А уж когда ее спутники порой переходили на общеазиатский – остальные и вовсе едва не терялись на её фоне.
– Хм, а спеть что-то на двух языках нам нельзя? – полюбопытствовал тем временем Саша, поедая печенье. – Ну, типа, мне еще в школе приходилось читать про песни, переведенные на несколько языков – "Марсельезу" там, "Красное знамя" и прочий "Интернационал".
Остальные задумчиво поглядели на него.
– Угу, нам только революционных песен и не хватало для счастья, – хмыкнул Кирилл. – Я их люблю так же, как Паша народные. Только я буду дальновиднее и с вами в карты играть не сяду.
Паша и Арси рассмеялись, остальные тоже поулыбались.
– А если тебя очень-очень попрошу я? – ехидно заметила Даша, умильно строя ему глазки.
– Тогда не откажу, но буду картежничать строго без интереса, и ни петь, ни играть потом не буду даже если ты попросишь.
Девушка с деланной грустью вздохнула.
– Тем более, что эти песни давно ушли в народ, и я тоже не очень-то "за", – вставил Паша.
– Не надо никому в карты проигрывать, я, наверно, придумала! – произнесла вдруг на общеславянском Юля, медленно проговаривая фразы. – Саша всегда гений! Но песни революции – это не все, что есть. Я нежданно вспомнила – ведь есть и другая песня, еще лучше! Кир, Паш, вы знаете песню "Только два языка"?
– Кто ж ее не знает? – хмыкнул Кирилл.
– Я не знаю, – пожал плечами Саша. – Так что рано вы меня гением нарекли.
– Да знаешь ты ее, знаешь, ее кто только не исполнял! – заверила его Даша, попутно собирая у всех пустые тарелки (была её очередь мыть посуду). – История ее создания даже в учебниках по истории музыки есть!
– Единственный раз в стенах музыкалки меня видели тогда с вами, ты же знаешь. Арсия, кстати тоже там не училась. Да и какая она известная… а, погоди. Это не та, которая "Два языка в мире, только лишь два"?
– Так она и есть!
– А, ну ладно, тогда саму песню знаю.
Пожав плечами, он вновь спрятал нос в чашку, не забывая, впрочем, вопросительно на всех поглядывать через ее край. Арси же чуть подалась вперед, навострив ушки, а Паша вздохнул, упрекая себя в том, что сам не додумался поведать супруге об этом.
– История там достаточно любопытная, хотя и незамысловатая, – поведал Кирилл. – Произошла еще в сороковых годах в Европе, как раз после войны. Ее создатели, парень и девушка, жили в какой-то нейтральной стране. Однако происходящее в мире вокруг их очень огорчало, и они мечтали, чтобы люди жили мирно...
– Наивные, – буркнул оранжевоволосый.
– Возможно и так. Но если ты внимательно слушал на уроках истории в обычной школе, то знаешь, что еще произошло в те времена.
Саша задумался, перебирая очевидно воспоминания о далеких и, как он сам упоминал, несчастливых для него временах.
– Великое Пришествие?
– Именно. Яонн-Тер явил себя людям, и в числе Его слов, среди прочих заповедей, и было благословение Мира с тем, чтобы все устремились к использованию трех общих языков, плодами чего мы с вами сегодня и имеем удовольствие пользоваться.
– То есть, почти то, о чем мечтали те ребята? – догадалась Арсия.
– Ну да. Более того, они это восприняли как личное одобрение, и одними из первых занялись изучением и популяризацией всех трех уже активно разрабатывавшихся к тому моменту в узких кругах общих языков. И эта песня – которую они создали сразу для всех, – первое (и, увы, самое известное), что они сделали в этом направлении.
– Ух ты, здорово! – восхитилась Арси, и Паша невольно залюбовался ее сверкающими глазами. –Тогда я точно за! Я раньше как-то не придавала ей значения, но теперь точно прониклась!
– И я не против, – добавил Саша.
Все остальные тоже высказали свое одобрение. Юля восторженно прихлопнула в ладоши.
– Здорово! Значит, решено! К тому же, это такая песня, что если я попрактикуюсь, то, думаю, и сама пару строк на общеславянском смогу спеть!
