– Да, это уже не только моя с Ваней ссора. Но я хочу не извиниться. Не только в том дело, что не чувствую особой вины за собой. Не получится извиниться и забыть. Придётся что-то менять, чтобы оставить хотя бы самое главное. Но, Лиль… Вот, послушай. Послушай ещё раз. Пожалуйста.
Я протянула телефон, нажала коспроизведение.
«Одиночество, давящее глухой тоской
Фальшь и обман на самом деле.
Вокруг избирают путь простой:
Уйти от проблем все бы хотели».
С первых строчек, прозвучавших рыком гроула, Лиля подобралась.
– Зачем? Тебе не помогут сопливые нечестные приёмы!
Но рука не повернулась выключить.
А впрочем, я бы и не дала.
«У меня боль, и я кричу.
А вы отвернулись, словно не слыша.
Слова по губам не различу -
Иначе просто поедет крыша.
Стена тишины восстала вокруг.
Стена тишины, и сердца стук.
Вы стали не просто чужие,
В вас умер любой звук».
После первого припева она решительно встала, собираясь уйти.
Но…
«...Сердца стук».
Тук-тук. Тук-тук. Палочки Вани тихонько пробивали ритм под замершие звуки. Молчали гитары, замер вокал, застыло, казалось дыхание.
Тихо и глухо.
«Боитесь позвать, окликнуть, сказать.
Смеяться и петь - всего боитесь.
Но как же можно спокойно спать
Отвернувшись и не увидев?
Ты видишь то, что не удержать -
Так крикни, крикни во все лёгкие!
Нельзя от боли чужой бежать
Она твоей боли служит верёвками.
Стена тишины восстала вокруг.
Стена тишины, и сердца стук.
Вы стали не просто чужие,
В вас умер любой звук».
Тук-тук. Глухие удары учащаются, как на фонендоскопе, перерастают в мощный бластбит.
«Ты видишь ложь - скажи о лжи.
Ты видишь трусость - давай, скажи!
Ты видишь ужас - кричи, кричи!
Ты видишь мерзость - да не молчи!
Не молчи, когда есть слова.
Не стихай, начав едва.
Не утаи отчаяния крик.
Только ты силу звука постиг.
Стена тишины растёт изнутри.
Стена тишины - не слушай, смотри!
Ты ничего не услышишь.
Ты ничего не услышишь.
Разбей, разрушай, проломи, разотри!»
Лиля подняла на меня полные слёз глаза:
– Твоя взяла. Что ты хочешь?
104.
Как я ни уговаривала Гульшат, она не шла на контакт.
Всех смогла, всех осилила – Ваню и Ника с помощью их половинок, остальных парней скорее хитростью, но Гульшат…
Не представляю, чем её взять. Может, все вместе, если получится…
Что же, пока без неё.
Шикарный атласный чёрный с красной отделкой корсет обтянул меня, как в колодки запрятал. Я велела Максу, который зашнуровывал ленточки:
– Сильней затягивай!
А он расхохотался:
– Зоя, выпусти живот обратно. Ты похожа на мумию, у которой уже сгнили кишки. Я всё равно не буду делать так туго.
– Но это же корсет! – на мумию я не обиделась, а расстроилась. Так хотелось ненадолго стать похожей фигурой на анимешную героиню!
– Сдавливать так себя вредно для здоровья. И для костей, и для органов, – он принялся прилаживать мне свежекупленный ошейник из ажурной чёрной кожи и такой же напульсник. – Во-от, так просто невероятно! Садись, я тебя покрашу и причешу.
Я считала, что смысла нет малеваться на встречу с друзьями… Но внезапно просто захотелось создать полную картину.
Медленно, аккуратно. Его пальцы ласкали волосы, расчёска оглаживала каждую прядь. Хотелось откинуть голову и расслабиться, но приходилось сидеть прямо.
– Ма-акс! Получилось хоть не хуже, чем ты ожидал?
Знаю, воображение сильно всё приукрашивает. Представляешь себе одно, получаешь другое. Что можно из меня сделать такого, как он читает в своих журналах?
Макс нежно сжал ладонями мои плечи и наклонился к уху:
– У меня ни за что бы не получилось даже близко представить результат.
И ухватил губами мочку уха.
Он уже знает мои слабые места.
Словно электрический разряд прошил меня с головы до ног. Ухватила его ладони на своих плечах и потянула вперёд.
