- Снимите маску, мадмуазель.
Тон Франциска изменился, куда делась его улыбка и лёгкая, ироничная шутка во взгляде. Я ощутила напряжение во всей его массивной фигуре. Казалось, он даже думать стал по-другому. И это явно ощущалось, так велика была внутренняя сила, исходящая от этого человека.
- Я надеюсь на вашу милость, Ваше Величество, – шепчу в ответ.
Становлюсь на одно колено и дрожащими руками развязываю завязки, а затем снимаю маску, что ажурной сеткой серебра покрывает моё лицо. Откидывая назад длинные светлые кудри, подняв лицо, не мигая, смотрю в глаза королю.
Он вздрагивает, свечи, что горят за моей спиной в красивом канделябре, освещают меня мягким светом. По моим щекам нечаянно покатились слёзы.
- Мадонна, как вы похожи..., на Неё.
Я пыталась, видит бог, быть сильной. Не люблю слякоть. Но всему есть какой-то предел. Крест в вырезе моей рубашки служит безмолвным, доказательством для короля, что это не сон. Что ещё нужно?
- Каталина, дитя – мужчина тихо подошёл ко мне – поднимитесь, он подал мне руку и раскрыл свои объятия. Перед ним стоял шестнадцатилетний ребёнок, девушка, которая противостояла одна всему миру, и он это прекрасно понимал.
Противостояла только потому, что неправильно родилась. В чём тут был мой грех?
Наше время
- А если ты просто не отработала до конца все моменты своей прошлой жизни? Ты допускаешь то, что решение задачи, которая многократно не даёт тебе покоя в этой реальности, может тянуться за тобой с прошлого рождения?
Я сонно прищурила глаза:
- Ты о чём? Ты веришь в реинкарнацию? Этого просто не может быть, - я улыбалась подруге, уже практически засыпая под её тихий, убаюкивающий голос, который, рассказывал мне о тонких материях миро создания в уютной гостинице Северного Китая, находящейся на территории национального заповедника Чанбайшаня.
Спустя несколько лет я сама себе задавала те же самые вопросы. А вдруг? Медитации. Мой путь к ним был долог и непрост. На этом участке своего жизненного пути пыталась таким образом познать себя. Почему?
Отвечу.
В этом действии есть что-то затягивающее и в то же время дающее послабление для уставшего разума, который подчас нагружали сложные жизненные ситуации. Как у всех, возможно. Однажды, во время такой практики, я оторвалась от своей физической оболочки.
-Неожиданно, - скажите вы.
-Однозначно, да. Но я этим не управляла. Оно происходило, само! Я видела своё прошлое воплощение.
Вернее, будет сказать, мне его показывали. А может, и не прошлое, но, во всяком случае, одно из них. Увиденные моменты открыли мне глаза на реакцию моего сознания здесь и сейчас. Поступки, которые делала неосознанно, при сложных жизненных ситуациях.
Итак, - несчастная девочка, девушка, женщина, оставленная совсем малюткой в монастыре. Чувство одиночества беспросветное, вот почему я боюсь его и сейчас. Вся жизнь за каменной стеной.
- Обидно, - скажу я вам.
Видела всё отрывками: то голубое небо и солнечные блики - это несут меня в корзине совсем младенцем, темнота, везде каменная кладка широких холодных стен и вот девочка лет девяти смотрит в окно вдаль. Как она прекрасна. Девочка? Нет, конечно, прекрасно то, что вдали, Свобода.
Калейдоскоп из осколков видений, не жизни, а существования какого-то. Одинокая, в серой одежде, склонённая голова в молитве. Уже совсем девушка.
И так всегда.
Почему? А вот я совсем старенькая, вышивка в руках, огромное деревянное кресло, с резными подлокотниками. Окно, та же каменная стена, и прекрасная даль: голубое небо и изумруд листвы. Хочу сказать, что я даже видела свою смерть, то есть смерть того тела в монастыре и как его покидала душа. Ничего общего с фильмами, кстати. Просто оно стало пустым, я почувствовала это на подсознательном уровне.
