышала, у нее работница ушла в декрет, вот она ищет на время замену. Мы к ней Снежаночку направим. Что скажете, друзья односельчане?
– Единогласно “За”, – глас народа выразил почтальон.
– Если мою дочку не дадут в обиду, и я не стану возражать. Решила ехать – пусть так и будет. Не знаю, как тебя отблагодарить, Семеновна!
Мама встала со стула и приобняла широкую не только в плечах старосту.
– Твое выздоровление, Васильевна, станет для меня лучшей благодарностью, – ответила Семеновна. – Пока Снежаночка поживет в столице, я буду приходить к тебе каждый день и помогать по хозяйству.
Гости дружно захлопали в ладоши. Меня вывели в круг, поздравляли с выгодной работой. Семеновна тем временем позвонила своей дочери, а та через десятую родню достучалась до живущей в Москве хозяйки маленькой пекарни, которая согласилась принять меня на работу.
По случаю радостного известия нам с мамой пришлось накрыть на стол. Скромненько из-за вынужденной экономии, но сытно, чтобы никто из гостей не ушел домой недовольным.
Той ночью я долго не могла уснуть, мечтая о Москве. Хотелось поскорее увидеть необыкновенно красивый город.
Кто знает, вдруг меня, как в сказке, ждет в столице встреча с благородным “принцем”?
Дорогие читатели!
Приношу извинения за долгое ожидание.
В связи с тем, что книгу забрало издательство, ее бесплатное размещение недопустимо.
История доступна платно на Призрачных Мирах.
https://feisovet.ru/магазин/Снежный-трофей-адмирала-Ольга-Вешнева?utm_content=286477882_286303297_0
Вот почему я боялась замужества. Если хорошенько подумать, то за кого выходить? Все толковые парни сразу после школы уехали в большие города и там женились, а теперь они своих детей летом привозят на каникулы к бабушкам и дедушкам. Остались лодыри да выпивохи, от которых толку мало на хозяйстве. Больше горя с таким супружником приобретешь, чем радости. Не смей и мечтать о помощи по дому и уходу за скотом. Что есть мужик в семье, что нет его, а чаще – лучше бы и не сажать себе ярмо на шею.
Прода от 10.08.2021, 11:22
Стоило маме на следующее утро проговориться подруге Любе о страшно дорогой операции и моем глупом, по ее мнению, желании поехать в Москву, как понеслась новость по деревне. Главной разносчицей стала мать Любы, сельская староста Зинаида Семеновна. Если уж эта бойкая старушка что где услыхала, об этом вся округа за день узнает.
На сей раз старосте было не до сплетен. Дело-то нешуточное. Надо помочь уважаемой учительнице, оказавшейся в поистине бедственном положении. Не спросив маминого на то разрешения, Семеновна организовала сбор пожертвований на ее лечение.
К часу дня пришла я на обед из магазина, где работала продавцом-кассиром, его жители Больших Улиток по давней привычке называли Сельпо.
Я спешила проведать маму. Меня сильно беспокоило, что у нее все чаще случались головокружения. Переживала, как бы она не упала и не расшиблась. Просила ее быть осторожнее и оставаться дома, а мама не слушалась. То во двор пойдет кур кормить, то свиней проведать. Дома говорила, не могу сидеть – света белого не видеть.
Едва я ступила за калитку, как услышала шум женских и мужских голосов. Вошла в большую комнату, а там уж собралась целая делегация: Семеновна с двумя подружками, почтальон, бывший председатель колхоза, три совсем старенькие бабульки, прислуживающие в церкви, тракторист, ответственный за уборку дорог в нашей и ближайшей деревнях, и оказавшаяся в Больших Улитках проездом неизвестно, чья молодая родственница, которую бойкая староста изловила на деревенской околице.
– Я всем верну. Не беспокойтесь, – приговаривала мама, стыдясь принимать деньги, которые настойчиво ей передавали пришедшие в дом люди. – Мы с дочкой скоро продадим поросят от пестрой свиньи. А там и белая свинья должна принести. Ни перед кем в долгу не останемся.
– Продай-ка ты мне, Марья Васильевна, пяток белых курей, – потянула маму за рукав Семеновна. – За каждую куру заплачу как за десять. В счет пожертвования. Ну-ка пойдем вместе выбирать.
Не успели они подойти к двери, как ураганом ворвалась в большую комнату “непутевая” Катька Щукина. Вся расфуфыренная, в короткой розовой куртке – удивительно, как она в ней поясницу не отморозила. Облегающие джинсы были заправлены в высокие сапоги. Хоть ноги в тепле, и то ладно.
– Смотрите, дорогие мои, – Семеновна уперлась руками в крутые бока, встав перед Катькой. – Прилетела бабочка ночная. Тебя кто звал в дом приличных людей? А ну порхай отсюдова.
– Не ваше дело, куда я хожу, – огрызнулась Катька. – Мне надо внести вклад в благотворительность. Марья Васильевна меня жалела? Жалела! Вместо двоек мне тройки ставила? Ставила! Все, я хочу ее поблагодарить с получки.
Вручив маме деньги, Катька схватила меня под локоть.
– Давно мы с однокашницей не виделись. Надо поболтать о том, о сем, – усмехнулась она.
Вытащив меня на улицу, Катька достала из кармана кулек семечек и принялась их щелкать.
– Говорят, Жанка, ты собралась ехать в столицу ? Вот что я скажу. Зачем тебе в такую даль переться? Встань на трассу. Я там начинала карьеру. Да, противно с непривычки. Но ты в голове держи, что деньги не пахнут… Потные дальнобои воняют иной раз как старые козлы. А ничего не поделать. Придется терпеть и пореже дышать. Мой совет…
– Не могу я как ты. Не для меня это, – перебив Катьку, я повернула обратно к дому.
– Тоже мне... брезгливая недотрога! – одноклассница чуть не плюнула мне кожуркой от семечка в лицо. – Жизнь матери дороже твоей никчемной гордости. Думаешь, деревенские соберут лимон? Сколько бы ни принесли, все равно не хватит. Так что у тебя путь один – на трассу.
– Брысь, беспутная, – Семеновна примчалась меня спасать от дурной компании. – Ты чему порядочную девку научаешь? Иди уже к своим вечно пьяным родителям, позор всей деревни.
Я вернулась домой. Постояла в уголке, послушала разговоры. Собранных денег, как и говорила Катька, оказалось мало. Где взять еще? Неужели придется торговать собой?
Страшно и противно представить себя в объятиях незнакомого мужика. Но я должна спасти маму.
– Раз он мировое светило, почему жадничает? Не хочет одну операцию провести бесплатно, если у человека нет денег. Мог бы помочь, – говорил почтальон о докторе Погосяне.
– Не знаешь ты, Никитич, богачей, – сказала ему Семеновна. – У них каждый рубль на счету. Они за ломаный грош удавятся, жадюги. А у того дохтура на шее двое бестолковых обормотов сидят. Взрослые сын и дочь. Тянут из него все соки на гульбу по клубам и модные шмотки. Видела их по телевизору.
– Поеду в Москву. И не возражайте, – отважно заявила я, выйдя на середину комнаты.
– А пущай едет, – неожиданно ласково улыбнулась Семеновна. – Только мы должны пристроить нашу Снежаночку в надежные руки. Самой по себе не найти ей хорошей работы. Нужна рекомендация… Вовремя вспомнила, у моей старшей дочки свекровь – мировая баба. Знаете все, какая редкость, когда со свекровью можно поговорить по душам. У нее, кажется, есть племянница или тетка. Да, точно тетка… Или дядька? Нет, старший троюродный брат. А у жены брата – две тетки. У младшей из них дочь уехала в Москву. Давненько, еще в том году, когда мужики за малиновый пиджак были готовы душу продать. Помните, Валерка Рябов намазал старый пиджак свекловичным рассолом, нацепил на шею цепь для ворот и говорил: “Смотрите, бабоньки, какой я крутой”?
– Помним, Семеновна. Ты, главное, не забудь, на чем остановилась, – предостерегла моя мама.
– Ах, я уже и потеряла все ниточки. Так, о ком я говорила, Васильевна?
– О дочери тетки чьего-то старшего брата, которая уехала в Москву.
– Да, правда ж. Спасибо за подсказку, Васильевна. Та дочка в Москве, надо сказать, крепко встала на ноги. Держит частное заведение, уважаемое и солидное. Не как шашлычная или пивнушка. Там продают пирожные в красивых бумажных обертках и разные сладости. Слышала, у нее работница ушла в декрет, вот она ищет на время замену. Мы к ней Снежаночку направим. Что скажете, друзья односельчане?
– Единогласно “За”, – глас народа выразил почтальон.
– Если мою дочку не дадут в обиду, и я не стану возражать. Решила ехать – пусть так и будет. Не знаю, как тебя отблагодарить, Семеновна!
Мама встала со стула и приобняла широкую не только в плечах старосту.
– Твое выздоровление, Васильевна, станет для меня лучшей благодарностью, – ответила Семеновна. – Пока Снежаночка поживет в столице, я буду приходить к тебе каждый день и помогать по хозяйству.
Гости дружно захлопали в ладоши. Меня вывели в круг, поздравляли с выгодной работой. Семеновна тем временем позвонила своей дочери, а та через десятую родню достучалась до живущей в Москве хозяйки маленькой пекарни, которая согласилась принять меня на работу.
По случаю радостного известия нам с мамой пришлось накрыть на стол. Скромненько из-за вынужденной экономии, но сытно, чтобы никто из гостей не ушел домой недовольным.
Той ночью я долго не могла уснуть, мечтая о Москве. Хотелось поскорее увидеть необыкновенно красивый город.
Кто знает, вдруг меня, как в сказке, ждет в столице встреча с благородным “принцем”?
Прода от 26.12.2021, 11:14
Дорогие читатели!
Приношу извинения за долгое ожидание.
В связи с тем, что книгу забрало издательство, ее бесплатное размещение недопустимо.
История доступна платно на Призрачных Мирах.
https://feisovet.ru/магазин/Снежный-трофей-адмирала-Ольга-Вешнева?utm_content=286477882_286303297_0