– Зоя, краситься, – напомнил Макс.
– Тебе не стоило так делать, – откинулась, опираясь на него, запрокинула голову, встретила его губы.
Время, время. Сейчас уже все придут. У нас очень мало времени.
Встала, рывком посадила его на стул:
– Если справимся быстро, у тебя ещё будут шансы меня накрасить.
– Я не могу быстро, – заметил Макс.
– Не выпендривайся, – ответила ему, снова целуя.
105.
Накрасил он меня за пять минут. Пара быстрых штрихов карандашом, несколько мазков кисточками.
– У меня всегда в запасе несколько вариантов экспресс-макияжа, на случай, если нет времени присматриваться и думать. В зависимости от типа кожи и цвета волос можно выбрать. А как красить тебя – уже помню.
Я глянула в зеркало. Эх, сюда бы ещё сапоги… Только нет смысла обуваться, если никуда не идёшь.
Первыми пришли Ник с Машей. Отлично! Так сказать, свою часть договора она выполнила.
Ник широко улыбнулся в открывающуюся дверь и замер. Улыбка медленно сползла с лица и начала превращаться в одуряющую рожу. Но Маша осторожно пихнула его в спину.
– Давай уже, что стоишь?
Он словно опомнился. С размаху пожал мне руку, отодвинул и зашёл, затаскивая с собой спутницу.
– Привет, – поздоровалась я с ней.
Она грустно посмотрела на меня, потом на Макса в квартире и ответила:
– Привет.
Что такая смурная? Разве не получила, что хотела?
Мысленно пожала плечами.
Пришёл Вова. Присвистнул.
– Ни хрена себе, Зойка! – протопал в квартиру, заметил Макса и хмыкнул:
– Такое сокровище, и…
Вовремя осёкся.
– Это моё сокровище, – невозмутимо и твёрдо отозвался тот. – Я нашёл и раскрыл.
– Эй! – начала я, осторожно. Чтобы не врезать. Снова звонок. Вова вернулся и впустил Ахмета с Федей.
Последний отреагировал бурно, но неоригинально:
– Ох...ть! – осмотрел меня, – нет, ну…
– Закрывайте дверь, – попросила я и пошла в квартиру. Следом раздался протяжный свист.
Ещё раз, и в глаз. Или куда попадётся.
Федя ввалился за мной в комнату:
– Эй! О, Макс, привет. Слушай, ты же понимаешь, что у вас с Зойкой мало общего и вы вообще разные люди? Что ваши отношения тупиковые и всё такое. Вы закругляться будете?
Балабол. Если не сказать хуже.
Макс, уже менее радостно, сказал:
– Это – моё. Сам нашёл, сам сделал. Найди себе кого-нибудь другого.
– Знаешь, мы же давно дружим, – не унимался Федя. – Нас многое сближает…
Я заметила мрачное лицо Макса и рявкнула:
– Фидан! Заткнись.
– Я серьёзно! – не унимался тот.
Макс молча, резко развернулся и исчез в моей комнате. Я замерла в растерянности.
Но прежде, чем успела броситься вслед, он появился снова. Накинул мне на плечи купленный к корсету широкий шарф и завязал концы на груди, стянув рывком.
По выражению его лица я поняла, что стоит обойтись без протестов.
Развернулась к Феде. Сволочь. Я в чём виновата сейчас? Что он устраивает?
За локоть и шею, подножка, бросок – и он оказался на полу.
– Ай! – прохрипел уже оттуда. – Нет, Зоя та же самая.
– Передумал? – прошипела я.
– Змея особо ядовитая, – прокомментировал Ахмет из своего привычного угла дивана.
На это я не обижалась, он знал.
А вот на Федю – уже обиделась.
Мы были на грани. Снова. И снова, казалось бы, из-за Макса. Но… Он-то тут при чём?
И вмешалась Маша.
– Федя! – укоризненно, проникновенным голосом, какой у меня никогда не получался. – Почему ты так себя ведёшь? Говоришь, что тебя с Зоей много связывает, что вы друзья, но при этом совершенно не уважаешь её парня.
– Я? – растерялся тот. – Я уважаю. Макс нормальный мужик, – как-то растерянно и даже извиняясь.
– Если бы, – высокомерно продолжала девушка, – со мной кто-то флиртовал бы в присутствии моего парня… Ник бы, думаю, сам бы врезал. Или я бы врезала, хоть и не знаю боевых приёмов.
