ПРОЛОГ
— Студентка Шаниара Ланкар, срочно к ректору! Повторяю, студентка Шаниара Ланкар, срочно к ректору!
Я в этот момент сидела в столовой вместе с двумя подругами: Линарией и Грохой. Девчонки глянули на меня вопросительно.
— Шани, что ты еще успела натворить? — в голосе Грохи сочувствие пополам с интересом. Я пожала плечами.
— Понятия не имею, вроде последние три дня вела себя как образцовая студентка. И я понятия не имею, с чем связан вызов. Но, обещаю, вы узнаете об этом первыми.
Произнесла с улыбкой и вскочила, подхватывая свою сумку. Только выскочив в коридор, улыбка увяла. На самом деле я сейчас испытывала беспокойство. Когда я знала, за что меня вызывают к ректору — а там я была частым гостем — то шла с надеждой на нормальную отработку. А сейчас, не понимая, что еще мне собираются предъявить, я безумно волновалась. Но то, что ничего хорошего ждать от вызова не приходилось, это я уже поняла.
В приемную ректора входила с опаской. Бессменная секретарь — ллау Тильша — увидела меня и закатила глаза. Покачала головой. Одними губами прошептала:
— Что на этот раз?
— Верите? Понятия не имею. Я ничего не разнесла, никого не покалечила, даже на занятиях получила целых четыре «превосходно». Для меня этот вызов такая же загадка.
— Хм… Странно. Ладно, иди, не заставляй ректора ждать. Он этого не любит. Хотя кому я это рассказываю, ты лучше меня осведомлена, — еще и подмигнула, стараясь подбодрить.
Я шагнула к массивной деревянной двери. Это как прыжок со скалы. В первое мгновение страшно, а потом адреналин зашкаливает. И чтобы не нагнетать еще больше, рывком распахнула дверь и вошла.
— Вызывали, ллие Киршен?
— А, Ланкар, да, вызывал. Проходи, устраивайся поудобнее, — и столько благодушия в голосе, что мне стало страшно. Почему? Да потому что так наш ректор разговаривает только с теми, кого готовит на исключение, кто достал его до самых печенок и кого он бы с радостью казнил.
Пристраиваясь на самый краешек кресла, судорожно соображала, что такого я могла натворить, если удостоилась подобного отношения. Но на ум ничего не шло. Или… Не мог же он узнать, что раскрытие истинной сути нашей Гадюки — моя работа.
Все дело в том, что у нас зельеварение вела молодая и очень противная магистр Гаурен. Но из-за ее стервозного поведения, постоянных придирок без дела, занижение отметок и скандального характера мы прозвали ее Гадюкой. И когда на зачете за отлично сваренное мной зелье она поставила мне «отвратительно», при этом сама же забрала себе мое зелье омоложения, которое я лично дорабатывала до нужной кондиции со многими составляющими, мое терпение лопнуло. Мне, зельевару в десятом поколении, кто может приготовить любое зелье с закрытыми глазами, поставить самый низший балл? Душа требовала мести. И уже вечером я пробралась в лабораторию и изготовила отвар для раскрытия истинной сущности. Правда добавила в него еще и несколько компонентов. Зачем? Для установления истины. Ходили по Академии слухи, что наша Гадюка — чей-то умело созданный фантом, призванный издеваться над студентами, держать их в тонусе. Вот и решила для всех установить истину. Если это действительно фантом, то избавление от него всем принесет благо.
Я же при этом с помощью подруг, сотворила иллюзию самой себя, создавая себе алиби. Так как знала, что в первую очередь подумают на меня, потому и крутилась как могла. Причем моя подстраховка дала свои плоды. Я очень вовремя подсуетилась. Разбирательство было ого-го какое. Еще бы, подобного никто и предположить не мог: на следующий день, пока подруги отвлекали Гаурен, я влила свое зелье в ее чашку, которая всегда стояла на столе и из которой она все время что-то пила. Вот и на занятии выпила. И тут же Академию огласила сирена, возвещающая о нечисти.