Каждая клеточка тела этой пожилой женщины стала пустой, как наполненный сосуд, вдруг лишившийся той живительной энергии, которую даёт Вселенная. Также сидя в кресле. Склонилась безвольно голова, и опустились руки, теряя вышивку на пол.
Закончился очередной жизненный путь, странницы Души. Не путь, а так себе. Вечное смирение. Понимаю, что хотела бы всё изменить в той жизни. Почему я не вышла за пределы монастыря, могла бы просто сбежать в какой-то очень удобный момент. Ни жила нормальной полной жизнью. Что помешало тогда? Какое это время? Средневековье, точно. И соответственное поведение той, кем я была в этом отрезке времени.
Поведение, присущее для средневековых женщин. Почему средневековье? Я видела женщину, которая меня родила в той, прошлой жизни. Она была, молодой, одетой в тёмные одежды. Что-то длинное до земли спускалось с худеньких плеч. Беременная, практически девочка. Я видела её возле моря, а вдаль уходил корабль под парусами. И именно по очертаниям корабля я поняла, что это глубокая старина.
Она была совсем юной, возможно, что красивой, сейчас понятия женской красоты другие. Тогда я чувствовала, что она очень и очень несчастна. Ведь я вдруг стала находиться в ней, и все её эмоции передались мне фоном бытия.
Удивительно, но как же в утробе матери светло и уютно, такое чувство, что ребёнок там живёт, как бы духовно, видя своим сознанием любовь всей Вселенной, готовясь, встретится с той судьбой, что она ему приготовила. И только от его поступков зависит каждый новый виток этой самой судьбы. Как же хочется всё исправить в той, совершенно неправильной жизни, или хотя бы попытаться.
Годы.
Говорят, после сорока, кажется, что планета вращается быстрее, отсчитывая наши лучшие годы, пропуская их через потоки временных виражей.
Не замечали? Дети, внуки, а вот уже и правнуки. И все-то хорошо и спокойно. Но иногда вспоминаю ту ситуацию, при которой возникло у меня желание увидеть опыт прошлой жизни. Понять, почему я такая, какая есть, сложная, со своими страхами и переживаниями. Как и каждый из нас, вероятно. Ведь в своей душе и сознании мы держим целый мир.
Ситуация давно изменилась, к лучшему, конечно же. Отработала, разрулила мудро, не дай бог снова решать такие вопросы. Но. Что же это было? Тот полёт в вязкой, бесконечной темноте, её тихий покой и затем так явно ощутимая, та, прошлая жизнь. Я действительно видела прошлую свою жизнь? Как хотелось бы её исправить. Кто дал бы мне такую возможность.
Ждёшь свой уход и веришь, что это будет скорее переход в другое состояние своей души, энергии и частички Вселенной. Часто стала задумываться, что, если бы мне дали вернуться туда в тело той, что прожила всю свою жизнь взаперти в стенах монастыря, как бы я изменила её жизнь. Смогла бы я выжить и жить иначе?
Желание всё устроить по-другому было просто непреодолимо. Зов. Как же объяснить это чувство, что имя, которым тебя зовут близкие люди, твоя семья, не твоё совсем. Оно другое?
Возможно. Это где-то внутри, это просто понимание, что оно другое. По ночам - во сне тебя зовут куда-то.
Хочется лёгкости, полёта… молодости, а может, даже и невесомости, и ветра в волосах и беззаботности. Бежать по волнам, по лунным бликам на воде, едва касаясь их пальчиками ног. Скользить туда, откуда зов идёт и тянет душу просто навылет. И главное, приходит понимание, что надо спешить.
Лунные волны, вечные и бесконечные, а скорость такая запредельная и понимаешь, что можешь ещё быстрее и быстрее. К тому лучику света, возможно это рассвет, что иногда появляется далеко и, исчезая, зовёт и зовёт.
Бегущая.