– Да я же шучу, – оправдывался Федя.
– Кому-нибудь смешно? – уточнила Маша.
– Хорош уже, – поддержал Ахмет. – Тебе присваивается титул почётного Петросяна. Золотые веточки Дубовицкой. Теперь завязывай, Ваня сейчас придёт.
106.
Ваня с супругой пришли с опозданием. То ли показывали своё «фи», то ли Лиля красилась.
Я дружелюбно улыбнулась и пригласила их.
И стала наблюдать, как меняются при взгляде на меня выражения лиц.
Ну зачем мне понадобилось развязывать шарф.
Хотелось заплакать, но я улыбалась.
Ваня прошёл в зал и уселся на своё привычное место.
Этот жест даже принёс ненадолго облегчение. Всё идёт как надо. Ну, не всё, но хоть что-то.
А Лиля…
Лиля выволокла меня обратно в коридор и прижала к стене.
– Ну, Зоя!
– Да что?!
– Я знаешь, сколько времени и сил потратила на то, чтобы выглядеть королевой? Чтобы быть самой-самой? Ну спасибо!
Её тон...
От сердца отлегло. Это просто шутка. Я уж думала…
– Ладно, у тебя Ваня уже есть…
– Ещё удержать надо. Зой, откуда это всё? Где ты взяла столько шарма?
– Насосала, – хмыкнула я.
– Не, правда! Ты для Макса так стараешься?
Я вздохнула:
– Ну Лиль! Ты-то должна знать, что это Макс сам для себя старается.
– Играет в куклы, что ли? Ты для него типа модель? – она внезапно нахмурилась. – Вы по-настоящему-то встречаетесь, или он просто… Он относится к тебе как к девушке?
– Относится, относится.
– Точно?
– Ну чего фигню спрашиваешь? У нас секс по два раза каждую встречу!
– Ещё бы! – подруга окинула меня взглядом. – Ты сейчас такая… Я сама еле сдерживаюсь. Вообще не Зоя, Ванька чего и бесится. Ему ты нравилась такая, как была, отличный друг, не особенно девушка. Сейчас он просто не знает, как с тобой себя вести.
– Эй! Там! Вы не одни! – позвал Ник. Я спешно покивала:
– Ясно, пошли!
107.
– Всё так же, но без пива, – заметила я, как бы невзначай. – Мы умеем напиваться, а? Помните, когда Вова, Ахмет и Ванёк накидались так, что набили морду гопоте? Вернее, парням в спортивных костюмах, которых вы приняли за гопоту просто потому, что те сидели вечером на качелях.
– Ты к чему это вспомнила? – недовольно поморщился Вова.
– Да нелепо то, что вы можете побить человека просто за внешний вид.
– Зоя, отстань! Вышла ошибка. Мы признали это давно, – лениво отмахнулся Ахмет.
– И знаешь, Федя, почему тебе ничего не светит со мной, даже в случае, если Макс испарится? Да потому, что ты не просто способен ударить девушку, ты несколько раз это делал.
– Да тебя я не смогу ударить, даже если захочу, не бойся! – проворчал Фидан.
– Я не боюсь. Я презираю. Ты хороший друг, но как парень… Извини. Это, конечно, не аборт… Но тоже нехорошо для здоровья девушки.
Про аборт поняли все, кроме Макса и Маши. Ну разумеется, я ни в коем случае не хотела, чтобы девушка Ника узнала подобное. Уж точно не от меня. Кроме того, это вообще нечестно по отношению к моему другу, потому что об аборте ему сообщили задним числом, по вопросу компенсировать плату.
Переживал он тогда.
– Вова, скажи, – продолжила я, – кто у нас принципиально не уступает женщинам место в транспорте, потому что им, якобы, легче жить, чем мужчинам? Ваня! Как ты в семье чинишь краны и прибиваешь к стене картинки?
Ваня малость косорукий в том, что касается домашних дел.
– Зоя! – рявкнул тот. – Ты решила отомстить? За этим нас собрала, чтобы объяснить, какие мы плохие?
Кажется, он в ярости.
– Встанешь, я тебя в пол лицом уложу, – спокойно пообещала я. – Никто никуда не уйдёт.
Он демонстративно откинулся на кресле и скрестил руки на животе.
– Парни, вы считаете, что какие-то недостатки можно простить? – продолжала я. – Мы ведь многое прощали друг другу. Многое проходило и забывалось.