Наша Гадюка оказалась именно нечистью, что питается жизненной и магической силой студентов. И в чашке, в которой никогда не заканчивалась жидкость, оказалась именно стекающаяся сила, которую она потихоньку брала от всех нас.
Но и это еще не все. Возраст. Молодая и красивая женщина вдруг превратилась в уродливую старуху с безумными глазами и кривыми клыками. Как она орала, топала ногами, грозила всеми карами. И все бы ничего. В другой ситуации меня должны были похвалить за разоблачение, но оказалось, что эта Гадюка какая-то родственница ректора. И он готов был рвать и метать за то, что подставу раскрыли. Он столько сил приложил, чтобы скрыть нечисть в стенах своей Академии. Естественно на меня упало первое подозрение, но тут вмешались преподаватели, среди которых крутилась моя иллюзия, и сообщили, что я была на виду у всех и изготовить такое сложное зелье не могла. Как ни злился ллие Киршен, но доказать мою причастность так и не смог. А вот от Гадюки ему пришлось избавиться. И уже новому магистру я пересдавала зачет, получив свое «превосходно».
Вспомнив этот эпизод, уставилась невинным взглядом на хозяина кабинета, ожидая, когда мне поведают о причине вызова. И тот не стал церемониться. Выложил на стол мои документы, отчего я мгновенно похолодела. Он меня исключать собрался? Но за что? Видимо, мой взгляд был слишком красноречив, потому что следом за документами передо мной лег еще один лист.
— Подпиши, — брошено так, словно выплюнуто.
Я уставилась в лист, читая написанное. Мотнула головой. Еще раз перечитала. Подняла недоверчивый взгляд на мужчину.
— Это шутка?
— Никаких шуток. Выбирай: или перевод, или отчисление.
Жесткий тон не оставил надежды на лучшее будущее. Но и сдаваться я не собиралась. Сложила руки на коленках, как примерная ученица, самым невинным тоном поинтересовалась:
— За что отчисление? Я ничего не натворила.
— Правда? Дай-ка подумать. Это не ты взорвала лабораторию на втором курсе? Не твоя магия потопталась у некромантов, когда вы с ними сильно поругались, а потом вдруг умертвия вышли из-под контроля? Не твое безумство заставило весь четвертый курс боевиков две ночи выть на Хаулу (местный аналог луны) только потому что они усомнились в вашем с подругами профессионализме?
— Они не усомнились, а пытались самым подлым образом помешать нам выиграть предтурнирные испытания, навесив на каждую из нас свои маячки с артефактом невезения и неуклюжести. Из-за них Линария получила переломы трех ребер, руки и ноги, а у Грохи случился неконтролируемый выброс силы, из-за которого она едва не перегорела, — возмутилась я. Но меня словно не услышали.
— Идем дальше. Не ты ли уже в этом году успела отличиться на бытовой магии? Зачем было создавать нелепое заклинание с боевым уклоном? Чем тебе управление столовыми приборами помешали? И почему ты решила испытать его именно на магистре Дайане? — и взгляд прищуренный.
— Так я же сразу предупредила преподавателя, что добавила несколько силовых потоков, чтобы из обычного бытового заклинания сделать боевое. Она попыталась меня высмеять, причем при всех. Ей очень хотелось моего позора, вот и пришлось наглядно продемонстрировать, что даже элементарная шинковка может оказаться опасной, если в нее добавить боевую магию. Зато смеялась последней я, — выдала зло.
Ректор покачал головой, уставился на меня нечитаемым взглядом. Я молчала, он тоже. На миг мелькнула робкая надежда, что все обойдется. Ага, наивная.
— Ну а магистр Гаурен тебе чем не угодила?
— Причем тут она? Я к ней не имею никакого отношения, — уверенно заявила, пытаясь стоять на своем. Меня точно не могли поймать. Я недаром учла все аспекты.