Странница Душа, по волнам океана времени, веков, и, конечно же, миров. Как у Грина. А он откуда знал? Вероятно, знал. Грусть? Её вовсе нет. Отпустило. Эмоций нет, только чувство понимания, что всё правильно. Что конец, это всегда начало чего-то нового. Очень важно успеть. Куда? Что-то очень важное впереди ждёт и манит. Главное — вовремя закрыть дверь и оставить там нечто уже не важное, понимая, что новое откроется сразу, поглощая тебя, уже в который раз.
Познать новый жизненный опыт, это важно. Зов, ему невозможно противиться. Так предрешено. Переход. Понимаю, что живу, дышу и существую здесь и сейчас. Что-то знакомое и в то же время не знакомое вокруг. Я где-то это видела. У вас бывает такое?
Мне это снилось? Возможно. Но то, что я материальна, это факт. Провожу рукой и чувствую толстую и грубую шерсть одеяла, которым укрыто моё тело. И я вдруг ощущаю это самое тело, свою новую оболочку. Кончики пальчиков на ногах, и длинные волосы, не убранные на ночь в косу.
Потихоньку встаю, в комнате сумрачно. Старинная, резная кровать из тёмного дерева со столбиками по бокам. Приютившись в нише между каменными колоннами, это, наверное, самое уютное место во всей комнате. Верх кровати - словно крыша, которая опирается на четыре боковых столбика.
Кровать маленькая, как для подростка с пологом из тёмной ткани, а свод потолка, он очень высокий, шатром уходящий в темноту, тем самым нарушающий гармонию в комнате. Свечи, вернее, то, что от них осталось за ночь, сгорев, они оплавили остатки воска. Всё словно фрагменты, которым предрешено судьбой сложиться в единое целое.
Старинный, из тёмной бронзы подсвечник на комоде. Напротив, кровати стол. На нём стоит небольшой католический крест на подставке, тёмная тень от него ложится на стол расплывчатым пятном, рядом книга - это библия. Прохладный пол, я не могу понять размеры комнаты, она вся в сумерках.
Оглядываясь, вижу окно и каменную нештукатуреную стенку. Что это? Где я это уже видела? Похоже, стены, будто сговорившись, начинали давить на сознание. Они, казалось, сходились у меня над головой серыми тонами, будто кружась в первобытном танце.
Вновь откинулась на подушку, слегка прикрыв глаза, наблюдала за пылинками, которые как молекулы в хаосе скользили в свете. Он же, тихонько крался из окна по серым камням стен комнаты. Утро. В окне виден рассвет, в дали поля, лес и горы, а в голове полный хаос и такое чувство, что меня две.
Я взрослая и я, но совсем другая, неопытная, наивная и очень удивлённая присутствию той меня взрослой в своём сознании. Стоп. Подхожу к окну, как он прекрасен, этот далёкий мир, с предрассветным небом, изумрудными полями и очень чистой дымкой, тающей на глазах.
Но я помню эти мысли, я уже так думала, когда-то. Как будто со стороны вижу и понимаю. Кто я и где нахожусь. Просто приходит озарение, моё личное просветление.
Девочка лет девяти у окна в монастыре. Малышка, совершенно одинокая, и непогодам серьёзная, оставленная своими родными на всю долгую жизнь. Ребёнок, лишённый детства, с вечной неосознанной тоской в глазах. Лишённый счастливых улыбок, родительской любви, игрушек, в конце концов. Душа, познавшая чувство одиночества с раннего детства. А в одиночестве жизнь может показаться действительно длинной.
Бойтесь своих желаний, ведь мысли материальны. Понимаю, что вернулась в эту реальность, чтобы изменить безрадостное существование и что, там, где я жила в кругу любимой семьи, меня уже нет. Грусть по близким и родным из прежней жизни коснулась самых потаённых мест души.
А малышка, чьё сознание было рядом, удивлённо прислушивалась к этому непонятному для неё чувству. Я показала ей свою память: сына и внуков, со всеми заботами о них и о муже. Дала ей почувствовать свою любовь к ним. Прислушиваясь, очень робко девочка пыталась понять, что такое любовь. Ребёнок тянулся к этому чувству, и я приняла её, эту юную частичку своей души, открыла себя для неё. Вначале по-матерински жалея, а затем уже крепко любя, как саму себя.