– Жалко у нас инструменты не с собой, да? – поддел ее Саша.
– У нас две гитары, – напомнил Паша.
– А у меня есть миди-клавиатура, – добавила от раковины Даша. – Простенькая, правда, и "гибкая", но все же лучше, чем ничего.
– То есть – уже три инструмента, – кивнул Кирилл. – Еще у нас есть всякие крупы и баночки, и сварганить простенькую погремушку или две – элементарно. Только вот Юля как…
Ребята задумчиво примолкли, то поглядывая друг на друга, то водя взглядами по кухне, точно заветное решение могло отыскаться прямо на полках. Тем временем, посуда была наконец домыта, и все наконец смогли перебраться в гостиную.
– "Вообще, если мы найдем у кого позаимствовать третью гитару, то я бы могла взять твою, Кир, скрутить на ней звучание нижних струн и у меня будет нечто вроде бас-гитары," – перевела Даша с крайне озадаченным видом, глядя на подругу так, точно не была уверена в услышанном. Что и подтвердилось её собственным последующим вопросом: - Только разве так можно?
– По-моему, это извращение, – заметил Паша, попутно прикидывая в уме озвученное "решение" и одновременно радуясь тому, что он угадал правильно, и его знакомая и правда басистка.
– Извращение, – согласилась тем временем Юля. – Но вы мне бас-гитару найдете в этой глуши? Если да – я согласна не делать подобного. А играть на простой гитаре в такой важный момент я не хочу.
– Хорошо, но только если ты к вечеру найдешь гитару мне, – пожал плечами Кирилл.
На том и порешили. Паша и Арси в очередной раз отправились на прогулку, Саша засел в комнате с книжкой, а остальные занялись проработкой вечернего, как выразилась Даша, "перформанса". А стоило молодоженам вернуться к обеду, как вместо них компанию покинули Юля с Дашей, отправившись искать заветную третью гитару. Благо, их туристический домик, на деле, находился не совсем в глухомани: в окрестностях обреталось еще не меньше полутора десятков подобных строений, а несколько в отдалении и вовсе располагались санаторий и пара не то баз отдыха, не то детских лагерей.
Но вот и вечер.
– Что-то девочек долго нет, – мнительно заметил Саша, крутя в руках одну из полудюжины импровизированных погремушек и прикидывая, какой из них сподручнее орудовать. – Не случилось бы чего…
– Я им с полчаса назад звонил, все было нормально, – отозвался Кирилл. – Правда они на тот момент не нашли ничего. Думаю, скоро вернутся. Кстати, Паш, ты с нотами-то разобрался?
– А чего там разбираться? – пожал плечами Паша, продолжая обнимать примостившуюся у него на коленях любимую. – Базовая мелодия-то несложная, а то, что вы с Юлей наворотили, ты все равно себе забрал.
– Не, ну мало ли…
Однако заверения друга Александра отчего-то не успокоили и, перебрав на несколько раз все свои поделки, он поднялся на ноги и принялся расхаживать по гостиной из угла в угол. Арсия некоторое время с интересом наблюдала за ним, а затем рассмеялась.
– Ровно четырнадцать секунд от одной стены до другой, как по хронометру, – со своим обычным ехидством заметила она. – Предлагаю ввести новую единицу измерения времени – «один РыжеСаш»!
«РыжеСаш» мрачно покосился на нее, но промолчал (плюхнувшись, впрочем, обратно в кресло).
– Солнц, не издевайся, он и так за друзей беспокоиться, – укорил любимую Паша.
– Как скажешь, ежик мой.
А в следующую минуту входная дверь наконец во всеуслышание грохнула об стену и домик наполнил жизнерадостный вопль Даши "мы вернулись!", от которого Саша подскочил как ужаленный, первым выскочив в небольшую прихожую. Остальные, после заминки, последовали за ним.
Даша и Юля стояли в прихожей, слегка раскрасневшиеся от быстрой ходьбы, а рядом с ними, чуть позади, стояла еще одна девушка, за спиной у которой виднелся оливкового цвета и характерных очертаний чехол. Невысокая, с чуть темным лицом, с каштановыми, как и у Даши, волосами, и облаченная в джинсовый костюм с шевронами какого-то вожатского отряда. И, стоило ребятам появиться в прихожей, как и без того восторженно распахнутые глаза незнакомки стали еще больше.
