Правда. Просто она иногда слишком больно ранит. Но Юля всегда предпочитала именно ее.
Она судорожно пыталась уцепиться за обломки мыслей.
Да, оплачено заранее, это вполне может быть. Только Леонид сказал, что вернулся к ней!
Что она вообще знает про своего начальника? Любит говорить, что можно простить ошибку, но не предательство. Требовательный, строгий, держит все под контролем. Временами ехидный. А сегодня он слова ей против не сказал. Гулял, где она хотела, делал, что она просила. А почему?..
Вот что хотела ей сказать Валечка перед отъездом. И не успела, потому что одернул зам. Леонид не приехал вечером. Соврал. Он целый день подсматривал за ней.
Эти два дня — сплошная ложь. Все было подстроено заранее. А она уже поверила, что есть в мире рыцари! Которые добудут пусть не аленький цветочек, а таблетку от головной боли. Мужчина, который не предаст и не обманет.
Она отшатнулась, а Леонид напряженно всматривался в нее.
— Я поняла, — звенящим голосом произнесла Юля. — Ты взял меня сюда, чтобы у твоей Аниты не было сомнений, с кем ты отмечаешь Рождество. Это ее место я заняла! Ты специально не закрыл дверь, чтобы она застала нас вместе. Ты все сделал, чтобы я влюбилась в тебя!
— Послушай, просто послушай меня. Черт! — повторил он ее ругательство, и от этого стало еще больнее. — Я не думал, что так выйдет. Мы просто должны были пожить рядом. В разных номерах!
— Какой же ты… — тихо выговорила Юля. — Настоящий начальник. У тебя получилось. У тебя очень хорошо получилось.
— Юля, стой! — бросился он за ней. — Послушай меня, да погоди ты!
Юли выбежала на стоянку, рванула дверь в первую попавшуюся машину, стоявшую у шлагбаума, краем глаза заметив мужчину и женщину — супругов, виденных в ресторане.
— Умоляю, довезите меня до города!..
— Ну и чего ради ты увольняешься? — недовольно спросила кадровичка, рассматривая заявление об уходе. Юля молчала. — А кто будет две недели отрабатывать? Генерал не подпишет!
— Подпишет, — тихо и упрямо произнесла Юля.
— Зарплату-то заберешь?
— За месяц? Нет. Это моя оплата за Логус. Пусть подавится! — все же не сдержалась она.
— Юлечка-а-а! — влетела в бухгалтерию Валя. — Ты что? Зачем? Почему на звонки не отвечаешь?! Ну как мы без тебя? Генерал всех поедом ест, ходит злой и хмурый. Даже язвить перестал. И его фикус вянет. Что у вас произошло?
— Ничего. В том-то и беда, что ничего. Прости, Валечка. Я все дела передам по почте. И позвоню. Потом.
Юля быстро ушла, чтобы совершенно позорно не разреветься. Ее заплаканные глаза могли отпугнуть потенциальных работодателей. Да и просто хватит уже рыдать!
Две недели хождения по собеседованиям ничего не дали. После работы с Воронцовым ее брали везде. Только просили рекомендации, а Юля не хотела за ними идти. Нет, было еще два предложения, но Юля, привыкшая к честности со стороны начальства, кожей ощущала лицемерие и фальшь. А уж когда ей открыто предложили слить сумму вороновского тендера, до которого осталась всего неделя, она отказалась вежливо, но непреклонно.
Ничего, она прорвется. Со всем можно справиться. Со всем, кроме тоски.
И как она успела так быстро привыкнуть к нему? К его хриплому с утра голосу, к его шуточкам, да что там скрывать, к тому всепоглощающему чувству, когда отдаешь и принимаешь разом.
Около дома опять заболела голова, и Юля, присев на скамейку у елочки, проглотила таблетки.
— Держи, — сунули ей на колени бумаги.
Она повернула голову, смиряя разошедшееся сердце. Хотя кто это, можно было догадаться по скрипучему голосу. Леонид стоял, засунув руки в карманы пальто. Глазюки — желтые, щеки — запавшие.
— Что это?
— Рекомендации.
— Так хочешь от меня окончательно избавиться? Или… еще для чего-то использовать?
— Не делай меня хуже, чем я есть.
— Ты врал мне! — бросила Леониду так, словно продолжала прерванный разговор. Тот, что давно вела с ним в своих мыслях.
— Я виноват, — пожал он плечами и уселся рядом. — Ты можешь меня простить?
— Не знаю…
— Может, вернешься, чтобы подумать над этим?
— С чего ради мне возвращаться? Назови хоть одну причину!
— Я снимаю твою головную боль.
— Обойдусь! — фыркнула Юля.
— У нас восхитительный секс!
— Когда этого хватало для счастья? — вздохнула она.
— Хорошо, — выдохнул он и уставился, сверля взглядом. — Хочешь правду? Так слушай. Разве все было ложью? Ты нужна мне. Я не собирался спать с тобой. И был искренним с той самой несчастной елки.
— Тогда отвечай тоже честно! Ты купил этот тур, чтобы помириться с Анитой? Ты вообще любил кого-нибудь?
— Хотел. И любил. Но знаешь, когда заявляют о большой любви, все же не занимаются с другом — теперь уже бывшим другом — сексом на супружеской кровати. Да, — дернул он щекой, — картинка после Нового года та еще была. «Вот муж нечаянно нагрянул». Так что да, я собирался с ней помириться. Сейчас — нет.
Вот не надо, не надо вновь мучиться жалостью! От Сергея она ушла сама. А стоило ли? Тогда, определенно, да. А вот сейчас…
Елка рядом с ее домом замигала огоньками, нарядная и праздничная. Резко запахло хвоей и счастьем. Леонид продолжил:
— Знаешь, есть семьи, где любовь держится не на верности. Но там обе стороны на это согласны и обе стороны на это готовы. Мне же подобное всегда казалось чем-то неправильным. А как тебе бы хотелось?
— Мне хочется, — сквозь слезы прошептала Юля, — чтобы мужчина, которого я люблю, любил меня одну. Чтобы разговаривал со мной.
— Ну и что тебя не устраивает? Ты любишь меня?
— Разве так влюбляются? Это наваждение.
— Так что ты простить не можешь: мой обман или то, что ты испытываешь ко мне? Как ты представляешь себе настоящую любовь? — насмешливо произнес Леонид, вновь зацепив ее за живое.
— Сначала знакомство, потом общение, чтобы получше узнать друг друга, потом, спустя полгода… — растеряв всякую уверенность, Юля затихла.
— И получилось? — иронично спросил Леонид.
— Не очень, — вздохнула Юля.
— А мне бабушка говорила…
— Бабушка?
— Она воспитывала меня. Очень суровая женщина и очень романтичная. Она говорила, что люди влюбляются, когда их целуют ангелы.
Юля замерла, не ожидая от этого мужчины подобных слов.
— А может быть все совсем не так, — прошептал Леонид в ухо, щекотно касаясь губами кожи. — Может, ты знаешь человека три года. Иногда задерживаешь взгляд на этом странном, очень серьезном лице с серо-голубыми глазами и думаешь, как же повезло этому придурку Сергею… И думаешь, как жаль, что эти рыже-каштановые волосы всегда спрятаны в строгий пучок, и какие они на ощупь. Оказывается, шелковые, — пропустил он пряди через пальцы. — А белая кожа: гладкая и теплая. Берешь с собой в поездку, не думая, не гадая, просто чтобы насолить бывшей жене. Дотрагиваешься случайно, и тебя словно током прошибает. И грезишь наяву о том, чего быть не может. Ненавидишь воду, но чуть не бросаешься за этой девушкой в ледяной пруд. А потом видишь ее под елкой, заплаканную и одинокую. И все. Дикая, сумасшедшая близость. Ты узнаешь ее все больше и больше и понимаешь: это твоя половинка. И не важно, день прошел или год. Ты уже не хочешь с ней расставаться. Никогда. У тебя такое бывало?
Юля только хотела сказать, что это все блажь, ошибка и притяжение тел, ну какая же это любовь? Но Леонид посмотрел в глаза, чмокнул в нос и, растеряв всю серьезность, выдал высоким раздражающим голосом:
— У меня — нет.
— Леонид! — вскипела Юлия.
— Что? — поднял он руки. — Никогда прежде не было: до тебя.
— Ты не говорил, — всхлипнула Юля.
Леонид наклонился к ней, и она испугалась непонятно чего. Поцелует, а она опять потеряет голову? Но он неожиданно подхватил ее руку и поцеловал. Отпустил, вложив в ладонь упаковку цитрамона. И опять до слез тронул заботой.
— Я и сам не понял. А потом… Боялся спугнуть. Но намекал, как мог! Говорил то, что не говорил никому. Признался, что сплю только с теми, кого люблю. Так что… Счастливого Рождества, дорогая!
— Оно давно прошло!
— Но ведь было счастливым?
— Я хочу тебя убить. Очень хочу, — грозно произнесла Юля и рассмеялась. — Но не хочу отпускать. И перестань называть меня дорогой!
— А как называть? Женой?
Пока Юля хлопала глазами, деловито продолжил:
— Знаешь, сегодня нас не поженят. А вот завтра… Надо только платье купить.
— Согласия невесты спрашивать не надо?
— А ты против?
— Конечно, против!
— Тогда продолжим наши переговоры!..
Ёлка весело перемигивалась огнями, с неба валил пушистый снег, а двое на скамейке целовались, не обращая внимания ни на что.
Она судорожно пыталась уцепиться за обломки мыслей.
Да, оплачено заранее, это вполне может быть. Только Леонид сказал, что вернулся к ней!
Что она вообще знает про своего начальника? Любит говорить, что можно простить ошибку, но не предательство. Требовательный, строгий, держит все под контролем. Временами ехидный. А сегодня он слова ей против не сказал. Гулял, где она хотела, делал, что она просила. А почему?..
Вот что хотела ей сказать Валечка перед отъездом. И не успела, потому что одернул зам. Леонид не приехал вечером. Соврал. Он целый день подсматривал за ней.
Эти два дня — сплошная ложь. Все было подстроено заранее. А она уже поверила, что есть в мире рыцари! Которые добудут пусть не аленький цветочек, а таблетку от головной боли. Мужчина, который не предаст и не обманет.
Она отшатнулась, а Леонид напряженно всматривался в нее.
— Я поняла, — звенящим голосом произнесла Юля. — Ты взял меня сюда, чтобы у твоей Аниты не было сомнений, с кем ты отмечаешь Рождество. Это ее место я заняла! Ты специально не закрыл дверь, чтобы она застала нас вместе. Ты все сделал, чтобы я влюбилась в тебя!
— Послушай, просто послушай меня. Черт! — повторил он ее ругательство, и от этого стало еще больнее. — Я не думал, что так выйдет. Мы просто должны были пожить рядом. В разных номерах!
— Какой же ты… — тихо выговорила Юля. — Настоящий начальник. У тебя получилось. У тебя очень хорошо получилось.
— Юля, стой! — бросился он за ней. — Послушай меня, да погоди ты!
Юли выбежала на стоянку, рванула дверь в первую попавшуюся машину, стоявшую у шлагбаума, краем глаза заметив мужчину и женщину — супругов, виденных в ресторане.
— Умоляю, довезите меня до города!..
***
— Ну и чего ради ты увольняешься? — недовольно спросила кадровичка, рассматривая заявление об уходе. Юля молчала. — А кто будет две недели отрабатывать? Генерал не подпишет!
— Подпишет, — тихо и упрямо произнесла Юля.
— Зарплату-то заберешь?
— За месяц? Нет. Это моя оплата за Логус. Пусть подавится! — все же не сдержалась она.
— Юлечка-а-а! — влетела в бухгалтерию Валя. — Ты что? Зачем? Почему на звонки не отвечаешь?! Ну как мы без тебя? Генерал всех поедом ест, ходит злой и хмурый. Даже язвить перестал. И его фикус вянет. Что у вас произошло?
— Ничего. В том-то и беда, что ничего. Прости, Валечка. Я все дела передам по почте. И позвоню. Потом.
Юля быстро ушла, чтобы совершенно позорно не разреветься. Ее заплаканные глаза могли отпугнуть потенциальных работодателей. Да и просто хватит уже рыдать!
Две недели хождения по собеседованиям ничего не дали. После работы с Воронцовым ее брали везде. Только просили рекомендации, а Юля не хотела за ними идти. Нет, было еще два предложения, но Юля, привыкшая к честности со стороны начальства, кожей ощущала лицемерие и фальшь. А уж когда ей открыто предложили слить сумму вороновского тендера, до которого осталась всего неделя, она отказалась вежливо, но непреклонно.
Ничего, она прорвется. Со всем можно справиться. Со всем, кроме тоски.
И как она успела так быстро привыкнуть к нему? К его хриплому с утра голосу, к его шуточкам, да что там скрывать, к тому всепоглощающему чувству, когда отдаешь и принимаешь разом.
Около дома опять заболела голова, и Юля, присев на скамейку у елочки, проглотила таблетки.
— Держи, — сунули ей на колени бумаги.
Она повернула голову, смиряя разошедшееся сердце. Хотя кто это, можно было догадаться по скрипучему голосу. Леонид стоял, засунув руки в карманы пальто. Глазюки — желтые, щеки — запавшие.
— Что это?
— Рекомендации.
— Так хочешь от меня окончательно избавиться? Или… еще для чего-то использовать?
— Не делай меня хуже, чем я есть.
— Ты врал мне! — бросила Леониду так, словно продолжала прерванный разговор. Тот, что давно вела с ним в своих мыслях.
— Я виноват, — пожал он плечами и уселся рядом. — Ты можешь меня простить?
— Не знаю…
— Может, вернешься, чтобы подумать над этим?
— С чего ради мне возвращаться? Назови хоть одну причину!
— Я снимаю твою головную боль.
— Обойдусь! — фыркнула Юля.
— У нас восхитительный секс!
— Когда этого хватало для счастья? — вздохнула она.
— Хорошо, — выдохнул он и уставился, сверля взглядом. — Хочешь правду? Так слушай. Разве все было ложью? Ты нужна мне. Я не собирался спать с тобой. И был искренним с той самой несчастной елки.
— Тогда отвечай тоже честно! Ты купил этот тур, чтобы помириться с Анитой? Ты вообще любил кого-нибудь?
— Хотел. И любил. Но знаешь, когда заявляют о большой любви, все же не занимаются с другом — теперь уже бывшим другом — сексом на супружеской кровати. Да, — дернул он щекой, — картинка после Нового года та еще была. «Вот муж нечаянно нагрянул». Так что да, я собирался с ней помириться. Сейчас — нет.
Вот не надо, не надо вновь мучиться жалостью! От Сергея она ушла сама. А стоило ли? Тогда, определенно, да. А вот сейчас…
Елка рядом с ее домом замигала огоньками, нарядная и праздничная. Резко запахло хвоей и счастьем. Леонид продолжил:
— Знаешь, есть семьи, где любовь держится не на верности. Но там обе стороны на это согласны и обе стороны на это готовы. Мне же подобное всегда казалось чем-то неправильным. А как тебе бы хотелось?
— Мне хочется, — сквозь слезы прошептала Юля, — чтобы мужчина, которого я люблю, любил меня одну. Чтобы разговаривал со мной.
— Ну и что тебя не устраивает? Ты любишь меня?
— Разве так влюбляются? Это наваждение.
— Так что ты простить не можешь: мой обман или то, что ты испытываешь ко мне? Как ты представляешь себе настоящую любовь? — насмешливо произнес Леонид, вновь зацепив ее за живое.
— Сначала знакомство, потом общение, чтобы получше узнать друг друга, потом, спустя полгода… — растеряв всякую уверенность, Юля затихла.
— И получилось? — иронично спросил Леонид.
— Не очень, — вздохнула Юля.
— А мне бабушка говорила…
— Бабушка?
— Она воспитывала меня. Очень суровая женщина и очень романтичная. Она говорила, что люди влюбляются, когда их целуют ангелы.
Юля замерла, не ожидая от этого мужчины подобных слов.
— А может быть все совсем не так, — прошептал Леонид в ухо, щекотно касаясь губами кожи. — Может, ты знаешь человека три года. Иногда задерживаешь взгляд на этом странном, очень серьезном лице с серо-голубыми глазами и думаешь, как же повезло этому придурку Сергею… И думаешь, как жаль, что эти рыже-каштановые волосы всегда спрятаны в строгий пучок, и какие они на ощупь. Оказывается, шелковые, — пропустил он пряди через пальцы. — А белая кожа: гладкая и теплая. Берешь с собой в поездку, не думая, не гадая, просто чтобы насолить бывшей жене. Дотрагиваешься случайно, и тебя словно током прошибает. И грезишь наяву о том, чего быть не может. Ненавидишь воду, но чуть не бросаешься за этой девушкой в ледяной пруд. А потом видишь ее под елкой, заплаканную и одинокую. И все. Дикая, сумасшедшая близость. Ты узнаешь ее все больше и больше и понимаешь: это твоя половинка. И не важно, день прошел или год. Ты уже не хочешь с ней расставаться. Никогда. У тебя такое бывало?
Юля только хотела сказать, что это все блажь, ошибка и притяжение тел, ну какая же это любовь? Но Леонид посмотрел в глаза, чмокнул в нос и, растеряв всю серьезность, выдал высоким раздражающим голосом:
— У меня — нет.
— Леонид! — вскипела Юлия.
— Что? — поднял он руки. — Никогда прежде не было: до тебя.
— Ты не говорил, — всхлипнула Юля.
Леонид наклонился к ней, и она испугалась непонятно чего. Поцелует, а она опять потеряет голову? Но он неожиданно подхватил ее руку и поцеловал. Отпустил, вложив в ладонь упаковку цитрамона. И опять до слез тронул заботой.
— Я и сам не понял. А потом… Боялся спугнуть. Но намекал, как мог! Говорил то, что не говорил никому. Признался, что сплю только с теми, кого люблю. Так что… Счастливого Рождества, дорогая!
— Оно давно прошло!
— Но ведь было счастливым?
— Я хочу тебя убить. Очень хочу, — грозно произнесла Юля и рассмеялась. — Но не хочу отпускать. И перестань называть меня дорогой!
— А как называть? Женой?
Пока Юля хлопала глазами, деловито продолжил:
— Знаешь, сегодня нас не поженят. А вот завтра… Надо только платье купить.
— Согласия невесты спрашивать не надо?
— А ты против?
— Конечно, против!
— Тогда продолжим наши переговоры!..
Ёлка весело перемигивалась огнями, с неба валил пушистый снег, а двое на скамейке целовались, не обращая внимания ни на что.
