Она, Он и... самолетик 2

30.01.2019, 10:29 Автор: Ольга

Закрыть настройки

ОН, Она и самолетик (Счастье это взаимность)
       
       ОНА (ПРОЛОГ)
       
       Закрыв глаза и раскинув руки, словно крылья, ОНА стояла на парапете крыши своей многоэтажки. Ветер яростно бросал в лицо волосы, трепал рубашку и звал за собой — взлететь и проникнуться умопомрачительной скоростью и ощущением высоты, почувствовать драйв полета и раствориться в нирване невесомости, лететь вдаль и орать, как полоумная, от переполняющих ликования и радости (или, все-таки, ужаса?)! Выдохнув, ОНА сделала шаг…
       
       ОН (ПРОЛОГ)
       
       В кармане пляжных шорт тренькнул телефон, оповещая о входящем сообщении. На фоне полного благополучия забрезжила какая-то неясная тревога, и сердце вдруг заныло. Открыл не сразу. От НЕЕ. Интуиция уже благим матом вопила о грядущих неприятностях.
       «Не приезжай больше. Я тебя отпускаю. Прощай…»
       Твою же ж мать! Я с семьей за тридевять земель на отдыхе!
       
       ОНА
       
       И ведь ничего не предвещало — самый обычный будний день студента перед сессией. Ну да, проспала безбожно, пришлось, едва продрав глаза, побить все рекорды по скорости собирания: прыгая попеременно то на одной ноге, то на другой, изловчилась одновременно снять с себя пижамные шорты и надеть джинсы, следом — топ и рубашка навыпуск, благо всегда висит в шкафу штук пять. Что студенту летом одеваться, только подпоясаться!
       Пока одной рукой чистила зубы, другой — подкрашивала ресницы. Прополоскать рот, принудительно растянуть губы в улыбку, следом сложить их бантиком — повторить раз несколько, вот и зарядка для лица. Жестоко вырывая волосы (не страшно, копна густая), щеткой чуток пригладила свои кудри, собирая их в низкий хвост. А время не ждет, жестоко отсчитывает драгоценные мгновения. Вот, ОНА уже бежит вниз-вниз-вниз по лестнице, растоптанные удобные кеды — наше все! Наощупь отыскала в рюкзаке флакон духов, брызнула на волосы, сгиб шеи и запястья — никто ни в жизнь не догадается, что на сборы кому-то потребовалось с десяток минут.
       Сегодня консультация у зам декана, по совместительству куратора курса, опаздывать нельзя — зверь, а не мужик. Требователен и очень строг, спуску не дает никому, придирается к каждой мелочи. Но, несмотря на это, не одно девичье сердечко сбивается с такта, когда речь просто заходит о кураторе, его имя произносили с придыханием. А в присутствии куратора, так вообще вся женская аудитория дышала через раз, «задавленная мощью такой харизмы». Не миновала сия чаша (переставать дышать) и ЕЕ, только это происходило не от восхищения и обожания, а от банального страха. ОНА не понимала: как можно испытывать что-либо другое под прицелом этих глаз цвета стали, словно расчленяющих тебя на составляющие? Когда насмешливо изгибается бровь над ледяным прищуром, у НЕЕ прилипает язык к небу, закладывает уши, и начинается такой сильный тремор в руках, что невозможно держать ручку. Разве могут не трястись у НЕЕ поджилки, когда лоб куратора разрезает хмурая складка, а губы кривятся в пренебрежительной ухмылке? Бездушный, угрюмый сухарь, а не харизма! Боже, упаси! — быть в «клубе влюбленных в зам декана».
       ОНА даже пыталась в свое время перевестись на другой поток, чтобы не сдавать ему дисциплину — безрезультативно, куратор был единственным, кто вел этот предмет. Поэтому старалась не пропускать ни одной лекции и не допускать опозданий, излишнего внимания ОНА не переживет. Морально готовясь к очередной интеллектуальной порке, ОНА за невеселыми думами преодолела все лестничные пролеты и добралась до первого этажа. Рванула на себя дверь и одновременно с этим услышала звук раздвигающихся дверей лифта. Машинально повернула голову, отмечая на слух до боли знакомый тембр голоса.
        О, ужас! ОНА не верила своим глазам. Время как будто замерло: ЕЕ куратор, оглушительно смеясь, в обнимку с ЕЕ соседом с нижнего этажа, вывалился из лифта. Оба о чем-то увлеченно разговаривали, не замечая ничего вокруг. Ан, нет — ЕЕ заметили — сосед кивнул, здороваясь, и отвернулся. А зам декана ЕЙ весело подмигнул! Ик!
       ПОДМИГНУЛ?! ИК! ОНА судорожно сглотнула ком в горле. Еще раз: ИК!
       Округлившимися от удивления глазами ОНА смотрела вслед удалявшейся парочке. По тому, как собственнически крепко обнимала рука соседа плечи куратора, и как по-хозяйски нырнула рука второго в задний карман первого, не было никаких сомнений, что эти двое — ПАРА. А зам декана ведь совсем молод, и весьма привлекателен, когда не «надевает» (ОНА в этом только что убедилась) на себя личину бездушного циника-сухаря. Н-да, ситуация!
       Словно налетев на невидимую стену, ОНА застыла на месте, а потом просто с размаху села на ступеньки. Если бы ОНА не проспала, то никогда бы не увидела их, не прикоснулась бы к чужой тайне. А тайне ли? Судя по взаимным взглядам и непринужденному поведению, эти двое чувствовали себя как в своей тарелке, и были счастливы.
       Сознание стало кристально ясным. В противовес помолодевшему в ЕЕ глазах куратору, ОНА словно повзрослела, проснулась и прозрела: пора и в своей жизни навести порядок — пришло время покончить раз и навсегда с запутанными отношениями.
       