– Знакомьтесь, ребята – это Марион! – нарочито скромно представила гостью Даша. – Мы нашли ее в соседнем лагере… как его там? Совёнок, орлёнок, цыплёнок, дятелёнок? А, не важно… пока искали гитару, и-и-и, она оказалась именно той, кто согласился нам помочь! Правда, при одном условии…
– Я буду петь с вами! – заявила девушка, обнаруживая голос бодрый и веселый. – Иначе я не согласна.
– С нами? – немедленно нахмурился Саша, однако Юля тут же потянула его за руку и, чуть отведя в сторону, что-то прошептала на ухо.
Лицо оранжевоволосого стало еще более скептичным, однако он пожал плечами и махнул рукой.
– И, в общем, вот, – неуклюже подытожила Даша, но тут же весело продолжила: – Марион, знакомься и ты: это Саша, Кирилл, Паша и Арсия! На Кирилла, чур, не заглядываться, он мой муж!
– На Пашу тоже – он мой муж! – с нотками сварливости поведала Арси, сверкая глазами. Впрочем, она сразу приветливо улыбнулась: – Но вообще – мне очень приятно, Марион! Рада тебя видеть!
– И я вас всех! – жизнерадостно поведала гостья. – Что будем петь?!
– Сейчас все расскажем, – заверила ее Юля на славянском, приобнимая за плечи и увлекая в гостиную.
Марион оказалась девушкой общительной, дружелюбной, и сразу нашла со всеми общий язык. А посвященная в суть идеи предстоящей записи и вовсе пришла в полный восторг, едва ли не сама впихнув Кириллу свою гитару. Паша даже шепнул супруге на ухо, что жалеет, что уже давно вышел из лагерного возраста и не может попроситься к их новой знакомой в отряд (немедленно заработав укоризненный взгляд).
Юлия же показала себя во всей красе собственной предусмотрительности! Словно они не к простому дружескому пению готовились: каждый получил по два листка с аккуратно начертанными нотами и текстом, с указанием, кто какие строчки поет (и даже на каком языке); затем Марион, Арси и сам Паша получили отдельные указания по пению и игре (видимо, в своих спутниках азиатка не сомневалась); потом красноволосая вдумчиво перепробовала все сделанные Сашей погремушки, отобрав две из них и наградив указаниями и его; и, наконец, попыталась наскоро придумать какой-нибудь импровизированный инструмент взамен гитары и для Марион, однако та решительно отказалась, сказав, что ограничится щелчками пальцев в нужных местах, после чего была оставлена в покое.
– Жаль, у нас нет лишнего времени порепетировать, – вздохнула Даша, настраивая ноутбук и периодически пощелкивая пальцами по расстеленному перед ним полотну с клавишами. – Вот не привыкла я играть на подобной радости, не чувствуя силу нажатий. Благо, хоть амортизирующий слой там предусмотрен, и я по столу не долблю…
– Вы так основательно собираетесь на отдых, что даже инструментами запасаетесь?! – восхитилась Марион.
– Да не то, чтобы. Обычно мы обходимся гитарой, но мне порой приходят в голову некоторые музыкальные зарисовки, которые лучше записывать и пробовать хоть на каком-то инструменте. Эмуляторы и симуляторы я не очень люблю, полноценную мидишку с собой не потаскаешь, – девушка развела руками. – "На безрыбье…", что называется.
– Угу, и даже над единственной гитарой порой издеваемся, – с иронией хмыкнул Кирилл, кивая на погруженную в перенастраивание (а точнее расстраивание) его инструмента подругу. – Марион, ты не будешь против, если я чуть отрегулирую твою под себя?
– Сколько хочешь! Только струны не рви, а то я запасные на смену не взяла.
– У меня есть. Если что – отдам.
Но вот приготовления и закончены! Все получили свои инструменты, все определились с нотами и словами, в самых удачных местах гостиной расположена простенькая камера и пара микрофонов, а за окнами окончательно сгустилась тьма.