— Правда? И это не твое зелье оказалось в ее чашке? — судя по прищуренным глазам и слишком уверенному утверждению, ректор каким-то образом смог меня разоблачить. Но как?
— Нет, не мое. Впервые слышу, — я все равно стояла на своем. Пока сто процентов не докажет, буду продолжать отпираться.
— Как странно. А вот на самом зелье, которое я все же сумел вычленить из остатков, именно твой отпечаток силы. Никакого другого нет. Смотри, — и передо мной поставили ту самую чашку, а над ней небольшой сгусток магии… Да, с моим отпечатком силы. Я едва не застонала. И как я могла это пропустить? Наверное просто не подумала, что там останется хоть что-то.
— Если это действительно мое зелье, взять его мог кто угодно, мы же оставляет свои флаконы в лаборатории, — пожала плечами, стараясь казаться равнодушной.
Да, сдаваться я не торопилась. Несмотря на то, что меня прижали к стенке, я все равно стояла на своем, уверенно смотрела на ректора, не думая ни в чем сознаваться. Зато ему, кажется, мое признание уже не понадобилось.
— Только из-за того, что вам поставили плохую оценку так портить жизнь преподавателя? Уму непостижимо.
— Надо ставить справедливые оценки, а не занижать, оскорблять, а потом пользоваться плодом чужого труда, — вырвалось у меня мстительное. И тут же добавила: — Гадюка всегда найдет идиота, за чей счет можно вольготно устроиться.
Сперва сказала, потом сообразила, что именно. Едва не застонала. Это же получается, я только что обозвала ректора идиотом, ведь именно за его счет она и попала в Академию. Ух, вон как разозлился, даже воздух в кабинете стал тяжелым. Но извиняться и не подумала. Это из-за него многие студенты лишились части своего резерва, потому что кормили нечисть.
— В общем так, подписывай или я готовлю документы на отчисление, — в голосе уже даже не угроза, а могильный холод. От этого стало еще страшнее.
— Но почему именно драконы? Они же терпеть не могут смесков, как я. Вы меня так угробить решили? И с каких пор вообще они участвуют в программе обмена студентами? Всегда же отказывались.
— А это не твоего ума дела, — осадили меня. Но все же пояснили: — В этом году заявку на обмен подали четыре Академии: людей, драконов, демонов и Академия Грофт — эльфийско-гномовой, что на границе Хартмуда — людского королевства и Тцарита — демонического. Так как только у нас межрасовое учебное заведение, то запрос пришел именно к нам. Учитывая тот факт, что драконы терпеть не могут людей, гномов и оборотней, то решено отправить тебя, так как твоя демонически-эльфийская сущность не будет так сильно раздражать чешуйчатых. Все? Вопросы есть? Вопросов нет, подписывай документ и иди, собирайся, завтра на рассвете будет портал.
Пришлось подписать. Все равно другого выхода не оставалось. Лучше уж продолжать учиться у чешуйчатых, чем вылететь вообще. Домой-то возвращаться нельзя, иначе сразу замуж. От него я три года назад и сбежала, чем выбесила маменьку, успевшую наобещать женишку с три короба.
Вопросов к ректору у меня множество, но ни один из них я задать не успела, меня попросту вынесло из кабинета. Представ пред суровые очи секретаря, тяжко вздохнула. Даже выдавила из себя скупую слезу, чем еще сильнее растрогала суровую женщину.
— Что? Все так плохо? За что хоть вызывали?
— Не за что, а для чего, — еще один мой скорбный вздох. — Переводят меня, сказали по обмену. К драконам.
Глаза ллау Тильши стали просто огромными. Она недоверчиво взирала на меня, словно ожидая, что я сейчас сообщу о шутке. Но я и не думала ничего говорить. Только состроила еще более скорбное выражение лица.
— Да ладно? Но как? Драконы разве участвуют в программе обмена?
— Как оказалось, да, участвуют. Именно в этом году они и решили пойти на такое. И именно мне не повезло стать разменной монетой.
— Ну-ну, не говори так, ведь для многих счастье оказаться там, куда долгое время никто не имел допуска. Просто представь, что у тебя появился шанс приобщиться к необычной драконьей магии. Говорят, она какая-то особенная, — тоном заговорщика сообщила секретарь. Я скептически фыркнула.
— Что там может быть особенного? Если только они стихии используют через свой чешуйчатый зад, или заклинания у них имеют больше ступеней, чем у нас.
— Вот и оценишь. А сейчас беги и собирайся.
Я и побежала. Правда недалеко. За углом меня уже ждали подруги. Глаза горят, в них такое предвкушение застыло, что я даже назад шарахнулась, не понимая причины такого поведения девчонок. Но узнала очень быстро.
— Шани, ты представляешь, у нас будет учиться дракон. Самый настоящий. Он к нам переводится по обмену, — с придыханием выдала Гроха. И тут же сникла. — Жаль, гномов они совсем не воспринимают, как расу. И на меня он даже не посмотрит.
— Зато, говорят, эльфов весьма ценят, — приосанилась Линария. Она у нас чистокровная, красивая, словно картинка. На ней многие задерживали взгляды. — Шани, я надеюсь, ты уступишь подруге…
Договорить она не успела. К нам приблизилась компания нашей выскочки и задиры: демоницы Райзеды. Еще на первом курсе она пыталась давить на нас авторитетом, видите ли ее отец какой-то там помощник местного владыки, но пришлось быстро указать ей ее место: где кулаками, где зельями, но нам троим удалось убедить самовлюбленную выскочку, что к нам лучше не лезть. И все три года она вполне успешно держалась поодаль. Что же ей теперь от нас понадобилось?
— Я первая попытаю с драконом удачу, — сообщила Райзеда, поглядывая на нас троих с осторожностью. — И если у меня получится, просто убью любого, кто встанет на моем пути, — и взгляд почему-то на меня.
— Лично мне все равно. Уже завтра я окажусь одна среди чешуйчатых, выбирай — не хочу. Но мне такого счастья точно не надо.
— Что-о-о? Но почему ты? — взревела недовольно Райзеда. Пришлось развести руки в стороны.
— С удовольствием поменялась бы местами с тобой. Но ректор решил просто от меня избавиться таким образом, прекрасно зная, насколько чешуйчатые не любят смесков, — я сообщила чистую правду.
Не хватало получить вслед проклятие. Будучи чистокровной демоницей, Райзеда в совершенстве овладела магией проклятий. И если на других она успешно успела использовать свой дар, то на нас опасалась, зная, насколько извращенной бывает моя месть. Результаты она тоже видела на других. Зато зная, что я покидаю Академию, она точно могла устроить пакость, уверенная в том, что ответка уже не прилетит.
— И за что он тебя так? — в голосе искренний интерес.
— За Гадюку, — выдохнула. И в этот момент Линария дернула меня за руку:
— Шани, с ума сошла? Ты зачем с ней откровенничаешь? Она же тебя первая и сдаст, — возмутилась подруга. Я едва заметно покачала головой и тоскливо выдала:
— Поздно, скоро об этом все будут знать. Ректор сумел найти доказательство моей причастности. Оказывается, в чашке оставалась капля зелья, из нее он и вычленил остатки моей силы. Потому и предложил: или отчисление, или к драконам. Отчисляться мне никак нельзя, зато у чешуйчатых появится шанс проверить на прочность их шкуру после моей силы и зелий, — я даже подмигнула девчонкам.
— Да ладно! Так это правда твоя работа с Гадюкой? — у демоницы глаза стали просто огромные. Я кивнула. Что уж теперь скрывать. Но вместо ужаса впервые увидела в глазах нашей стервы уважение. Но порция удивления еще не закончилось. — Спасибо тебе.
Сказано искренне и от души. Пришла моя очередь таращить глаза на демоницу, от которой слова доброго не услышишь, только высокомерие, презрение и самовлюбленность. Заметив мою реакцию, она расщедрилась на пояснения:
