Реми видел, как изменилось лицо Фрая, его обезобразила досадливая гримаса, заставившая любимого вронга Морриса обнажить в злобной ухмылке кривые, черные клыки, и сжать в бессильной ярости кулаки, провожая голодным взглядом ускользнувший лакомый кусочек.
Когда Реми и Эйфория скрылись за воротами крепости, скарг еще какое-то время стоял, неподвижно застыв в тяжелых раздумьях, не обращая внимания на почтительно взирающих на него вронгов. Никто из его окружения не решался нарушить молчания, ожидая распоряжений Верховного ворона. Наконец, Моррис жестом подозвал к себе Фрая и Норрда, своих ближайших помощников и прокаркал:
- Приготовьте клетку, цепи и ошейник. На сей раз он от нас не уйдет…
…День перевалил далеко за полдень, на солнце, высоко стоявшем в небе, то и дело набегали пухлые облака, заставляя его меркнуть, а на лесной опушке в тени старого дуба, паслись, лениво пощипывая редкую, невысокую травку, две лошади, неброской гнедой масти. Джой сидел под деревом, между выступающих корней и смотрел как лошади захватывают мягкими губами пучки травы, старательно выбирая самые сочные стебли. Ему хотелось пить и есть, но Джой знал, что не сможет сделать ни глотка воды, съесть ни кусочка хлеба, он словно застыл в тревожном оцепенении, загадав про себя, что не притронется к воде и еде до назначенного Реми срока возвращения. Так ему было легче ждать, Джою было невыносимо сознавать, что он сидит здесь праздно, как нерадивый пастух, охраняя двух смирных кобылок, тогда как Эйфория в смертельной опасности. Прошло уже много часов с тех пор, как спина Реми скрылась за стволами деревьев, и каждый час казался Син Джою поистине бесконечным. Время от времени он слышал далекий вороний грай, и каждый раз сердце его при этом сжимал своей колючей рукой страх. Он начал опасаться, что этот поход приведет их только к гибели, что вот-вот мелькнут среди колдовского бора черные тени и придет ему здесь конец.
В полуденной тишине назойливо зудели комары, какие-то мошки то и дело мелькали перед глазами, бурые корни дерева в остатках прелой листвы походили на змей, ныряющих в землю, чтобы изнутри пожрать ее. Джой оперся затылком о шершавый, жесткий ствол, ему почудилось, что он расслышал какой-то мерный шорох, как будто чьи-то тяжелые шаги, шоркали устало по траве «шшшурхх-шшуурхх», и снова «шшшурхх-шшуурхх». Он хотел было встать и затаиться за громадой древесного ствола, но не смог даже пошевелиться. Тело его внезапно застыло, став частью дуба, прислонившись к которому он сидел. С нарастающим ужасом он увидел, как из-за соседнего корявого остова еще одного лесного великана, выступила знакомая фигура Реми в сполохах темного пламени, лицо ворона казалось черным от закрывавших его волос. В руках он держал, что-то маленькое и живое, пламенно-алого цвета, будто горсть живых камней. Это что-то билось ритмично и часто, озаряя ладони Реми огненным светом. Но когда он приблизился, не поднимая низко опущенной головы, то Джой заметил, что руки Реми были обагрены кровью, и кровь эта закричала вдруг тонким голосом Эйфории:
- Джой! Джой! Помоги же мне!
Тут Реми расхохотался странным, диким смехом, похожим на конское ржание и швырнул сердце Эйфории ему на колени. Джой громко вскрикнул и очнулся. Он увидел, еще не совсем придя в себя от сонного морока, лица склонившихся над ним Эйфории и Реми. Рядом снова негромко заржала лошадь, радуясь приходу людей. Видя, что он открыл глаза Эйфи облегченно вздохнула и воскликнула:
- Ох, Джой, как же ты крепко спишь! Мы еле добудились. И как же я рада тебя видеть.
Она порывисто обняла его, а Джой забормотал смущенно и обрадовано:
- Эйфи, ты жива, ты здесь. Ну наконец-то!