Встав перед алтарём, благодарила Вселенную, за оставленный мне опыт и память прошлой жизни, без них мне было бы очень сложно, что-либо изменить. Сознание малышки сразу откликнулось на мой посыл к Создателю, ведь для неё это было понятие бога и веры.
«- пришло время утренней молитвы», - тихим шёпотом я ощутила свои губы, склоняя голову и сгибая колени на подставку, напротив креста, что стоял на столе, я просила девочку мысленно показать весь распорядок её дня, а также круг общения, если он был.
Понимала, что с годами у нас произойдёт полное слияние, и мы станем одним целым, но на данном этапе было очень важно, чтобы окружающие не увидели изменений в ребёнке.
Пять лет заметных и незаметных, одиноких и в то же время наполненных увлечённой работой. Эти летящие чередой множества дней, часов и минут, стали тяжёлым испытанием для нас. Они тянулись бесконечно долго. Подчас, просто сводя с ума, не давая надежды на иную жизнь.
Хорошо, что мы с малышкой были друг у друга в сознании, и в принципе уже стали одной-единственной, навек сплочённой Душой.
И в то же время я постоянно сравнивала прошлое воплощение, которым жила когда-то в будущем, и это, во мраке монастырских стен средневековья. Сравнение, если честно было не в пользу моего теперешнего существования. Чувствовала себя просто обделённой. Не хватало движения, скорости, знаний, ритма и живой энергии солнца, вообще всего живого в окружении.
Я молила Создателя дать нам только один шанс на возможность жить за стенами этого монастыря, в других условиях. Шанс на спасение.
Но по порядку. Девочку учили. В основе всего стояли знания религиозного характера. Многие молитвы я знала, как таблицу умножения во втором классе в двадцатом веке, так как заучивала их до потери осознанности.
Испанский язык, по умолчанию мой родной в этой реальности. И будь добра, разговаривай, пиши и читай на нём как положено аристократке в это непростое для женщин время. Вышивание, зарисовки сюжетов из жизни святых, этикет. Мой почерк, он стал просто произведением искусства. Этому пришлось учиться, и очень долго. То, что девочка принадлежала старинному дворянскому испанскому роду, было понятно из того, как обращались с ней окружающие. Да и не стали бы так заботиться о ребёнке, допустим, простой крестьянки или служанки, стараясь дать ей лучшее по тому времени образование.
- Каталина, - так звала нас мать-настоятельница, когда приходила два раза в неделю заниматься с нами чтением и письмом. Ещё одна женщина, служащая монастыря, убиралась в келье, приносила скромную пищу и показывала секреты вышивки гладью. Она в этом деле была большой мастерицей.
Из нашей комнаты был свой выход на улицу в закрытый дворик. Открывала эту толстую деревянную дверь только мать- настоятельница, под её присмотром я выходила на улицу.
Испанский дворик был небольшой, квадратов шесть, огороженный высокой каменной стеной он был очень уютным. Однако, во всём этом действии чувствовалась какая-то тайна. Впрочем, как и всецело во всей моей жизни.
Я нигде в своей комнате не видела ничего похожего на зеркало, хотя сей предмет, наверное, в Средние века был большой роскошью. Тем не менее я не знала, как выгляжу. Могла только догадываться. Ощупывала лицо, брови, глаза, заплетая светлые волосы по утрам и складывая их в строгую причёску. Не знала, почему меня прячут от всего мира. По многим признакам понимала, что монастырь живёт обычной жизнью и в нём много послушниц и монахинь. О моём же присутствии в этом святом месте, думаю, знало совсем не много человек.
Я словно граф Монте-Кристо в известном в моё время романе А. Дюма, тихонько простучала все стены и полы своего жилища. Вдруг где-то могли быть пустоты и какие-то возможно переходы, или лабиринты, но тщетно.
