Глава 1. Разговор первый, знакомство
— Что вы себе позволяете! Ай, не-е-ет! Да оставьте меня, хулиганье!
Внимание Айджиана привлекли полные негодования крики, едва различимые за общим шумом магии и воды оживленно гудевшего Двора. Молодой фомор свернул в боковой коридор, рискуя потеряться в не слишком знакомых переходах дворца, однако мимо пройти не смог. Это что еще за дела! Кого-то обижают при его Дворе!
Теперь морской Двор принадлежал не поверженному отцу, а самому Айджиану, что пока не ощущалось в полной мере: как управлять этакой махиной, ему никто не объяснял, книжки на удивление тоже оказались плохими советниками. Айджиана тяготило чувство, будто отец все еще жив и нагло посмеивается над ним, проглядывая своим хитрым ликом в выражениях лиц придворных, легко прячущих истинное отношение к происходящему вообще и к нему в частности.
К тому же до сих пор зверски болел поврежденный правый глаз. Айджиан замечал за собой привычку прищуриваться, что не красило его, пугало придворных и вызывало тихий шепоток: «Балор! Без меры рогат, на диво одноглаз!» Впрочем, несколько особенно буйных молодых претендентов на трон он уделал этими самыми рогами. Пусть молодой царь и понимал, что это глупо, бодаться с ровесниками — настоящая опасность не выйдет в центр тронного зала, чтобы швырнуть в лицо водоросль.
Айджиан понимал, но поделать пока ничего не мог.
Он скреплял трещины на океанском дне, встревоженном падением старого царя, утишивал глубинные волны, заключил договор с красноглазыми ши-айс. Он даже успел потушить вулкан и передвинуть взбрыкнувшее было теплую реку обратно, на прежнее место! Он знал все о подводных течениях океана и ничего — о подводных течениях морского Двора.
Это молодого царя расстраивало. А тут еще и крики о помощи! Прямо во дворце!
Непорядок. Непорядка Айджиан не любил.
Айджиан посинел ликом, прищурился привычно и завернул за угол. Касатка, акула и фомор — трое настоящих громил топали по половицам в надежде достать кого-то маленького, похоже, успевшего затесаться в щель.
— Оставьте его, — голос привычно колыхнул воду и магию, Айджиан почти перестал удивляться, что вне родного водоворота он сам создавал определенные магические завихрения. — Иначе я вас заставлю.
Фомор вскинул голову — этого Айджиан не помнил, значит, невелика рыбка — уважительно оглядел рога, клыки, против воли показавшиеся в оскале, но продолжил притоптывать по полу, игнорируя приказ.
— Ты. Что. Не понял?
— Понял-понял! И что ты сделаешь? Как собираешься заставлять? Пойди, заставь работать стражу! — и надоеда повернулся спиной.
Зря, конечно.
Использовать магию против хулиганов казалось нелепым, поэтому Айджиан легонько толкнул забияку в спину, отшвыривая на пять своих шагов вперед. Обернулся к касатке, перехватил за плавник и тоже отбросил к первому противнику. Здоровенная акула проявила задатки разума и атаковать не стала, а попыталась улепетнуть. Айджиан ухватился за вильнувший в сторону хвост и закинул в конец коридора, где теперь копошились три тела.
Айджиан проводил хулиганов взглядом, убеждаясь, что они не собираются возвращаться, и когда хвост последнего поспешно скрылся за поворотом, присел на корточки и склонился к полу. Возможно, спасаемый не стал дожидаться милостей от судьбы, погиб или уже улизнул, в ужасе сбегая от еще более сильного задиры… Айджиан бы не удивился. Его слишком часто пугались, хотя повода он старался не давать.
Но когда он приподнял половицу двумя пальцами, там обнаружился съежившийся голожаберный, слегка помятый, и все равно очень красивый, черный с белой каймой. Он покряхтел, расправлил плавники и выплыл наружу.