Он тоже крепко, от всей души, обнял ее, потом поднял взгляд на Реми, отметив про себя его осунувшееся лицо с глубокими, темными тенями. Он глядел на них с какой-то болезненной улыбкой, а в глазах была печаль, которая гасила их блеск подобно темному пламени, призрачные сполохи которого еще не покинули сознание Джоя, видение из сна стояло перед ним с пугающей ясностью. Он торопливо поднялся и с удивлением отметил, день клонился к вечеру и по колдовскому бору начали расплываться синеватые сумерки
- Как тебе удалось, - спросил он, недоверчиво оглядывая товарища и не замечая признаков, того, что ему пришлось выдержать бой с воронами.
- Мы заключили сделку, - тихо ответил Реми, голос его звучал устало и глухо. Он обнял прильнувшую к нему Эйфорию, и она со счастливой улыбкой, озарившей теплым светом ее бледное, измученное лицо, обвила руками его шею. – Нужно поесть и двигаться дальше. Надеюсь, лошади сыты и хорошо отдохнули, им предстоит неблизкий путь.
- И что это за сделка? – Джой подозрительно уставился на Реми. Но тот лишь покачал в ответ головой и попросил негромко:
- Не сейчас, Джой.
Они наскоро перекусили и, оседлав лошадей, двинулись в дорогу, следуя по направлению к границе Края. Эйфория сидела на кобылке позади Реми. Обхватив его руками, она утомленно опустила ему на спину голову и незаметно задремала. Лошади шли быстрым, мерным шагом, унося своих всадников все дальше и дальше от Черной вороньей крепости и Колдовского бора, где было неуютно и тревожно не только людям. На землю опустилась ночь, а в небе засияли звезды, украсив его прихотливыми гирляндами сверкающих искр.
- Послушай, - Джой, пришпорив лошадь, приблизился к Реми, чтобы ехать с ним вровень. – Так расскажи мне, что за сделку ты заключил с врагами.
- Расскажу, Джой. Обязательно расскажу, только, когда мы будем на месте.
Реми, молчавший всю дорогу, тяжело вздохнул, потом не глядя на Джоя произнес:
- Доверься мне, хорошо.
- Я-то доверяю, - ответил Джой не совсем уверенно. – Но ты мне так ничего и не объяснил. Быть может, это ты не хочешь мне довериться. Скажи, сейчас мы возвращаемся домой, но я не узнаю дороги. Куда мы едем?
- Мы едем к мьюми, - едва слышно ответил Реми. – Но я прошу тебя, не говори ни слова больше. Здесь даже у травы есть уши, не нужно привлекать внимание лишней болтовней. Ты все узнаешь в свое время.
Джой, который полагал, что они движутся к другой границе, был неприятно поражен известием, но замолчал, обдумывая ситуацию. Его распирало от вопросов, но понимая опасения Реми, он не решился их задать, настороженно поглядывая по сторонам. Вскоре впереди, облитые лунным светом, показались скалы перевала, здесь тропа как будто стала более торной, и они пустили лошадей рысью, стремительно приближаясь к Благословенным землям. У самой границы Реми остановился. Он помог Эйфории спешиться и усадил девушку на камень, отдохнуть от долгой скачки. Потом жестом пригласил Джоя следовать за ним.
Реми усадил Эйфорию на большой валун у приграничной скалы и хорошенько укутал девушку своей курткой, чтобы защитить от ночной прохлады. Потом что-то шепнул ей на ухо. Она нерешительно кивнула, и Реми, чуть помедлив, выпрямился, посмотрел на Джоя долгим, пристальным взглядом и поманил его за собой, сделав несколько шагов по тропе, ведущей за груду огромных камней, которые рассыпал здесь давний оползень. Джою не понравилось выражение его лица, на нем не было радости, в лунном свете оно походило на маску с темными провалами глаз, напряженным изломом бровей, резкой, суровой линией губ. Он видел, что Реми что-то гнетет, словно на плечах его лежал тяжелый груз, и он никак не мог его скинуть. Этот договор, который он заключил с врагами, не в нем ли было дело. Неужели вороны потребовали выкуп? И какой?
- Постой, - сказал он, удерживая за узду свою лошадь, молодая, белолобая кобылка беспокойно перебирала ногами, испуганно прядая ушами. Ей будто передалось общее, неспокойное настроение или, внезапно подумал Джой, она чует кого-то еще, кого-то постороннего. – Куда ты собрался? Зачем?