– Хм, то ли мы такие сьемкогеничные, что сразу расселись почти идеально, то ли дизайнеры домика умудрились учесть даже это, – заметил Кирилл, заканчивая настройку предстоящей съемки. – Хотя вот ты, Саш, сдвинься чуть левее… ага, отлично. Ну что, все готовы?
Ребята покивали.
– И проще будьте, слабее, – посоветовала Юля. – Вы не на экзамене и не на сцене.
– "Расслабленнее", – негромко поправила Даша. – Запускай, милый!
Кирилл подмигнул, пощелкал мышкой и направился к ним.
– Минута до начала записи, собираемся с мыслями, – объявил он, усаживаясь на притащенном из кухни табурете и устраивая поудобнее гитару.
Паша выдохнул, улыбаясь и настраивая себя на непринужденный лад.
"Юля права – это просто дружеская запись, которую увидят максимум знакомые, – сказал он себе. – Не напрягайся, а то сам потом без ладони у лица смотреть не сможешь. А через ладонь видно плохо – кости мешают."
Последнее умозаключение его неожиданно развеселило, и когда Кирилл начал пальцами наглядно отсчитывать оставшиеся секунды, наблюдал уже за этим с улыбкой.
Ноль.
Молодые люди помолчали, с улыбками глядя друг на друга. А затем Юля кивнула Кириллу, и оба в унисон начали мелодию, которую постепенно подхватили остальные. Подхватил и Паша, задумчиво вслушиваясь в странно звучащую композицию удлиненного вступления: ему еще не приходилось слышать погремушки в подобном оркестре, в мелодии "пианино" Даши определенно чувствовалась некоторая искусственность, а импровизированная бас-гитара Юлии звучала и вовсе странно, несколько вымученно и даже неестественно, хотя девушка как-то умудрялась при этом все же оставаться в рамках мелодичности.
"Заня-атно. Но, кажется, неплохо?"
А затем полился и куплет, начали который Арсия с Сашей:
"Прочитали мы легенду вечером ненастным,
Что когда-то жили люди временем прекрасным.
Разрешались очень просто ссоры и печали,
Ведь единым языком люди обладали."
Сам Паша вместе с чуть неловко улыбающимся Кириллом и Марион подхватили со второго четверостишия:
"Но не поняли тогда мы высшего закона:
Для чего Ты разделил всех в землях Вавилона?
Нам не выйти за пределы той загадки круга:
Как же быть тогда с заветом "Всем любить друг друга"?"
А затем все дружно смолкли, словно пропуская подхвативших третье четверостишие на общеазиатском Дашу и Юлю, и которое Паша (да и, он верил, все остальные) повторяли про себя на родном языке:
"И пусть есть на тот вопрос целых два ответа,
Но вот мира под Луной с той поры и нету.
Ведь хоть музыка, порой, всех объединяет,
Примирить она вражду редко помогает."
Улыбки, улыбки, улыбки! Наперекор драматизму песни – ведь они уже пели ее, во многом достигшую своей цели, все вместе. Паша, кажется, еще ни одному припеву так не радовался.
"Два языка в Мире, только лишь два!
Ты, Музыка, первый из них.
И я обращусь к самой чуждой душе
На семи нотах твоих.
Но, верю, настанет тот сказочный миг,
Когда мир проснется другим!
И люди сумеют познать до конца
Тот, что считают вторым."
Глаза Даши мечтательно затуманились, словно она уже была где-то не здесь, унесенная мелодией. Юля напротив казалась собранной и сосредоточенной. А часто угрюмый Саша ради разнообразия и вовсе сиял как именинник.
"Мы не ждали, что настанет этот день прекрасный,
Когда явится вдруг миру лик Его бесстрастный.
Что услышат люди вновь высшие заветы,
И получим на вопросы мы свои ответы.
Суждено нам все же жить в мире разлученном,
Пусть и натрое всего ныне разделенном.
Но Он все же даровал путь, а не лишение...
Может сами мы должны отыскать решение?"
