СЕРДЕЧНОЕ СПАСИБО
На улице шел дождь, мелкий, как морская пыль. Он висел над городом прозрачной дымкой, разбрызгивая холодные капли, будто кто-то поливал дороги, дома и мосты из большой детской лейки.
Было утро. Я сидела за столиком кафе, пила жасминовый чай и смотрела в окно на прохожих, торопливо идущих куда-то по тротуару. В кафе едва слышно играла музыка, у стойки два молоденьких официанта о чем-то лениво переговаривались с барменом.
Посетителей было мало. Помимо меня, в зале находились две девушки и светловолосый мужчина средних лет.
Мужчина сидел через два столика от меня. Мы не были знакомы, но я отлично знала, кто он такой. Блондина звали Алексеем Сергеевичем Ремизовым. Однако широкой публике он был известен, как Рэм – фронтмен и солист рок-группы «Finarium».
Это рок-группа радовала поклонников своим творчеством двадцать четыре года. Пик ее славы давно прошел, тем не менее, «Finarium» продолжал выпускать новые синглы, хотя играл их теперь не на стадионах, а в уютных ночных клубах.
Один из таких концертов состоялся прошлым вечером, и я преодолела порядка четырехсот километров, чтобы на него попасть.
Любовь к творчеству Рэма жила в моей душе много лет. Мне нравилось звучание его бархатного голоса, нравились мелодии, которые играли его друзья-музыканты, нравились тексты песен – сильные, красивые, которые хотелось выучить наизусть, а потом тихонько напевать, или даже разобрать на цитаты.
На концертах «Finarium» я была неоднократно. Вчерашнее шоу являлось моей пятой или даже шестой встречей с этой группой. Слушать пение Ремизова вживую мне нравится гораздо больше, чем в записи, но часто посещать его выступления я не могла – в мой родной город музыканты приезжать не торопились, а ездить к ним в другие регионы мне далеко не всегда позволяли финансы.
Обычно в музыкальные вылазки я отправлялась в компании брата или подруг, однако в этот же раз приехала одна.
То, что Алексей Ремизов неожиданно захотел выпить кофе в том же кафе, что и я, придавало моему путешествию дополнительную изюминку. Увидев Рэма, я хотела подойти к нему и поблагодарить за чудесные песни, но передумала. Мужчина выглядел таким хмурым и усталым, что я не рискнула его беспокоить.
Ремизов ни на кого не обращал внимания. Он задумчиво потягивал свой напиток, вяло ковырял вилкой кусок пирога, а потом повернул голову и увидел меня. В его глазах вспыхнули огоньки, однако, поймав мой взгляд, мужчина смутился и отвернулся к окну. Несколько минут он разглядывал проезжавшие мимо автомобили, потом снова посмотрел в мою сторону, взял свою чашку и подошел к моему столику.
- Здравствуйте, - сказал он. – Я вижу, у вас не занято. Могу я к вам присоединиться?
Это было так неожиданно, что я немного растерялась.
- Пожалуйста, присаживайтесь, - кивнула ему. – Доброе утро.
Он отодвинул стул и сел рядом со мной.
- Меня зовут Алексей.
Вблизи он выглядел почти больным. Недавно Ремизову исполнилось сорок пять лет, при этом внешне он смотрелся на все пятьдесят. В его светлых волосах виднелась седина, на лбу и в уголках глаз залегли морщины, а во взгляде сквозила такая щемящая тоска, что становилось не по себе.
- А я – Мария. Приятно познакомиться.
- Я вас узнал, - он смотрел на меня прямо и серьезно. – Вы были вчера на моем концерте.
- Была, - согласилась я. – Неужели вы меня запомнили? Я сидела на втором этаже зала, да еще в самой глубине.
- Со сцены зрителей видно гораздо лучше, чем кажется. Я запомнил вас, потому что вы единственная не танцевали и даже не глядели на музыкантов. Вы сидели за столиком и рассматривали стену. Скажите, Мария, вам не понравилось наше выступление?
- Что вы, - удивилась я. – Я осталась очень довольной.
- Я смотрел на вас весь вечер. Мне казалось, что вам ужасно скучно. Когда же концерт окончился, вы просто ушли, в то время как остальные зрители ринулись к сцене, чтобы сфотографироваться и взять автографы.
