Сердце колотилось так, словно хотело выпрыгнуть из груди. И Льер, повернувшись на бок, позволила себе заплакать.
Поутру Льер разбудил азартный диалог двух женщин. Они переговаривались шепотом, но Льер все равно проснулась. Донесся обрывок разговора:
- И что нам делать? Будить? Не будить?
- Не знаю… Вот уж не знаю, за какие провинности нас сюда отправили. Говорят, новая королева ведьма. Только посмотрит – и все.
- Да что – все?
- Бородавки по всему телу…
- Бедный наш молодой король, - прозвучало совсем уж сокрушенно, - она его околдовала, точно. И куда только верховный инквизитор смотрит…
- Все обсудили? – холодно поинтересовалась Льер, приподнимаясь на локте.
В ее спальне неуклюже толкались две немолодых уже горничных, в форменных синих платьях с накрахмаленными передниками и таких же накрахмаленных до хруста чепцах.
- Миледи! – они одновременно поклонились, испуганно переглянулись, и горничная та, что постарше, пробормотала:
- Миледи, его величество ждет вас к завтраку. Мы пришли помочь вам одеться.
«Ждет к завтраку», - отозвалось в висках ноющей болью, и кровь прилила к щекам.
После того представления, что она устроила вечером, было жутко, просто обжигающе-стыдно. И теперь придется сидеть напротив Шедара, ловить на себе его внимательный, донельзя серьезный взгляд и краснеть, краснеть…
- Я не хочу завтракать, я не голодна, - брякнула Льер первое, что в голову пришло, и тут же мысленно обозвала себя трусихой.
Собственно, чего она боится? Того, что будет смотреть в глаза мужчине, который играл ее чувствами? Или… того, что не выдержит и, заливаясь слезами, повиснет на шее у того, кто прошелся коваными подошвами по ее любви и гордости?
- Миледи, боюсь, у вас нет выбора, - тихо сказала служанка и втянула голову в плечи, - его величество приказал доставить вас к завтраку в любом виде.
- Прямо-таки в любом, - Льер хмыкнула.
Мысль о том, чтобы явиться к завтраку в сорочке, которая не столько скрывала, сколько подчеркивала каждую выпуклость тела, показалась настолько соблазнительной, что Льер не сдержала мстительной улыбки. А потом поникла. Наверное, не стоит в угоду собственному желанию сделать мелкую гадость еще и перед придворными позориться. И так, небось, все запомнили ее как ведьму и шлюху узурпатора.
- Оставьте платье, я сама справлюсь, - наконец сказала Льер.
Она уже привыкла одеваться самостоятельно.
Служанки сделали книксен и вышли. Торопились так, что даже столкнулись в дверях. Ну, естественно. Она же ведьма, и может наслать бородавки, или еще чего похуже.
Платье, нежно-бирюзовый атлас, было аккуратно разложено на спинке стула.
Льер выбралась из постели, быстро привела себя в порядок – благо, что все для этого нашлось тут же, в спальне. Когда умылась, жизнь уже не казалась такой уж беспросветно-черной, как накануне. Ну и что? Шедар, конечно, сыграл не по правилам. Можно даже сказать, некрасиво. Но от этого никто не умер и не заболел. Пожалуй, единственное, что пострадало, так это гордость. Осознание того, что ею играли, словно шарнирной куколкой, жгло, разливалось ядом по венам. А еще по-прежнему очень глубокая, но при этом детская обида мелкими глотками выпивала Льер. Обманули, поигрались… Правда, на помойку не выбросили, и на том спасибо.
«Зато ты теперь королева Рехши. Разве не об этом мечтала, покидая отцовский дворец?»
Льер быстро зашнуровала атласный корсаж, затем на туалетном столике нашла гребень и расчесала волосы. В спальне не оказалось шпилек, пришлось оставить локоны свободно ниспадающими на обнаженные плечи.
Она вдохнула поглубже. Что ж, надо было идти, раз сам король ждет к завтраку.
…Король. При одной мысли о Шедаре кровь прилила к щекам, а кончики пальцев начало покалывать, как будто она только что касалась его горячей груди, медленно, лаская, опускаясь ниже, по подтянутому мускулистому животу.
Льер сердито нахмурилась и прикусила губу. Да что такое? Этот засранец обманывал ее, лгал, играл ей, а она только и думает о том, какое у него тело, и как пахнет от него весенней свежестью и только что прошедшим ливнем.
Надо быть холодной и неприступной, как и полагается королеве из ависийского дома.
Но вопреки всему хочется собрать губами вкус его кожи, там, где ямка меж ключиц. И поцеловать – долго и жарко, так, чтобы все мысли высыпались прочь из головы, словно семена из сухой тыквы.
…Шедар, как и его брат, предпочитал устраивать прием пищи в отцовском кабинете, и когда Льер, пытаясь унять нервную дрожь переступила через порог, король как раз пил кофе из крошечной белой чашечки. Стол был накрыт на две персоны, и Льер, у которой с момента свадьбы маковой росинки во рту не было, почувствовала приступ совершенно зверского голода. И чего тут только не было! Тонкие, полупрозрачные ломтики красной рыбы, тарталетки с салатами, паштет, воздушные пирожные… Она сглотнула мигом набежавшую слюну и, поймав внимательный взгляд темных глаз, присела в дежурном книксене.
- Ваше величество.
- Миледи.
А голос – пустой, безликий. Как будто и не он две ночи назад ласкал ее тело, доводя до пика блаженства. Как будто подменили Шиана, и как будто… в самом деле играл он, и лгал, лгал о своих чувствах…
- Вы позволите присоединиться к завтраку? – спросила Льер. Получилось хрипло и жалко. И стыд снова ожег щеки. Кто они теперь друг другу? Просто чужие, совершенно незнакомые люди.
- Разумеется, - мягко ответил Шедар, - именно для этого я вас сюда и пригласил.
Она молча кивнула, затем подошла к столу. По этикету кто-то должен был отодвинуть ей стул, но кроме Шедара, никого не было в кабинете. А сам он отнюдь не кидался помогать Льер, продолжая пить кофе и буквально пожирать ее взглядом.
Льер пожала плечами и уселась за стол.
- Кофе? – спросил Шедар.
- Да, пожалуйста.
И нет сил поднять взгляд, как будто если она будет смотреть, то обязательно приключится что-то страшное.
Он поднялся со своего места и налил в ее чашечку горького напитка.
- Как вы провели ночь? – и снова этот страшный, пустой голос.
- Спасибо, спалось хорошо, - промямлила Льер, совершенно не понимая, к чему ведет Шедар.
Шиан… казался ей понятным. И знакомым. А теперь вот напротив сидел молодой мужчина, которого она, на свою беду, все равно не хотела терять. Но этот мужчина был совершенно ей незнаком.
- Я рад, - коротко ответил король и замолчал.
И тишина, обнявшая их двоих, показалась Льер совершенно невыносимой. Она кое-как оторвала глаза от тарелки и посмотрела на Шедара.
- А вы? Как вам спалось, ваше величество?
Он передернул плечами, глянул в упор так, что сердце подскочило в груди.
- Мне не спалось, миледи. Наверное, потому, что вы так и не дали мне толком объясниться. Вчера, видимо, был не самый подходящий для этого момент. Вам хотелось спать.
- Да что здесь объяснять. И так все понятно, - с горечью сказала Льер, - наверное, вам было весело играть со мной… и было смешно смотреть, как я дала волю чувствам. Больше этого не повторится, обещаю вам.
Шедар отставил чашку, положил руки на стол и как будто окаменел.
- Вы… вы в самом деле считаете, что я играл вами?
- А что я должна думать, ваше величество? К чему был весь этот маскарад?
- Я хотел познакомиться с невестой, - все также бесцветно и глухо сказал Шедар, - у меня совершенно не было опыта в общении с женщинами. Когда был жив отец, он занимал меня совершенно иными делами. Я очень редко посещал балы, и почти не… впрочем, все это неважно. Важным было то, что я хотел узнать, на ком женюсь. И еще важным было то, чтобы моя невеста увидела во мне человека, а не просто полено с короной на голове, если можно так выразиться. Надеюсь, я все объяснил?
- Да, - выдохнула Льер.
Она чувствовала, что он говорит правду. Но отчего-то эта правда не сближала их, а все больше отдаляла друг от друга, и от этого болью дергало в груди, а на глазах вскипали непрошенные слезы.
Шедар помолчал, потом продолжил:
- Но если все то, что произошло, не имеет для вас более значения… Возможно, это вы играли? И все то, что было, было всего лишь ложью? Для того, чтобы без осложнений вернуться в Ависию?
Льер расправила плечи. Сейчас… вот сейчас они окончательно потеряют друг друга. Попросту утонут в этих упреках, и уже никогда… никогда не будут вместе так, как это случилось в охотничьем домике.
- Я… - она запнулась, схватилась за скатерть, как утопающий за соломинку, - простите… если обидела, ваше величество… но я… это была все та же я тогда… что и сейчас. И я не лгала… тогда… простите.
Выдерживать его взгляд стало невыносимо. «Бежать, прочь отсюда», - колотилось в висках вместе с пульсом. Льер резко вскочила, стул с грохотом опрокинулся на пол, а она развернулась и бросилась к двери, задыхаясь, захлебываясь в слезах. Прочь отсюда, прочь, только бы не видеть его, не слышать этот мертвый, опустевший для нее голос.
И когда сильная рука резко перехватила ее за талию, Льер сопротивлялась. Извернулась змеей, но была снова крепко схвачена, прижата к жесткому телу.
- Льер! – он крепко держал ее лицо в руках, - посмотри на меня, ну?
- Н-не могу-у-у, - вырвалось вместе с рыданием, - как ты мог?!! Я… тебе верила!
- Я объяснил, как, объяснил, почему, - жестко ответил Шедар, - посмотри на меня, Льер. Это все тот же я, что и тогда. И я не лгал, никогда не лгал… о том, что чувствовал по отношению к тебе. Точно так же, как не лгу и сейчас. Неужели для тебя это ничего больше не значит? Смотри мне в глаза, Льер. И говори правду.
Она подчинилась. Ее колотил озноб, боль разливалась по телу, но вместе с тем… медленно, беспощадно, внизу живота скручивалась обжигающая спираль.
- Значило, всегда значило, - прошептала она, не отрываясь глядя в темные глаза короля Шедара. Они были темными, как горький кофе, и так же обжигали.
- Так не беги от меня, не отталкивай, - прошептал он. Дыхание с хрипом вырывалось из его губ, таких безумно-желанных, дарящих наслаждение на грани страдания.
Это было одновременно и горько, и сладко. До пресловутых бабочек в животе, до тихого стона оттого, что он так плотно прижимал ее к себе. До совершенно животного желания содрать с него рубашку и оставить ногтями борозды на гладкой коже, а потом отдать всю себя и стать единым целым, и сгореть, и возродиться из пепла…
И Льер не выдержала. Она впилась ногтями в его плечи и, приподнявшись на цыпочки, укусила за губу.
- Это тебе за то, что обманывал, - выдохнула хрипло и облизнула солоноватую каплю крови.
Комната смазалась вбок, когда Шедар подхватил ее на руки. Потом со стола с печальным звоном покатились чашки и тарелки. Льер откинулась назад, обхватывая его руками за шею, притягивая к себе ближе. Словно в горячечном бреду она ощущала, как комкаются атласные юбки, как с треском рвутся шелковые панталоны.
- Да, пожалуйста, - простонала, окончательно теряясь в обжигающем вихре.
Ее трясло, как в лихорадке. Все, чего она хотела – сейчас и здесь, грубо. Чтоб заклеймил собой и сделал своей уже навсегда.
Они даже не целовались, это куда больше походило на укусы, жалящие и подстегивающие тот огонь, в котором горели они оба. Потом Шедар на мгновение отстранился, тяжело дыша, посмотрел ей в глаза.
- Ты – моя, - жестко сказал он, - запомни. Моя.
- Твоя, - эхом откликнулась Льер, оплетая его ногами, - навсегда… только твоя. Я тебя люблю.
Вот и закончилась еще одна история любви.
Ваши комментарии безумно меня мотивируют!
***
Поутру Льер разбудил азартный диалог двух женщин. Они переговаривались шепотом, но Льер все равно проснулась. Донесся обрывок разговора:
- И что нам делать? Будить? Не будить?
- Не знаю… Вот уж не знаю, за какие провинности нас сюда отправили. Говорят, новая королева ведьма. Только посмотрит – и все.
- Да что – все?
- Бородавки по всему телу…
- Бедный наш молодой король, - прозвучало совсем уж сокрушенно, - она его околдовала, точно. И куда только верховный инквизитор смотрит…
- Все обсудили? – холодно поинтересовалась Льер, приподнимаясь на локте.
В ее спальне неуклюже толкались две немолодых уже горничных, в форменных синих платьях с накрахмаленными передниками и таких же накрахмаленных до хруста чепцах.
- Миледи! – они одновременно поклонились, испуганно переглянулись, и горничная та, что постарше, пробормотала:
- Миледи, его величество ждет вас к завтраку. Мы пришли помочь вам одеться.
«Ждет к завтраку», - отозвалось в висках ноющей болью, и кровь прилила к щекам.
После того представления, что она устроила вечером, было жутко, просто обжигающе-стыдно. И теперь придется сидеть напротив Шедара, ловить на себе его внимательный, донельзя серьезный взгляд и краснеть, краснеть…
- Я не хочу завтракать, я не голодна, - брякнула Льер первое, что в голову пришло, и тут же мысленно обозвала себя трусихой.
Собственно, чего она боится? Того, что будет смотреть в глаза мужчине, который играл ее чувствами? Или… того, что не выдержит и, заливаясь слезами, повиснет на шее у того, кто прошелся коваными подошвами по ее любви и гордости?
- Миледи, боюсь, у вас нет выбора, - тихо сказала служанка и втянула голову в плечи, - его величество приказал доставить вас к завтраку в любом виде.
- Прямо-таки в любом, - Льер хмыкнула.
Мысль о том, чтобы явиться к завтраку в сорочке, которая не столько скрывала, сколько подчеркивала каждую выпуклость тела, показалась настолько соблазнительной, что Льер не сдержала мстительной улыбки. А потом поникла. Наверное, не стоит в угоду собственному желанию сделать мелкую гадость еще и перед придворными позориться. И так, небось, все запомнили ее как ведьму и шлюху узурпатора.
- Оставьте платье, я сама справлюсь, - наконец сказала Льер.
Она уже привыкла одеваться самостоятельно.
Служанки сделали книксен и вышли. Торопились так, что даже столкнулись в дверях. Ну, естественно. Она же ведьма, и может наслать бородавки, или еще чего похуже.
Платье, нежно-бирюзовый атлас, было аккуратно разложено на спинке стула.
Льер выбралась из постели, быстро привела себя в порядок – благо, что все для этого нашлось тут же, в спальне. Когда умылась, жизнь уже не казалась такой уж беспросветно-черной, как накануне. Ну и что? Шедар, конечно, сыграл не по правилам. Можно даже сказать, некрасиво. Но от этого никто не умер и не заболел. Пожалуй, единственное, что пострадало, так это гордость. Осознание того, что ею играли, словно шарнирной куколкой, жгло, разливалось ядом по венам. А еще по-прежнему очень глубокая, но при этом детская обида мелкими глотками выпивала Льер. Обманули, поигрались… Правда, на помойку не выбросили, и на том спасибо.
«Зато ты теперь королева Рехши. Разве не об этом мечтала, покидая отцовский дворец?»
Льер быстро зашнуровала атласный корсаж, затем на туалетном столике нашла гребень и расчесала волосы. В спальне не оказалось шпилек, пришлось оставить локоны свободно ниспадающими на обнаженные плечи.
Она вдохнула поглубже. Что ж, надо было идти, раз сам король ждет к завтраку.
…Король. При одной мысли о Шедаре кровь прилила к щекам, а кончики пальцев начало покалывать, как будто она только что касалась его горячей груди, медленно, лаская, опускаясь ниже, по подтянутому мускулистому животу.
Льер сердито нахмурилась и прикусила губу. Да что такое? Этот засранец обманывал ее, лгал, играл ей, а она только и думает о том, какое у него тело, и как пахнет от него весенней свежестью и только что прошедшим ливнем.
Надо быть холодной и неприступной, как и полагается королеве из ависийского дома.
Но вопреки всему хочется собрать губами вкус его кожи, там, где ямка меж ключиц. И поцеловать – долго и жарко, так, чтобы все мысли высыпались прочь из головы, словно семена из сухой тыквы.
…Шедар, как и его брат, предпочитал устраивать прием пищи в отцовском кабинете, и когда Льер, пытаясь унять нервную дрожь переступила через порог, король как раз пил кофе из крошечной белой чашечки. Стол был накрыт на две персоны, и Льер, у которой с момента свадьбы маковой росинки во рту не было, почувствовала приступ совершенно зверского голода. И чего тут только не было! Тонкие, полупрозрачные ломтики красной рыбы, тарталетки с салатами, паштет, воздушные пирожные… Она сглотнула мигом набежавшую слюну и, поймав внимательный взгляд темных глаз, присела в дежурном книксене.
- Ваше величество.
- Миледи.
А голос – пустой, безликий. Как будто и не он две ночи назад ласкал ее тело, доводя до пика блаженства. Как будто подменили Шиана, и как будто… в самом деле играл он, и лгал, лгал о своих чувствах…
- Вы позволите присоединиться к завтраку? – спросила Льер. Получилось хрипло и жалко. И стыд снова ожег щеки. Кто они теперь друг другу? Просто чужие, совершенно незнакомые люди.
- Разумеется, - мягко ответил Шедар, - именно для этого я вас сюда и пригласил.
Она молча кивнула, затем подошла к столу. По этикету кто-то должен был отодвинуть ей стул, но кроме Шедара, никого не было в кабинете. А сам он отнюдь не кидался помогать Льер, продолжая пить кофе и буквально пожирать ее взглядом.
Льер пожала плечами и уселась за стол.
- Кофе? – спросил Шедар.
- Да, пожалуйста.
И нет сил поднять взгляд, как будто если она будет смотреть, то обязательно приключится что-то страшное.
Он поднялся со своего места и налил в ее чашечку горького напитка.
- Как вы провели ночь? – и снова этот страшный, пустой голос.
- Спасибо, спалось хорошо, - промямлила Льер, совершенно не понимая, к чему ведет Шедар.
Шиан… казался ей понятным. И знакомым. А теперь вот напротив сидел молодой мужчина, которого она, на свою беду, все равно не хотела терять. Но этот мужчина был совершенно ей незнаком.
- Я рад, - коротко ответил король и замолчал.
И тишина, обнявшая их двоих, показалась Льер совершенно невыносимой. Она кое-как оторвала глаза от тарелки и посмотрела на Шедара.
- А вы? Как вам спалось, ваше величество?
Он передернул плечами, глянул в упор так, что сердце подскочило в груди.
- Мне не спалось, миледи. Наверное, потому, что вы так и не дали мне толком объясниться. Вчера, видимо, был не самый подходящий для этого момент. Вам хотелось спать.
- Да что здесь объяснять. И так все понятно, - с горечью сказала Льер, - наверное, вам было весело играть со мной… и было смешно смотреть, как я дала волю чувствам. Больше этого не повторится, обещаю вам.
Шедар отставил чашку, положил руки на стол и как будто окаменел.
- Вы… вы в самом деле считаете, что я играл вами?
- А что я должна думать, ваше величество? К чему был весь этот маскарад?
- Я хотел познакомиться с невестой, - все также бесцветно и глухо сказал Шедар, - у меня совершенно не было опыта в общении с женщинами. Когда был жив отец, он занимал меня совершенно иными делами. Я очень редко посещал балы, и почти не… впрочем, все это неважно. Важным было то, что я хотел узнать, на ком женюсь. И еще важным было то, чтобы моя невеста увидела во мне человека, а не просто полено с короной на голове, если можно так выразиться. Надеюсь, я все объяснил?
- Да, - выдохнула Льер.
Она чувствовала, что он говорит правду. Но отчего-то эта правда не сближала их, а все больше отдаляла друг от друга, и от этого болью дергало в груди, а на глазах вскипали непрошенные слезы.
Шедар помолчал, потом продолжил:
- Но если все то, что произошло, не имеет для вас более значения… Возможно, это вы играли? И все то, что было, было всего лишь ложью? Для того, чтобы без осложнений вернуться в Ависию?
Льер расправила плечи. Сейчас… вот сейчас они окончательно потеряют друг друга. Попросту утонут в этих упреках, и уже никогда… никогда не будут вместе так, как это случилось в охотничьем домике.
- Я… - она запнулась, схватилась за скатерть, как утопающий за соломинку, - простите… если обидела, ваше величество… но я… это была все та же я тогда… что и сейчас. И я не лгала… тогда… простите.
Выдерживать его взгляд стало невыносимо. «Бежать, прочь отсюда», - колотилось в висках вместе с пульсом. Льер резко вскочила, стул с грохотом опрокинулся на пол, а она развернулась и бросилась к двери, задыхаясь, захлебываясь в слезах. Прочь отсюда, прочь, только бы не видеть его, не слышать этот мертвый, опустевший для нее голос.
И когда сильная рука резко перехватила ее за талию, Льер сопротивлялась. Извернулась змеей, но была снова крепко схвачена, прижата к жесткому телу.
- Льер! – он крепко держал ее лицо в руках, - посмотри на меня, ну?
- Н-не могу-у-у, - вырвалось вместе с рыданием, - как ты мог?!! Я… тебе верила!
- Я объяснил, как, объяснил, почему, - жестко ответил Шедар, - посмотри на меня, Льер. Это все тот же я, что и тогда. И я не лгал, никогда не лгал… о том, что чувствовал по отношению к тебе. Точно так же, как не лгу и сейчас. Неужели для тебя это ничего больше не значит? Смотри мне в глаза, Льер. И говори правду.
Она подчинилась. Ее колотил озноб, боль разливалась по телу, но вместе с тем… медленно, беспощадно, внизу живота скручивалась обжигающая спираль.
- Значило, всегда значило, - прошептала она, не отрываясь глядя в темные глаза короля Шедара. Они были темными, как горький кофе, и так же обжигали.
- Так не беги от меня, не отталкивай, - прошептал он. Дыхание с хрипом вырывалось из его губ, таких безумно-желанных, дарящих наслаждение на грани страдания.
Это было одновременно и горько, и сладко. До пресловутых бабочек в животе, до тихого стона оттого, что он так плотно прижимал ее к себе. До совершенно животного желания содрать с него рубашку и оставить ногтями борозды на гладкой коже, а потом отдать всю себя и стать единым целым, и сгореть, и возродиться из пепла…
И Льер не выдержала. Она впилась ногтями в его плечи и, приподнявшись на цыпочки, укусила за губу.
- Это тебе за то, что обманывал, - выдохнула хрипло и облизнула солоноватую каплю крови.
Комната смазалась вбок, когда Шедар подхватил ее на руки. Потом со стола с печальным звоном покатились чашки и тарелки. Льер откинулась назад, обхватывая его руками за шею, притягивая к себе ближе. Словно в горячечном бреду она ощущала, как комкаются атласные юбки, как с треском рвутся шелковые панталоны.
- Да, пожалуйста, - простонала, окончательно теряясь в обжигающем вихре.
Ее трясло, как в лихорадке. Все, чего она хотела – сейчас и здесь, грубо. Чтоб заклеймил собой и сделал своей уже навсегда.
Они даже не целовались, это куда больше походило на укусы, жалящие и подстегивающие тот огонь, в котором горели они оба. Потом Шедар на мгновение отстранился, тяжело дыша, посмотрел ей в глаза.
- Ты – моя, - жестко сказал он, - запомни. Моя.
- Твоя, - эхом откликнулась Льер, оплетая его ногами, - навсегда… только твоя. Я тебя люблю.
***Конец.***
Вот и закончилась еще одна история любви.
Ваши комментарии безумно меня мотивируют!
