– Я только своим! Девочки никому не скажут.
Принесли другой коктейль и забрали остатки старого, и я сделала вид, что увлечена новым вкусом. И мне неинтересно смотреть, как Шэдоу загадочно и откровенно улыбается Рушане, берёт её руку, переворачивает ладонью вверх и легко прикасается губами.
Он просто зарабатывает деньги. Пытается продать себя подороже, ищет того, кто согласен купить. А я не могу себе позволить такое. Мне еле хватает на жизнь, а на деньги Камиллы я не собираюсь устраивать загулы. Поэтому здесь всё правильно – если Рушана может, почему бы и нет?
Но потом он ушёл – допив сок полностью.
Парни по-прежнему ходили между столиками. Камилла хитро улыбнулась и подозвала Макса, когда тот проходил мимо, а когда он сел, придвинула ему бутылку с водой.
Макс пил эффектно. Сначала собственно несколько глотков. Потом запрокинул голову, подняв бутылку, и вода тонкой струйкой потекла по смуглой коже, оставляя дорожку из капель.
– Видите? – потом подмигнула Камилла. – Хотите шоу, можно обойтись водой, приятное людям сделать – возьмите сок, они его пьют и не выпендриваются. В общем, вы на танцпол, я к вам присоединюсь.
Второй коктейль ещё больше ударил в голову, хоть я отпила совсем немного. Я же вообще не пью! Мне хватает примера отчима. А ведь тоже начинал не с литров водки, а с дружеских посиделок с пивом.
Но сейчас… Как-то незаметно уходило, по глотку, и я в мельтешении света и звуков даже не замечала ничего… А когда начала вставать, пространство вокруг немного поплыло.
Но ничего. Подруги помогут, если что.
А пока я пробралась на танцпол, стараясь на всякий случай держаться поближе к краю.
Я даже здесь не могу расслабиться, – мелькнула мысль.
И почти сразу меня перехватила Камилла. Взяла за руку и потащила с танцпола, потом, когда мы отошли из-под самой музыки, загадочно улыбнулась и сказала:
– Для тебя у меня тоже подарок!
– Не надо! – поспешно ответила я, пока меня не бросили ещё в один омут головой.
– Поздно! Оплачено. Пойдём, вот туда. Видишь занавесочки? Это кабинки для привата. Иди внутрь и жди.
– Для чего? – я попыталась вырвать руку, но Камилла держала крепко. – Ты что? Я не пойду!
– Не веди себя глупо. Не захочешь – никакого разврата не будет. Вообще ничего не будет, если не захочешь. Он там – для того, чтобы исполнять твои желания. Любые. Конечно, кроме секса. Скажешь – вообще простоит возле выхода всё время, как солдаты на страже мавзолея. Только оплаченные полчаса пропадут зря. В общем, иди и не веди себя как монашка-неврастеничка, не пугай парня.
«Мы так не договаривались» застряло комом в горле. Именно неврастеничкой я себя и чувствовала, когда обсуждала запрет на наркотики и смеси.
Кто знал, что надо было обсудить запрет на стриптизёров?
9 Александр
Никогда не понимал, почему остальные парни не любят пилон. Мне вполне себе нравилось. Но когда нам передали, что есть отдельный заказ, Ваня сразу заявил, что уже намазался маслом и никуда не полезет, а Макс поддержал:
– Я тоже! Вон пусть Шэдоу лезет, у него это лучше всего получается.
Они все знали моё имя, но я строго-настрого просил его вслух не упоминать. Очень, очень сильно боялся разоблачения, и удивлялся, что этого всё ещё не произошло.
– Скажешь тоже! – ответил я, чисто из вежливости. У меня на самом деле лучше всех получалось.
Ну не то, чтобы получалось. Просто много тренировался. Даже посреди комнаты вмонтировал пилон.
– Действительно! – поддержал Арслан. – Вот как ты падаешь чуть ли не с потолка в поперечный шпагат? У тебя совсем там ничего нет?
– Я ж не в шпагат падаю. Я на ноги, потом на руки, гашу удар, потом уже сажусь в шпагат полностью. Просто делаю это очень быстро. Пойдём, что ли?
Не то, чтобы я не мог выйти один. Но пилонов на сцене было два, и парные движения смотрелись эффектнее.