Тон Франциска изменился, куда делась его улыбка и лёгкая, ироничная шутка во взгляде. Я ощутила напряжение во всей его массивной фигуре. Казалось, он даже думать стал по-другому. И это явно ощущалось, так велика была внутренняя сила, исходящая от этого человека.
- Я надеюсь на вашу милость, Ваше Величество, – шепчу в ответ.
Становлюсь на одно колено и дрожащими руками развязываю завязки, а затем снимаю маску, что ажурной сеткой серебра покрывает моё лицо. Откидывая назад длинные светлые кудри, подняв лицо, не мигая, смотрю в глаза королю.
Он вздрагивает, свечи, что горят за моей спиной в красивом канделябре, освещают меня мягким светом. По моим щекам нечаянно покатились слёзы.
- Мадонна, как вы похожи..., на Неё.
Я пыталась, видит бог, быть сильной. Не люблю слякоть. Но всему есть какой-то предел. Крест в вырезе моей рубашки служит безмолвным, доказательством для короля, что это не сон. Что ещё нужно?
- Каталина, дитя – мужчина тихо подошёл ко мне – поднимитесь, он подал мне руку и раскрыл свои объятия. Перед ним стоял шестнадцатилетний ребёнок, девушка, которая противостояла одна всему миру, и он это прекрасно понимал.
Противостояла только потому, что неправильно родилась. В чём тут был мой грех?
Пролог
Наше время
- А если ты просто не отработала до конца все моменты своей прошлой жизни? Ты допускаешь то, что решение задачи, которая многократно не даёт тебе покоя в этой реальности, может тянуться за тобой с прошлого рождения?
Я сонно прищурила глаза:
- Ты о чём? Ты веришь в реинкарнацию? Этого просто не может быть, - я улыбалась подруге, уже практически засыпая под её тихий, убаюкивающий голос, который, рассказывал мне о тонких материях миро создания в уютной гостинице Северного Китая, находящейся на территории национального заповедника Чанбайшаня.
Спустя несколько лет я сама себе задавала те же самые вопросы. А вдруг? Медитации. Мой путь к ним был долог и непрост. На этом участке своего жизненного пути пыталась таким образом познать себя. Почему?
Отвечу.
В этом действии есть что-то затягивающее и в то же время дающее послабление для уставшего разума, который подчас нагружали сложные жизненные ситуации. Как у всех, возможно. Однажды, во время такой практики, я оторвалась от своей физической оболочки.
-Неожиданно, - скажите вы.
-Однозначно, да. Но я этим не управляла. Оно происходило, само! Я видела своё прошлое воплощение.
Вернее, будет сказать, мне его показывали. А может, и не прошлое, но, во всяком случае, одно из них. Увиденные моменты открыли мне глаза на реакцию моего сознания здесь и сейчас. Поступки, которые делала неосознанно, при сложных жизненных ситуациях.
Итак, - несчастная девочка, девушка, женщина, оставленная совсем малюткой в монастыре. Чувство одиночества беспросветное, вот почему я боюсь его и сейчас. Вся жизнь за каменной стеной.
- Обидно, - скажу я вам.
Видела всё отрывками: то голубое небо и солнечные блики - это несут меня в корзине совсем младенцем, темнота, везде каменная кладка широких холодных стен и вот девочка лет девяти смотрит в окно вдаль. Как она прекрасна. Девочка? Нет, конечно, прекрасно то, что вдали, Свобода.
Калейдоскоп из осколков видений, не жизни, а существования какого-то. Одинокая, в серой одежде, склонённая голова в молитве. Уже совсем девушка.
И так всегда.
Почему? А вот я совсем старенькая, вышивка в руках, огромное деревянное кресло, с резными подлокотниками. Окно, та же каменная стена, и прекрасная даль: голубое небо и изумруд листвы. Хочу сказать, что я даже видела свою смерть, то есть смерть того тела в монастыре и как его покидала душа. Ничего общего с фильмами, кстати. Просто оно стало пустым, я почувствовала это на подсознательном уровне.