- Джой, идем со мной, - сказал Реми глухим и каким-то темным голосом. – Мы ненадолго.
- Но как же Эйфи! - спросил Джой. Ему стало не по себе, по спине пробежал неприятный холодок. Это место среди угрюмых скал, очертания которых напоминали ему скорчившихся в засаде злобных великанов, было Джою совсем не по душе, вызывало тревогу и желание побыстрее оказаться как можно дальше отсюда. Искореженные, сухие ветви кустарника издавали неприятный, таинственный скрип и шелест. Клочья тумана среди них легко можно было принять за призраки неупокоенных душ погибших здесь живых существ, а может это они и были. Бугристые валуны, что громоздились вокруг, походили на чьи-то огромные черепа, а сверху черной пропастью, нависало бездонное небо с колючими звездами. – Мы не можем оставить ее здесь одну.
- Я побуду с ней, - сказала королева Юта, внезапно показавшись из тени, и Джой вздрогнул от неожиданности, шумно переведя дух. Реми быстро приблизился в Королеве и приветствовал ее, преклонив колено, после чего сказал отрывисто:
- Ты очень рискуешь, находясь здесь, Королева.
- Я знаю, Реми, - ответила Юта. Ее фигуру скрывал темный плащ, но из-под низко опущенного капюшона, пробивался едва заметный теплый, мерцающий свет. Она дотронулась изящной, тонкой рукой до лица юноши. - Но ты просил, и я пришла.
- Спасибо, - произнес Реми дрогнувшим голосом. – Я бы не смел просить тебя об этом. Но мне хотелось…
Он поднял взгляд на королеву мьюми и они некоторое время так и смотрели в глаза друг другу, словно вели безмолвный диалог. Потом Реми поднялся и вновь поманил Джоя за собой, а Юта подошла к Эйфории, которая при виде Королевы встала с камня и склонила в поклоне голову.
Тусклой, щербатой монетой выкатилась на небосклон луна, высоко поднявшись над пиками гор. Равнодушный и давний свидетель темных ночных дел, она подслеповатым глазом нежити следила за всем происходящим на земле, и от ее недоброго взгляда было не укрыться. Реми и Джой поднялись на небольшую, скалистую площадку с которой открывался вид на лежавшую по ту сторону перевала долину Благословенных земель. Даже сейчас во тьме полуночи она казалась чашей из драгоценного нефрита, мерцающей нежным, жемчужным светом. Этот свет манил усталых путников, обещая ночевку среди густой, душистой травы, где запах чабреца мешался бы с мятой, и теплый, ароматный ветер приносил чудесные сновидения, лаская своей мягкой рукой лица спящих.
- Как красиво, правда, Джой? Посмотри, – сказал Реми, замерев у края скалы. Он с тоской и грустью созерцал чудесное зрелище, понимая, что возможно видит его в последний раз.
- Зачем мы здесь? – спросил Джой, он вновь ощутил, как пробежал по спине холодок тревоги.
- Ты хотел знать, что за сделку я заключил с воронами. Я скажу тебе, – произнес Реми, не отрывая взгляда от сияющей Долины, голос его едва заметно дрогнул. - Им нужен был я, Джой, поэтому они не тронули, Эйфорию. Скарг знал, что я приду за ней, готовый заплатить любую цену. Он отдал мне ее в обмен на сердце жертвы, которое я должен принести ему на рассвете этого дня в знак исполнения обряда. И я поклялся нерушимой, высшей клятвой, что это будет человеческое сердце.
- Ты дал им клятву, что пройдешь обряд? Что принесешь им чье-то сердце? Принесешь жертву? – воскликнул пораженный Джой и невольно отступил, отшатнулся от Реми, не в силах скрыть испуг и смятение.
- Не бойся, - повернулся к нему Реми. Его лицо стало очень спокойным и печальным. – Есть только одно сердце, которое я могу принести скаргу в жертву. Мое собственное. И мне нужно, чтобы ты помог мне, Джой.
- Но что я могу сделать, - пробормотал тот растеряно, глядя на него во все глаза. Недоверие в его душе боролось с желанием отринуть опаску и предубеждения, впитанные с детских лет вместе со страшными рассказами матери о воронах.