Потом ещё вместо отдыха нужно было идти в зал, развлекать публику. И стоит постараться, я и так немного накосячил вначале.
Я и не сразу понял, не сразу узнал в тёмно-пёстром освещении клуба. И уже успел обговорить с Максом новенькую. Несмотря на то, что из трёх подруг, которых Камилла приводила раньше, моими студентками были двое, в этот раз я сначала не различил Соню Егорову.
А когда узнал – было уже поздно.
Да и что бы я сделал? На неё указал и Макс. Мы таких и выбираем – новеньких, слегка растерянных, скромно сидящих за столиком. Я почти никогда не говорил парням, кто именно из шумной толпы будет сдавать мне электронику в конце семестра, и вообще старался не тащить одну работу на другую.
Просто старался забыть, задавить страх – страх, что меня кто-то из них узнает.
Но этого не произошло.
Почему-то.
И я не понимал, почему. Ни разговоры, ни приват не выдали меня. Может, девчонки просто не ожидали и поэтому даже не заподозрили?
Но факт есть факт. Одна за другой приходили мои студентки, и ни одной, даже самой маленькой сплетни не появилось.
В этот раз была Соня. Я помнил её, конечно же. Симпатичная, с огромными глазами и слегка вьющимися тёмно-русыми волосами, она была из тех, кого засунули на «перспективную» специальность, чтобы всегда была профессия в жизни. Соня пыталась выполнить задания, выучить что-то – но не пыталась понять. Вообще. Она могла только зазубрить – электронику, которую надо понимать. И потому боялась меня, как огня.
Ирония в том, что здесь, в клубе она тоже меня испугалась.
Что с ней не так? В глазах мелькнула такая паника, что я бы не смог её тронуть после такого в любом случае.
И за это может прилететь замечание. Потому, что если первая же не выйдет на сцену, потом никто может не выйти. Придётся в любом случае тащить силой. А это нам было очень неприятно. Впрочем – мы редко ошибались. Визуальный контакт – значит, заинтересована.
Хотя возможны и такие вот осечки.
Но – можно свалить всё на Камиллу. Она меня здорово выручила, получается. Потому, что нам несколько раз уже раньше объяснили, кто здесь из клиентов супервип супервипов, и что всё должно сразу делаться по мановению её точёной перманентной бровки.
Были правила клуба, а была Камилла, которая была выше и важнее правил.
И на удивление это не сильно напрягало. Несмотря ни на что, она общалась без всякого высокомерия, и с нами, и с официантами, и с охраной, и с директором. Дружелюбно, на равных. Проблем с ней либо не было, либо они легко решались, конфликты она не любила и никогда до них не доводила. Она была лучшим из наших постоянных клиентов, и при этом очень адекватной. Спускала деньги, потому что могла себе это позволить, платила за подруг, оставляла хорошие чаевые – но всегда только заслуженно.
Я бы её очень уважал… а может даже влюбился бы.
Вот только в университете она превращалась, подобно оборотню.
Так же, как остальные, она флиртовала и заигрывала вместо защиты лабораторных, жеманно складывала накачанные гиалуронкой губки и хлопала ресницами вместо того, чтобы слушать лекцию. Стреляла глазками, здороваясь, хихикала над объяснением двойного полупроводникого слоя, особенно в том месте, где электроны рекомбинировали с дырками.
А пару раз откровенничала во время привата, когда было особое настроение. И жаловалась мне на меня же. Как злющий и принципиальный Александр Николаевич никак не хочет ей засчитывать лабу, требует, чтобы учила, сдалась ей эта идиотская электроника! Мнит из себя невесть что, и ничем его не проймёшь…
В общем, с Камиллой в клубе общаться было гораздо приятнее, чем с Камиллой-студенткой.
Только я добрался до дивана в гримёрке, как мне сообщили, что у меня приват.
Я не удержался от тяжёлого вздоха, чем насмешил Ваню.
– Нет, глядите-ка, он ещё не доволен! Ты сегодня нарасхват!
– Сегодня народу много, всех разберут, – отмахнулся я. – Заказали ещё до объявления, это кто-то из постоянных. Я просто хотел после пилона хоть немножечко посидеть.
– Иди, на коленях у клиентки посиди! – ржёт, как конь. Ничего, его тоже кто-нибудь возьмёт.
10 Александр
Но Камилла ждала не на мягком кожаном диване в кабинке для привата. Она стояла в коридоре, недалеко от гримёрки. Серьёзная, в какой-то суровой готовности.
Ждала она меня с инструкциями.
Приват шёл в подарок подруге.
Той самой, которая запаниковала, стоило мне прикоснуться.
– Да, есть у неё такое. Всегда! Ну и что теперь, так от парней и шарахаться? – отмела возражения Камилла. – Ты ей и поможешь. Не надо обычной программы только. Вот то, что ты сейчас делаешь – что-то вроде этого подойдёт.
Я только сейчас обратил внимание, что уже на рефлексах придвинулся ближе и веду кончиками пальцев по её щеке. Работа с клиентками выходила уже автоматически.
– Просто не пугай её. Ничего чрезмерного, похабного, никаких грубостей и прочих приставаний.
А я вспомнил глаза девочки, полные ужаса… Да тут просто быть рядом, наедине – уже что-то похабное.
Что мне с ней делать?
– Оденься приличнее, под этим костюмом, я имею в виду. В смысле – никаких стрингов, и уж тем более – не раздевайся полностью!
– Где ты видела на мне стринги?
Вспомнилась простая одежда девчонки. То, с каким интересом она осматривалась – явно всё в новинку. Кажется, она и на учёбу ходит в одном и том же. Она из другого мира, эта девочка. Разве стоит ей навязывать чужую жизнь?
– Камилла, если у твоей подруги такие проблемы, не лучше ли ей подарить несколько сеансов психотерапии?
Она сразу ощетинилась, как рассерженный ёжик.
– Нет у неё никаких «таких» проблем! Она просто скованная и зажатая. Вот и помоги ей немного расслабиться.
Тут не расслабиться, а, скорее, замкнуться в себе ещё больше.
– А ты уверена, что стоит навязывать ей своё мнение и свой способ решать внутренние проблемы? Уверена, что подруга за это скажет спасибо? Не стоит позволить ей самой выбирать для себя?..
Изящно подведённые глаза обдали холодком.
– Шэдоу, я сейчас тебе скажу, только ты не обижайся, пожалуйста. Ты здесь деньги зарабатываешь. У тебя прайс. Если мало, скажи, сколько надо, я добавлю. Я просто покупаю услугу, ты продаёшь. А мораль мне читать не надо, ты сам стриптиз в клубе танцуешь.
Можно сказать – вышла из себя. Неужели её так волнует эта Соня?
А, да, точно!
– Как зовут твою подругу?
– Соня.
Потому что я обязательно назову её по имени. И надо хоть как-то объяснить, откуда я его знаю.
11 Александр
Девочка буквально прокралась в кабинку и замерла у входа, глядя на меня огромными глазами. Кажется, она снова боится.
Нет, так не пойдёт.
Я подошёл ближе. Она ведь не убежит? Камилле-то деньги наверняка вернут.
– Не бойся меня. Я не сделаю ничего, если ты не захочешь.
Она сделала два шага вперёд, остановилась.
– Тогда не надо ничего делать. Ничего, что ты делал… Там, на сцене, и в зале.
– Как пожелаешь…
Один шаг – я оказался за её спиной. Соня замерла. Я легко, без нажима, провёл ладонями по её рукам вниз.
Не двигается. Положительная реакция.
Зазвучала Lacrimosa. Ну, диджей, умничка, респект! Он очень часто угадывал. Сейчас этот неспешный, низкий, успокаивающий и мужественный голос – как раз то, что надо.
– Станцевать для тебя… Что-нибудь? Чего ты хочешь? Может, у тебя есть какие-нибудь фантазии? – Я наклонился ниже, к самому её ушку, скрытому за волосами, вдыхая лёгкий, приятный запах какого-то травяного шампуня. Легко, совсем легко пробежался пальцами вниз по её шее, выпрямился, как только она напряглась, но руки не убрал. – Ты можешь делать любые глупости. Нас никто не видит, и никто не узнает.
Она глубоко вдохнула. И повернулась к пилону сбоку.
– А это… Это ведь для того, чтобы…
– Тебе понравилось? Хочешь ещё?
– Да. Это настоящее искусство!
Её слова прямо разожгли моё самолюбие, почти заставив растаять в лужицу. Я – как и многие мужчины – люблю, когда меня хвалят.
Но – не стоит отвлекаться.
– Тогда у меня есть условие. Ты мне поможешь.
– Как? – глаза стали совсем огромными.
– Я не буду трогать тебя. А ты – будешь.
Она поморгала и тихо сказала:
– Только ты тогда не раздевайся.
Сама собой получилась широкая, уверенная улыбка.
– А ты останови меня.
Медленно, глядя ей в глаза, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки.
– Не… надо!
Вторая.
– Хватит, – уже совсем тихо.
Третья.
Она положила свои маленькие ручки поверх моих, пытаясь остановить. Потом, чуть покраснев, решительно застегнула пуговицы.
Я снова расстегнул их – с нижней до верхней.
Соня увлечённо застегнула, уже не краснея, как будто играла в некую игру.
Тогда я рванул ткань на груди, и липучки раскрылись, оставив от рубашки пару кусков ткани.
– Так нечестно! – воскликнула она, и в глазах мелькнул смех.
Я взялся за молнию брюк.
Соня ойкнула, покраснела… И застегнула обратно.
– Давай лучше не надо, а?
Я накрыл её ручки своими ладонями, прижав к себе, и она, почувствовав, что именно трогает, отскочила.
А я несколькими красивыми движениями избавился от брюк и шагнул к пилону. Ухватился покрепче, прокрутился пару раз, взлетел повыше, и, удерживаясь ногами, перевернулся вниз головой. Быстро завёл руки за спину, ухватившись за пилон.
И улыбнулся Соне, которая смотрела круглыми глазами.
– Соня. Подойди поближе. Ты помнишь, о чём мы договаривались?
12 Александр
Она подошла – молча. Её глаза были на уровне моих.
– Где твои руки?
Нерешительный взгляд.
– Мои заняты. Я упаду, если отпущу, – ни разу не упаду, я держусь ногами. Но – может, девчонку это успокоит.
– Соня. Не стесняйся, прикоснись – всё, что хочешь. Кроме маски.
Вряд ли эта тихоня полезет в трусы. А вот маска для всех – желанная цель. Клиентки изобретали множество способов заглянуть под неё. Расслабляться нельзя ни на минуту. Я ведь не Кларк Кент, чтобы меня без очков не узнавали.
Она медленно, очень мягко положила ладони мне на грудь. Прикосновения нежные, словно крылья бабочек, так были не похожи на привычные – жадные, откровенные – что вызвали целый пожар, который мгновенно вспыхивал на коже, когда её маленькие ручки скользили вверх, к животу.
А потом она быстро убрала руки, словно испугавшись собственной смелости.
– Соня, мы же договаривались. Верни обратно.
Она облизала губы и вернула одну ладонь на грудь, а второй провела по моей щеке.
– Я не трогаю маску, – заверила тихо.
Я очень медленно выпрямил ноги, перехватил несколько раз пилон, вытягиваясь вбок, выходя в икс-флаг, – очень кстати загодя тянул поперечный шпагат. Соня снова отдёрнула ладошки.
– Верни на место.
– Но тебе тяжело…
– С чего бы? Твои руки совсем невесомые. Вот так.
Под её ладонями напряглись мышцы, когда я свёл ноги, выйдя в горизонтальный флаг, зависая боком над полом.
– Тебе правда не тяжело?
– Тяжело. Но не из-за твоих касаний.
Я давно усвоил – ещё когда выступал с ребятами на школьных мероприятиях с невинными подростковыми танцами. Не надо показывать зрителям, что то, что ты делаешь – ерунда. Пусть видят, что это ужасно сложно, зубодробительно, за каждым движением стоит огромный, долгий труд. Это гораздо больше их впечатляет.
Горизонтальный флаг сложен сам по себе – висеть над полом боком, удерживая тело на одних руках – а я ещё и замер, превратив элемент в статичную нагрузку. Но нежные, осторожные касания, которые невесомо скользили по моему телу, как будто придавали сил.
Долго так висеть нереально. Я плавно спрыгнул на пол – вряд ли сейчас из такого флага я смог бы забраться обратно на пилон. Соня спрятала руки за спину и с интересом рассматривала меня, и взгляд её дольше всего задерживался на лице, что было очень и очень непривычно.
Принесли другой коктейль и забрали остатки старого, и я сделала вид, что увлечена новым вкусом. И мне неинтересно смотреть, как Шэдоу загадочно и откровенно улыбается Рушане, берёт её руку, переворачивает ладонью вверх и легко прикасается губами.
Он просто зарабатывает деньги. Пытается продать себя подороже, ищет того, кто согласен купить. А я не могу себе позволить такое. Мне еле хватает на жизнь, а на деньги Камиллы я не собираюсь устраивать загулы. Поэтому здесь всё правильно – если Рушана может, почему бы и нет?
Но потом он ушёл – допив сок полностью.
Парни по-прежнему ходили между столиками. Камилла хитро улыбнулась и подозвала Макса, когда тот проходил мимо, а когда он сел, придвинула ему бутылку с водой.
Макс пил эффектно. Сначала собственно несколько глотков. Потом запрокинул голову, подняв бутылку, и вода тонкой струйкой потекла по смуглой коже, оставляя дорожку из капель.
– Видите? – потом подмигнула Камилла. – Хотите шоу, можно обойтись водой, приятное людям сделать – возьмите сок, они его пьют и не выпендриваются. В общем, вы на танцпол, я к вам присоединюсь.
Второй коктейль ещё больше ударил в голову, хоть я отпила совсем немного. Я же вообще не пью! Мне хватает примера отчима. А ведь тоже начинал не с литров водки, а с дружеских посиделок с пивом.
Но сейчас… Как-то незаметно уходило, по глотку, и я в мельтешении света и звуков даже не замечала ничего… А когда начала вставать, пространство вокруг немного поплыло.
Но ничего. Подруги помогут, если что.
А пока я пробралась на танцпол, стараясь на всякий случай держаться поближе к краю.
Я даже здесь не могу расслабиться, – мелькнула мысль.
И почти сразу меня перехватила Камилла. Взяла за руку и потащила с танцпола, потом, когда мы отошли из-под самой музыки, загадочно улыбнулась и сказала:
– Для тебя у меня тоже подарок!
– Не надо! – поспешно ответила я, пока меня не бросили ещё в один омут головой.
– Поздно! Оплачено. Пойдём, вот туда. Видишь занавесочки? Это кабинки для привата. Иди внутрь и жди.
– Для чего? – я попыталась вырвать руку, но Камилла держала крепко. – Ты что? Я не пойду!
– Не веди себя глупо. Не захочешь – никакого разврата не будет. Вообще ничего не будет, если не захочешь. Он там – для того, чтобы исполнять твои желания. Любые. Конечно, кроме секса. Скажешь – вообще простоит возле выхода всё время, как солдаты на страже мавзолея. Только оплаченные полчаса пропадут зря. В общем, иди и не веди себя как монашка-неврастеничка, не пугай парня.
«Мы так не договаривались» застряло комом в горле. Именно неврастеничкой я себя и чувствовала, когда обсуждала запрет на наркотики и смеси.
Кто знал, что надо было обсудить запрет на стриптизёров?
9 Александр
Никогда не понимал, почему остальные парни не любят пилон. Мне вполне себе нравилось. Но когда нам передали, что есть отдельный заказ, Ваня сразу заявил, что уже намазался маслом и никуда не полезет, а Макс поддержал:
– Я тоже! Вон пусть Шэдоу лезет, у него это лучше всего получается.
Они все знали моё имя, но я строго-настрого просил его вслух не упоминать. Очень, очень сильно боялся разоблачения, и удивлялся, что этого всё ещё не произошло.
– Скажешь тоже! – ответил я, чисто из вежливости. У меня на самом деле лучше всех получалось.
Ну не то, чтобы получалось. Просто много тренировался. Даже посреди комнаты вмонтировал пилон.
– Действительно! – поддержал Арслан. – Вот как ты падаешь чуть ли не с потолка в поперечный шпагат? У тебя совсем там ничего нет?
– Я ж не в шпагат падаю. Я на ноги, потом на руки, гашу удар, потом уже сажусь в шпагат полностью. Просто делаю это очень быстро. Пойдём, что ли?
Не то, чтобы я не мог выйти один. Но пилонов на сцене было два, и парные движения смотрелись эффектнее.
Потом ещё вместо отдыха нужно было идти в зал, развлекать публику. И стоит постараться, я и так немного накосячил вначале.
Я и не сразу понял, не сразу узнал в тёмно-пёстром освещении клуба. И уже успел обговорить с Максом новенькую. Несмотря на то, что из трёх подруг, которых Камилла приводила раньше, моими студентками были двое, в этот раз я сначала не различил Соню Егорову.
А когда узнал – было уже поздно.
Да и что бы я сделал? На неё указал и Макс. Мы таких и выбираем – новеньких, слегка растерянных, скромно сидящих за столиком. Я почти никогда не говорил парням, кто именно из шумной толпы будет сдавать мне электронику в конце семестра, и вообще старался не тащить одну работу на другую.
Просто старался забыть, задавить страх – страх, что меня кто-то из них узнает.
Но этого не произошло.
Почему-то.
И я не понимал, почему. Ни разговоры, ни приват не выдали меня. Может, девчонки просто не ожидали и поэтому даже не заподозрили?
Но факт есть факт. Одна за другой приходили мои студентки, и ни одной, даже самой маленькой сплетни не появилось.
В этот раз была Соня. Я помнил её, конечно же. Симпатичная, с огромными глазами и слегка вьющимися тёмно-русыми волосами, она была из тех, кого засунули на «перспективную» специальность, чтобы всегда была профессия в жизни. Соня пыталась выполнить задания, выучить что-то – но не пыталась понять. Вообще. Она могла только зазубрить – электронику, которую надо понимать. И потому боялась меня, как огня.
Ирония в том, что здесь, в клубе она тоже меня испугалась.
Что с ней не так? В глазах мелькнула такая паника, что я бы не смог её тронуть после такого в любом случае.
И за это может прилететь замечание. Потому, что если первая же не выйдет на сцену, потом никто может не выйти. Придётся в любом случае тащить силой. А это нам было очень неприятно. Впрочем – мы редко ошибались. Визуальный контакт – значит, заинтересована.
Хотя возможны и такие вот осечки.
Но – можно свалить всё на Камиллу. Она меня здорово выручила, получается. Потому, что нам несколько раз уже раньше объяснили, кто здесь из клиентов супервип супервипов, и что всё должно сразу делаться по мановению её точёной перманентной бровки.
Были правила клуба, а была Камилла, которая была выше и важнее правил.
И на удивление это не сильно напрягало. Несмотря ни на что, она общалась без всякого высокомерия, и с нами, и с официантами, и с охраной, и с директором. Дружелюбно, на равных. Проблем с ней либо не было, либо они легко решались, конфликты она не любила и никогда до них не доводила. Она была лучшим из наших постоянных клиентов, и при этом очень адекватной. Спускала деньги, потому что могла себе это позволить, платила за подруг, оставляла хорошие чаевые – но всегда только заслуженно.
Я бы её очень уважал… а может даже влюбился бы.
Вот только в университете она превращалась, подобно оборотню.
Так же, как остальные, она флиртовала и заигрывала вместо защиты лабораторных, жеманно складывала накачанные гиалуронкой губки и хлопала ресницами вместо того, чтобы слушать лекцию. Стреляла глазками, здороваясь, хихикала над объяснением двойного полупроводникого слоя, особенно в том месте, где электроны рекомбинировали с дырками.
А пару раз откровенничала во время привата, когда было особое настроение. И жаловалась мне на меня же. Как злющий и принципиальный Александр Николаевич никак не хочет ей засчитывать лабу, требует, чтобы учила, сдалась ей эта идиотская электроника! Мнит из себя невесть что, и ничем его не проймёшь…
В общем, с Камиллой в клубе общаться было гораздо приятнее, чем с Камиллой-студенткой.
Только я добрался до дивана в гримёрке, как мне сообщили, что у меня приват.
Я не удержался от тяжёлого вздоха, чем насмешил Ваню.
– Нет, глядите-ка, он ещё не доволен! Ты сегодня нарасхват!
– Сегодня народу много, всех разберут, – отмахнулся я. – Заказали ещё до объявления, это кто-то из постоянных. Я просто хотел после пилона хоть немножечко посидеть.
– Иди, на коленях у клиентки посиди! – ржёт, как конь. Ничего, его тоже кто-нибудь возьмёт.