– Зоя. – Ваня уже был в ярости. – Мы уже всё обсудили. И пришли к решению, которое всех устраивало. Вернее, не устраивало, но оказалось единственным выходом в сложившейся ситуации.
– Я не переливаю из пустого в порожнее, что бы ты ни думал. Мы не говорили ни о чём и не принимали никаких решений. Более того, вы резко вдруг придумали эту жестокость и не предупредили меня ни о чём. То Макс сидел с нами и приходил на концерт, то я должна его прогнать. Вы высмеяли меня, поиздевались – в очень трудный для меня момент, как раз тогда, когда так нужна была поддержка друзей.
У меня голос дрогнул и я чуть кашлянула от неожиданного спазма горла. Слёз, к счастью не появилось, – ещё не хватало!
– Ты должна была нам сказать, – нахмурился Ваня.
– Вы должны были мне сказать! – припечатала я. – Заранее, и не в такой форме. Вы просто высмеяли меня, поиздевались. Зачем? Вам так захотелось меня унизить? И ради этого вы перечеркнули огромную часть жизни, то, что создавалось годами, то, из-за чего вы все чего-то стоили? Каждый думает начать новую творческую жизнь, сделать всё лучше? Но лучше не будет, будет новый путь, который придётся идти сначала, и неизвестно, получится ли что-то. Зачем? Разве у кого-то творческий кризис? Разве мало новых свежих идей? Из-за меня? Да бог с вами, я даже не член группы!
– Что ты хочешь от нас? – нахмурился Вова недовольно.
– Я? От вас? – мне что ли, это надо? – Да я-то что? Ваня должен понять. Научиться проявлять гибкость. Ты сделал гадость куче своих друзей – ради чего? Чего хорошего в твоих действиях? Чего ты добивался? Какой результат должен был получиться? Ты не хотел общаться со мной? Или хотел, чтобы я по-прежнему оставалась парнем, который чинит вам технику? Так я же не отказывалась… Вань, при таких требованиях к людям ты не сможешь собрать новую группу, такую же слаженную, такую же сыгранную. И не сможешь жить без музыки.
– Ты член группы, – тихо-тихо ответил Ваня.
– Ваня, вспомни! Сколько учился Федя, чтобы только соответствовать вам с Ником, когда решили организовать группу. А как долго искали Вову? А не обычного басиста по типу «до-ре-ми»? А ритм-гитару, наоборот, поспокойнее… Сколько ты будешь искать новую группу? И что, если тоже не сойдёшься с ней во взглядах?
Я встала:
– Макс, пошли.
– Зоя… – начали сразу Ваня и Ник.
– Поговорите пока, – пресекла я, взяла Макса за руку и вывела в коридор.
– Тихо только. Обувайся.
К счастью, он молча послушался. Мы осторожно вышли в коридор. Нашумели только, закрывая дверь – но там для ребят было уже поздно.
Теперь пусть поговорят. Потому, что я не представляю, что делать ещё.
Мы с Максом отошли подальше, чтобы не было видно из окна, и сели на скамейку.
Это даже хорошо, что Гульшат нет. Если бы Ваня чувствовал поддержку – хотя бы чью-нибудь – неизвестно, что бы вышло. А сейчас – ну должен же он хотя бы задуматься! Лиля тоже не дура. Если она согласилась помочь – на попятный не пойдёт. Да и похоже, что Ванёк далеко не хомут с плеч сбросил…
Хорошо, что Макс молчал и ни о чём не спрашивал. Я бы не смогла объяснить ему дьявольский план – никакого плана не было. Просто уговорить. Скорее всего была ссора. Если они сейчас поговорят – конструктивно – может, что-то изменится?
Мы же такие хорошие друзья.
Сидеть долго не получилось, мы гуляли по окрестным дворам. Потом решили возвращаться.
Поговорить им, надеюсь, хватило.
Встретили меня зловещим молчанием.
Никто никого не убил?
Пересчитала – все на месте.
– Ну чего?
– Зоя, – Ванёк говорил в своей привычной манере – чуть лениво и строго, – но чувствовалась какая-то напряжённость, – свои вопросы мы могли решить и без того, чтобы запирать нас. А вот твой вопрос остаётся нерешённым.