Все невольно затаили дыхание, и даже играть постарались тише, слушая, как Юля одна пропевает на малопривычном пока для нее общеславянском завершающее второй куплет двустишие:
– Хм, а спеть что-то на двух языках нам нельзя? – полюбопытствовал тем временем Саша, поедая печенье. – Ну, типа, мне еще в школе приходилось читать про песни, переведенные на несколько языков – "Марсельезу" там, "Красное знамя" и прочий "Интернационал".
Остальные задумчиво поглядели на него.
– Угу, нам только революционных песен и не хватало для счастья, – хмыкнул Кирилл. – Я их люблю так же, как Паша народные. Только я буду дальновиднее и с вами в карты играть не сяду.
Паша и Арси рассмеялись, остальные тоже поулыбались.
– А если тебя очень-очень попрошу я? – ехидно заметила Даша, умильно строя ему глазки.
– Тогда не откажу, но буду картежничать строго без интереса, и ни петь, ни играть потом не буду даже если ты попросишь.
Девушка с деланной грустью вздохнула.
– Тем более, что эти песни давно ушли в народ, и я тоже не очень-то "за", – вставил Паша.
– Не надо никому в карты проигрывать, я, наверно, придумала! – произнесла вдруг на общеславянском Юля, медленно проговаривая фразы. – Саша всегда гений! Но песни революции – это не все, что есть. Я нежданно вспомнила – ведь есть и другая песня, еще лучше! Кир, Паш, вы знаете песню "Только два языка"?
– Кто ж ее не знает? – хмыкнул Кирилл.
– Я не знаю, – пожал плечами Саша. – Так что рано вы меня гением нарекли.
– Да знаешь ты ее, знаешь, ее кто только не исполнял! – заверила его Даша, попутно собирая у всех пустые тарелки (была её очередь мыть посуду). – История ее создания даже в учебниках по истории музыки есть!
– Единственный раз в стенах музыкалки меня видели тогда с вами, ты же знаешь. Арсия, кстати тоже там не училась. Да и какая она известная… а, погоди. Это не та, которая "Два языка в мире, только лишь два"?
– Так она и есть!
– А, ну ладно, тогда саму песню знаю.
Пожав плечами, он вновь спрятал нос в чашку, не забывая, впрочем, вопросительно на всех поглядывать через ее край. Арси же чуть подалась вперед, навострив ушки, а Паша вздохнул, упрекая себя в том, что сам не додумался поведать супруге об этом.
– История там достаточно любопытная, хотя и незамысловатая, – поведал Кирилл. – Произошла еще в сороковых годах в Европе, как раз после войны. Ее создатели, парень и девушка, жили в какой-то нейтральной стране. Однако происходящее в мире вокруг их очень огорчало, и они мечтали, чтобы люди жили мирно...
– Наивные, – буркнул оранжевоволосый.
– Возможно и так. Но если ты внимательно слушал на уроках истории в обычной школе, то знаешь, что еще произошло в те времена.
Саша задумался, перебирая очевидно воспоминания о далеких и, как он сам упоминал, несчастливых для него временах.
– Великое Пришествие?
– Именно. Яонн-Тер явил себя людям, и в числе Его слов, среди прочих заповедей, и было благословение Мира с тем, чтобы все устремились к использованию трех общих языков, плодами чего мы с вами сегодня и имеем удовольствие пользоваться.
– То есть, почти то, о чем мечтали те ребята? – догадалась Арсия.
– Ну да. Более того, они это восприняли как личное одобрение, и одними из первых занялись изучением и популяризацией всех трех уже активно разрабатывавшихся к тому моменту в узких кругах общих языков. И эта песня – которую они создали сразу для всех, – первое (и, увы, самое известное), что они сделали в этом направлении.
– Ух ты, здорово! – восхитилась Арси, и Паша невольно залюбовался ее сверкающими глазами. –Тогда я точно за! Я раньше как-то не придавала ей значения, но теперь точно прониклась!
– И я не против, – добавил Саша.
Все остальные тоже высказали свое одобрение. Юля восторженно прихлопнула в ладоши.
– Здорово! Значит, решено! К тому же, это такая песня, что если я попрактикуюсь, то, думаю, и сама пару строк на общеславянском смогу спеть!