- Ты отведешь Эйфорию домой, потому что я не вернусь. Но сейчас вам нужно побыть какое-то время под защитой друзей. Я не верю Моррису, а здесь они вас не достанут. И, Джой… - тут Реми замолчал и посмотрел на него ярко блестевшими в лунном свете глазами. – Я прошу тебя, позаботься об Эйфи. Не говори ей ничего пока.
- Послушай… - начал было Джой, но Реми перебил его, настойчиво повторив:
- Позаботься о ней как следует, понимаешь. Постарайся, чтобы она была счастлива. По-настоящему счастлива. Пообещай мне это.
Джой покачал головой, он прислонился к каменной стене, отвесно уходившей ввысь, и горестно понурился, не удержавшись чтобы не вздохнуть. Потом сказал взволнованно, не поднимая взгляда:
- Боюсь, что без тебя здесь ничего не выйдет. Я не смогу, Реми, ей нужен ты. И я не знаю, что тут можно сделать. Ты просишь меня о том, что не в моих силах.
- Ты постараешься, Джой, – Реми приблизился к нему, схватил за плечи и легонько встряхнул, вынудив посмотреть ему в глаза. - Обещай, что постараешься.
Джой, наконец, поднял голову и посмотрел на Реми, так словно в первый раз его увидел, потом заговорил горячо:
- Нет, ты не знаешь, Эйфи. Совсем не знаешь. Она не смирится. Ни за что не смирится. И ты не можешь, не должен так поступать с ней. Она пойдет вслед за тобой, и ты напрасно думаешь, что сможешь удержать ее от безрассудства. Она не примет такой жертвы. Ни за что не примет! Ты хорошо подумал, Реми? Да неужели нет иного выхода?
- Нет, Джой, только так я и могу поступить. Так будет правильно, я чувствую это. Они никогда не оставят меня в покое, уничтожая всех, кто мне дорог. Жить в вечном страхе за тех, кто мне близок, обречь их на страдания и муки, я не могу, Джой. Мне все равно нет места, ни в мире воронов, ни в вашем мире. Я везде буду изгоем. Пожалуй, здесь проклятый Моррис прав… Так, не забудь, о чем я попросил тебя. Теперь, пойдем, у меня осталось не так много времени.
Реми начал спускаться с площадки, но Джой торопливо окликнул его:
- Послушай! Подожди немного, я должен… Я хочу кое-что сказать тебе… Про себя…
Реми обернулся и посмотрел на неловко замолчавшего Джоя, потом дружески улыбнулся ему и произнес негромко:
- Что ты ходил со мной все это время не как товарищ, а как соглядатай от городской Управы. Я знаю, Джой. Я не в обиде. Ты все равно был для меня хорошим другом. И знаешь, я рад, что ты сейчас со мной.
Они вновь спустились на тропу, где их встретили Эйфория и Юта, с нетерпением и тревогой ожидавшие окончания трудного разговора, о содержании которого одна из них не имела представления, а другая догадывалась наверняка.
- Реми, - Эйфория подбежала к юноше и обняла его, не в силах сдержаться. После всего пережитого, даже несколько минут без своего защитника были для нее мучительны. Она не могла на него насмотреться, вбирая и сохраняя в сердце каждое его слово, каждый обращенный на нее взгляд, каждое прикосновение. Ей казалось, что никогда еще она не любила его так как сейчас, всей полнотой своей души и сердца, которое стучало в унисон с его сердцем, биение которого она слышала, обнимая Реми. И в целом мире не было для нее звука прекрасней этого.
- Реми, - повторила она, с тревогой заглянув ему в глаза, - когда мы двинемся дальше. Здесь так неуютно и немного страшно.
Реми ласково посмотрел на девушку, взгляд его сделался мягким и нежным, словно его озарил свет: «Уже скоро, Эйфи, но сначала нужно кое-что сделать.»
Он повернулся к мьюми и спросил:
- Ты ведь поможешь мне, Юта? Я принес все, что нужно.
