Глава 1. Разумный вид
Я видела дельфинов. В Черном море, в Красном. Да кто не видел дельфинов? Они часто провожают корабли. Плещутся, выпрыгивают из воды. Темные спины, зубастые пасти. Трещат не затыкаясь.
И что на них смотреть? Хотя пара снимков не помешает. И можно будет просто поплавать.
Редкое разнообразие на скромном дайверском кораблике в череде погружений, хоть интересных, но на шестой день — утомительных. Сегодня не нужны баллоны, можно отдохнуть от жилетов и не проверять в тридесятый раз снаряжение.
Маски, трубки и ласты. Ласты!..
Их на меня упорно натягивают — иначе, видите ли, нельзя! Я отпихиваюсь руками и ногами, чуть ли не брыкаюсь. Мне и без ласт хорошо. Я вам не тюлень!
Нет, убалтывают на трех языках, русском, английском и арабском. Дайверы, команда, гиды, переводчица — все улыбаются нежно, в душе готовые убить бестолковую. И глядят как на душевнобольную. Положено плавать в ластах! Капитан, почесав подбородок, заросший колючей растительностью, выразительно закатывает глаза, удивляясь моей тупости и тому, как со мной тяжело всем, а особенно — моему бадди.
Мой бадди и капитан в первый день раздавили на двоих пару бутылок дьютифришного пойла, закусывая кальяном. Капитан за деньги кальян не отдал, а с Андреем поделился, еще и подарил особо ароматный и почему-то мокрый табак из груши. Впрочем, с Андреем все и всем готовы поделиться, стоит ему проявить малую толику внимания. А если еще и улыбнется…
Дружба с капитаном вопрос стратегический, а мой бадди стратег во всем. Платим мы, но капитан — царь и бог на корабле, и его хорошее к нам отношение — гарантия нашей безопасности. А она у Андрея на первом месте. Он заботится не только о себе, но и о команде. И обо мне, конечно. Поэтому пить будет, хоть и не склонен, и улыбаться, что делает редко. И, на время поездки, станет лучшим другом — насколько это возможно для русского. Фото жены и детей капитан Андрею уже показал. Андрей же отремонтировал капитану дорогостоящую штуковину, два года как сломанную. Техника обожает моего напарника и легко ему подчиняется. А меня — ненавидит. Может, ревнует?
От меня не отстают. Уселись в кают-компании на мягких диванах, распивают каркадэ и гипнотизируют, протягивая ласты. А ведь в них я устану и не смогу плыть. Просто не смогу. И утону, да, утону! Хотя утонуть при такой плотности воды проблема, разве старательно этим заниматься. Но я буду болтаться на поверхности, а ласты — тянуть меня на дно.
Я плаваю безо всяких ласт час-полтора. Некоторые товарищи следить устают. А не следить не могут. Я готова плескаться в любой луже любое время, но только без этих штук на ногах, больше всего напоминающих кандалы. Что всех удивляет.
— Скажи им, Андрей! — оборачиваюсь я чуть ли не со слезами. Чувствую, поддамся уговорам, — для меня это проще и легче всего — и никаких фотографий не сделаю.
Андрей кивает мимоходом, домучивая камеру, и — о чудо! — от меня отстают.
— Под твою ответственность, — поджимая усы, ворчит Михаил, наш гуру от дайвинга. Жмет руку и отходит.
Словно передали друг другу сокровище Российской империи! Да, да, я знаю — я самая слабая в команде, о чем мой напарник не устает напоминать. Плаваю под водой медленнее всех. То маска потечет, то регулятор забарахлит, то воздух из баллона вылетит, то пояс с грузами, проверенный не единожды, отстегнется — и теперь мой бадди их запихивает в жилет.
Я мерзну даже в теплой воде Красного моря. В начале поездки меня ужалила медуза, поцеловав в губу между маской и трубкой, да так, что Джоли бы обзавидовалась. Потом я задела огненный коралл, а показалось — раскаленный прут. Затем на запястье накрутилась длинная жгучая гадость. Рука онемела, а я вновь глотала слезы от боли. Египтяне поражались — раньше они такого не видели!