– Жалко у нас инструменты не с собой, да? – поддел ее Саша.
– У нас две гитары, – напомнил Паша.
– А у меня есть миди-клавиатура, – добавила от раковины Даша. – Простенькая, правда, и "гибкая", но все же лучше, чем ничего.
– То есть – уже три инструмента, – кивнул Кирилл. – Еще у нас есть всякие крупы и баночки, и сварганить простенькую погремушку или две – элементарно. Только вот Юля как…
Ребята задумчиво примолкли, то поглядывая друг на друга, то водя взглядами по кухне, точно заветное решение могло отыскаться прямо на полках. Тем временем, посуда была наконец домыта, и все наконец смогли перебраться в гостиную.
– "Вообще, если мы найдем у кого позаимствовать третью гитару, то я бы могла взять твою, Кир, скрутить на ней звучание нижних струн и у меня будет нечто вроде бас-гитары," – перевела Даша с крайне озадаченным видом, глядя на подругу так, точно не была уверена в услышанном. Что и подтвердилось её собственным последующим вопросом: - Только разве так можно?
– По-моему, это извращение, – заметил Паша, попутно прикидывая в уме озвученное "решение" и одновременно радуясь тому, что он угадал правильно, и его знакомая и правда басистка.
– Извращение, – согласилась тем временем Юля. – Но вы мне бас-гитару найдете в этой глуши? Если да – я согласна не делать подобного. А играть на простой гитаре в такой важный момент я не хочу.
– Хорошо, но только если ты к вечеру найдешь гитару мне, – пожал плечами Кирилл.
На том и порешили. Паша и Арси в очередной раз отправились на прогулку, Саша засел в комнате с книжкой, а остальные занялись проработкой вечернего, как выразилась Даша, "перформанса". А стоило молодоженам вернуться к обеду, как вместо них компанию покинули Юля с Дашей, отправившись искать заветную третью гитару. Благо, их туристический домик, на деле, находился не совсем в глухомани: в окрестностях обреталось еще не меньше полутора десятков подобных строений, а несколько в отдалении и вовсе располагались санаторий и пара не то баз отдыха, не то детских лагерей.
Но вот и вечер.
– Что-то девочек долго нет, – мнительно заметил Саша, крутя в руках одну из полудюжины импровизированных погремушек и прикидывая, какой из них сподручнее орудовать. – Не случилось бы чего…
– Я им с полчаса назад звонил, все было нормально, – отозвался Кирилл. – Правда они на тот момент не нашли ничего. Думаю, скоро вернутся. Кстати, Паш, ты с нотами-то разобрался?
– А чего там разбираться? – пожал плечами Паша, продолжая обнимать примостившуюся у него на коленях любимую. – Базовая мелодия-то несложная, а то, что вы с Юлей наворотили, ты все равно себе забрал.
– Не, ну мало ли…
Однако заверения друга Александра отчего-то не успокоили и, перебрав на несколько раз все свои поделки, он поднялся на ноги и принялся расхаживать по гостиной из угла в угол. Арсия некоторое время с интересом наблюдала за ним, а затем рассмеялась.
– Ровно четырнадцать секунд от одной стены до другой, как по хронометру, – со своим обычным ехидством заметила она. – Предлагаю ввести новую единицу измерения времени – «один РыжеСаш»!
«РыжеСаш» мрачно покосился на нее, но промолчал (плюхнувшись, впрочем, обратно в кресло).
– Солнц, не издевайся, он и так за друзей беспокоиться, – укорил любимую Паша.
– Как скажешь, ежик мой.
А в следующую минуту входная дверь наконец во всеуслышание грохнула об стену и домик наполнил жизнерадостный вопль Даши "мы вернулись!", от которого Саша подскочил как ужаленный, первым выскочив в небольшую прихожую. Остальные, после заминки, последовали за ним.
Даша и Юля стояли в прихожей, слегка раскрасневшиеся от быстрой ходьбы, а рядом с ними, чуть позади, стояла еще одна девушка, за спиной у которой виднелся оливкового цвета и характерных очертаний чехол. Невысокая, с чуть темным лицом, с каштановыми, как и у Даши, волосами, и облаченная в джинсовый костюм с шевронами какого-то вожатского отряда. И, стоило ребятам появиться в прихожей, как и без того восторженно распахнутые глаза незнакомки стали еще больше.
– Знакомьтесь, ребята – это Марион! – нарочито скромно представила гостью Даша. – Мы нашли ее в соседнем лагере… как его там? Совёнок, орлёнок, цыплёнок, дятелёнок? А, не важно… пока искали гитару, и-и-и, она оказалась именно той, кто согласился нам помочь! Правда, при одном условии…
– Я буду петь с вами! – заявила девушка, обнаруживая голос бодрый и веселый. – Иначе я не согласна.
– С нами? – немедленно нахмурился Саша, однако Юля тут же потянула его за руку и, чуть отведя в сторону, что-то прошептала на ухо.
Лицо оранжевоволосого стало еще более скептичным, однако он пожал плечами и махнул рукой.
– И, в общем, вот, – неуклюже подытожила Даша, но тут же весело продолжила: – Марион, знакомься и ты: это Саша, Кирилл, Паша и Арсия! На Кирилла, чур, не заглядываться, он мой муж!
– На Пашу тоже – он мой муж! – с нотками сварливости поведала Арси, сверкая глазами. Впрочем, она сразу приветливо улыбнулась: – Но вообще – мне очень приятно, Марион! Рада тебя видеть!
– И я вас всех! – жизнерадостно поведала гостья. – Что будем петь?!
– Сейчас все расскажем, – заверила ее Юля на славянском, приобнимая за плечи и увлекая в гостиную.
Марион оказалась девушкой общительной, дружелюбной, и сразу нашла со всеми общий язык. А посвященная в суть идеи предстоящей записи и вовсе пришла в полный восторг, едва ли не сама впихнув Кириллу свою гитару. Паша даже шепнул супруге на ухо, что жалеет, что уже давно вышел из лагерного возраста и не может попроситься к их новой знакомой в отряд (немедленно заработав укоризненный взгляд).
Юлия же показала себя во всей красе собственной предусмотрительности! Словно они не к простому дружескому пению готовились: каждый получил по два листка с аккуратно начертанными нотами и текстом, с указанием, кто какие строчки поет (и даже на каком языке); затем Марион, Арси и сам Паша получили отдельные указания по пению и игре (видимо, в своих спутниках азиатка не сомневалась); потом красноволосая вдумчиво перепробовала все сделанные Сашей погремушки, отобрав две из них и наградив указаниями и его; и, наконец, попыталась наскоро придумать какой-нибудь импровизированный инструмент взамен гитары и для Марион, однако та решительно отказалась, сказав, что ограничится щелчками пальцев в нужных местах, после чего была оставлена в покое.
– Жаль, у нас нет лишнего времени порепетировать, – вздохнула Даша, настраивая ноутбук и периодически пощелкивая пальцами по расстеленному перед ним полотну с клавишами. – Вот не привыкла я играть на подобной радости, не чувствуя силу нажатий. Благо, хоть амортизирующий слой там предусмотрен, и я по столу не долблю…
– Вы так основательно собираетесь на отдых, что даже инструментами запасаетесь?! – восхитилась Марион.
– Да не то, чтобы. Обычно мы обходимся гитарой, но мне порой приходят в голову некоторые музыкальные зарисовки, которые лучше записывать и пробовать хоть на каком-то инструменте. Эмуляторы и симуляторы я не очень люблю, полноценную мидишку с собой не потаскаешь, – девушка развела руками. – "На безрыбье…", что называется.
– Угу, и даже над единственной гитарой порой издеваемся, – с иронией хмыкнул Кирилл, кивая на погруженную в перенастраивание (а точнее расстраивание) его инструмента подругу. – Марион, ты не будешь против, если я чуть отрегулирую твою под себя?
– Сколько хочешь! Только струны не рви, а то я запасные на смену не взяла.
– У меня есть. Если что – отдам.
Но вот приготовления и закончены! Все получили свои инструменты, все определились с нотами и словами, в самых удачных местах гостиной расположена простенькая камера и пара микрофонов, а за окнами окончательно сгустилась тьма.