       ОН
       
       ОНИ познакомились случайно. Все начиналось, как легкий флирт, да и потом ОН планировал лишь ненавязчивую, непродолжительную интрижку. Когда ОН впервые к НЕЙ приехал в гости, то даже не сразу отпустил служебную машину: думал, вручит конфеты-мартини-апельсины — познакомится и сразу попрощается (даже на легкий перепих не настраивался) — уехать планировал. Не смог. Эта девушка ЕГО тогда зацепила крепко, чем — не осознал до сих пор. Улыбкой? Открытым чистым взглядом своих бездонных глаз? Своей искренностью, открытостью и невинной наивностью? ОН, семейный человек, был не готов к такому сильному обжигающему чувству, которое испытывала к НЕМУ ОНА. Такая чуткая, отзывчивая и ненасытная — ОНА горела ярким факелом своей любви, ничего не требуя и не прося (черт, ОНА даже подарки ЕМУ дарила, а не наоборот!), просто любя и даруя свою любовь, словно согревая и очищая. Да, черт возьми, ОН приезжал к НЕЙ сбросить груз проблем и напряжение и получить «отпущение своих грехов».
       Да, ОН — прожженный циник, вращающийся среди матерых акул, словно заново родился — и, конечно в силу своей эгоистичности просто плыл по течению: будь, что будет. ОН знал, что не заслуживает такого яркого чувства от НЕЕ к своей персоне, но ЕМУ было чертовски приятно, лестно и, что греха таить, ОН наслаждался. А ОНА всегда ждала, всегда была одна. И расплата ЕГО настигла: постепенно ОНА забралась ему под кожу, преодолев «толстую» броню, растопила ЕГО циничное сердце и подчинила-приручила ЕГО похоть, — ОН, никогда не пропускавший ни одной юбки, первый, бля, парень на районе — стал хотеть ЕЕ одну: везде и по-разному. ЕГО мир сузился до игольного ушка, где была ОНА с НИМ. ОН понял, что пропал, стал писать в ЕЕ честь стихи. Думая лишь о НЕЙ, завел дневник и…
       