Каждая клеточка тела этой пожилой женщины стала пустой, как наполненный сосуд, вдруг лишившийся той живительной энергии, которую даёт Вселенная. Также сидя в кресле. Склонилась безвольно голова, и опустились руки, теряя вышивку на пол.
Закончился очередной жизненный путь, странницы Души. Не путь, а так себе. Вечное смирение. Понимаю, что хотела бы всё изменить в той жизни. Почему я не вышла за пределы монастыря, могла бы просто сбежать в какой-то очень удобный момент. Ни жила нормальной полной жизнью. Что помешало тогда? Какое это время? Средневековье, точно. И соответственное поведение той, кем я была в этом отрезке времени.
Поведение, присущее для средневековых женщин. Почему средневековье? Я видела женщину, которая меня родила в той, прошлой жизни. Она была, молодой, одетой в тёмные одежды. Что-то длинное до земли спускалось с худеньких плеч. Беременная, практически девочка. Я видела её возле моря, а вдаль уходил корабль под парусами. И именно по очертаниям корабля я поняла, что это глубокая старина.
Она была совсем юной, возможно, что красивой, сейчас понятия женской красоты другие. Тогда я чувствовала, что она очень и очень несчастна. Ведь я вдруг стала находиться в ней, и все её эмоции передались мне фоном бытия.
Удивительно, но как же в утробе матери светло и уютно, такое чувство, что ребёнок там живёт, как бы духовно, видя своим сознанием любовь всей Вселенной, готовясь, встретится с той судьбой, что она ему приготовила. И только от его поступков зависит каждый новый виток этой самой судьбы. Как же хочется всё исправить в той, совершенно неправильной жизни, или хотя бы попытаться.
Глава 1
Годы.
Говорят, после сорока, кажется, что планета вращается быстрее, отсчитывая наши лучшие годы, пропуская их через потоки временных виражей.
Не замечали? Дети, внуки, а вот уже и правнуки. И все-то хорошо и спокойно. Но иногда вспоминаю ту ситуацию, при которой возникло у меня желание увидеть опыт прошлой жизни. Понять, почему я такая, какая есть, сложная, со своими страхами и переживаниями. Как и каждый из нас, вероятно. Ведь в своей душе и сознании мы держим целый мир.
Ситуация давно изменилась, к лучшему, конечно же. Отработала, разрулила мудро, не дай бог снова решать такие вопросы. Но. Что же это было? Тот полёт в вязкой, бесконечной темноте, её тихий покой и затем так явно ощутимая, та, прошлая жизнь. Я действительно видела прошлую свою жизнь? Как хотелось бы её исправить. Кто дал бы мне такую возможность.
Ждёшь свой уход и веришь, что это будет скорее переход в другое состояние своей души, энергии и частички Вселенной. Часто стала задумываться, что, если бы мне дали вернуться туда в тело той, что прожила всю свою жизнь взаперти в стенах монастыря, как бы я изменила её жизнь. Смогла бы я выжить и жить иначе?
Желание всё устроить по-другому было просто непреодолимо. Зов. Как же объяснить это чувство, что имя, которым тебя зовут близкие люди, твоя семья, не твоё совсем. Оно другое?
Возможно. Это где-то внутри, это просто понимание, что оно другое. По ночам - во сне тебя зовут куда-то.
Хочется лёгкости, полёта… молодости, а может, даже и невесомости, и ветра в волосах и беззаботности. Бежать по волнам, по лунным бликам на воде, едва касаясь их пальчиками ног. Скользить туда, откуда зов идёт и тянет душу просто навылет. И главное, приходит понимание, что надо спешить.
Лунные волны, вечные и бесконечные, а скорость такая запредельная и понимаешь, что можешь ещё быстрее и быстрее. К тому лучику света, возможно это рассвет, что иногда появляется далеко и, исчезая, зовёт и зовёт.
Бегущая.