– Хм, то ли мы такие сьемкогеничные, что сразу расселись почти идеально, то ли дизайнеры домика умудрились учесть даже это, – заметил Кирилл, заканчивая настройку предстоящей съемки. – Хотя вот ты, Саш, сдвинься чуть левее… ага, отлично. Ну что, все готовы?
Ребята покивали.
– И проще будьте, слабее, – посоветовала Юля. – Вы не на экзамене и не на сцене.
– "Расслабленнее", – негромко поправила Даша. – Запускай, милый!
Кирилл подмигнул, пощелкал мышкой и направился к ним.
– Минута до начала записи, собираемся с мыслями, – объявил он, усаживаясь на притащенном из кухни табурете и устраивая поудобнее гитару.
Паша выдохнул, улыбаясь и настраивая себя на непринужденный лад.
"Юля права – это просто дружеская запись, которую увидят максимум знакомые, – сказал он себе. – Не напрягайся, а то сам потом без ладони у лица смотреть не сможешь. А через ладонь видно плохо – кости мешают."
Последнее умозаключение его неожиданно развеселило, и когда Кирилл начал пальцами наглядно отсчитывать оставшиеся секунды, наблюдал уже за этим с улыбкой.
Ноль.
Молодые люди помолчали, с улыбками глядя друг на друга. А затем Юля кивнула Кириллу, и оба в унисон начали мелодию, которую постепенно подхватили остальные. Подхватил и Паша, задумчиво вслушиваясь в странно звучащую композицию удлиненного вступления: ему еще не приходилось слышать погремушки в подобном оркестре, в мелодии "пианино" Даши определенно чувствовалась некоторая искусственность, а импровизированная бас-гитара Юлии звучала и вовсе странно, несколько вымученно и даже неестественно, хотя девушка как-то умудрялась при этом все же оставаться в рамках мелодичности.
"Заня-атно. Но, кажется, неплохо?"
А затем полился и куплет, начали который Арсия с Сашей:
"Прочитали мы легенду вечером ненастным,
Что когда-то жили люди временем прекрасным.
Разрешались очень просто ссоры и печали,
Ведь единым языком люди обладали."
Сам Паша вместе с чуть неловко улыбающимся Кириллом и Марион подхватили со второго четверостишия:
"Но не поняли тогда мы высшего закона:
Для чего Ты разделил всех в землях Вавилона?
Нам не выйти за пределы той загадки круга:
Как же быть тогда с заветом "Всем любить друг друга"?"
А затем все дружно смолкли, словно пропуская подхвативших третье четверостишие на общеазиатском Дашу и Юлю, и которое Паша (да и, он верил, все остальные) повторяли про себя на родном языке:
"И пусть есть на тот вопрос целых два ответа,
Но вот мира под Луной с той поры и нету.
Ведь хоть музыка, порой, всех объединяет,
Примирить она вражду редко помогает."
Улыбки, улыбки, улыбки! Наперекор драматизму песни – ведь они уже пели ее, во многом достигшую своей цели, все вместе. Паша, кажется, еще ни одному припеву так не радовался.
"Два языка в Мире, только лишь два!
Ты, Музыка, первый из них.
И я обращусь к самой чуждой душе
На семи нотах твоих.
Но, верю, настанет тот сказочный миг,
Когда мир проснется другим!
И люди сумеют познать до конца
Тот, что считают вторым."
Глаза Даши мечтательно затуманились, словно она уже была где-то не здесь, унесенная мелодией. Юля напротив казалась собранной и сосредоточенной. А часто угрюмый Саша ради разнообразия и вовсе сиял как именинник.
"Мы не ждали, что настанет этот день прекрасный,
Когда явится вдруг миру лик Его бесстрастный.
Что услышат люди вновь высшие заветы,
И получим на вопросы мы свои ответы.
Суждено нам все же жить в мире разлученном,
Пусть и натрое всего ныне разделенном.
Но Он все же даровал путь, а не лишение...
Может сами мы должны отыскать решение?"
Все невольно затаили дыхание, и даже играть постарались тише, слушая, как Юля одна пропевает на малопривычном пока для нее общеславянском завершающее второй куплет двустишие:
