Глава 1. Знакомство
Жизнь младшего принца в семье волчьего короля была не сказать, чтобы волшебной. Феечки сторонились, единороги не показывались, к злобным вивернам волчонка не подпускали, да и вообще из Черного замка выход был запрещен строго-настрого из-за парочки вполне, на взгляд Мидира, безобидных выходок. Магию Джаретт, отец Мидира и Мэрвина, заодно король Дома Волка и владыка всего Благого мира, не поощрял, а Черный замок, то ли будучи с ним солидарен, то ли из природной вредности, пожирал все проявления волшебства. Мидир невероятно скучал: детей в замке не было, отец занимал все внимание матери, а брат вел себя как совершеннейший зануда. Второй принц всеми правдами и неправдами старался отвоевать внимание родителей, однако Джаретт не собирался делить общество обожаемой жены даже с сыновьями – им редко выпадал шанс перемолвиться словом, и то, по большей части, на семейном ужине. Радовало Мидира лишь то, что комната Мэрвина располагалась совсем рядом с его детской, и к брату можно было попасть почти беспрепятственно.
Самым главным препятствием, опять же, служил сам брат. И дело было вовсе не в том, что Мэрвин был старше Мидира на полстолетия – для бессмертных ши это сущие мелочи – нет, просто Мэрвин не всегда снисходил до общения со «слишком шумным и не слишком умным недо-ши». Можно было постучать в стену или поорать под дверью, но без особого толка.
В иные дни Мидир не мог добиться внимания ни от кого. Стража навострилась избегать его в облике ши, а обращаться в волка Мидиру пока никак не удавалось. Он запирался у себя, обижался на белый свет примерно с полчаса, надувая щеки и представляя себя королем, как отец: как будто его за замкнутыми дверьми ждут расстроенные подданные, ожидающие смены настроения короля! Мидир красиво поводил рукой – прямо как папа! – командуя воображаемым стражам разомкнуть двери и впустить воображаемых подданных, а потом милостиво им кивал.
Точно такой же милостивый и высокомерный кивок доставался и Мэрвину, когда тот решал-таки пообщаться с младшим братом. Мэрвин сердился, Мидир над ним откровенно насмехался первые пять минут, чтобы потом быстро сменить гнев на милость и согласиться на все, что предлагал старший брат.
Когда же тот оставался недоступным больше одного дня, Мидир, совершив ритуальный забег по всем переходам Черного замка, обычно переходил на подгрызание ножек разнообразной мебели. Продолжающие расти зубы чесались меньше, а подобное поведение никогда не оставалось без внимания взрослых. Папа его даже иногда ругал. Прямо в тронном зале, да-да! Прямо именно Мидира! Подобное внимание льстило, но младший наследный принц старался держать лицо и не слишком выдавать свою радость от встречи с родителями.
Мама, правда, расстраивалась, но папа ее отвлекал, утверждая, что наследник у них уже прекрасный, а остальные дети могут быть волчатами настолько, насколько им хочется. Синни от упоминания об остальных детях во множественном числе краснела, а Мидир недовольно сопел – какие-такие остальные? Это же всего лишь один он! И его можно называть по имени!
Папа редко бывал им доволен, зато по имени называл часто. Ну, кроме вот этих редких случаев.
Мидир подрастал, его привычка подгрызать ножки мебели тревожила взрослых все больше. Сначала отец приказал увеличить время для тренировок по фехтованию, потом – время на уроки истории, потом – время на прочие уроки, а затем, когда дошла очередь до времени, что с Мидиром должен был проводить Мэрвин… брат воспротивился.
Выяснилось, что Мэрвин по сотне разных объективных причин не может урвать ни секунды лишней на общение с братом. Мидир оскорбился – на эти свои занудствования времени у Мэрвина было завались! А как поиграть с ним, так и не находилось.
От сердитого сопения ничего не менялось, поэтому второй принц дома Волка тихонечко сполз с семейного совета прямиком под стол, переместился к одной из ножек и только успел вонзить зубы в дерево, как был изловлен за шиворот.
Папа смотрел строго и неодобрительно. Поставил Мидира возле своего кресла на ноги и демонстративно, одним щелчком пальцев, завернул ножки мебели королевских покоев в металл. Судя по протяжно гудящему звуку, и во всем Черном замке – тоже.
Волчонок насупился, покосился на блестящую сталь и пообещал себе попробовать металл на зуб. Нет, так просто сдаваться он не собирался! И как только отец повернулся к матери, Мидир склонился к заветной ножке.
Но папа сразу отвлекся от мамы, выловил Мидира, встряхнул за шиворот и грозно спросил:
– Мидир! Что ты творишь?!
– Пушистик мой, ну зачем ножки-то подгрызать? – мягко подхватила Синни.
Творил Мидир опилки, но папины вопросы ответа не требовали почти никогда. Однако маме действительно было интересно, и поэтому Мидир решил доложить:
– Так мебер-р-рь же падает громко, – выговаривать чисто, как взрослые, у Мидира пока не получалось. – Кто-нибудь обязатер-р-рьно пр-р-риходит посмотреть ир-р-ри пор-р-ругаться.
– И что в этом хорошего? – мама почти перебила приоткрывшего рот отца, но Джаретт против обыкновения не разозлился, вздохнул и тоже посмотрел с интересом на второго принца.
Мидир важно заложил руки за спину, перевстал, шаркнул ножкой и отвесил поклон.
– Хор-р-рошего в этом я!
Мама закашлялась, наверное, вода не в то горло попала. Папа прикрыл рот салфеткой и тоже потянулся к графину, а Мэрвин скривил такую кислую морду, будто съел тот мерзкий желтый плод, что Мидира тщетно пытался пичкать повар, и выговорил:
– Так ведь и не сказал, зачем.
– Затем, что я могу попасть к папе на пр-р-рием, даже когда он занят! – Мидир окинул Мэрвина его же любимым взглядом «ты ничего не понимаешь и сам бы до такого не додумался».
Мэрвина окончательно перекосило, а мама закашлялась вовсе подозрительно, как будто не в то горло ей попала смешинка, не вода.
Разговор миновал, ничего особенного не изменилось, кроме, разве что, обитых металлом ножек мебели и очередного наказания для Мидира. Мэрвин не особенно отвлекался на младшего брата, все талдычил про своего распрекрасного советника, который лично обучал «самого-главного-наследника». Мидиру не нравились разговоры, он бы вместо того чтобы слушать, сам бы пофехтовал с Мэрвином, да тому втемяшилось в голову, что Мидир – маленький.
А Мидиру, между прочим, уже стукнуло четыре с половиной! Какой же он маленький?!
Донести эту простую мысль до Мэрвина не удавалось, папа был по-прежнему недосягаем, а мама все так же редко гладила Мидира по голове и вообще мало оказывалась поблизости...
Но то ли зубы Мидира подросли, то ли металл наконец устал, но однажды подкованный особо толстым железом стол в кабинете отца упал с образцовым грохотом. Примерно на ползамка.
Не обманув ожиданий второго принца, стража споро примчалась и притащила Мидира к отцу. Джаретт замер на полуслове, оглядел стражу, сына, договоры в руках удивленно подавшихся к принцу послов от самого вредного Дома Леса…
Мидир важно кивнул взрослым, а потом выплюнул железочку, звонко прокатившуюся по черным плитам полированного пола.
– В зубах застр-р-ряр-р-ра, – выговорил второй принц. Прилежно, как учили, шваркнул ножкой и поклонился, почти вспомнив обращение к этому Дому: – Да будут кр-р-репки ваши, э-э-э… кор-р-рни!
Лесовики переглянулись и уставились на владыку Благого мира.
– И ветви, разумеется. И ветви пусть тоже будут крепки, – рассеянно договорил Джаретт, поправив приветственную формулу, и кивнул: – Я обдумаю все ваши предложения, договорим завтра.
Ши беспрекословно, хоть и несколько недовольно, подчинились. Отец устало потер лоб под короной.
– Надеюсь, они не восприняли это как намек! Добро. Я понял, металл – не выход. Но, Мидир, железо-то как?
– Зубками, – второй принц улыбнулся пошире, вдруг папа не видел, какие у него зубы. – Я уже бор-р-рьшой! Пусть Мэр-р-рвин не др-р-разнится! Я бор-р-рьшой и меня надо замечать!
– Замечать, говоришь? – папа наклонился к Мидиру поближе, так близко, что его неимоверно захотелось обнять, но Мидир сдержался: папа такое только от мамы терпел. – Хорошо, раз уж ты у нас такой бойкий…
Вот и нечего было папе так тяжело вздыхать! Мидир гордо выпрямился, намекая папе, что на самом деле бойкость – это хорошо.
– Самое время учить тебя настоящему воинскому ремеслу, – чему-то обрадовался Джаретт и отвернулся к стражам. – Раз сами уследить не можете, то позовите Киринна! Он тут жаловался, что мало времени проводит с сыном, пусть пообщается с принцем. Посмотрим, надолго ли хватит его терпения!
Мидир заинтересовался весь, от макушки до пяток – он раньше не встречал взрослых, которые бы вслух и при Мидире жаловались, что им не хватает времени для общения с ним. Других детей Мидир вокруг не наблюдал, а взрослые все одно к концу дня скатывались в стоны. Даже самые терпеливые.
– И что это за Кир-р-ринн? – не сдержался Мидир и прикусил язык под взглядом отца. Тот невыдержанность терпеть не мог, а младший принц всегда старался соответствовать. Ну, почти всегда.
– Увидишь. А пока Киринн сюда идет, Мидир, скажи мне, зачем, ну зачем ты портишь мебель? Ты не лесовик и не превращаешься ни в дерево, ни в бобра! – ноздри у папы белели и раздувались, значит, сердился. – Ну что за манера! Ты волк! Ты принц! Мэрвин никогда так не поступал! Подгрызать ножки – не твое дело!
Раз папа сердился, он заслуживал серьезного ответа. Мидир дождался паузы, чтобы не перебивать и не потерять главное в мешанине чужих слов.
– Подгр-р-рызать – мое дер-р-ро! Как раз потому, что я вор-р-рк! А ножки ир-р-ри ноги, это не так важно! Я, может, тр-р-ренир-р-руюсь!
Папа замер, потом склонился, уронив голову в сложенные лодочкой руки. Плечи его затряслись. Следовало успокоить.
– Не р-р-расстр-р-раивайся, отец, я скор-р-ро научусь! И пер-р-рестану!
– Надеюсь, перестанешь ты раньше, Мидир! Или у нас не останется мебели, и придется мне заключать договор с лесовиками на их условиях, – папа поднял голову и окинул второго принца повеселевшими глазами, хотя лицо его продолжало оставаться серьезным.
Что-то за спиной насторожило Мидира, но не успел он обернуться, чтобы проверить, как папа удовлетворенно вздохнул, глядя поверх макушки второго принца.
– А-а, вот и ты! Я уж думал, испугался или потерялся.
Мидир обернулся на этого «Вотыты», и с возрастающим уважением оглядел тяжелые доспехи на массивной фигуре воина. Раз ему позволялось ходить в доспехах, значит Вотыты – стражник! Ростом с отца или даже выше, он напоминал левую, самую высокую башню замка. Большой стражник!
Мидир, очень довольный своими выводами, поднял взгляд, чтобы оглядеть лицо волка, похожего на башню, и не сдержал удивленного вздоха: он был белым. Вся стража по большей части была черноволоса, как отец, мать и сам Мидир. Кажется, встречал он парочку рыжих, и только. Чтобы осмотреть всего Вотыты, пришлось закинуть голову.
– Ого! Я думар-р-р, таких бор-р-рьших не бывает! – Мидир не хотел говорить вслух, но вырвалось само.
Возвышающийся над ним Вотыты так же удивленно воззрился на волчонка.
– Ого! А я думал, таких маленьких не бывает!
Мидир оскорбленно вскинулся, собираясь как-нибудь сказать, что он давно не маленький!.. И тут папа засмеялся. Папа смеялся редко, но зрелище было завораживающее, а смех – заразительным, поэтому Мидиру совсем расхотелось сердиться на глупого белого волка.
– Ну вот и молодцы, – папа вытер выступившие слезы. – Договорились. Киринн! – Вотыты встал навытяжку. – Позаботься о том, чтобы Мидир осваивал войсковую науку вкупе с наукой командования войсками. И если я услышу хоть об одной подгрызенной ножке, тебе несдобровать!