Вместо ответа Юта протянула к нему руки, и когда Реми подошел к ней вместе с Эйфорией, она дотронулась до его груди и тяжело, прерывисто вздохнула. Потом слегка откинула капюшон, скрывавший ее лицо и произнесла:
Когда Реми и Эйфория скрылись за воротами крепости, скарг еще какое-то время стоял, неподвижно застыв в тяжелых раздумьях, не обращая внимания на почтительно взирающих на него вронгов. Никто из его окружения не решался нарушить молчания, ожидая распоряжений Верховного ворона. Наконец, Моррис жестом подозвал к себе Фрая и Норрда, своих ближайших помощников и прокаркал:
- Приготовьте клетку, цепи и ошейник. На сей раз он от нас не уйдет…
…День перевалил далеко за полдень, на солнце, высоко стоявшем в небе, то и дело набегали пухлые облака, заставляя его меркнуть, а на лесной опушке в тени старого дуба, паслись, лениво пощипывая редкую, невысокую травку, две лошади, неброской гнедой масти. Джой сидел под деревом, между выступающих корней и смотрел как лошади захватывают мягкими губами пучки травы, старательно выбирая самые сочные стебли. Ему хотелось пить и есть, но Джой знал, что не сможет сделать ни глотка воды, съесть ни кусочка хлеба, он словно застыл в тревожном оцепенении, загадав про себя, что не притронется к воде и еде до назначенного Реми срока возвращения. Так ему было легче ждать, Джою было невыносимо сознавать, что он сидит здесь праздно, как нерадивый пастух, охраняя двух смирных кобылок, тогда как Эйфория в смертельной опасности. Прошло уже много часов с тех пор, как спина Реми скрылась за стволами деревьев, и каждый час казался Син Джою поистине бесконечным. Время от времени он слышал далекий вороний грай, и каждый раз сердце его при этом сжимал своей колючей рукой страх. Он начал опасаться, что этот поход приведет их только к гибели, что вот-вот мелькнут среди колдовского бора черные тени и придет ему здесь конец.
В полуденной тишине назойливо зудели комары, какие-то мошки то и дело мелькали перед глазами, бурые корни дерева в остатках прелой листвы походили на змей, ныряющих в землю, чтобы изнутри пожрать ее. Джой оперся затылком о шершавый, жесткий ствол, ему почудилось, что он расслышал какой-то мерный шорох, как будто чьи-то тяжелые шаги, шоркали устало по траве «шшшурхх-шшуурхх», и снова «шшшурхх-шшуурхх». Он хотел было встать и затаиться за громадой древесного ствола, но не смог даже пошевелиться. Тело его внезапно застыло, став частью дуба, прислонившись к которому он сидел. С нарастающим ужасом он увидел, как из-за соседнего корявого остова еще одного лесного великана, выступила знакомая фигура Реми в сполохах темного пламени, лицо ворона казалось черным от закрывавших его волос. В руках он держал, что-то маленькое и живое, пламенно-алого цвета, будто горсть живых камней. Это что-то билось ритмично и часто, озаряя ладони Реми огненным светом. Но когда он приблизился, не поднимая низко опущенной головы, то Джой заметил, что руки Реми были обагрены кровью, и кровь эта закричала вдруг тонким голосом Эйфории:
- Джой! Джой! Помоги же мне!
Тут Реми расхохотался странным, диким смехом, похожим на конское ржание и швырнул сердце Эйфории ему на колени. Джой громко вскрикнул и очнулся. Он увидел, еще не совсем придя в себя от сонного морока, лица склонившихся над ним Эйфории и Реми. Рядом снова негромко заржала лошадь, радуясь приходу людей. Видя, что он открыл глаза Эйфи облегченно вздохнула и воскликнула:
- Ох, Джой, как же ты крепко спишь! Мы еле добудились. И как же я рада тебя видеть.
Она порывисто обняла его, а Джой забормотал смущенно и обрадовано:
- Эйфи, ты жива, ты здесь. Ну наконец-то!
Он тоже крепко, от всей души, обнял ее, потом поднял взгляд на Реми, отметив про себя его осунувшееся лицо с глубокими, темными тенями. Он глядел на них с какой-то болезненной улыбкой, а в глазах была печаль, которая гасила их блеск подобно темному пламени, призрачные сполохи которого еще не покинули сознание Джоя, видение из сна стояло перед ним с пугающей ясностью. Он торопливо поднялся и с удивлением отметил, день клонился к вечеру и по колдовскому бору начали расплываться синеватые сумерки
- Как тебе удалось, - спросил он, недоверчиво оглядывая товарища и не замечая признаков, того, что ему пришлось выдержать бой с воронами.