— Спасибо, добрый юноша, вы спасли не только эту презренную шкурку, вы спасли мою честь! — моллюск выражался столь высокопарно, что у Балора веко зачесалось. — Презренное хулиганье! Они повредили мои апартаменты! Оскорбили слух моих соседей похабными песенками! И думали, что уйдут безнаказанными! Но даже в это привольное для забияк и глупцов переходное время царств я не позволю так вести себя в приличном обществе!
Забавный и ужасно вежливый голожаберный всплыл на уровень лица сидящего на корточках Айджиана, завис перед глазами, крутанул юбочкой, окрасившейся в синий, а край — в пульсирующий оранжевый.
— Простите, мой юный друг, я вовсе позабыл о манерах! Позвольте представиться — Мигеллитто, но для вас - просто Мигель, — и крутанулся еще раз, завораживая изящным движением тельца. — А как называют моего доблестного защитника?
Айджиан озадачился: так свободно с ним не говорил никто со времен прибытия ко Двору, а голожаберный, похоже, нового царя не узнавал, поэтому тот решился на одно маленькое и совершенно правдивое умолчание.
— Обычно меня зовут молодым фомором, некоторые — страшно рогатым, отдельные — малолеткой и выскочкой, но таких уже вроде бы не осталось, — свел брови, озадаченно сверля взглядом не шарахнувшегося от низкого голоса Мигеля. — Выбирай, что тебе больше по душе.
— На старого фомора вы, конечно, не похожи, но манеры, манеры! — похоже, малый расстроился. — Вы немного напоминаете мне рассказы о нашем диковатом царе. Говорят, он вовсе ни с кем не общался, а жил не то в водопаде, не то в вулкане, не то в водовороте. Неудивительно, что не умеет разговаривать в светском обществе и совершенно не видит силков интриг, — перебил сам себя, — впрочем, это никому не интересно, сплетни-сплетни, Двор полнится ими в любое время, особенно в такое, когда власть стремится меняться…
— Меняться? — не то чтобы Айджиан удивился, но ему стало интересно, быть может, голожаберный сообщит ещё что-нибудь по существу.
— Конечно же, меняться, дорогой мой, юный и особенно рогатый фомор! — Мигель покрутился еще, выдохнул с усилием, почти взмолился. — Можно я присяду на вашу ладонь, уважаемый? Я ненадолго, но эти презренные хулиганы совершенно выбили меня из колеи и лишили сил!
Слышать обращение к себе как к «особенно рогатому фомору» Айджиану было непривычно, но оно хоть отражало суть, почти как его имя — какой-то край сути, которая жила в нем. Он и сам не формулировал это для себя, но чувствовал, что может, действительно может править лучше, чем сам отец. Пусть виделось подобное в исключительно отдаленном будущем.
И вместо ответа он молча подставил руку обессилевшему Мигелю.
— Уф, спасибо, дорогой фомор, просто спасаете! Уже второй раз! — голожаберный улегся на ладони.
Легкое касание нежной кожи хрупкого морского создания к загрубевшей ладони фомора было полно доверия и принесло удивительное чувство живого существа рядом.
Сожми Айджиан сейчас кулак — и от Мигеля ничего не останется. И поэтому защитить голожаберного захотелось только больше. Такой маленький и такой порядочный! Пытался призвать к порядку хулиганов одними словами. Заведомо обреченная на провал попытка. Поначалу, в первые дни правления, Айджиан сам пробовал подобное. Говорить, пытаясь воззвать к совести и чести. Но он, до этого неплохо общавшийся с кормилицей, матерью и многочисленными книгами, понял, что тут потерпел поражение. То ли он изъяснялся плохо, то ли его хлысты оказались выразительнее слов, понять было трудно… А шепотки «Балор есть Балор» уверенности в собственных политических навыках не добавляли. А когда после подобного обращения один непонятливый фомор кинулся на вроде бы как безоружного Айджиана – непонятно, с какой целью – и молодой царь опустил голову. Только лишь опустил голову – и глупый стражник сам наткнулся на громадные рога. Да так и застыл с кинжалом в воздетой руке.
Зато теперь к его коротким фразам прислушивались, а приговорка «Балор убивает всех, кто зовет его Балором» неожиданно помогала. И Айджиан не стал переубеждать свой морской народ.
Айджиан поудобнее уселся прямо посреди коридора, подвернув ноги.
— Ты сказал, что власть будет меняться, — Айджиан осторожно склонил голову, одновременно приглядываясь к собеседнику и потихоньку, через касание, освежая его магией. Помяли Мигеля пусть не сильно, но для такого крошечного существа - знатно. — Почему ты так сказал?
Голожаберный, расслабленно расположившийся по ладони, постарался собраться, однако ток магии был силен и не давал сосредоточиться на чем-то отдельно.
— Потому что... Потому что, дорогой фомор, что наш новый царь прямо-таки вызывающе юн! А нынешнему первому министру только попади в зубы! От любой акулы ничего не останется, перекусит пополам, да и всех делов…
Айджиан вздохнул поглубже: он предполагал нечто подобное. Мигель тем временем продолжал.
— Конечно, фоморы - не акулы, но лорд Сиай пренебрежет понятием в пользу факта, а потому юный царь жив, пока нужен или пока сопротивляется, бедный, — голожаберный свернулся, развернулся на пробу, стриганул маленькими решетчатыми рожками. — Меж тем, простите бухтение придворного книгочея, дорогой фомор. Вероятно, я вам наскучил с фактами, которые и так всем знакомы!
— Ничуть, Мигель. Рад пообщаться.
К маленькому разговорчивому голожаберному захотелось привязать магический сигнал, нечто внутри говорило Айджиану, что крохотное создание может побывать в неприятностях неприлично скоро, а советы Мигель давал дельные. Да и общался спокойно. Молодой владыка перевел дух, протянул сквозь руку тончайшую, но крепкую нить, которая дала бы знать, если бы Мигелю чинили вред. Сам голожаберный ничего подозрительного не почувствовал, опять дрогнул рожками, забавно и обаятельно — такой крохотный и такой смелый.
Айджиана немного расстраивал короткий разговор, но следовало вернуться в свои покои хотя бы затем, чтобы еще раз изучить проекты приказов, которые Сиай предлагал на подпись. Да еще и обещал с кем-то познакомить. Айджиан старался вникнуть в происходящее, чтобы не чувствовать себя разменной монетой, а пока получалось плохо. К тому же маленький голожаберный, похоже, вспомнил о каких-то делах, а может, испугался наконец необычно крупного фомора — Айджиан отличался от соплеменников не только магической силой и размером рогов, и лицо его даже на фоне суровых фоморов не блистало добродушием.
— Надеюсь, следующая наша встреча состоится не при таких непристойных обстоятельствах, — голожаберный приподнялся над ладонью, зависая опять перед глазами. — А министр или молодой царь позаботятся о возобновлении патрулей стражи! Нет, я допускаю, что им не до того, я тоже, когда в библиотеке проходит генеральная уборка, стою, прям скажем, на рожках! Но порядок должен быть всегда!
Важный маленький библиотекарь покрутился, снова поменял раскраску, на этот раз преображаясь в черного и делового, с малиновой полоской по краю. Айджиан кивнул Мигелю и своим мыслям — да, как бы там ни было, что бы ни задумал Сиай, а порядок в морском царстве должен быть уже сейчас.
Особенно если учесть, что смещаться со своего места сын Балора не планировал.
Глава 2. Разговор второй, о природе зла
О сигнальной нити, ведущей к занятному голожаберному, молодой царь вспомнил буквально на следующий день, который задался не особенно. Как и день до этого, как и вся неделя. Судя по тревожному подергиванию, попутные течения Мигеля тоже не радовали.
Вечерело, а потому Айджиан безбоязненно снял с головы корону и устроил на специальном столе, рядом с трезубцем, символ владыки четырех океанов и морей без счета. Посмотрел на свое искривленное отражение в зеленом полированном металле и вздохнул. Рога от короны чесались неимоверно, умных мыслей не прибавляло, да и в ней его узнавала каждая рыба-собака.
В данном случае сыну Балора это было ни к чему.
Вслед за короной он стянул похожую на слишком длинный жилет расшитую отцовскую накидку, которая тянулась почти до пят. Притом что разницы в росте у них с Балором не было, неохватность несчастной красоты выглядела данью лишь напыщенности.
Айджиан досадливо поскреб рога когтем, благо крепость пластины на пальце позволяла, с облегчением повел плечами и пошел навстречу Мигелю в обход заново пущенной дворцовой стражи. От охраны своей монаршей персоны отказался ещё днем, мотивируя тем, что сам любого разделает на неблагие котлеты. Странно было говорить об этом отдельно после единоличной победы в поединке над ужасным отцом, зато предоставился случай применить мощь действительно по делу. После третьего отлетевшего стражника старший охранник поверил, даже кивнул одобрительно, как показалось Айджиану, зауважав не силу — мало ли на свете могучих воинов? — а её умеренное применение. Это Айджиану понравилось.
— Дядька Скат, не волнуйтесь, я завтра полечусь, — заохал один из отброшенных, потирая пострадавшую руку.
Это понравилось еще больше.
— Так. Звать? — коротко спросил он кряжистого фомора с широкими рогами. Чёрная тонкая бородка была похожа на две сошедшиеся волны, а жесткие смоляные волосы тяжелым плащом лежали на плечах.
Непохоже на местную моду, а бородка и белые концы рогов явно говорили об опыте и многих сотнях, если не тысячах прожитых лет.
— Ши-саа Малгофвохэйр, — ровно произнес старшина и сразу добавил: — Стражники кличут Хэйром или вот, дядькой Скатом.
Погладил бородку, показывая, в честь чего прозвище. Выслушал ворох поручений от Айджиана, приправленный новым званием начальника стражи. Айджиан тоже умел уважать умеренность, а также видеть таланты. И раз ему нужен был порядок — призвал этот порядок к действию. Пока хотя бы в Океании, столице морского царства.
Как ни странно, бывший старшина этому не очень обрадовался. Поскреб ногтем широкую бровь и сказал, что сделает. Не попытается, не приложит усилия, а именно сделает, что тоже понравилось Айджиану, которому пока кроме Мигеля никто особо не приглянулся.
Мигель те временем нервничал все больше, поэтому Айджиан заторопился, оставив запоминание поворотов и собственные воспоминания на другой раз.
Стража активно фланировала в пределах дворца, не узнавая своего царя — без накидки и короны, зато с мороком, который уменьшал рост и высоту загибающихся полукругом рогов. Очередной патруль, состоящий из акул, важно проплыл мимо, вспугнутые им подозрительные тени скользнули в глубину, и Айджиан довольно кивнул сам себе: на что-то он был способен уже сейчас!
Что бы по этому поводу ни думал лорд Сиай.
При мыслях о первом министре молодой морской царь помрачнел. Всплыли пренеприятные моменты сегодняшнего дня — как лорд снова завалил ворохом проектов, требуя срочных, а потому необдуманных решений; как потащил на знакомство с претендентками в королевы (ибо не должно молодому царю без супруги), а потом чуть не силой втолкнул в толпу, откуда Айджиан выбрался, не помня каким образом, да вдобавок облепленный самыми разномастными дамами.
И не вырывался лишь потому, что боялся навредить резким движением прилипчивым особам женского полу.
То ли лорд решил его оскорбить специально, почитая страннолюбцем, то ли было принято, чтобы в смотре невест участвовали все, но Айджиан с трудом оторвал от ноги присосавшуюся щупальцами леди кальмара, бурлящую что-то о чернильной любви с первого взгляда. Дама была в возрасте, что особенно выводило юного владыку из себя. Поэтому поспешившая на помощь молодая фоморка ему приглянулась по контрасту.