       ОНА
       
       «Не приезжай больше. Я отпускаю тебя. Прощай.»
       Долго палец не отпускал кнопку мышки, не давая отправить сообщение адресату.
       ОНА весь вечер просидела за компом, изучая вакансии и рассылая резюме. После сессии ОНА будет работать — а если учесть владение в совершенстве тремя иностранными языками, то перед НЕЙ открыт весь мир. Засиделась допоздна. После утренней нежданной встречи день прошел на ура, все схватывалось, получалось и горело в руках. Осталось лишь отправить последнее сообщение — самое трудное — разделяющее на ДО и ПОСЛЕ.
       Фууух, дело сделано! ОНА поставила точку. Словно сбросила с себя липкую паутину ненужных отношений, мешающую расправить крылья и взлететь, ощущая свободу. В одночасье будто упала пелена с глаз, застившая все остальное. ОНА потянулась, разминая затекшие мышцы.
       За окном слышался навязчивый шелест: шурша, преодолевали сопротивление воздуха тетрадные страницы, плавно опускаясь на землю. Опять кто-то из выпускников отметил последний звонок ливнем из страниц своих тетрадей. Долго ОНА смотрела на бумажный дождь, а когда все стихло, решила последовать примеру шутников и забраться на крышу. ЕЙ тоже было с чем расстаться: ЕЕ «Дорогой дневник» изжил себя. ОНА сложит из странички своей жизни под названием «ОН» бумажный самолетик, и отпустит этот период жизни.
       
       ОН
       
       Тренькнул телефон. Сообщение. Открыл не сразу. От НЕЕ.
        Почему-то сейчас вспомнился момент, как ОН заскочил в закрывающуюся дверь автобуса — ЕЕ автобуса — ОН давно перестал ездить к НЕЙ на служебной машине, дабы не вызывать «праведные» гневные взгляды в спину и излишнее перешушукивание. У НЕГО было замечательное настроение, шальная улыбка не сходила с лица. И предсказуемо ожидаемо две молоденькие кумушки, расположившиеся на сидении напротив, приняли это исключительно в свой адрес. Они громко хихикали, пытаясь привлечь ЕГО внимание, и, жеманясь, бросали быстрые взгляды в ЕГО сторону из-под нарощенных ресниц. Раньше ОН бы повелся на эту нехитрую игру, и весьма продуктивно провел остаток дня, а тут лишь усмехнулся и, отворачиваясь в сторону, на излете взгляда вдруг увидел ЕЕ, свою девочку. Как стоп-кадр навсегда в ЕГО памяти запечатлен ЕЕ образ. Как стоит ОНА вполоборота к НЕМУ, и разделяет их толпа пассажиров. ОНА сосредоточенно о чем-то думала, глядя в окно, но совершенно не замечала мелькающие картинки за окном — ЕЕ мысли были где-то далеко. А ОН не мог отвести взгляда от непокорной пряди, выбившейся из небрежного пучка, ОН просто стоял и ласкал глазами столь любимый профиль. Именно в тот момент ОН понял, что ЕГО сердце сделало окончательный выбор. Но ОН так и не признался в этом НИКОМУ. А ОНА впервые не почувствовала ЕГО присутствия. Заметила, лишь когда ОН взял ЕЕ за руку.
       
       ОНА
       
       Сердце готово выпрыгнуть из груди, пульс грохочет, отдаваясь в висках…
       — Лети, мой самолетик! Лети…
       Закрыв глаза и раскинув руки, словно крылья, ОНА стояла на парапете крыши своей многоэтажки. Ветер яростно бросал в лицо волосы, трепал рубашку и звал за собой — взлететь и проникнуться умопомрачительной скоростью и ощущением высоты, почувствовать драйв полета и раствориться в нирване невесомости, лететь вдаль и орать, как полоумная, от переполняющих ликования и радости (или, все-таки, ужаса?)!
       Выдохнув, ОНА сделала шаг… назад. И посмотрела вокруг: все — и внутренний двор и поверхность крыши сплошь устланы листками из безжалостно распотрошенных ученических тетрадей. Один из листочков призывно трепыхал уголками у ЕЕ ног. ОНА подняла его, решив дома прочитать.
       