– А какой, собственно, вопрос? – Макс, практически молчавший всё время, прислонился спиной к дверному косяку и оглядел присутствующих. – Моя девушка отдаёт приоритет мне, когда строит планы на вечер. Это нормально. Все так делают.
Я протянула телефон, нажала коспроизведение.
«Одиночество, давящее глухой тоской
Фальшь и обман на самом деле.
Вокруг избирают путь простой:
Уйти от проблем все бы хотели».
С первых строчек, прозвучавших рыком гроула, Лиля подобралась.
– Зачем? Тебе не помогут сопливые нечестные приёмы!
Но рука не повернулась выключить.
А впрочем, я бы и не дала.
«У меня боль, и я кричу.
А вы отвернулись, словно не слыша.
Слова по губам не различу -
Иначе просто поедет крыша.
Стена тишины восстала вокруг.
Стена тишины, и сердца стук.
Вы стали не просто чужие,
В вас умер любой звук».
После первого припева она решительно встала, собираясь уйти.
Но…
«...Сердца стук».
Тук-тук. Тук-тук. Палочки Вани тихонько пробивали ритм под замершие звуки. Молчали гитары, замер вокал, застыло, казалось дыхание.
Тихо и глухо.
«Боитесь позвать, окликнуть, сказать.
Смеяться и петь - всего боитесь.
Но как же можно спокойно спать
Отвернувшись и не увидев?
Ты видишь то, что не удержать -
Так крикни, крикни во все лёгкие!
Нельзя от боли чужой бежать
Она твоей боли служит верёвками.
Стена тишины восстала вокруг.
Стена тишины, и сердца стук.
Вы стали не просто чужие,
В вас умер любой звук».
Тук-тук. Глухие удары учащаются, как на фонендоскопе, перерастают в мощный бластбит.
«Ты видишь ложь - скажи о лжи.
Ты видишь трусость - давай, скажи!
Ты видишь ужас - кричи, кричи!
Ты видишь мерзость - да не молчи!
Не молчи, когда есть слова.
Не стихай, начав едва.
Не утаи отчаяния крик.
Только ты силу звука постиг.
Стена тишины растёт изнутри.
Стена тишины - не слушай, смотри!
Ты ничего не услышишь.
Ты ничего не услышишь.
Разбей, разрушай, проломи, разотри!»
Лиля подняла на меня полные слёз глаза:
– Твоя взяла. Что ты хочешь?
104.
Как я ни уговаривала Гульшат, она не шла на контакт.
Всех смогла, всех осилила – Ваню и Ника с помощью их половинок, остальных парней скорее хитростью, но Гульшат…
Не представляю, чем её взять. Может, все вместе, если получится…
Что же, пока без неё.
Шикарный атласный чёрный с красной отделкой корсет обтянул меня, как в колодки запрятал. Я велела Максу, который зашнуровывал ленточки:
– Сильней затягивай!
А он расхохотался:
– Зоя, выпусти живот обратно. Ты похожа на мумию, у которой уже сгнили кишки. Я всё равно не буду делать так туго.
– Но это же корсет! – на мумию я не обиделась, а расстроилась. Так хотелось ненадолго стать похожей фигурой на анимешную героиню!
– Сдавливать так себя вредно для здоровья. И для костей, и для органов, – он принялся прилаживать мне свежекупленный ошейник из ажурной чёрной кожи и такой же напульсник. – Во-от, так просто невероятно! Садись, я тебя покрашу и причешу.
Я считала, что смысла нет малеваться на встречу с друзьями… Но внезапно просто захотелось создать полную картину.
Медленно, аккуратно. Его пальцы ласкали волосы, расчёска оглаживала каждую прядь. Хотелось откинуть голову и расслабиться, но приходилось сидеть прямо.
– Ма-акс! Получилось хоть не хуже, чем ты ожидал?
Знаю, воображение сильно всё приукрашивает. Представляешь себе одно, получаешь другое. Что можно из меня сделать такого, как он читает в своих журналах?
Макс нежно сжал ладонями мои плечи и наклонился к уху:
– У меня ни за что бы не получилось даже близко представить результат.
И ухватил губами мочку уха.
Он уже знает мои слабые места.
Словно электрический разряд прошил меня с головы до ног. Ухватила его ладони на своих плечах и потянула вперёд.
– Зоя, краситься, – напомнил Макс.
– Тебе не стоило так делать, – откинулась, опираясь на него, запрокинула голову, встретила его губы.
Время, время. Сейчас уже все придут. У нас очень мало времени.
Встала, рывком посадила его на стул:
– Если справимся быстро, у тебя ещё будут шансы меня накрасить.
– Я не могу быстро, – заметил Макс.
– Не выпендривайся, – ответила ему, снова целуя.
105.
Накрасил он меня за пять минут. Пара быстрых штрихов карандашом, несколько мазков кисточками.
– У меня всегда в запасе несколько вариантов экспресс-макияжа, на случай, если нет времени присматриваться и думать. В зависимости от типа кожи и цвета волос можно выбрать. А как красить тебя – уже помню.
Я глянула в зеркало. Эх, сюда бы ещё сапоги… Только нет смысла обуваться, если никуда не идёшь.
Первыми пришли Ник с Машей. Отлично! Так сказать, свою часть договора она выполнила.
Ник широко улыбнулся в открывающуюся дверь и замер. Улыбка медленно сползла с лица и начала превращаться в одуряющую рожу. Но Маша осторожно пихнула его в спину.
– Давай уже, что стоишь?
Он словно опомнился. С размаху пожал мне руку, отодвинул и зашёл, затаскивая с собой спутницу.
– Привет, – поздоровалась я с ней.
Она грустно посмотрела на меня, потом на Макса в квартире и ответила:
– Привет.
Что такая смурная? Разве не получила, что хотела?
Мысленно пожала плечами.
Пришёл Вова. Присвистнул.
– Ни хрена себе, Зойка! – протопал в квартиру, заметил Макса и хмыкнул:
– Такое сокровище, и…
Вовремя осёкся.
– Это моё сокровище, – невозмутимо и твёрдо отозвался тот. – Я нашёл и раскрыл.
– Эй! – начала я, осторожно. Чтобы не врезать. Снова звонок. Вова вернулся и впустил Ахмета с Федей.
Последний отреагировал бурно, но неоригинально:
– Ох...ть! – осмотрел меня, – нет, ну…
– Закрывайте дверь, – попросила я и пошла в квартиру. Следом раздался протяжный свист.
Ещё раз, и в глаз. Или куда попадётся.
Федя ввалился за мной в комнату:
– Эй! О, Макс, привет. Слушай, ты же понимаешь, что у вас с Зойкой мало общего и вы вообще разные люди? Что ваши отношения тупиковые и всё такое. Вы закругляться будете?
Балабол. Если не сказать хуже.
Макс, уже менее радостно, сказал:
– Это – моё. Сам нашёл, сам сделал. Найди себе кого-нибудь другого.
– Знаешь, мы же давно дружим, – не унимался Федя. – Нас многое сближает…
Я заметила мрачное лицо Макса и рявкнула:
– Фидан! Заткнись.
– Я серьёзно! – не унимался тот.
Макс молча, резко развернулся и исчез в моей комнате. Я замерла в растерянности.
Но прежде, чем успела броситься вслед, он появился снова. Накинул мне на плечи купленный к корсету широкий шарф и завязал концы на груди, стянув рывком.
По выражению его лица я поняла, что стоит обойтись без протестов.
Развернулась к Феде. Сволочь. Я в чём виновата сейчас? Что он устраивает?
За локоть и шею, подножка, бросок – и он оказался на полу.
– Ай! – прохрипел уже оттуда. – Нет, Зоя та же самая.
– Передумал? – прошипела я.
– Змея особо ядовитая, – прокомментировал Ахмет из своего привычного угла дивана.
На это я не обижалась, он знал.
А вот на Федю – уже обиделась.
Мы были на грани. Снова. И снова, казалось бы, из-за Макса. Но… Он-то тут при чём?
И вмешалась Маша.
– Федя! – укоризненно, проникновенным голосом, какой у меня никогда не получался. – Почему ты так себя ведёшь? Говоришь, что тебя с Зоей много связывает, что вы друзья, но при этом совершенно не уважаешь её парня.
– Я? – растерялся тот. – Я уважаю. Макс нормальный мужик, – как-то растерянно и даже извиняясь.
– Если бы, – высокомерно продолжала девушка, – со мной кто-то флиртовал бы в присутствии моего парня… Ник бы, думаю, сам бы врезал. Или я бы врезала, хоть и не знаю боевых приёмов.
– Да я же шучу, – оправдывался Федя.
– Кому-нибудь смешно? – уточнила Маша.
– Хорош уже, – поддержал Ахмет. – Тебе присваивается титул почётного Петросяна. Золотые веточки Дубовицкой. Теперь завязывай, Ваня сейчас придёт.
106.
Ваня с супругой пришли с опозданием. То ли показывали своё «фи», то ли Лиля красилась.
Я дружелюбно улыбнулась и пригласила их.
И стала наблюдать, как меняются при взгляде на меня выражения лиц.
Ну зачем мне понадобилось развязывать шарф.
Хотелось заплакать, но я улыбалась.
Ваня прошёл в зал и уселся на своё привычное место.
Этот жест даже принёс ненадолго облегчение. Всё идёт как надо. Ну, не всё, но хоть что-то.
А Лиля…
Лиля выволокла меня обратно в коридор и прижала к стене.
– Ну, Зоя!
– Да что?!
– Я знаешь, сколько времени и сил потратила на то, чтобы выглядеть королевой? Чтобы быть самой-самой? Ну спасибо!
Её тон...
От сердца отлегло. Это просто шутка. Я уж думала…
– Ладно, у тебя Ваня уже есть…
– Ещё удержать надо. Зой, откуда это всё? Где ты взяла столько шарма?
– Насосала, – хмыкнула я.
– Не, правда! Ты для Макса так стараешься?
Я вздохнула:
– Ну Лиль! Ты-то должна знать, что это Макс сам для себя старается.
– Играет в куклы, что ли? Ты для него типа модель? – она внезапно нахмурилась. – Вы по-настоящему-то встречаетесь, или он просто… Он относится к тебе как к девушке?
– Относится, относится.
– Точно?
– Ну чего фигню спрашиваешь? У нас секс по два раза каждую встречу!
– Ещё бы! – подруга окинула меня взглядом. – Ты сейчас такая… Я сама еле сдерживаюсь. Вообще не Зоя, Ванька чего и бесится. Ему ты нравилась такая, как была, отличный друг, не особенно девушка. Сейчас он просто не знает, как с тобой себя вести.
– Эй! Там! Вы не одни! – позвал Ник. Я спешно покивала:
– Ясно, пошли!
107.
– Всё так же, но без пива, – заметила я, как бы невзначай. – Мы умеем напиваться, а? Помните, когда Вова, Ахмет и Ванёк накидались так, что набили морду гопоте? Вернее, парням в спортивных костюмах, которых вы приняли за гопоту просто потому, что те сидели вечером на качелях.
– Ты к чему это вспомнила? – недовольно поморщился Вова.
– Да нелепо то, что вы можете побить человека просто за внешний вид.
– Зоя, отстань! Вышла ошибка. Мы признали это давно, – лениво отмахнулся Ахмет.
– И знаешь, Федя, почему тебе ничего не светит со мной, даже в случае, если Макс испарится? Да потому, что ты не просто способен ударить девушку, ты несколько раз это делал.
– Да тебя я не смогу ударить, даже если захочу, не бойся! – проворчал Фидан.
– Я не боюсь. Я презираю. Ты хороший друг, но как парень… Извини. Это, конечно, не аборт… Но тоже нехорошо для здоровья девушки.
Про аборт поняли все, кроме Макса и Маши. Ну разумеется, я ни в коем случае не хотела, чтобы девушка Ника узнала подобное. Уж точно не от меня. Кроме того, это вообще нечестно по отношению к моему другу, потому что об аборте ему сообщили задним числом, по вопросу компенсировать плату.
Переживал он тогда.
– Вова, скажи, – продолжила я, – кто у нас принципиально не уступает женщинам место в транспорте, потому что им, якобы, легче жить, чем мужчинам? Ваня! Как ты в семье чинишь краны и прибиваешь к стене картинки?
Ваня малость косорукий в том, что касается домашних дел.
– Зоя! – рявкнул тот. – Ты решила отомстить? За этим нас собрала, чтобы объяснить, какие мы плохие?
Кажется, он в ярости.
– Встанешь, я тебя в пол лицом уложу, – спокойно пообещала я. – Никто никуда не уйдёт.
Он демонстративно откинулся на кресле и скрестил руки на животе.
– Парни, вы считаете, что какие-то недостатки можно простить? – продолжала я. – Мы ведь многое прощали друг другу. Многое проходило и забывалось.
– Зоя. – Ваня уже был в ярости. – Мы уже всё обсудили. И пришли к решению, которое всех устраивало. Вернее, не устраивало, но оказалось единственным выходом в сложившейся ситуации.