– Слушаюсь, мой король! – гаркнул Вотыты очень браво. – Когда прикажете приступать?
– Прямо сейчас! Мидир! Миди-и-ир!
Пришлось отвлечься от важного – разглядывания меча воина-волка и попытке подползти к ножу на голени.
– Мидир, слава старым богам, ты сообразительный. Теперь будешь учиться у начальника замковой стражи тому, что должен уметь и знать будущий военачальник. Отнесись к этому серьезно! Прием окончен. Иди с ним!
– Хор-р-рошо, папа, а где начар-р-рьник замковой стражи? С кем я дор-р-ржен пойти? – обернулся во все стороны Мидир, но никто не появился.
– Кажется, я ошибся насчет сообразительности, – в сторону бросил отец, затем посмотрел сначала на Мидира, потом на Вотыты, свел брови, но тут белый волк зачем-то опустился на колено, заглянул в глаза, приблизив к Мидиру очень большую голову. Волчонку захотелось напасть от страха, но он сдержался.
– Мой принц, я и есть начальник замковой стражи. Мое имя Киринн, рад знакомству! – волк снял латную перчатку и протянул руку ладонью вверх, как будто приносил вассальную клятву.
Мидир видел, так иногда подходили к папе или к Мэрвину, только в глаза при этом, конечно, взрослым не заглядывали. Но раз это была клятва… Мидир приосанился, уважительно и серьезно кивнул, устраивая свою кисть поверх широкой ладони волка. Тот поклонился одной головой, а раз уже преклонил колено, то Мидир решил его простить за свой нелепый страх.
– А кого тогда зовут «Вотыты»? Когда ты пр-р-ришер-р-р, папа сказар-р-р «Вотыты»!
Папа почему-то закашлялся, резко встал и отошел налить себе воды из графина. Почему-то вода и Мидир казались подозрительно связанными, хотя второй принц воду в любом виде терпеть не мог.
Киринн в лице не изменился, поглядел в спину короля и шепнул серьезно, чтобы было слышно только Мидиру:
– Это мое секретное второе имя, по нему меня никто не зовет, и никто, кроме короля, не знает, мой принц. Я прошу молчать и вас, – большой волк привстал и для пущей убедительности приложил палец к губам.
Волчонок посмотрел в сомнении – какой смысл молчать о втором имени? Разве что оно очень некрасивое! Впрочем, милостиво кивнул, и Вотыты выпрямился.
– Хор-р-рошо, я бор-р-рьше не буду называть тебя так! Еср-р-ри это др-р-ря тебя важно!
– Благодарю, мой принц. Можешь, но лучше наедине. А теперь, прошу, попрощайтесь с отцом, нам с вами предстоит много дел.
Мидир обернулся к возвращающемуся в кресло Джаретту и задрал голову, чтобы посмотреть в глаза.
– Я пойду, вечер-р-ром вер-р-рнусь, – и помахал рукой. Тоже для убедительности. Но папа промолчал.
Мидиру до зуда в пальцах захотелось подойти к папе, привалиться к его коленям, объяснить, до чего бывает тоскливо оставаться одному – ему! Самому маленькому волку в замке… вместо этого Мидир покрепче вцепился в руку Киринна, которого так и не отпустил.
– Мой король, – Киринн встал и отвесил низкий поклон, но Мидир все равно видел, что белый волк вдруг отчего-то расстроился.
– Идите-идите! – повел рукой Джаретт. – И, Мидир, прошу, не грызи ты эти ножки!
– Хор-р-рошо, папа.
Большой волк потянул Мидира за руку, напоминая, что им пора учиться, но второй принц все равно не удержался от горького вздоха – вот бы его научил чему-нибудь сам папа! Об этом оставалось только мечтать…
– Мой принц, знаете ли вы, как надо распределять воинов для тренировочных боев? – хотя они вышли от отца, Киринн не выпускал руки Мидира из своей. – Это очень занятная наука, хотя сложноватая.
– Нет! Не знаю! Еще не знаю! Ты р-р-расскажешь? Я очень хочу узнать! А почему ср-р-рожная наука? Там надо считать? Я умею до ста!