Я пожала плечами.
- Знаете, я никогда не беру автографы. Не вижу в этом смысла. Как по мне, пластинки с песнями оставят гораздо больше памяти, чем росчерк на бумаге. Фотографироваться тоже было бессмысленно. У моего телефона слабая камера, а в зале было такое освещение, что сделать нормальный снимок оказалось бы невозможно.
Ремизов понятливо кивнул.
- Остальное тоже легко объяснимо, - продолжала я. – Я надела на концерт новые туфли, и они ужасно натерли мне ноги. Танцевать в такой обуви больно, а разуться я постеснялась. Что же до стены, то я вовсе ее не рассматривала. Большую часть концерта я просидела с закрытыми глазами.
- Даже так?.. Но почему?
- У меня оказалось неудачное место, поэтому сцену я почти не видела.
- Получается, вы напрасно потратили время.
- Вовсе нет. Я пришла в клуб, чтобы вживую услышать ваш голос, а пели вы потрясающе. Это был волшебный концерт, и мне он очень понравился.
По губам Алексея скользнула быстрая улыбка.
- Это хорошо. А то я уж решил, что окончательно вышел в тираж.
- Остальные зрители веселились активно, - заметила я. – Кроме меня, за столиками никто не сидел. Все танцевали и пели вместе с вами.
Алексей пожал плечами.
Вот это да! Знаменитый музыкант расстроился из-за того, что на его концерте скучал всего один человек? Да и то не скучал, а просто сидел и слушал музыку?
- Я становлюсь мнительным, - негромко сказал Ремизов. – Старею, наверное. Мне часто кажется, что я занимаюсь ерундой. Мелкой, неинтересной, никому не нужной.
- Знаете, - я наклонилась и заглянула ему в глаза, - я проехала четыреста километров, чтобы послушать, как вы поете. Я очень люблю ваши песни. В моей жизни было много нелегких моментов, когда я чувствовала, что стою на краю. Благодаря вашей музыке я находила силы отойти от этого края. Мне чудилось, что вы поете обо мне. Как вы думаете, способна мелкая и неинтересная музыка вызвать у человека такие эмоции?
- Наверное, нет, - он покачал головой. – А впрочем… Я не знаю.
Мне захотелось протянуть руку и погладить его по голове.
Когда мы видим по телевизору знаменитых актеров и музыкантов, они представляются нам едва ли не божествами. Они нарядно одеты, прекрасно выглядят, пышут здоровьем и позитивом. Нам кажется, что они ведут увлекательную жизнь, в которой нет места рутине, склокам, болезням и разочарованиям.
А они не такие. Они – обычные. Просто люди, которые могут постареть, устать и отчаяться. Которые могут разочароваться в себе и в своем деле.
- Это все осень, - ласково улыбнулась я. – Она приносит хандру и вызывает печальные мысли.
- Моя осень длится целый год, - грустно улыбнулся Алексей. – Я живу по инерции. Прыгаю по сцене, закрашиваю седину, пою старые песни. Я сочинял их сам - представлял историями, которые рассказываю добрым друзьям. «Finarium» пять лет не выпускал новых альбомов, Мария. Потому что мне не о чем больше рассказывать. Знаете, я все чаще думаю о завершении карьеры. Правда. Пора прикрыть эту лавочку. Музыканты найдут себе другого автора и другого солиста. Или тоже отправятся на вольные хлеба. Увидев вас, равнодушно сидевшую за столиком, я решил: час настал. Надо уходить.
- Если вы все решили, зачем сегодня подошли ко мне? Чтобы я подтвердила вашу идею или чтобы отговорила от нее?
Он снова пожал плечами.
- Вы – взрослый человек и наверняка понимаете серьезность своего выбора, - негромко сказала я. – Уверена, вы детально его обдумали, взвесили все «за» и «против». Но… Я хочу, чтобы вы знали: мне будет очень грустно, если «Finarium» запоет другим голосом. И не только мне. Это опечалит тысячи людей, которые всем сердцем любят ваши истории.
Ремизов снова улыбнулся – коротко и бледно.
