Вспучившись на миг, зеркало брызнуло на пол дождем стеклянных осколков и по комнате стремительно заметалось нечто, напоминающее черный пушистый комочек с крыльями. Столкнулось со стеной, затем запуталось в тяжелых синих шторах, побарахталось и, попискивая, выбралось, оказываясь маленькой летучей мышкой.
Зверек попорхал вокруг незатейливой люстры, затем с тоненьким писком кувыркнулся – и в центр узорчатого ковра на полу мягко соскочила худая смуглокожая девушка. Огляделась, обводя комнату взглядом оранжевых глаз и с неудовольствием оправляя черно-зеленую тунику, шагнула к двери и щелкнула выключателем.
Лампа вспыхнула медленно, словно с неохотой, заливая желтоватым светом стены и пол, тумбочку и книжный шкаф, стул и стол, диван, с позабытой на ней черной мятой кофточкой и…
Смуглянка недоверчиво прищурилась и шагнула к дивану. Несколько минут она молча разглядывала сиротливо свернувшийся на кофте серый клубочек, а потом горестно выдохнула и досадливо прикусила губу. Склонилась ниже, медленно, словно не веря сама себе провела кончиками пальцев по навеки поникшим ушкам, скользнула по согнутой сухой спинке, касаясь пальцами свалявшейся и облезающей шерсти, тронула тонкие, исхудавшие лапки и печально подвернутый хвостик.
...Такая холодная, такая одинокая…
Выпрямившись, девушка шагнула к столу, беря с него покрытый синими линиями слов листок, пробежала глазами по строчкам и с презрением смяла бумагу в кулаке, отшвыривая затем комочек в сторону. Потом вернулась к дивану и подхватила кусок ткани, бережно заворачивая в него почти невесомое серое тельце.
Низкие тяжелые тучи медленно плыли по серому осеннему небу. Маленькая полянка и расположившийся посреди нее каменный стол были усыпаны яркими желтыми листьями.
Мужчина склонился над столом, устало опираясь на него и медленно вдыхая ароматы увядающего леса. Шаги легких полусапожек были мимолетны и невесомы, однако он услышал бы их где угодно.
– Здравствуй, Ами. Не в добрый час ты нашла меня на сей раз, но я всегда рад тебе.
Он медленно обернулся, привычно залюбовавшись складками черно-зеленой ткани.
– И я рада тебя видеть, Фаддей, – девушка мягко улыбнулась. – Неужели есть хоть что-то, что еще может опечалить тебя?
Мужчина медленно кивнул, прикрывая на миг глаза.
– Ты принесла мне мертвую плоть? – Фаддей протянул руку, однако его пальцы замерли в нескольких сантиметрах от печального черного свертка. Глаза его недоуменно расширились. – Ты принесла мне живую душу, Ами?!
Девушка неловко кивнула, вновь прикусывая губу.
– Это… это кошка, – выдавила она. – Ее хозяйка была призвана куда-то в другой мир, а ее питомица, ее верный любящий зверек…
– Ее позабыли, но она оказалась столь верным созданием, что душа ее продолжала ждать даже когда стало слишком поздно, я понял, – закончил мужчина.
Ами вновь кивнула, упорно глядя в сторону. Фаддей осторожно коснулся ее щеки и улыбнулся.
– Зачем же ты стесняешься своих слез, красноглазка? – вопросил он. – Потому, что ты считаешь себя "темной"? Брось эти глупости, и клади эту бедняжку на стол.
Мужчина сделал шаг в сторону, пропуская свою давнюю знакомую, однако девушка замерла, не сделав и полшага.
– Это… – оранжевые глаза пораженно распахнулись. – Это что, ребенок, Фаддей?!
– Угу… С тех пор, как местное племя прознало, что в их краях поселился демилич, они взялись почитать меня как высшего покровителя, – Фаддей устало выдохнул. – Пока подношения состояли из пищи и мелких животных я, как ты знаешь, терпел эти банальности, но сегодня они откровенно перегнули, я согласен с тобой... Однако ты не закончила со своей просьбой.
Справившись с эмоциями, Ами бережно положила кофту на неожиданно теплый камень и, стряхнув мелкий листок, развернула ее.
– Приюти ее, Фаддей! – голос девушки был тих и жалостен. – Она не заслужила подобной участи.
– Ты считаешь?
Молчаливый кивок в ответ.
Тронув воротник расшитой рубахи и крутнув шеей, демилич вновь склонился над печальным камнем. Простер руки над изуродованным детским телом, шепнул что-то.