– Я не переливаю из пустого в порожнее, что бы ты ни думал. Мы не говорили ни о чём и не принимали никаких решений. Более того, вы резко вдруг придумали эту жестокость и не предупредили меня ни о чём. То Макс сидел с нами и приходил на концерт, то я должна его прогнать. Вы высмеяли меня, поиздевались – в очень трудный для меня момент, как раз тогда, когда так нужна была поддержка друзей.
У меня голос дрогнул и я чуть кашлянула от неожиданного спазма горла. Слёз, к счастью не появилось, – ещё не хватало!
– Ты должна была нам сказать, – нахмурился Ваня.
– Вы должны были мне сказать! – припечатала я. – Заранее, и не в такой форме. Вы просто высмеяли меня, поиздевались. Зачем? Вам так захотелось меня унизить? И ради этого вы перечеркнули огромную часть жизни, то, что создавалось годами, то, из-за чего вы все чего-то стоили? Каждый думает начать новую творческую жизнь, сделать всё лучше? Но лучше не будет, будет новый путь, который придётся идти сначала, и неизвестно, получится ли что-то. Зачем? Разве у кого-то творческий кризис? Разве мало новых свежих идей? Из-за меня? Да бог с вами, я даже не член группы!
– Что ты хочешь от нас? – нахмурился Вова недовольно.
– Я? От вас? – мне что ли, это надо? – Да я-то что? Ваня должен понять. Научиться проявлять гибкость. Ты сделал гадость куче своих друзей – ради чего? Чего хорошего в твоих действиях? Чего ты добивался? Какой результат должен был получиться? Ты не хотел общаться со мной? Или хотел, чтобы я по-прежнему оставалась парнем, который чинит вам технику? Так я же не отказывалась… Вань, при таких требованиях к людям ты не сможешь собрать новую группу, такую же слаженную, такую же сыгранную. И не сможешь жить без музыки.
– Ты член группы, – тихо-тихо ответил Ваня.
– Ваня, вспомни! Сколько учился Федя, чтобы только соответствовать вам с Ником, когда решили организовать группу. А как долго искали Вову? А не обычного басиста по типу «до-ре-ми»? А ритм-гитару, наоборот, поспокойнее… Сколько ты будешь искать новую группу? И что, если тоже не сойдёшься с ней во взглядах?
Я встала:
– Макс, пошли.
– Зоя… – начали сразу Ваня и Ник.
– Поговорите пока, – пресекла я, взяла Макса за руку и вывела в коридор.
– Тихо только. Обувайся.
К счастью, он молча послушался. Мы осторожно вышли в коридор. Нашумели только, закрывая дверь – но там для ребят было уже поздно.
Теперь пусть поговорят. Потому, что я не представляю, что делать ещё.
Глава 108-115.
Мы с Максом отошли подальше, чтобы не было видно из окна, и сели на скамейку.
Это даже хорошо, что Гульшат нет. Если бы Ваня чувствовал поддержку – хотя бы чью-нибудь – неизвестно, что бы вышло. А сейчас – ну должен же он хотя бы задуматься! Лиля тоже не дура. Если она согласилась помочь – на попятный не пойдёт. Да и похоже, что Ванёк далеко не хомут с плеч сбросил…
Хорошо, что Макс молчал и ни о чём не спрашивал. Я бы не смогла объяснить ему дьявольский план – никакого плана не было. Просто уговорить. Скорее всего была ссора. Если они сейчас поговорят – конструктивно – может, что-то изменится?
Мы же такие хорошие друзья.
Сидеть долго не получилось, мы гуляли по окрестным дворам. Потом решили возвращаться.
Поговорить им, надеюсь, хватило.
Встретили меня зловещим молчанием.
Никто никого не убил?
Пересчитала – все на месте.
– Ну чего?
– Зоя, – Ванёк говорил в своей привычной манере – чуть лениво и строго, – но чувствовалась какая-то напряжённость, – свои вопросы мы могли решить и без того, чтобы запирать нас. А вот твой вопрос остаётся нерешённым.
– А какой, собственно, вопрос? – Макс, практически молчавший всё время, прислонился спиной к дверному косяку и оглядел присутствующих. – Моя девушка отдаёт приоритет мне, когда строит планы на вечер. Это нормально. Все так делают.