- Я правильно понял, вы приехали сюда из другого города? – вдруг спросил он.
- Да, - кивнула я.
- И когда же вы отправитесь обратно?
- Сегодня вечером. В двадцать ноль-ноль.
Музыкант взглянул на часы.
- Сейчас десять часов утра. Не хотите ли немного прогуляться? Я бы мог показать вам здешние скверы. Осенью там очень красиво.
- Я не против. Но как на это посмотрит ваша жена?
Алексей усмехнулся.
- Моя жена предпочитает встречать холода у теплого моря, и ее мало интересует, как я провожу здесь свободное время. Мерилом моего здоровья и успеха являются денежные переводы, которые поступают на ее банковскую карту, а они всегда приходят вовремя. Мария, я предлагаю вам только прогулку. Больше ничего.
Я улыбнулась и кивнула.
- Ваш муж не будет против? – спохватился Ремизов, заметив на моем пальце обручальное кольцо. – Кстати, где он? Вчера вы были одна, сегодня тоже.
- Мой муж уехал с друзьями на Кавказ, - ответила я. – Ему нравится дышать горным воздухом и рыбачить в горных реках. Еще он не любит рок-музыку, поэтому я хожу на концерты без него.
Алексей понятливо кивнул и позвал официанта, чтобы попросить счет.
Потом мы действительно пошли гулять.
Дождь закончился. Тучи уплыли за горизонт, оставив небосвод чистым, а улицы – умытыми.
Мы бродили по ним до темноты. Любовались чудесным видом с высокого каменного моста, кормили голубей в скверах, засыпанных опавшими листьями, и даже прокатились на лодке по широкому городскому озеру.
А еще говорили. О музыке, о стихах, о погоде. О прочитанных книгах, о поездках и кино. Говорили без перерыва, весело и взахлеб, словно являлись добрыми друзьями, которые встретились после долгой разлуки.
Прохожие не обращали на нас внимания. Этот казалось странным. Я была уверена, что кто-нибудь узнает в Алексее знаменитого музыканта, а потом в социальных сетях станет задаваться вопросом, кем является женщина, гулявшая в его компании.
Я поделилась своим опасением с Ремизовым, но он только махнул рукой.
- Моя жизнь никогда не была интересна папарацци, Мария. Я не скандалю, не употребляю наркотики, не изменяю жене, не устраиваю пьяных дебошей. Я слишком скучен, чтобы караулить меня по углам.
Я с его заявлением была не согласна, однако успокоилась, отогнала ненужные мысли и продолжила наслаждаться прогулкой.
Вечером Алексей проводил меня на вокзал. Когда проводник распахнул перед пассажирами дверь вагона, Ремизов протянул мне руку. Я вложила в нее свою ладонь, и он нежно коснулся моих пальцев губами.
В ту ночь я не сомкнула глаз. Лежала на жесткой плацкартной полке, смотрела, как мелькают в чернильной темноте голые поля и линии электропередач, и думала о том, что последние два дня были самыми теплыми и уютными в моей жизни.
Спустя три месяца в музыкальных пабликах написали, что группа «Finarium» приступила к работе над новым альбомом. А еще через неделю на электронную почту, которую я обычно указывала при покупке билетов, пришло письмо. В графе отправителя стояли две буквы – А.Р.
Открыв сообщение, я прочла:
Когда потухнет внутренний огонь,
И угли разбросает злобный ветер,
Мне искру возвратит твоя ладонь,
Твой добрый взгляд, что я случайно встретил.
В тревоге дней, среди тяжелых туч,
В тиши осенней, мокрой и унылой,
Мою печаль прогонит светлый луч,
Который ты случайно подарила.
Вернуться к жизни было нелегко.
Стихи ложились сложно, не без скрипа.
Но я шагаю бодро, широко.
И говорю: «Сердечное спасибо».
ГЕЛЛА
Над городом висели темные и тяжелые тучи. Они неторопливо скользили взад-вперед, словно кто-то невидимый протирал небосвод большими грязными тряпками. Осень в этом году была мрачной и сырой, я с нетерпением ждала, когда она, наконец, закончится.
- Следующий!
Дверь приемной бесшумно открылась, и к моему столу подошел молодой мужчина в синей болоньевой куртке.
- Мне назначено на одиннадцать ноль-ноль, - сказал он.
В его карих глаза плескалось беспокойство, щедро приправленное нетерпением.
Волнуется? Правильно делает.
- Вы – Матвей Краснов? – уточнила я, открыв на экране компьютера карточку клиента.
Тот кивнул.
- Прежде чем я отправлю вас к специалистам, нам надо заключить договор, - предупредила его.
- Я в курсе.
- Дайте ваше удостоверение личности
Мужчина протянул паспорт. Я внесла его данные в документ и вернула обратно вместе со стопкой распечатанных принтером бумажных листов. Краснов пробежался по ним глазами и аккуратно расписался в графах, которые я отметила галочкой.
- Теперь распишитесь здесь.
Я положила перед клиентом еще один лист, а рядом с ним - медицинскую иглу, запечатанную в вакуумный пакетик.
- Сами справитесь? Или вам помочь?
Клиент недоуменно приподнял бровь. Я кивнула на лист, который только что ему дала.
- Я, Матвей Евгеньевич Краснов, подтверждаю, что сокращение жизненного пути моих бабушки и деда Красновых Лидии Петровны и Аркадия Семеновича, прошло по моему собственному желанию, - с удивлением в голосе прочитал мужчина, – а потому ответственность за него беру на себя, и после кончины моего физического тела готов ответить за него по всей строгости закона… - он снова посмотрел на меня. – Это что такое?
- Стандартное приложение к договору.
- Стандартное? – изумился Краснов. – Вы шутите? Или издеваетесь?
Я мысленно закатила глаза.
- Нет, я не шучу и не издеваюсь. Матвей Евгеньевич, напомните, вы обратились в нашу организацию с просьбой максимально сократить срок жизни ваших бабушки и деда, верно?
- Верно, - неохотно ответил мужчина. – Вы говорите об этом так, будто я заказал их убийство.
- По сути, именно убийство вы и заказали.
- Подождите, - Краснов поднял вверх указательный палец. – Парень, который записывал меня в вашу контору, сказал, что старики умрут сами. Их никто не будет травить, душить или расстреливать. Ваши колдуны-экстрасенсы просто отсекут их жизненные нити, и бабка с дедом мирно скончаются в своей постели. Ну, или где-нибудь еще.
- Совершенно верно, - кивнула я. – Видите ли, в чем дело: специалист, который вмешается в их судьбу, совершит грех, который по своему желанию никогда бы не сделал. Согласитесь, будет несправедливо, если ему придется отвечать за то, что является изъявлением вашей воли.
- Я собираюсь заплатить за свою волю хорошие деньги, - возмущенно заметил клиент. – А вы намерены сдать меня полиции?
- Причем здесь полиция? – удивилась я. – В смерти ваших родственников не будет никакого криминала. Они умрут по естественным причинам – от сердечного приступа, инсульта или чего-нибудь другого. За это придется ответить перед судом, но не перед светским, а перед божественным. Нам нужна гарантия, что отвечать будете именно вы.
- Перед божественным? – переспросил Краснов. – Знаете, вообще-то я атеист.
- Это как вам будет угодно, - я пожала плечами. – Бумагу, тем не менее, подписать надо. Без нее наш специалист работать не станет.
- Хорошо, я подпишу, - кивнул мужчина. – Надеюсь, не кровью?
Я указала на лежавшую на столе иглу.
- Черт знает, что такое, - покачал головой Краснов. – Я будто заключаю договор с дьяволом.
- Вы сами поставите подпись или вам помочь?
- Помогите.
Он фыркнул и протянул мне руку.
Действительно, на что только не пойдешь, дабы получить в наследство большую квартиру в центре города!
Я вынула иглу из пакетика, ловко проколола клиенту палец и капнула кровью на бумагу. Кровь впиталась в документ, и на ее месте появилась такая же закорючка, как и на других листах контракта. Ранка на пальце Краснова сразу же затянулась.
- Специалист, который займется вашим делом, находится в кабинете номер четыре, - сказала я. – Отправляйтесь туда. Оплата – после выполнения работы. Всего хорошего. Следующий!