Они и меня не видели — я же собиратель всевозможных проблем. Поэтому «нет» открытым щиколоткам и предплечьям. Мне и в неопрене не жарко. И — «да» перчаткам и носкам. Обжечь пальцы я успею и через ткань.
Но сегодня я, прижимая к груди фотоаппарат и маску, плюхаюсь в лодку в одном купальнике и головной повязке. Летят ласты, прыгают люди. По привычке и для проверки делаю пару надводных кадров.
Основательно плюю в маску, растираю и набираю воду. Ни одна антифоговая смесь не работает лучше…
Место, куда нас везут, без затей называется Рифом дельфинов. Вроде они там «живут, кормятся, плодятся и перемещаются стаями до восьмидесяти особей».
Вчера переводчица, выпив, рассказывала, как именно тут один дельфин долго гонялся за ней с самыми недвусмысленными намерениями. Притирался боком, а она отбивалась. Смотрела переводчица во время рассказа на мужчин. Явно в надежде, что и они начнут за ней гоняться. Мужчины у нас хороши, она бы точно отбиваться не стала.
Не знаю, насколько правдив рассказ о дельфине, возбужденном сухопутной женщиной. Наверняка, очередная дайверская байка. Еще бы про кита рассказала… Но, вспомнив, на всякий случай я решаю быть осторожнее.
Дикие крики «вот они!», и все повалили в воду.
Бедные дельфины. Так я себе и представляла. Мы к дельфинам, дельфины — от нас.
Долго играем в догонялки. Потом как-то все успокаивается. Люди теперь ныряют далеко и надолго, пытаясь пощупать и сфотографировать дельфинов, а те не желают быть ни запечатленными для истории, ни даже ощупанными. Ходят возле нас кругами — заход, поворот, вверх к воздуху и обратно. Вода кристально чистая и синяя, а песок белоснежный. Волнения нет, и солнце переливается радугой на гладких спинах. Некоторые дельфины плавают в обнимку, и также в обнимку, кружась, всплывают к поверхности.
Забавно. Дельфины смотрят на нас, а мы — на дельфинов.
Их много, и правда, много. Не ожидала такого. Ныряю, фотографирую, и опять наверх. Мы как дельфины, только воздух нужен чаще…
Наконец люди устают, и первая моторка увозит часть пловцов.
Еще через полчаса уплывают почти все. Остаются только две пары: муж снимает также увлеченно, как и мой бадди, плавно водя камерой по сторонам и смешно махая ластами в попытке сохранить равновесие. Жена смотрит на него и на дельфинов. Не разобрать, но мне кажется, она улыбается.
Дельфины осмелели. Подплывают близко. Так близко — только протяни руку! Но они тут же уходят на глубину. Затем возвращаются.
Их потрескивания, перестуки и свист явно осмысленные — они переговариваются, с чем-то соглашаясь, о чем-то споря. Видно, обсуждают странных неуклюжих созданий. Дельфины приоткрывают пасти, улыбаясь лукаво.
Нам не понять их, а жаль, так жаль…
Когда прошло два часа, нас вытащили почти насильно. И все разговоры в кают-компании были лишь про дельфинов. Усталость и нервозность, присущая концу поездки, пропала. Нас словно погрело — всех и каждого.
Наутро мы просматриваем записи. Все записи. Прекрасный выйдет фильм! Рыба-камень, рыба-крокодил, акулы и мурены во множестве.
Но дельфины…
Они другие: настолько другие, что захватывает дух. В разуме их нет сомнений. Как люди могли убивать подобных созданий?
От них веет любопытством. Доброжелательным и спокойным. У них умные глаза. Не холодные, нет. Словно говорящие: «Вы дети — жестокие, глупые дети. Но мы прощаем вас — ведь мы старше и мудрее… Когда-нибудь и вы все поймете. Лишь бы не поздно».
Еще очень рано — шестой час. И тихо, как может быть тихо в это время суток и только на Красном море. В синем, глубоком небе — ни облачка, даже дымки нет. Все выпито жадным солнцем, катящимся с далекой пустыни по огненной дорожке. Море дышит тяжелыми ровными волнами. Поверхность его гладка и масляниста.
Мир на грани пробуждения. Бодрствуем мы, камера и дельфины в ней.
Андрей обычно с трудом будит меня: я — сова, он — жаворонок. Встаю я квелая, сижу — сонная. Но сегодня я разделяю его наслаждение дивным, чистым утром, разлитой в мире благодатью. Мигом, когда все спокойно, все счастливы.
Может, таким мигом и живут дельфины? Я завидую им.
Глава 2. Кальян для львов
Кальян для львов
Все началось с капитана. Он долго расписывал прелести кальяна. Объяснял на ломаном английском в смеси с еще худшим русским, как его разжигать. А то все жгут кое-как, и вкус слишком резкий и аромат совершенно не тот.
«Так давайте покурим кальян!» — зарычали львы, по недоразумению прикинувшиеся дайверами.
Капитан, нервно дернув щекой — понял, что влип! — сбежал в свою каюту. Просто постоял за дверью и прокричал жалко:
— А кальян сломан!
Вы когда-нибудь видели львов, которым вместо мяса бросили бы траву?
Да, я тоже удивилась, как они не растерзали капитана.
— Так поедем же за кальяном! — кричит немец, срываясь на фальцет.
И у кого научился? А ведь тихий был первую неделю.
Русские… чтобы какой-то немец их обошел?
Дружный рык вышвырнул переводчицу из каюты. Дама нервно хихикает. Она не верит. А мне уже не смешно. Нашим не дали порезвиться! Берег, бойся нас! Даже если тут только итальянские отели. Всего два километра на моторке! Симпатичной черноволосой женщине поплохело, когда ее зашвырнули в лодку на ночь глядя. Девственницу в клетку ко львам. Да… Жаль ее, ну а кто объясняться будет с этими итальяшками? Лодка отплывает. Пенный след гаснет. И тишина…
Через полтора часа мы имеем шесть ящиков пива (их-то вроде никто не заказывал, но захватили просто так, на всякий случай) и тот самый кальян, который все жаждали покурить. И кучу самых разных видов табака. Когда я спрашиваю, как они это добыли, переводчица закатывает глаза. Вроде, разбудили итальянца, он продал свое. «Иначе русские забрали бы так!» — уже без нервов говорит женщина, и я ей верю. Пиво разлетается махом. Через полчаса выясняется, что… Для кальяна нет одной насадки! Самой важной!
Мой напарник, чуть ли не единственный трезвый на борту русский (или просто незаметно, что он пьяный), вежливо объясняет ситуацию капитану. Тот, не веря, пытается отмахнуться: «Не поедут же они еще раз?!»
Мой бадди (львиный укротитель!) твердит, что определенно поедут. Без сомнений. И лучше бы капитану раскопать свои запасы, иначе… Андрей уже окунул одну горячую русскую голову в Красное море. Наш друг решил, что местные аборигены не проявляют к дорогим гостям должного уважения… Почему-то тема уважения и тут цветет пышным цветом. "Но на месте одной головы может вырасти несколько, — сочувственно говорит Андрей, — и тогда рук не хватит, чтобы всех побросать за борт". Он почти жалеет египтянина (ни в коем случае не араба — не надо его так унижать!).
— Э… — мямлит капитан, не трогаясь с места. — Мы найдем для вас кальян.
Идиоты все же местные — нет, чтобы сэкономить кучу времени, нервов и сил и дать все сразу! Все равно в итоге поделились своим бесценным кальяном. И замечательными запасами табака. А что — наши бы и еще раз съездили. И еще раз привезли три ящика пива. Или шесть! Ну, просто чтобы не мелочиться. Вот только… Кто сегодня пьет, тот завтра не ныряет — это правило жестко соблюдается в нашей компании. А ведь завтра Тистлегорм, всеобщая мечта и звезда всех погружений в Красном море!
Ладно, завтра будет завтра. Там и посмотрим. А пока… Меня увлекают на верхнюю палубу. В нашей каюте кто-то уже разместился, и мой бадди решил их не выгонять. В Египте ночи теплые. И как хорошо, вдвоем завернувшись в плед, долго смотреть на крупные яркие звезды…
Глава 3. Невзятый мой... Тистлегорм
То, как море может бушевать в узком проливе, через который нам нужно было пройти, чтобы попасть к заветному рэку (Мекке дайверов под дивным именем Тистлегорм!), я поняла только сейчас.
Сначала палуба качалась не так уж и сильно. Я и Наталья стояли у двух столбов, так пристально разглядывая горизонт, словно оттуда вот-вот должен был показаться сам Грей под Алыми парусами. На самом деле все было гораздо прозаичнее — когда смотришь вдаль, меньше укачивает. После десятой волны, третьей драмины и второго лимона выяснилось, что ни достижения химиков, ни народные советы — ничего не помогает против косых рваных волн рассвирепевшего Красного моря, грозящих перевернуть наше суденышко, сразу ставшее утлым и беспомощным.
Когда палуба стала крениться так, что нас привязали к столбам, плохо стало всем. Дождя не было, но волны бушевали все сильнее. Из кают-компании доносился грохот посуды и крики команды.
Нас рвало. Глядя на измученных стихией женщин, звать Ихтиандра нацелилась вся команда — что дайверы, что матросы. Чайки были довольны. А говорят, египтян не укачивает! И не укачало. Двоих: капитана и мою пару, сладко спавшую в каюте. (Наутро Андрей просто вынес на руках того самого пьяного немца, занявшего наши апартаменты, положил на диван в кают-компании, вернулся и спокойно уснул, отказавшись от завтрака и попросив разбудить его по прибытию на Тистлегорм.)
Наш гуру испугался, что мой бадди не выходит, и спустился вниз глянуть. Вдруг совсем плохо?
— Андрей уникален. Он уперся ногами в стенку. Его не качает и он спит, похрапывая, как младенец! — сказал мне Михаил после визита вежливости. — Я упал три раза, пока шел.
— Младенцы не похрапывают, — как всегда поправила я его.
И тут же пожалела, что вообще открыла рот. Я только десять минут как не блевала! Наша пара молодоженов спустилась вниз, и я мельком подумала — зря. Точно, зря. Там — еще хуже, мне ли не знать! Они оттуда так и не вышли. Они выползли через два часа. Мокрые, вдвоем сжимавшие оторванную ручку от туалета — ну как можно было расстаться?
Качало все сильнее, посуда, судя по звукам, была перебита начисто. Теперь начали летать стулья и диваны.
— Ты знаешь… — подошел ко мне Михаил. — Похоже, на Тистлегорм мы не попадаем. Скорее к царю морскому.
На дно я не хотела.
— Один двигатель забарахлил, не выдержав нагрузки. Опреснитель затребовал ремонта. Надо бы согласовать с Андреем.
Сергей, которого укачивало, но в меру, не мог пойти на такой шаг, не получив разрешения моего напарника. Андрей был никто по должности, но ни один важный вопрос не решался без его участия.
— Я вниз точно не пойду, — прохрипела я. — И мне уже глубоко… на сам Тистлегорм, на его маму и на все рэки Красного моря!
Через десять минут Сергей прискакал довольный, сказав, что разрешение получено, чем удивил меня до невозможности. Мы повернули обратно…
Часа через три волнение стихло. Мы с Натальей сидели, все также тоскливо глядя на горизонт. Нас мутило от одного вида моря. И от запаха еды.
Часа через четыре мое солнце, до отвращения бодрое, соблаговолило вылезти из каюты.
Потянулся, оглядел окрестности синим, опасно спокойным взглядом. Не увидел ни рэка, ни даже намека на наше к нему приближение.
— Сергей, какого?!.. — рыкнул мой друг, обманутый в своих самых заветных ожиданиях.
— Андрей, ты сам разрешил! — сразу пошел в наступление тот.
— Может, напомнишь, как все было? — все также недовольно спросил Андрей, подняв глаза на местное страдающее население.
Я отвернулась. Такой он меня еще не видел!
— Я сказал тебе, что если мы пойдем дальше, то только вниз. Никак не вперед, — резко говорил Сергей.
— И что я ответил?
— Ты сказал, вроде: «хорошо», — и перевернулся на другой бок.