       ОН
       
       ОН всегда ненавидел своего отца. За наплевательское отношение к жене — ЕГО матери. За попрание всех норм морали и общественного мнения. Менял женщин как перчатки, не особо-то скрываясь и не стесняясь. Отец, как местное светило медицины, был востребован и популярен — чуть ли не боготворен. На свой двадцатипятилетний юбилей бракосочетания сделал жене охренительный подарок — вообще укатил с очередной любовницей на юг. Мать терпела ради сына, из семьи отец не ушел.
       Апогеем театра абсурда под названием «родительская семейная жизнь» стала трагедия, разыгравшаяся на похоронах скоропостижно скончавшегося отца. Над гробом усопшего горько рыдали ДВЕ женщины — жена и любовница. Понятное дело, что покойный уже не мог повлиять на ситуацию — ОН всегда скрипел зубами, вспоминая этот душераздирающий момент — отец просто обязан был при жизни не допустить подобного.
       ЕГО до сих пор так жег стыд и снедал гнев, не снижая градуса накала, и, наоборот, с каждым прожитым годом увеличиваясь и нарастая в геометрической прогрессии. Однажды накатило, и ОН, праведно возмущаясь, поделился с НЕЙ этим темным фрагментом мозаики своей жизни. И не сразу обратил внимание, что ОНА застыла и сидит с отрешенным взглядом. А спустя какое-то время отмерла и тихо спросила: «Неужели ты думаешь, что я бы не плакала над ТВОЕЙ могилой? Ты хочешь лишить меня даже этого, хочешь заранее мне это запретить?»
       ЕГО словно ударило наотмашь. «Что же ты, гад последний, сам творишь?» В глазах потемнело. «Яблочко от яблоньки?» ОН незатейливо попытался отвлечь ЕЕ, но вечер был безнадежно испорчен — недосказанность повисла в воздухе, осязаемо натянувшись между ними толстенным канатом.
       «ОН конченый подлец», — отчетливо пульсировало в воспаленном мозгу. ОН всегда трепетно относился к матери, ну, по крайней мере, так считал до этого момента. А сейчас вдруг понял, что всегда вел себя как распоследняя скотина, своим разнузданным поведением постоянно напоминая матери о той боли, неоднократно причиненной отцом. Ведь ОН, сын непутевый, тоже не делал никаких тайн из своих похождений. И от самого родного человека не скрывал ничего — даже о НЕЙ рассказал. Но стоило кому-то упомянуть даже имя отца, вспыхивал фейерверком. А мать каждый раз лишь тихо и печально вздыхала, когда ОН приводил в ее квартиру очередную пассию, и шла к НЕМУ домой — нянчить и воспитывать внуков. А ОН малодушно оттягивал и оттягивал решение вопроса, просто плывя по течению.
       А ОНА смогла — ЕГО девочка разрубила этот гордиев узел их запутанных и болезненных отношений.
       ОНА выросла из ЕГО любви, переболела и перегорела, переросла ЕГО и сказала: «Прощай…» А ЕМУ остался лишь дневник, в котором ОН пишет и перечитывает о том, где были ЕГО руки, чего касались ЕГО губы, как глубоко вбивался ЕГО член. Воспоминания и фантазии — это все, что осталось ЕМУ о НЕЙ. Когда-нибудь ОН тоже ЕЮ переболеет, может быть, уедет паломником на Тянь-Шань или Памир, а семья ЕГО простит.
       
       ОНА
       
       Оказалось, что поднятый ЕЮ тетрадный листок — это отрывок из школьного сочинения-рассуждения на тему: «Что такое счастье?» Ирония Судьбы? Или предзнаменование?
       «Счастье — это, когда тебя понимают и принимают — таким, как есть!» — думала ОНА, складывая еще один бумажный самолетик, чтобы бережно его поставить на полку, тем самым открывая новую страницу своей жизни.
       
       Конец.