На улице шел дождь, мелкий, как морская пыль. Он висел над городом прозрачной дымкой, разбрызгивая холодные капли, будто кто-то поливал дороги, дома и мосты из большой детской лейки.
Было утро. Я сидела за столиком кафе, пила жасминовый чай и смотрела в окно на прохожих, торопливо идущих куда-то по тротуару. В кафе едва слышно играла музыка, у стойки два молоденьких официанта о чем-то лениво переговаривались с барменом.
Посетителей было мало. Помимо меня, в зале находились две девушки и светловолосый мужчина средних лет.
Мужчина сидел через два столика от меня. Мы не были знакомы, но я отлично знала, кто он такой. Блондина звали Алексеем Сергеевичем Ремизовым. Однако широкой публике он был известен, как Рэм – фронтмен и солист рок-группы «Finarium».
Это рок-группа радовала поклонников своим творчеством двадцать четыре года. Пик ее славы давно прошел, тем не менее, «Finarium» продолжал выпускать новые синглы, хотя играл их теперь не на стадионах, а в уютных ночных клубах.
Один из таких концертов состоялся прошлым вечером, и я преодолела порядка четырехсот километров, чтобы на него попасть.
Любовь к творчеству Рэма жила в моей душе много лет. Мне нравилось звучание его бархатного голоса, нравились мелодии, которые играли его друзья-музыканты, нравились тексты песен – сильные, красивые, которые хотелось выучить наизусть, а потом тихонько напевать, или даже разобрать на цитаты.
На концертах «Finarium» я была неоднократно. Вчерашнее шоу являлось моей пятой или даже шестой встречей с этой группой. Слушать пение Ремизова вживую мне нравится гораздо больше, чем в записи, но часто посещать его выступления я не могла – в мой родной город музыканты приезжать не торопились, а ездить к ним в другие регионы мне далеко не всегда позволяли финансы.
Обычно в музыкальные вылазки я отправлялась в компании брата или подруг, однако в этот же раз приехала одна.
То, что Алексей Ремизов неожиданно захотел выпить кофе в том же кафе, что и я, придавало моему путешествию дополнительную изюминку. Увидев Рэма, я хотела подойти к нему и поблагодарить за чудесные песни, но передумала. Мужчина выглядел таким хмурым и усталым, что я не рискнула его беспокоить.
Ремизов ни на кого не обращал внимания. Он задумчиво потягивал свой напиток, вяло ковырял вилкой кусок пирога, а потом повернул голову и увидел меня. В его глазах вспыхнули огоньки, однако, поймав мой взгляд, мужчина смутился и отвернулся к окну. Несколько минут он разглядывал проезжавшие мимо автомобили, потом снова посмотрел в мою сторону, взял свою чашку и подошел к моему столику.
- Здравствуйте, - сказал он. – Я вижу, у вас не занято. Могу я к вам присоединиться?
Это было так неожиданно, что я немного растерялась.
- Пожалуйста, присаживайтесь, - кивнула ему. – Доброе утро.
Он отодвинул стул и сел рядом со мной.
- Меня зовут Алексей.
Вблизи он выглядел почти больным. Недавно Ремизову исполнилось сорок пять лет, при этом внешне он смотрелся на все пятьдесят. В его светлых волосах виднелась седина, на лбу и в уголках глаз залегли морщины, а во взгляде сквозила такая щемящая тоска, что становилось не по себе.
- А я – Мария. Приятно познакомиться.
- Я вас узнал, - он смотрел на меня прямо и серьезно. – Вы были вчера на моем концерте.
- Была, - согласилась я. – Неужели вы меня запомнили? Я сидела на втором этаже зала, да еще в самой глубине.
- Со сцены зрителей видно гораздо лучше, чем кажется. Я запомнил вас, потому что вы единственная не танцевали и даже не глядели на музыкантов. Вы сидели за столиком и рассматривали стену. Скажите, Мария, вам не понравилось наше выступление?
- Что вы, - удивилась я. – Я осталась очень довольной.
- Я смотрел на вас весь вечер. Мне казалось, что вам ужасно скучно. Когда же концерт окончился, вы просто ушли, в то время как остальные зрители ринулись к сцене, чтобы сфотографироваться и взять автографы.