- Мы заключили сделку, - тихо ответил Реми, голос его звучал устало и глухо. Он обнял прильнувшую к нему Эйфорию, и она со счастливой улыбкой, озарившей теплым светом ее бледное, измученное лицо, обвила руками его шею. – Нужно поесть и двигаться дальше. Надеюсь, лошади сыты и хорошо отдохнули, им предстоит неблизкий путь.
- И что это за сделка? – Джой подозрительно уставился на Реми. Но тот лишь покачал в ответ головой и попросил негромко:
- Не сейчас, Джой.
Они наскоро перекусили и, оседлав лошадей, двинулись в дорогу, следуя по направлению к границе Края. Эйфория сидела на кобылке позади Реми. Обхватив его руками, она утомленно опустила ему на спину голову и незаметно задремала. Лошади шли быстрым, мерным шагом, унося своих всадников все дальше и дальше от Черной вороньей крепости и Колдовского бора, где было неуютно и тревожно не только людям. На землю опустилась ночь, а в небе засияли звезды, украсив его прихотливыми гирляндами сверкающих искр.
- Послушай, - Джой, пришпорив лошадь, приблизился к Реми, чтобы ехать с ним вровень. – Так расскажи мне, что за сделку ты заключил с врагами.
- Расскажу, Джой. Обязательно расскажу, только, когда мы будем на месте.
Реми, молчавший всю дорогу, тяжело вздохнул, потом не глядя на Джоя произнес:
- Доверься мне, хорошо.
- Я-то доверяю, - ответил Джой не совсем уверенно. – Но ты мне так ничего и не объяснил. Быть может, это ты не хочешь мне довериться. Скажи, сейчас мы возвращаемся домой, но я не узнаю дороги. Куда мы едем?
- Мы едем к мьюми, - едва слышно ответил Реми. – Но я прошу тебя, не говори ни слова больше. Здесь даже у травы есть уши, не нужно привлекать внимание лишней болтовней. Ты все узнаешь в свое время.
Джой, который полагал, что они движутся к другой границе, был неприятно поражен известием, но замолчал, обдумывая ситуацию. Его распирало от вопросов, но понимая опасения Реми, он не решился их задать, настороженно поглядывая по сторонам. Вскоре впереди, облитые лунным светом, показались скалы перевала, здесь тропа как будто стала более торной, и они пустили лошадей рысью, стремительно приближаясь к Благословенным землям. У самой границы Реми остановился. Он помог Эйфории спешиться и усадил девушку на камень, отдохнуть от долгой скачки. Потом жестом пригласил Джоя следовать за ним.
Прода от 07.06.2022, 17:45
Глава тридцать четвертая. СЕРДЦЕ ЖЕРТВЫ
Реми усадил Эйфорию на большой валун у приграничной скалы и хорошенько укутал девушку своей курткой, чтобы защитить от ночной прохлады. Потом что-то шепнул ей на ухо. Она нерешительно кивнула, и Реми, чуть помедлив, выпрямился, посмотрел на Джоя долгим, пристальным взглядом и поманил его за собой, сделав несколько шагов по тропе, ведущей за груду огромных камней, которые рассыпал здесь давний оползень. Джою не понравилось выражение его лица, на нем не было радости, в лунном свете оно походило на маску с темными провалами глаз, напряженным изломом бровей, резкой, суровой линией губ. Он видел, что Реми что-то гнетет, словно на плечах его лежал тяжелый груз, и он никак не мог его скинуть. Этот договор, который он заключил с врагами, не в нем ли было дело. Неужели вороны потребовали выкуп? И какой?
- Постой, - сказал он, удерживая за узду свою лошадь, молодая, белолобая кобылка беспокойно перебирала ногами, испуганно прядая ушами. Ей будто передалось общее, неспокойное настроение или, внезапно подумал Джой, она чует кого-то еще, кого-то постороннего. – Куда ты собрался? Зачем?