10 Александр
Но Камилла ждала не на мягком кожаном диване в кабинке для привата. Она стояла в коридоре, недалеко от гримёрки. Серьёзная, в какой-то суровой готовности.
Ждала она меня с инструкциями.
Приват шёл в подарок подруге.
Той самой, которая запаниковала, стоило мне прикоснуться.
– Да, есть у неё такое. Всегда! Ну и что теперь, так от парней и шарахаться? – отмела возражения Камилла. – Ты ей и поможешь. Не надо обычной программы только. Вот то, что ты сейчас делаешь – что-то вроде этого подойдёт.
Я только сейчас обратил внимание, что уже на рефлексах придвинулся ближе и веду кончиками пальцев по её щеке. Работа с клиентками выходила уже автоматически.
– Просто не пугай её. Ничего чрезмерного, похабного, никаких грубостей и прочих приставаний.
А я вспомнил глаза девочки, полные ужаса… Да тут просто быть рядом, наедине – уже что-то похабное.
Что мне с ней делать?
– Оденься приличнее, под этим костюмом, я имею в виду. В смысле – никаких стрингов, и уж тем более – не раздевайся полностью!
– Где ты видела на мне стринги?
Вспомнилась простая одежда девчонки. То, с каким интересом она осматривалась – явно всё в новинку. Кажется, она и на учёбу ходит в одном и том же. Она из другого мира, эта девочка. Разве стоит ей навязывать чужую жизнь?
– Камилла, если у твоей подруги такие проблемы, не лучше ли ей подарить несколько сеансов психотерапии?
Она сразу ощетинилась, как рассерженный ёжик.
– Нет у неё никаких «таких» проблем! Она просто скованная и зажатая. Вот и помоги ей немного расслабиться.
Тут не расслабиться, а, скорее, замкнуться в себе ещё больше.
– А ты уверена, что стоит навязывать ей своё мнение и свой способ решать внутренние проблемы? Уверена, что подруга за это скажет спасибо? Не стоит позволить ей самой выбирать для себя?..
Изящно подведённые глаза обдали холодком.
– Шэдоу, я сейчас тебе скажу, только ты не обижайся, пожалуйста. Ты здесь деньги зарабатываешь. У тебя прайс. Если мало, скажи, сколько надо, я добавлю. Я просто покупаю услугу, ты продаёшь. А мораль мне читать не надо, ты сам стриптиз в клубе танцуешь.
Можно сказать – вышла из себя. Неужели её так волнует эта Соня?
А, да, точно!
– Как зовут твою подругу?
– Соня.
Потому что я обязательно назову её по имени. И надо хоть как-то объяснить, откуда я его знаю.
ГЛАВА 3
11 Александр
Девочка буквально прокралась в кабинку и замерла у входа, глядя на меня огромными глазами. Кажется, она снова боится.
Нет, так не пойдёт.
Я подошёл ближе. Она ведь не убежит? Камилле-то деньги наверняка вернут.
– Не бойся меня. Я не сделаю ничего, если ты не захочешь.
Она сделала два шага вперёд, остановилась.
– Тогда не надо ничего делать. Ничего, что ты делал… Там, на сцене, и в зале.
– Как пожелаешь…
Один шаг – я оказался за её спиной. Соня замерла. Я легко, без нажима, провёл ладонями по её рукам вниз.
Не двигается. Положительная реакция.
Зазвучала Lacrimosa. Ну, диджей, умничка, респект! Он очень часто угадывал. Сейчас этот неспешный, низкий, успокаивающий и мужественный голос – как раз то, что надо.
– Станцевать для тебя… Что-нибудь? Чего ты хочешь? Может, у тебя есть какие-нибудь фантазии? – Я наклонился ниже, к самому её ушку, скрытому за волосами, вдыхая лёгкий, приятный запах какого-то травяного шампуня. Легко, совсем легко пробежался пальцами вниз по её шее, выпрямился, как только она напряглась, но руки не убрал. – Ты можешь делать любые глупости. Нас никто не видит, и никто не узнает.
Она глубоко вдохнула. И повернулась к пилону сбоку.
– А это… Это ведь для того, чтобы…
– Тебе понравилось? Хочешь ещё?
– Да. Это настоящее искусство!
Её слова прямо разожгли моё самолюбие, почти заставив растаять в лужицу. Я – как и многие мужчины – люблю, когда меня хвалят.
Но – не стоит отвлекаться.
– Тогда у меня есть условие. Ты мне поможешь.
– Как? – глаза стали совсем огромными.
– Я не буду трогать тебя. А ты – будешь.
Она поморгала и тихо сказала:
– Только ты тогда не раздевайся.
Сама собой получилась широкая, уверенная улыбка.
– А ты останови меня.
Медленно, глядя ей в глаза, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки.
– Не… надо!
Вторая.
– Хватит, – уже совсем тихо.
Третья.
Она положила свои маленькие ручки поверх моих, пытаясь остановить. Потом, чуть покраснев, решительно застегнула пуговицы.
Я снова расстегнул их – с нижней до верхней.
Соня увлечённо застегнула, уже не краснея, как будто играла в некую игру.
Тогда я рванул ткань на груди, и липучки раскрылись, оставив от рубашки пару кусков ткани.
– Так нечестно! – воскликнула она, и в глазах мелькнул смех.
Я взялся за молнию брюк.
Соня ойкнула, покраснела… И застегнула обратно.
– Давай лучше не надо, а?
Я накрыл её ручки своими ладонями, прижав к себе, и она, почувствовав, что именно трогает, отскочила.
А я несколькими красивыми движениями избавился от брюк и шагнул к пилону. Ухватился покрепче, прокрутился пару раз, взлетел повыше, и, удерживаясь ногами, перевернулся вниз головой. Быстро завёл руки за спину, ухватившись за пилон.
И улыбнулся Соне, которая смотрела круглыми глазами.
– Соня. Подойди поближе. Ты помнишь, о чём мы договаривались?
12 Александр
Она подошла – молча. Её глаза были на уровне моих.
– Где твои руки?
Нерешительный взгляд.
– Мои заняты. Я упаду, если отпущу, – ни разу не упаду, я держусь ногами. Но – может, девчонку это успокоит.
– Соня. Не стесняйся, прикоснись – всё, что хочешь. Кроме маски.
Вряд ли эта тихоня полезет в трусы. А вот маска для всех – желанная цель. Клиентки изобретали множество способов заглянуть под неё. Расслабляться нельзя ни на минуту. Я ведь не Кларк Кент, чтобы меня без очков не узнавали.
Она медленно, очень мягко положила ладони мне на грудь. Прикосновения нежные, словно крылья бабочек, так были не похожи на привычные – жадные, откровенные – что вызвали целый пожар, который мгновенно вспыхивал на коже, когда её маленькие ручки скользили вверх, к животу.
А потом она быстро убрала руки, словно испугавшись собственной смелости.
– Соня, мы же договаривались. Верни обратно.
Она облизала губы и вернула одну ладонь на грудь, а второй провела по моей щеке.
– Я не трогаю маску, – заверила тихо.
Я очень медленно выпрямил ноги, перехватил несколько раз пилон, вытягиваясь вбок, выходя в икс-флаг, – очень кстати загодя тянул поперечный шпагат. Соня снова отдёрнула ладошки.
– Верни на место.
– Но тебе тяжело…
– С чего бы? Твои руки совсем невесомые. Вот так.
Под её ладонями напряглись мышцы, когда я свёл ноги, выйдя в горизонтальный флаг, зависая боком над полом.
– Тебе правда не тяжело?
– Тяжело. Но не из-за твоих касаний.
Я давно усвоил – ещё когда выступал с ребятами на школьных мероприятиях с невинными подростковыми танцами. Не надо показывать зрителям, что то, что ты делаешь – ерунда. Пусть видят, что это ужасно сложно, зубодробительно, за каждым движением стоит огромный, долгий труд. Это гораздо больше их впечатляет.
Горизонтальный флаг сложен сам по себе – висеть над полом боком, удерживая тело на одних руках – а я ещё и замер, превратив элемент в статичную нагрузку. Но нежные, осторожные касания, которые невесомо скользили по моему телу, как будто придавали сил.
Долго так висеть нереально. Я плавно спрыгнул на пол – вряд ли сейчас из такого флага я смог бы забраться обратно на пилон. Соня спрятала руки за спину и с интересом рассматривала меня, и взгляд её дольше всего задерживался на лице, что было очень и очень непривычно.