Я пожала плечами.
- Знаете, я никогда не беру автографы. Не вижу в этом смысла. Как по мне, пластинки с песнями оставят гораздо больше памяти, чем росчерк на бумаге. Фотографироваться тоже было бессмысленно. У моего телефона слабая камера, а в зале было такое освещение, что сделать нормальный снимок оказалось бы невозможно.
Ремизов понятливо кивнул.
- Остальное тоже легко объяснимо, - продолжала я. – Я надела на концерт новые туфли, и они ужасно натерли мне ноги. Танцевать в такой обуви больно, а разуться я постеснялась. Что же до стены, то я вовсе ее не рассматривала. Большую часть концерта я просидела с закрытыми глазами.
- Даже так?.. Но почему?
- У меня оказалось неудачное место, поэтому сцену я почти не видела.
- Получается, вы напрасно потратили время.
- Вовсе нет. Я пришла в клуб, чтобы вживую услышать ваш голос, а пели вы потрясающе. Это был волшебный концерт, и мне он очень понравился.
По губам Алексея скользнула быстрая улыбка.
- Это хорошо. А то я уж решил, что окончательно вышел в тираж.
- Остальные зрители веселились активно, - заметила я. – Кроме меня, за столиками никто не сидел. Все танцевали и пели вместе с вами.
Алексей пожал плечами.
Вот это да! Знаменитый музыкант расстроился из-за того, что на его концерте скучал всего один человек? Да и то не скучал, а просто сидел и слушал музыку?
- Я становлюсь мнительным, - негромко сказал Ремизов. – Старею, наверное. Мне часто кажется, что я занимаюсь ерундой. Мелкой, неинтересной, никому не нужной.
- Знаете, - я наклонилась и заглянула ему в глаза, - я проехала четыреста километров, чтобы послушать, как вы поете. Я очень люблю ваши песни. В моей жизни было много нелегких моментов, когда я чувствовала, что стою на краю. Благодаря вашей музыке я находила силы отойти от этого края. Мне чудилось, что вы поете обо мне. Как вы думаете, способна мелкая и неинтересная музыка вызвать у человека такие эмоции?
- Наверное, нет, - он покачал головой. – А впрочем… Я не знаю.
Мне захотелось протянуть руку и погладить его по голове.
Когда мы видим по телевизору знаменитых актеров и музыкантов, они представляются нам едва ли не божествами. Они нарядно одеты, прекрасно выглядят, пышут здоровьем и позитивом. Нам кажется, что они ведут увлекательную жизнь, в которой нет места рутине, склокам, болезням и разочарованиям.
А они не такие. Они – обычные. Просто люди, которые могут постареть, устать и отчаяться. Которые могут разочароваться в себе и в своем деле.
- Это все осень, - ласково улыбнулась я. – Она приносит хандру и вызывает печальные мысли.
- Моя осень длится целый год, - грустно улыбнулся Алексей. – Я живу по инерции. Прыгаю по сцене, закрашиваю седину, пою старые песни. Я сочинял их сам - представлял историями, которые рассказываю добрым друзьям. «Finarium» пять лет не выпускал новых альбомов, Мария. Потому что мне не о чем больше рассказывать. Знаете, я все чаще думаю о завершении карьеры. Правда. Пора прикрыть эту лавочку. Музыканты найдут себе другого автора и другого солиста. Или тоже отправятся на вольные хлеба. Увидев вас, равнодушно сидевшую за столиком, я решил: час настал. Надо уходить.
- Если вы все решили, зачем сегодня подошли ко мне? Чтобы я подтвердила вашу идею или чтобы отговорила от нее?
Он снова пожал плечами.
- Вы – взрослый человек и наверняка понимаете серьезность своего выбора, - негромко сказала я. – Уверена, вы детально его обдумали, взвесили все «за» и «против». Но… Я хочу, чтобы вы знали: мне будет очень грустно, если «Finarium» запоет другим голосом. И не только мне. Это опечалит тысячи людей, которые всем сердцем любят ваши истории.
Ремизов снова улыбнулся – коротко и бледно.
- Я правильно понял, вы приехали сюда из другого города? – вдруг спросил он.
- Да, - кивнула я.
- И когда же вы отправитесь обратно?
- Сегодня вечером. В двадцать ноль-ноль.
Музыкант взглянул на часы.
- Сейчас десять часов утра. Не хотите ли немного прогуляться? Я бы мог показать вам здешние скверы. Осенью там очень красиво.
- Я не против. Но как на это посмотрит ваша жена?
Алексей усмехнулся.
- Моя жена предпочитает встречать холода у теплого моря, и ее мало интересует, как я провожу здесь свободное время. Мерилом моего здоровья и успеха являются денежные переводы, которые поступают на ее банковскую карту, а они всегда приходят вовремя. Мария, я предлагаю вам только прогулку. Больше ничего.
Я улыбнулась и кивнула.
- Ваш муж не будет против? – спохватился Ремизов, заметив на моем пальце обручальное кольцо. – Кстати, где он? Вчера вы были одна, сегодня тоже.
- Мой муж уехал с друзьями на Кавказ, - ответила я. – Ему нравится дышать горным воздухом и рыбачить в горных реках. Еще он не любит рок-музыку, поэтому я хожу на концерты без него.
Алексей понятливо кивнул и позвал официанта, чтобы попросить счет.
Потом мы действительно пошли гулять.
Дождь закончился. Тучи уплыли за горизонт, оставив небосвод чистым, а улицы – умытыми.
Мы бродили по ним до темноты. Любовались чудесным видом с высокого каменного моста, кормили голубей в скверах, засыпанных опавшими листьями, и даже прокатились на лодке по широкому городскому озеру.
А еще говорили. О музыке, о стихах, о погоде. О прочитанных книгах, о поездках и кино. Говорили без перерыва, весело и взахлеб, словно являлись добрыми друзьями, которые встретились после долгой разлуки.
Прохожие не обращали на нас внимания. Этот казалось странным. Я была уверена, что кто-нибудь узнает в Алексее знаменитого музыканта, а потом в социальных сетях станет задаваться вопросом, кем является женщина, гулявшая в его компании.
Я поделилась своим опасением с Ремизовым, но он только махнул рукой.
- Моя жизнь никогда не была интересна папарацци, Мария. Я не скандалю, не употребляю наркотики, не изменяю жене, не устраиваю пьяных дебошей. Я слишком скучен, чтобы караулить меня по углам.
Я с его заявлением была не согласна, однако успокоилась, отогнала ненужные мысли и продолжила наслаждаться прогулкой.
Вечером Алексей проводил меня на вокзал. Когда проводник распахнул перед пассажирами дверь вагона, Ремизов протянул мне руку. Я вложила в нее свою ладонь, и он нежно коснулся моих пальцев губами.
В ту ночь я не сомкнула глаз. Лежала на жесткой плацкартной полке, смотрела, как мелькают в чернильной темноте голые поля и линии электропередач, и думала о том, что последние два дня были самыми теплыми и уютными в моей жизни.
Спустя три месяца в музыкальных пабликах написали, что группа «Finarium» приступила к работе над новым альбомом. А еще через неделю на электронную почту, которую я обычно указывала при покупке билетов, пришло письмо. В графе отправителя стояли две буквы – А.Р.
Открыв сообщение, я прочла:
Когда потухнет внутренний огонь,
И угли разбросает злобный ветер,
Мне искру возвратит твоя ладонь,
Твой добрый взгляд, что я случайно встретил.
В тревоге дней, среди тяжелых туч,
В тиши осенней, мокрой и унылой,
Мою печаль прогонит светлый луч,
Который ты случайно подарила.
Вернуться к жизни было нелегко.
Стихи ложились сложно, не без скрипа.
Но я шагаю бодро, широко.
И говорю: «Сердечное спасибо».
ГЕЛЛА
Над городом висели темные и тяжелые тучи. Они неторопливо скользили взад-вперед, словно кто-то невидимый протирал небосвод большими грязными тряпками. Осень в этом году была мрачной и сырой, я с нетерпением ждала, когда она, наконец, закончится.
- Следующий!
Дверь приемной бесшумно открылась, и к моему столу подошел молодой мужчина в синей болоньевой куртке.
- Мне назначено на одиннадцать ноль-ноль, - сказал он.
В его карих глаза плескалось беспокойство, щедро приправленное нетерпением.
Волнуется? Правильно делает.
- Вы – Матвей Краснов? – уточнила я, открыв на экране компьютера карточку клиента.
Тот кивнул.
- Прежде чем я отправлю вас к специалистам, нам надо заключить договор, - предупредила его.
- Я в курсе.
- Дайте ваше удостоверение личности
Мужчина протянул паспорт. Я внесла его данные в документ и вернула обратно вместе со стопкой распечатанных принтером бумажных листов. Краснов пробежался по ним глазами и аккуратно расписался в графах, которые я отметила галочкой.
- Теперь распишитесь здесь.
Я положила перед клиентом еще один лист, а рядом с ним - медицинскую иглу, запечатанную в вакуумный пакетик.
- Сами справитесь? Или вам помочь?
Клиент недоуменно приподнял бровь. Я кивнула на лист, который только что ему дала.
- Я, Матвей Евгеньевич Краснов, подтверждаю, что сокращение жизненного пути моих бабушки и деда Красновых Лидии Петровны и Аркадия Семеновича, прошло по моему собственному желанию, - с удивлением в голосе прочитал мужчина, – а потому ответственность за него беру на себя, и после кончины моего физического тела готов ответить за него по всей строгости закона… - он снова посмотрел на меня. – Это что такое?
- Стандартное приложение к договору.
- Стандартное? – изумился Краснов. – Вы шутите? Или издеваетесь?
Я мысленно закатила глаза.
- Нет, я не шучу и не издеваюсь. Матвей Евгеньевич, напомните, вы обратились в нашу организацию с просьбой максимально сократить срок жизни ваших бабушки и деда, верно?
- Верно, - неохотно ответил мужчина. – Вы говорите об этом так, будто я заказал их убийство.
- По сути, именно убийство вы и заказали.
- Подождите, - Краснов поднял вверх указательный палец. – Парень, который записывал меня в вашу контору, сказал, что старики умрут сами. Их никто не будет травить, душить или расстреливать. Ваши колдуны-экстрасенсы просто отсекут их жизненные нити, и бабка с дедом мирно скончаются в своей постели. Ну, или где-нибудь еще.
- Совершенно верно, - кивнула я. – Видите ли, в чем дело: специалист, который вмешается в их судьбу, совершит грех, который по своему желанию никогда бы не сделал. Согласитесь, будет несправедливо, если ему придется отвечать за то, что является изъявлением вашей воли.
- Я собираюсь заплатить за свою волю хорошие деньги, - возмущенно заметил клиент. – А вы намерены сдать меня полиции?
- Причем здесь полиция? – удивилась я. – В смерти ваших родственников не будет никакого криминала. Они умрут по естественным причинам – от сердечного приступа, инсульта или чего-нибудь другого. За это придется ответить перед судом, но не перед светским, а перед божественным. Нам нужна гарантия, что отвечать будете именно вы.
- Перед божественным? – переспросил Краснов. – Знаете, вообще-то я атеист.
- Это как вам будет угодно, - я пожала плечами. – Бумагу, тем не менее, подписать надо. Без нее наш специалист работать не станет.
- Хорошо, я подпишу, - кивнул мужчина. – Надеюсь, не кровью?
Я указала на лежавшую на столе иглу.
- Черт знает, что такое, - покачал головой Краснов. – Я будто заключаю договор с дьяволом.
- Вы сами поставите подпись или вам помочь?
- Помогите.
Он фыркнул и протянул мне руку.
Действительно, на что только не пойдешь, дабы получить в наследство большую квартиру в центре города!
Я вынула иглу из пакетика, ловко проколола клиенту палец и капнула кровью на бумагу. Кровь впиталась в документ, и на ее месте появилась такая же закорючка, как и на других листах контракта. Ранка на пальце Краснова сразу же затянулась.
- Специалист, который займется вашим делом, находится в кабинете номер четыре, - сказала я. – Отправляйтесь туда. Оплата – после выполнения работы. Всего хорошего. Следующий!