– Эта безвинная душа уже устремилась к лучшему из миров, и я бы не смог сделать для нее большего, - отстраненно и как бы задумчиво произнес он, - но это беспомощное тело еще полно жизненной силы, оно отчаянно не желает обращаться в ничто и во все…
Полуобернувшись, Фаддей продемонстрировал собеседнице полную пригоршню пенящейся лиловой субстанции. Вновь крутанув шеей, он вознес ладони над серым клубочком, позволяя субстанции крошечными шипящими на лету каплями проливаться на серое тельце.
– Живи, верное создание, – произнес мужчина, – стань бoльшим, чем являлось при жизни. Живи, мысли, понимай. В тебе есть силы взглянуть на иной мир.
Ами с тихим восторгом наблюдала, как тело принесенной ею кошечки становится все больше, как наполняются жизнью изящные лапки и расслабленно распрямляется серая спинка, как робко подрагивают укрупнившиеся ушки и как неловко взмахивает непривычно потяжелевший от костяного нароста с жалом хвост. И с тихой печалью взирала на обернувшееся красными листьями оставленное душой и лишенное жизненной энергии тело невинной жертвы.
– Мяу-р-р-р! – голос воспрявшего зверя был низковатым, гортанным, чуть хрипловатым, точно после долгого сна, но, безо всякого сомнения, живым.
– Какая красивая мантикора получилась, – не без удовольствия отметил Фаддей, вместе с девушкой любуясь потягивающимся животным, а потом заговорил немного громче, обращаясь уже к самой кошке: – Как зовут тебя, чудесное создание?
В ответ последовала новая порция гортанного урчания.
– Маркиза? Забавное прозвание. А меня зовут Фаддей.
Новоявленная мантикора вежливо мякнула. Затем подумала и проворчала еще что-то.
– Нет, я никогда не видел твою хозяйку и, прости за откровенность, не думаю, что она вспомнит о тебе.
Новый взрык был полон искреннего возмущения.
– Благородное устремление, – не стал возражать мужчина, косясь на девушку. – Если твоя хозяйка вспомнит о тебе – она тебя найдет.
Ами утвердительно кивнула.
– А пока, – продолжил Фаддей, – предлагаю тебе ждать вместе со мной, веселее будет. Идет?
Маркиза, поразмыслив, утвердительно муркнула, шевельнув ушами.
– Вот и славно. А теперь, если ты не возражаешь, пойдем-ка, подсобишь мне немного. Надо объяснить кое-кому, как разумные существа себя не ведут.
Девушка, наблюдая за этой сценой, невольно улыбнулась – она готова была поклясться, что видит на морде мантикоры злорадную ухмылку.
Стремительный порыв ветра взметнул пронзительно красные листья, унося их в лесную даль.
Зверек попорхал вокруг незатейливой люстры, затем с тоненьким писком кувыркнулся – и в центр узорчатого ковра на полу мягко соскочила худая смуглокожая девушка. Огляделась, обводя комнату взглядом оранжевых глаз и с неудовольствием оправляя черно-зеленую тунику, шагнула к двери и щелкнула выключателем.
Лампа вспыхнула медленно, словно с неохотой, заливая желтоватым светом стены и пол, тумбочку и книжный шкаф, стул и стол, диван, с позабытой на ней черной мятой кофточкой и…
Смуглянка недоверчиво прищурилась и шагнула к дивану. Несколько минут она молча разглядывала сиротливо свернувшийся на кофте серый клубочек, а потом горестно выдохнула и досадливо прикусила губу. Склонилась ниже, медленно, словно не веря сама себе провела кончиками пальцев по навеки поникшим ушкам, скользнула по согнутой сухой спинке, касаясь пальцами свалявшейся и облезающей шерсти, тронула тонкие, исхудавшие лапки и печально подвернутый хвостик.
...Такая холодная, такая одинокая…
Выпрямившись, девушка шагнула к столу, беря с него покрытый синими линиями слов листок, пробежала глазами по строчкам и с презрением смяла бумагу в кулаке, отшвыривая затем комочек в сторону. Потом вернулась к дивану и подхватила кусок ткани, бережно заворачивая в него почти невесомое серое тельце.
***
Низкие тяжелые тучи медленно плыли по серому осеннему небу. Маленькая полянка и расположившийся посреди нее каменный стол были усыпаны яркими желтыми листьями.
Мужчина склонился над столом, устало опираясь на него и медленно вдыхая ароматы увядающего леса. Шаги легких полусапожек были мимолетны и невесомы, однако он услышал бы их где угодно.
– Здравствуй, Ами. Не в добрый час ты нашла меня на сей раз, но я всегда рад тебе.
Он медленно обернулся, привычно залюбовавшись складками черно-зеленой ткани.
– И я рада тебя видеть, Фаддей, – девушка мягко улыбнулась. – Неужели есть хоть что-то, что еще может опечалить тебя?
Мужчина медленно кивнул, прикрывая на миг глаза.
– Ты принесла мне мертвую плоть? – Фаддей протянул руку, однако его пальцы замерли в нескольких сантиметрах от печального черного свертка. Глаза его недоуменно расширились. – Ты принесла мне живую душу, Ами?!
Девушка неловко кивнула, вновь прикусывая губу.
– Это… это кошка, – выдавила она. – Ее хозяйка была призвана куда-то в другой мир, а ее питомица, ее верный любящий зверек…
– Ее позабыли, но она оказалась столь верным созданием, что душа ее продолжала ждать даже когда стало слишком поздно, я понял, – закончил мужчина.
Ами вновь кивнула, упорно глядя в сторону. Фаддей осторожно коснулся ее щеки и улыбнулся.
– Зачем же ты стесняешься своих слез, красноглазка? – вопросил он. – Потому, что ты считаешь себя "темной"? Брось эти глупости, и клади эту бедняжку на стол.
Мужчина сделал шаг в сторону, пропуская свою давнюю знакомую, однако девушка замерла, не сделав и полшага.
– Это… – оранжевые глаза пораженно распахнулись. – Это что, ребенок, Фаддей?!
– Угу… С тех пор, как местное племя прознало, что в их краях поселился демилич, они взялись почитать меня как высшего покровителя, – Фаддей устало выдохнул. – Пока подношения состояли из пищи и мелких животных я, как ты знаешь, терпел эти банальности, но сегодня они откровенно перегнули, я согласен с тобой... Однако ты не закончила со своей просьбой.
Справившись с эмоциями, Ами бережно положила кофту на неожиданно теплый камень и, стряхнув мелкий листок, развернула ее.
– Приюти ее, Фаддей! – голос девушки был тих и жалостен. – Она не заслужила подобной участи.
– Ты считаешь?
Молчаливый кивок в ответ.
Тронув воротник расшитой рубахи и крутнув шеей, демилич вновь склонился над печальным камнем. Простер руки над изуродованным детским телом, шепнул что-то.
– Эта безвинная душа уже устремилась к лучшему из миров, и я бы не смог сделать для нее большего, - отстраненно и как бы задумчиво произнес он, - но это беспомощное тело еще полно жизненной силы, оно отчаянно не желает обращаться в ничто и во все…
Полуобернувшись, Фаддей продемонстрировал собеседнице полную пригоршню пенящейся лиловой субстанции. Вновь крутанув шеей, он вознес ладони над серым клубочком, позволяя субстанции крошечными шипящими на лету каплями проливаться на серое тельце.
– Живи, верное создание, – произнес мужчина, – стань бoльшим, чем являлось при жизни. Живи, мысли, понимай. В тебе есть силы взглянуть на иной мир.
Ами с тихим восторгом наблюдала, как тело принесенной ею кошечки становится все больше, как наполняются жизнью изящные лапки и расслабленно распрямляется серая спинка, как робко подрагивают укрупнившиеся ушки и как неловко взмахивает непривычно потяжелевший от костяного нароста с жалом хвост. И с тихой печалью взирала на обернувшееся красными листьями оставленное душой и лишенное жизненной энергии тело невинной жертвы.
– Мяу-р-р-р! – голос воспрявшего зверя был низковатым, гортанным, чуть хрипловатым, точно после долгого сна, но, безо всякого сомнения, живым.
– Какая красивая мантикора получилась, – не без удовольствия отметил Фаддей, вместе с девушкой любуясь потягивающимся животным, а потом заговорил немного громче, обращаясь уже к самой кошке: – Как зовут тебя, чудесное создание?
В ответ последовала новая порция гортанного урчания.
– Маркиза? Забавное прозвание. А меня зовут Фаддей.
Новоявленная мантикора вежливо мякнула. Затем подумала и проворчала еще что-то.
– Нет, я никогда не видел твою хозяйку и, прости за откровенность, не думаю, что она вспомнит о тебе.
Новый взрык был полон искреннего возмущения.
– Благородное устремление, – не стал возражать мужчина, косясь на девушку. – Если твоя хозяйка вспомнит о тебе – она тебя найдет.
Ами утвердительно кивнула.
– А пока, – продолжил Фаддей, – предлагаю тебе ждать вместе со мной, веселее будет. Идет?
Маркиза, поразмыслив, утвердительно муркнула, шевельнув ушами.
– Вот и славно. А теперь, если ты не возражаешь, пойдем-ка, подсобишь мне немного. Надо объяснить кое-кому, как разумные существа себя не ведут.
Девушка, наблюдая за этой сценой, невольно улыбнулась – она готова была поклясться, что видит на морде мантикоры злорадную ухмылку.
Стремительный порыв ветра взметнул пронзительно красные листья, унося их в лесную даль.