- Джой, идем со мной, - сказал Реми глухим и каким-то темным голосом. – Мы ненадолго.
- Но как же Эйфи! - спросил Джой. Ему стало не по себе, по спине пробежал неприятный холодок. Это место среди угрюмых скал, очертания которых напоминали ему скорчившихся в засаде злобных великанов, было Джою совсем не по душе, вызывало тревогу и желание побыстрее оказаться как можно дальше отсюда. Искореженные, сухие ветви кустарника издавали неприятный, таинственный скрип и шелест. Клочья тумана среди них легко можно было принять за призраки неупокоенных душ погибших здесь живых существ, а может это они и были. Бугристые валуны, что громоздились вокруг, походили на чьи-то огромные черепа, а сверху черной пропастью, нависало бездонное небо с колючими звездами. – Мы не можем оставить ее здесь одну.
- Я побуду с ней, - сказала королева Юта, внезапно показавшись из тени, и Джой вздрогнул от неожиданности, шумно переведя дух. Реми быстро приблизился в Королеве и приветствовал ее, преклонив колено, после чего сказал отрывисто:
- Ты очень рискуешь, находясь здесь, Королева.
- Я знаю, Реми, - ответила Юта. Ее фигуру скрывал темный плащ, но из-под низко опущенного капюшона, пробивался едва заметный теплый, мерцающий свет. Она дотронулась изящной, тонкой рукой до лица юноши. - Но ты просил, и я пришла.
- Спасибо, - произнес Реми дрогнувшим голосом. – Я бы не смел просить тебя об этом. Но мне хотелось…
Он поднял взгляд на королеву мьюми и они некоторое время так и смотрели в глаза друг другу, словно вели безмолвный диалог. Потом Реми поднялся и вновь поманил Джоя за собой, а Юта подошла к Эйфории, которая при виде Королевы встала с камня и склонила в поклоне голову.
Тусклой, щербатой монетой выкатилась на небосклон луна, высоко поднявшись над пиками гор. Равнодушный и давний свидетель темных ночных дел, она подслеповатым глазом нежити следила за всем происходящим на земле, и от ее недоброго взгляда было не укрыться. Реми и Джой поднялись на небольшую, скалистую площадку с которой открывался вид на лежавшую по ту сторону перевала долину Благословенных земель. Даже сейчас во тьме полуночи она казалась чашей из драгоценного нефрита, мерцающей нежным, жемчужным светом. Этот свет манил усталых путников, обещая ночевку среди густой, душистой травы, где запах чабреца мешался бы с мятой, и теплый, ароматный ветер приносил чудесные сновидения, лаская своей мягкой рукой лица спящих.
- Как красиво, правда, Джой? Посмотри, – сказал Реми, замерев у края скалы. Он с тоской и грустью созерцал чудесное зрелище, понимая, что возможно видит его в последний раз.
- Зачем мы здесь? – спросил Джой, он вновь ощутил, как пробежал по спине холодок тревоги.
- Ты хотел знать, что за сделку я заключил с воронами. Я скажу тебе, – произнес Реми, не отрывая взгляда от сияющей Долины, голос его едва заметно дрогнул. - Им нужен был я, Джой, поэтому они не тронули, Эйфорию. Скарг знал, что я приду за ней, готовый заплатить любую цену. Он отдал мне ее в обмен на сердце жертвы, которое я должен принести ему на рассвете этого дня в знак исполнения обряда. И я поклялся нерушимой, высшей клятвой, что это будет человеческое сердце.
- Ты дал им клятву, что пройдешь обряд? Что принесешь им чье-то сердце? Принесешь жертву? – воскликнул пораженный Джой и невольно отступил, отшатнулся от Реми, не в силах скрыть испуг и смятение.
- Не бойся, - повернулся к нему Реми. Его лицо стало очень спокойным и печальным. – Есть только одно сердце, которое я могу принести скаргу в жертву. Мое собственное. И мне нужно, чтобы ты помог мне, Джой.
- Но что я могу сделать, - пробормотал тот растеряно, глядя на него во все глаза. Недоверие в его душе боролось с желанием отринуть опаску и предубеждения, впитанные с детских лет вместе со страшными рассказами матери о воронах.
