Галя повторяла эту фразу всю дорогу как заклинание, прогоняя мысль сорваться с поезда и вернуться обратно. Дошла до двери подъезда и остановилась на миг, вспомнив точно такую же дверь в точно таком же доме…
— Лидочка, как ты без меня? — начала она, сбрасывая обувь и стаскивая шубку.
Но было подозрительно тихо. Потом то ли шорох, то ли негромкий знакомый голос заставил ее сердце затрепетать, не поддаваясь на команды рассудка.
— Лидочка, ты тут?
Она подошла к комнате сестры и без сил прислонилась к дверному проему.
Ипполит! Ипполит в ее квартире, сидит как дома, что-то рассказывает и показывает Лиде! А та слушает и слушает заинтересованно!
— Явилась, наконец! — Лида, очень довольная, говорила тем самым сердитым тоном, каким обычно с ней разговаривала старшая сестра. Добавила ее любимую фразу: — Почему тебя так долго не было? Мы наконец собрали эту проклятущую елку! — не дождавшись ответа и проходя на кухню мимо нее, мурлыкнула: — А он, правда, классный!
— Ипполит, — начала Галя, чувствуя, как слезы подступают к горлу. — Уезжай, пожалуйста.
Ипполит не стал кричать или командовать, как она почти была уверена — тогда бы она знала, что ответить. Смотрел долго и пристально, пока ей не стало совсем неудобно. Потом подошел и спросил очень нежно, очень мягко, просто бархатно, касаясь губами ее щеки:
— Почему, Галя? Почему я должен уехать?
Галя, совершенно растерявшись, начала было:
— Потому что… — и тут же прикусила язык. Были слова, которые она считала недопустимыми.
Шапка сама собой слетела с головы. Ее волосы путались с пальцами Ипполита, внезапно оказавшегося совсем рядом.
— Я помню этот запах… — шумный вдох, и, куда спокойнее: — Так скажи мне еще раз: почему я должен уехать?
Отшатнуться от него было трудно, почти невозможно. Но Галя сделала это:
— Потому что ты любишь свою Надю! И она вернется к тебе. Обязательно!
— Не надо указывать, кто мне нужен, а кто нет! — шаг вперед, и мир перевернулся. — Может, мне нужна вовсе не Надя!
— Ипполит! — собственный голос звучал так жалостливо, что Галя попыталась взять себя в руки. — Я… ты говорил, нельзя влюбиться за один день.
— Иногда жизнь причудливей вымысла, — хмыкнул он. — А ты! Ты ведешь себя просто безобразно. Как ты могла меня оставить?!
— Я… хотела как лучше для тебя, — сопротивляться его поцелуям было совершенно невозможно, но Галя очень старалась: — Ипполит, перестань.
Он отступил и теперь пристально смотрел ей в лицо. И это было еще хуже, так как его глаза говорили, что и правда, невозможное — возможно.
— Подумай, Галя. Ты ведь умница. Может, тебе нужен вовсе не тот, кто уходит.
Нет-нет-нет! Она все-таки влюбилась в него! Теперь Галя окончательно поняла. Она все-таки сделала эту глупость, привязав себя к мужчине, к постороннему мужчине — который потом обязательно уйдет, как это сделал ее отец. Несмотря на все цветы, песни, клятвы и заверения. Теперь нужно обязательно его прогнать, и Галя уже набрала воздуха для суровой отповеди… тут мир окончательно рухнул, потому что Ипполит сказал совсем не то, что она подумала:
— Может, тебе нужен тот, кто всегда возвращается?
— И что же теперь? Любить без всяких гарантий, что это — навсегда?
Но Ипполит молчал, только слушал. Он не отпускал ее рук, и это было здорово. Лида тихо сидела на кухне, не заходя в свою комнату, где Ипполит целовал все еще совершенно замерзшие пальцы Гали.
— Это страшно, Ипполит, — прошептала она. — Не знаю, смогу ли.
— Будь сильной, Галечка. Хотя… ты и так сильная. Позволь себе быть слабой. Быть просто женщиной. А еще — я бы съел чего-нибудь.
Галя рассмеялась — настолько по-семейному это прозвучало.
— Да-да! В самолетах так плохо кормят!
— Но как ты нашел меня? — решила спросить Галя уже на кухне, вытащив все, что было припасено на праздник.
Лида переводила взгляд с одного на другого.
Ипполит жевал заливную рыбу, которая у Гали всегда получалась идеально.
— Я поехал наудачу. И твою прописку я теперь знаю, а Москва - город маленький, — пробормотал он, вытаскивая кость изо рта. — Дай лучше холодец.
Галя замерла от ужаса, перебирая в памяти весь процесс готовки, а именно: как тщательно она вытаскивала кости из этой проклятой рыбы. А потом замерла от счастья, поняв, что он! он! поехал не по расчету, а наудачу! А Ипполит, заметив ее волнение, почему-то развеселился.
— В конце концов, где-то здесь обитает Женя. И его адрес я тоже знаю!
— Женя? Какой еще Женя?! — хихикнула Лида. — Вы Женю с собой привели? Я очень хочу услышать эту историю с самого начала!
— После. Важен итог. Да, Лидочка, — по-хозяйски вытер руки Ипполит и довольно сказал: — Поздравь нас, мы с твоей сестрой поженились. Я, конечно, не твой отец... но можешь называть меня — папой! И папой я буду строгим.
Галя опять с ужасом воззрилась на сестрицу в ожидании очередной каверзы или ехидства, и когда та кинулась на шею Ипполиту, прошептав: «А я загадала про счастье», внезапно поняла, что и правда, чудо иногда случается.
Не для того ли люди придумали Новый год?
— Лидочка, как ты без меня? — начала она, сбрасывая обувь и стаскивая шубку.
Но было подозрительно тихо. Потом то ли шорох, то ли негромкий знакомый голос заставил ее сердце затрепетать, не поддаваясь на команды рассудка.
— Лидочка, ты тут?
Она подошла к комнате сестры и без сил прислонилась к дверному проему.
Ипполит! Ипполит в ее квартире, сидит как дома, что-то рассказывает и показывает Лиде! А та слушает и слушает заинтересованно!
— Явилась, наконец! — Лида, очень довольная, говорила тем самым сердитым тоном, каким обычно с ней разговаривала старшая сестра. Добавила ее любимую фразу: — Почему тебя так долго не было? Мы наконец собрали эту проклятущую елку! — не дождавшись ответа и проходя на кухню мимо нее, мурлыкнула: — А он, правда, классный!
— Ипполит, — начала Галя, чувствуя, как слезы подступают к горлу. — Уезжай, пожалуйста.
Ипполит не стал кричать или командовать, как она почти была уверена — тогда бы она знала, что ответить. Смотрел долго и пристально, пока ей не стало совсем неудобно. Потом подошел и спросил очень нежно, очень мягко, просто бархатно, касаясь губами ее щеки:
— Почему, Галя? Почему я должен уехать?
Галя, совершенно растерявшись, начала было:
— Потому что… — и тут же прикусила язык. Были слова, которые она считала недопустимыми.
Шапка сама собой слетела с головы. Ее волосы путались с пальцами Ипполита, внезапно оказавшегося совсем рядом.
— Я помню этот запах… — шумный вдох, и, куда спокойнее: — Так скажи мне еще раз: почему я должен уехать?
Отшатнуться от него было трудно, почти невозможно. Но Галя сделала это:
— Потому что ты любишь свою Надю! И она вернется к тебе. Обязательно!
— Не надо указывать, кто мне нужен, а кто нет! — шаг вперед, и мир перевернулся. — Может, мне нужна вовсе не Надя!
— Ипполит! — собственный голос звучал так жалостливо, что Галя попыталась взять себя в руки. — Я… ты говорил, нельзя влюбиться за один день.
— Иногда жизнь причудливей вымысла, — хмыкнул он. — А ты! Ты ведешь себя просто безобразно. Как ты могла меня оставить?!
— Я… хотела как лучше для тебя, — сопротивляться его поцелуям было совершенно невозможно, но Галя очень старалась: — Ипполит, перестань.
Он отступил и теперь пристально смотрел ей в лицо. И это было еще хуже, так как его глаза говорили, что и правда, невозможное — возможно.
— Подумай, Галя. Ты ведь умница. Может, тебе нужен вовсе не тот, кто уходит.
Нет-нет-нет! Она все-таки влюбилась в него! Теперь Галя окончательно поняла. Она все-таки сделала эту глупость, привязав себя к мужчине, к постороннему мужчине — который потом обязательно уйдет, как это сделал ее отец. Несмотря на все цветы, песни, клятвы и заверения. Теперь нужно обязательно его прогнать, и Галя уже набрала воздуха для суровой отповеди… тут мир окончательно рухнул, потому что Ипполит сказал совсем не то, что она подумала:
— Может, тебе нужен тот, кто всегда возвращается?
— И что же теперь? Любить без всяких гарантий, что это — навсегда?
Но Ипполит молчал, только слушал. Он не отпускал ее рук, и это было здорово. Лида тихо сидела на кухне, не заходя в свою комнату, где Ипполит целовал все еще совершенно замерзшие пальцы Гали.
— Это страшно, Ипполит, — прошептала она. — Не знаю, смогу ли.
— Будь сильной, Галечка. Хотя… ты и так сильная. Позволь себе быть слабой. Быть просто женщиной. А еще — я бы съел чего-нибудь.
Галя рассмеялась — настолько по-семейному это прозвучало.
— Да-да! В самолетах так плохо кормят!
— Но как ты нашел меня? — решила спросить Галя уже на кухне, вытащив все, что было припасено на праздник.
Лида переводила взгляд с одного на другого.
Ипполит жевал заливную рыбу, которая у Гали всегда получалась идеально.
— Я поехал наудачу. И твою прописку я теперь знаю, а Москва - город маленький, — пробормотал он, вытаскивая кость изо рта. — Дай лучше холодец.
Галя замерла от ужаса, перебирая в памяти весь процесс готовки, а именно: как тщательно она вытаскивала кости из этой проклятой рыбы. А потом замерла от счастья, поняв, что он! он! поехал не по расчету, а наудачу! А Ипполит, заметив ее волнение, почему-то развеселился.
— В конце концов, где-то здесь обитает Женя. И его адрес я тоже знаю!
— Женя? Какой еще Женя?! — хихикнула Лида. — Вы Женю с собой привели? Я очень хочу услышать эту историю с самого начала!
— После. Важен итог. Да, Лидочка, — по-хозяйски вытер руки Ипполит и довольно сказал: — Поздравь нас, мы с твоей сестрой поженились. Я, конечно, не твой отец... но можешь называть меня — папой! И папой я буду строгим.
Галя опять с ужасом воззрилась на сестрицу в ожидании очередной каверзы или ехидства, и когда та кинулась на шею Ипполиту, прошептав: «А я загадала про счастье», внезапно поняла, что и правда, чудо иногда случается.
Не для того ли люди придумали Новый год?