Странница Душа, по волнам океана времени, веков, и, конечно же, миров. Как у Грина. А он откуда знал? Вероятно, знал. Грусть? Её вовсе нет. Отпустило. Эмоций нет, только чувство понимания, что всё правильно. Что конец, это всегда начало чего-то нового. Очень важно успеть. Куда? Что-то очень важное впереди ждёт и манит. Главное — вовремя закрыть дверь и оставить там нечто уже не важное, понимая, что новое откроется сразу, поглощая тебя, уже в который раз.
Познать новый жизненный опыт, это важно. Зов, ему невозможно противиться. Так предрешено. Переход. Понимаю, что живу, дышу и существую здесь и сейчас. Что-то знакомое и в то же время не знакомое вокруг. Я где-то это видела. У вас бывает такое?
Мне это снилось? Возможно. Но то, что я материальна, это факт. Провожу рукой и чувствую толстую и грубую шерсть одеяла, которым укрыто моё тело. И я вдруг ощущаю это самое тело, свою новую оболочку. Кончики пальчиков на ногах, и длинные волосы, не убранные на ночь в косу.
Потихоньку встаю, в комнате сумрачно. Старинная, резная кровать из тёмного дерева со столбиками по бокам. Приютившись в нише между каменными колоннами, это, наверное, самое уютное место во всей комнате. Верх кровати - словно крыша, которая опирается на четыре боковых столбика.
Кровать маленькая, как для подростка с пологом из тёмной ткани, а свод потолка, он очень высокий, шатром уходящий в темноту, тем самым нарушающий гармонию в комнате. Свечи, вернее, то, что от них осталось за ночь, сгорев, они оплавили остатки воска. Всё словно фрагменты, которым предрешено судьбой сложиться в единое целое.
Старинный, из тёмной бронзы подсвечник на комоде. Напротив, кровати стол. На нём стоит небольшой католический крест на подставке, тёмная тень от него ложится на стол расплывчатым пятном, рядом книга - это библия. Прохладный пол, я не могу понять размеры комнаты, она вся в сумерках.
Оглядываясь, вижу окно и каменную нештукатуреную стенку. Что это? Где я это уже видела? Похоже, стены, будто сговорившись, начинали давить на сознание. Они, казалось, сходились у меня над головой серыми тонами, будто кружась в первобытном танце.
Вновь откинулась на подушку, слегка прикрыв глаза, наблюдала за пылинками, которые как молекулы в хаосе скользили в свете. Он же, тихонько крался из окна по серым камням стен комнаты. Утро. В окне виден рассвет, в дали поля, лес и горы, а в голове полный хаос и такое чувство, что меня две.
Я взрослая и я, но совсем другая, неопытная, наивная и очень удивлённая присутствию той меня взрослой в своём сознании. Стоп. Подхожу к окну, как он прекрасен, этот далёкий мир, с предрассветным небом, изумрудными полями и очень чистой дымкой, тающей на глазах.
Но я помню эти мысли, я уже так думала, когда-то. Как будто со стороны вижу и понимаю. Кто я и где нахожусь. Просто приходит озарение, моё личное просветление.
Девочка лет девяти у окна в монастыре. Малышка, совершенно одинокая, и непогодам серьёзная, оставленная своими родными на всю долгую жизнь. Ребёнок, лишённый детства, с вечной неосознанной тоской в глазах. Лишённый счастливых улыбок, родительской любви, игрушек, в конце концов. Душа, познавшая чувство одиночества с раннего детства. А в одиночестве жизнь может показаться действительно длинной.
Бойтесь своих желаний, ведь мысли материальны. Понимаю, что вернулась в эту реальность, чтобы изменить безрадостное существование и что, там, где я жила в кругу любимой семьи, меня уже нет. Грусть по близким и родным из прежней жизни коснулась самых потаённых мест души.
А малышка, чьё сознание было рядом, удивлённо прислушивалась к этому непонятному для неё чувству. Я показала ей свою память: сына и внуков, со всеми заботами о них и о муже. Дала ей почувствовать свою любовь к ним. Прислушиваясь, очень робко девочка пыталась понять, что такое любовь. Ребёнок тянулся к этому чувству, и я приняла её, эту юную частичку своей души, открыла себя для неё. Вначале по-матерински жалея, а затем уже крепко любя, как саму себя.
Встав перед алтарём, благодарила Вселенную, за оставленный мне опыт и память прошлой жизни, без них мне было бы очень сложно, что-либо изменить. Сознание малышки сразу откликнулось на мой посыл к Создателю, ведь для неё это было понятие бога и веры.
«- пришло время утренней молитвы», - тихим шёпотом я ощутила свои губы, склоняя голову и сгибая колени на подставку, напротив креста, что стоял на столе, я просила девочку мысленно показать весь распорядок её дня, а также круг общения, если он был.
Понимала, что с годами у нас произойдёт полное слияние, и мы станем одним целым, но на данном этапе было очень важно, чтобы окружающие не увидели изменений в ребёнке.
Глава 2
Пять лет заметных и незаметных, одиноких и в то же время наполненных увлечённой работой. Эти летящие чередой множества дней, часов и минут, стали тяжёлым испытанием для нас. Они тянулись бесконечно долго. Подчас, просто сводя с ума, не давая надежды на иную жизнь.
Хорошо, что мы с малышкой были друг у друга в сознании, и в принципе уже стали одной-единственной, навек сплочённой Душой.
И в то же время я постоянно сравнивала прошлое воплощение, которым жила когда-то в будущем, и это, во мраке монастырских стен средневековья. Сравнение, если честно было не в пользу моего теперешнего существования. Чувствовала себя просто обделённой. Не хватало движения, скорости, знаний, ритма и живой энергии солнца, вообще всего живого в окружении.
Я молила Создателя дать нам только один шанс на возможность жить за стенами этого монастыря, в других условиях. Шанс на спасение.
Но по порядку. Девочку учили. В основе всего стояли знания религиозного характера. Многие молитвы я знала, как таблицу умножения во втором классе в двадцатом веке, так как заучивала их до потери осознанности.
Испанский язык, по умолчанию мой родной в этой реальности. И будь добра, разговаривай, пиши и читай на нём как положено аристократке в это непростое для женщин время. Вышивание, зарисовки сюжетов из жизни святых, этикет. Мой почерк, он стал просто произведением искусства. Этому пришлось учиться, и очень долго. То, что девочка принадлежала старинному дворянскому испанскому роду, было понятно из того, как обращались с ней окружающие. Да и не стали бы так заботиться о ребёнке, допустим, простой крестьянки или служанки, стараясь дать ей лучшее по тому времени образование.
- Каталина, - так звала нас мать-настоятельница, когда приходила два раза в неделю заниматься с нами чтением и письмом. Ещё одна женщина, служащая монастыря, убиралась в келье, приносила скромную пищу и показывала секреты вышивки гладью. Она в этом деле была большой мастерицей.
Из нашей комнаты был свой выход на улицу в закрытый дворик. Открывала эту толстую деревянную дверь только мать- настоятельница, под её присмотром я выходила на улицу.
Испанский дворик был небольшой, квадратов шесть, огороженный высокой каменной стеной он был очень уютным. Однако, во всём этом действии чувствовалась какая-то тайна. Впрочем, как и всецело во всей моей жизни.
Я нигде в своей комнате не видела ничего похожего на зеркало, хотя сей предмет, наверное, в Средние века был большой роскошью. Тем не менее я не знала, как выгляжу. Могла только догадываться. Ощупывала лицо, брови, глаза, заплетая светлые волосы по утрам и складывая их в строгую причёску. Не знала, почему меня прячут от всего мира. По многим признакам понимала, что монастырь живёт обычной жизнью и в нём много послушниц и монахинь. О моём же присутствии в этом святом месте, думаю, знало совсем не много человек.
Я словно граф Монте-Кристо в известном в моё время романе А. Дюма, тихонько простучала все стены и полы своего жилища. Вдруг где-то могли быть пустоты и какие-то возможно переходы, или лабиринты, но тщетно.