- Ты отведешь Эйфорию домой, потому что я не вернусь. Но сейчас вам нужно побыть какое-то время под защитой друзей. Я не верю Моррису, а здесь они вас не достанут. И, Джой… - тут Реми замолчал и посмотрел на него ярко блестевшими в лунном свете глазами. – Я прошу тебя, позаботься об Эйфи. Не говори ей ничего пока.
- Послушай… - начал было Джой, но Реми перебил его, настойчиво повторив:
- Позаботься о ней как следует, понимаешь. Постарайся, чтобы она была счастлива. По-настоящему счастлива. Пообещай мне это.
Джой покачал головой, он прислонился к каменной стене, отвесно уходившей ввысь, и горестно понурился, не удержавшись чтобы не вздохнуть. Потом сказал взволнованно, не поднимая взгляда:
- Боюсь, что без тебя здесь ничего не выйдет. Я не смогу, Реми, ей нужен ты. И я не знаю, что тут можно сделать. Ты просишь меня о том, что не в моих силах.
- Ты постараешься, Джой, – Реми приблизился к нему, схватил за плечи и легонько встряхнул, вынудив посмотреть ему в глаза. - Обещай, что постараешься.
Джой, наконец, поднял голову и посмотрел на Реми, так словно в первый раз его увидел, потом заговорил горячо:
- Нет, ты не знаешь, Эйфи. Совсем не знаешь. Она не смирится. Ни за что не смирится. И ты не можешь, не должен так поступать с ней. Она пойдет вслед за тобой, и ты напрасно думаешь, что сможешь удержать ее от безрассудства. Она не примет такой жертвы. Ни за что не примет! Ты хорошо подумал, Реми? Да неужели нет иного выхода?
- Нет, Джой, только так я и могу поступить. Так будет правильно, я чувствую это. Они никогда не оставят меня в покое, уничтожая всех, кто мне дорог. Жить в вечном страхе за тех, кто мне близок, обречь их на страдания и муки, я не могу, Джой. Мне все равно нет места, ни в мире воронов, ни в вашем мире. Я везде буду изгоем. Пожалуй, здесь проклятый Моррис прав… Так, не забудь, о чем я попросил тебя. Теперь, пойдем, у меня осталось не так много времени.
Реми начал спускаться с площадки, но Джой торопливо окликнул его:
- Послушай! Подожди немного, я должен… Я хочу кое-что сказать тебе… Про себя…
Реми обернулся и посмотрел на неловко замолчавшего Джоя, потом дружески улыбнулся ему и произнес негромко:
- Что ты ходил со мной все это время не как товарищ, а как соглядатай от городской Управы. Я знаю, Джой. Я не в обиде. Ты все равно был для меня хорошим другом. И знаешь, я рад, что ты сейчас со мной.
Они вновь спустились на тропу, где их встретили Эйфория и Юта, с нетерпением и тревогой ожидавшие окончания трудного разговора, о содержании которого одна из них не имела представления, а другая догадывалась наверняка.
- Реми, - Эйфория подбежала к юноше и обняла его, не в силах сдержаться. После всего пережитого, даже несколько минут без своего защитника были для нее мучительны. Она не могла на него насмотреться, вбирая и сохраняя в сердце каждое его слово, каждый обращенный на нее взгляд, каждое прикосновение. Ей казалось, что никогда еще она не любила его так как сейчас, всей полнотой своей души и сердца, которое стучало в унисон с его сердцем, биение которого она слышала, обнимая Реми. И в целом мире не было для нее звука прекрасней этого.
- Реми, - повторила она, с тревогой заглянув ему в глаза, - когда мы двинемся дальше. Здесь так неуютно и немного страшно.
Реми ласково посмотрел на девушку, взгляд его сделался мягким и нежным, словно его озарил свет: «Уже скоро, Эйфи, но сначала нужно кое-что сделать.»
Он повернулся к мьюми и спросил:
- Ты ведь поможешь мне, Юта? Я принес все, что нужно.
Вместо ответа Юта протянула к нему руки, и когда Реми подошел к ней вместе с Эйфорией, она дотронулась до его груди и тяжело, прерывисто вздохнула. Потом слегка откинула капюшон, скрывавший ее лицо и произнесла:
