Я пыталась не вмешиваться в их разговор, сидела на подоконнике и изредка вставляла свои речи, и то как-то неуверенно. Мы с Марком может и нашли точку соприкосновения, но она только одна, а углов сотни.
Я думала о том, каково это, бороться за жизнь. Не буду говорить, что я пропиталась жалостью и состраданием ко всем, кто вообще страдает, и уж тем более не буду говорить, что понимаю Марка. По его словам и попыткам храбриться понимаешь, что он из тех, кто совершенно не умеет болеть. Но и проблема была не в том, что он немного приболел. Он умирал. Когда-то. До того момента, когда деньги смогли решить его дальнейшую судьбу.
Деньги. К мыслям о ним я медленно перешла с Марка. Деньги. У моих родителей есть деньги. Много денег. Сколько нужно денег, чтобы человечество почувствовало себя счастливым и «здоровым»?
Эти мысли завели меня в такие дебри, что на меня напала грусть. Без романтики. Деньги так угнетали меня. Всегда. Они нужны людям, и никто не в праве обвинять этих людей, ведь нас привязали к ним. История, власть, роскошь, выживание в каменных джунглях – они привязали нас к деньгам. У меня были деньги, но я была счастливее до них.
- Понимаю твоё настроение. – сказал тихим голосом Дин, когда мы вышли из палаты, - Каждый раз я выходу от него выжатым до последней капли. Но сейчас он НАМНОГО лучше. Операция помогла.
- Я не думала о том, как плохо он выглядит. – покачала головой и выдохнула, кривя губы в подобии улыбки, - Если бы не деньги, ты бы даже не знал о моём существовании. Иногда мне кажется, что меня вообще бы не существовало, если бы не деньги. Но самое тошнотворное в том, что без них никто бы не видел меня, понимаешь?
Дин молчал пока мы шли по коридору больницы. Он не отвечал, потому что не знал, что сказать, или потому что слишком хорошо знал ответ?
- Многие бы сейчас сделал что угодно, лишь бы оказаться на твоём месте. – уже ответил Дин на улице, - В этом вся суть, что только люди с деньгами могут позволить себе терзания вроде твоих.
Отвернулась, зная, что он прав.
- Я жадный человек, Элен. – продолжил Дин, - Жадный, эгоистичный и ревнивый. Я не хотел «отпускать» Марка, хоть он и просил, только потому, что боялся остаться один. Я вцепился в тебя, потому что боялся, что операция не поможет, и я снова останусь один. Я ревновал чужие деньги, когда крал их. Я скрипя сердцем отдавал заказчикам их товар, потому что жадный. И я эгоистично позволил себе хоть немного втиснуться в твой круг, потому что хотел этого.
Я вскинула голову, чтобы заглянуть в его глаза. Уставшие и чертовски красивые. Мой рот открывался и закрывался, как у рыбы выброшенной на берег. Сказать что-либо не могла, как и понять, как теме от денег перекочевала на чувства Дина.
- Теперь ты знаешь мой самый большой страх. – улыбнулся он своей коварной улыбкой на бок, - Не хочешь поделится своими?
- Боюсь, их будет слишком много.
Мне показалось, что я впервые увидела его без шелухи: уставшего, но не имевшего права на слабость, потому что он не один.
Мысль о поездке в Россию, где собиралась пробыть неопределенно большое количество время, показалась мне ханжеством и высшей точкой человеческой брезгливости. Я почувствовала, что не имею права оставлять его, иначе я никогда не увижу боль Дина Хардэна.
Мы не сблизились с ним, в физическом смысле, но эмоционально мы плыли навстречу друг другу, как айсберг к Титанику. Виной этому был Марк: Дин всячески пытался заставить меня идти с ним и я была рада быть его буфером. Мне было приятно помочь хоть такой мелочью. Обиды не осталось совсем, будто и не я кричала на него, что ненавижу.
Наши походу в палату к Марку оказалось тяжёлыми, но ободрительно лёгкими, потому что врачи давали стабильно положительный ответ: он будет жить без помощи аппаратуры, и вторая операция окончательно поставит его на ноги. Дин влетал всякий раз к нему в палату со счастливой улыбкой и говорил «Ещё немного и это будет свет в конце тоннеля, брат!»
Мне довелось узнать, что Марк и Дин не родственные братья, их просто взяли вместе из детдома. Смотря на них хочешь, не хочешь, но всё равно поверишь, что родственная кровь совсем не важна.
- Мам, пап, - прокричала я из холла, на ходу надевая кеды, - Сегодня я тоже буду поздно, поэтому прошу не беспокоить высшие силы, то есть спецназ, и не вызывать их на мои поиски!
- Элен, это слишком! – была недовольна мама, - Я не вижу тебя дома! Мне это не нравится. – и чтобы ещё больше напугать меня, она сложила руки на груди.
- А если я скажу, что люблю тебя? – улыбнулась и поцеловала её в щёчку, после чего она растаяла, как всегда, - Папа, пока!
- Удачи, детка! – донёсся до меня крик из кухни.
С улыбкой я доехала до университета, где меня ждал Дин с хорошими новостями.
- Операция прошло удачно. – вместо приветствия сказал он и обнял меня крепко-крепко.
Обхватила его руками в ответ, уткнувшись носом в мягкую ткань его джемпера и глубоко вздохнула приятный запах.
- Я рада. Искренне.
- Я знаю. – он так довольно ответил это, что у меня не осталось сомнения в том, что он полностью уверен, что я никуда от него не убегу. Мне и не хотелось
После занятий мы пошли в больницу, куда Марка должны были привезти из Германии. Я знала, что вторую операцию ему сделали ещё три дня назад, но никто не знал окажется ли она удачной. Шансы 50/50. Марку повезло и я была рада за этого языкастого гавнюка.
Транспортировка больного сразу после оперирования глупость ещё та, но ему дали восстановить кое-какие силы и вернули нам.
- Хорошие новости! – воскликнул Дин, влетая в палату Марка.
- Ох, заткни его, Элен, иначе я оглохну. – простонал с больничной койке он.
Вид был не ахти, как и у любого, кто переживет такую операцию на позвоночник. Дело в том, что при аварии его позвоночник остался цел, в чём ему несказанно повезло, но вот отходящий отросток треснул в миллиметрах от центрального столба. Казалось бы, мелочь, но она принесла ему столько бед и боли, что ему было проще уйти на тот свет, чем мучатся здесь. Врачи сказали, что ему придется жить с некоторой болью в спине, но не будет проблем, кроме некоторых ограничений. И как бы он не пытался делать вид, что ему плевать, все видели его сияющие глаза.
- Ты будешь ходить, и, что конечно же навряд ли случится, лишишься девственности.
- Заткни этого ублюдка! – хрипло полузакричал Марк, лишь бы не слышать бред Дина.
Я бы с удовольствием заткнула его, но мне было слишком смешно. Как и самому больному. Мы видели, что ему тяжело, он под обезболивающими, поэтому Дин предпочёл не утруждать больного и говорил за него. Этот парень был чертовски болтлив.
Каждый мой новый день начинался одним и тем же: я говорила маме, что люблю её, прощалась с папой и шла к Марку в сопровождении Дина.
Со временем больного немного поставили на ноги и отпустили домой, под каждодневные визиты врача. Но они были уверены, что дома ему помогут полностью восстановиться родные стены. Есть в этом что-то русское.
Я всё так же хотела вернуться в Россию, хотя бы на денёчек, но не могла себе позволить бросить Дина. Если меня не будет рядом, кто же поможет ему? Я надеялась, что нужна ему.
Родители знали где я нахожусь, поэтому их переживание минимизировалось, оставляя немного недовольства.
В этот день всё началось так же: я сказала маме, что люблю её, попрощалась с папой и поехала в университет, после которого знала, что пойду домой к Дину, чтобы побыть с ним поближе и наконец-то раскатать Марка в приставку.
Но почему-то именно сегодня я вспомнила как встретила Дина. Не вора, а именно Дина. Это вызвало у меня улыбку и небольшую зависть к самой себе, ведь мне достался такой экземпляр. Пальцы тронули камень на серебряной цепочке, что когда-то подарил мне Дин, как символ начала наших отношений. Я попросила вернуть его, потому что видя его настоящего и искреннего, я влюбилась заново. Не так, как до этого: не в романтичного персонажа, а именно в Дина.
Как я уже говорила, в мои планы входило раскатать Марка в приставку, для этого дела я даже купила новую игру, чтобы он не знал её прохождения и не угадывал всё наперёд. Мне надоело проигрывать.
На парковке университета я вышла из машины с рюкзаком и, закидывая его на плечо, вышла из ряда машин. Мне показалось, что я услышала визг шин и тогда обернулась в сторону звука. Единственное, что я понимала в этот момент, что на меня несётся машина бывшего, которую я узнала по рисунку на капоте.
Машина вильнула перед тем, как сбила меня с ног, заставляя перекатится, как мячик, с начала по капоту машины, а после уже и по крыше. Я упала на землю спиной, видя перед собой тяжёлые серые тучи.
Кто-то что-то закричал, поднялся такой гул, что мне стало некомфортно, хоть я не могла двигаться. Чувствовала как болит каждый участок моего бренного тела. Это было так неожиданно больно, что мне хотелось кричать, но я смотрела на небо, пока звуки в голове не утихли, а тело стало будто вытягиваться и расслабляться так, как никогда прежде.
Перед тем, как свет погас перед глазами и я перестала видит небо и вообще что-то осознавать, в голове мелькнула мысль о том, что я рада, что успела попрощаться с близкими… кроме Дина.
Прода от 19.01.2024, 00:54
ГЛАВА 8
Первым, что я услышала, это как трещит в моей голове от боли. Именно боль заставила меня очнуться. Она была во всём теле, и я не понимала, чем заслужила такой «рай».
Но, как оказалось, я была всё ещё здесь. Смогла понять это по маминому всхлипу, когда открыла глаза. Яркий свет ударил в глаза, заставляя обратно зажмуриться. Меня мучила жажда и никакого морального терзания не было. Хоть чувство было будто я прополоскала горло гвоздями, но попыталась выдавить из себя хоть какие-то слова.
- Что ты сказала? - взволнованно спросила мама, склонившись ко мне ухом, чтобы услышать, что я скажу на выдохе.
- Больно. - прохрипела на грани слуха, - Везде больно.
Мама резко выпрямилась и закричала:
- Медсестра!
Та примчалась быстро и ввела мне что-то через катетер в руке.
Медленно мир стал расплываться перед глазами и снова смогла провалиться туда, где нет боли. Абсолютная темнота и тишина.
Второе моё пробуждение было легче и не так наполнено болью. В этот раз возле меня сидел папа. Точнее говоря, он уснул. Но только стоило мне пошевелиться и зашуршать простынями, как папа спохватился, будто на него вылили ведро холодной воды.
- Всё в порядке? - обеспокоено спросил он, оглядывая меня с ног до головы и повесив руки надо мной так, будто хотел проверить лично, но боялся испортить.
- Пить хочу. - прохрипела.
Отец вскочил и налил стакан воды из графина. Помог приподнять голову и осушить его до дна.
- Я позову врача. - быстро сказал и так же быстро скрылся за дверью.
Отец когда нервничал был рассеян и всегда взволнованным. Меня немного умиляла его нервозность. Я так напичкана обезболивающими, что даже не могла связать мысли в едино. Всё плыло и казалось ватным, как и моё тело.
Через минуту пришёл врач, но уже без отца и стал задавать глупые вопросы. На просьбу рассказать о себе, ответила:
- Измайлова Элен Михайловна. Двадцать лет, не замужем, ненавижу бывшего и полусухое вино.
Врач улыбнулся мне, проверяя реакцию зрачка.
- Если пациент шутит, значит – пациент не сдаётся.
Толк мне сдаваться, если я жива? И, хоть тело ватное, прекрасно чувствую свои конечности. Нет причины унывать... пока действуют препараты.
- Что со мной случилось? - спросила врача, - Я думал, что умираю.
- У вас было внутренние кровотечение, сломана рука в двух местах, трещина в малоберцовой и сотрясение мозга – ничего ужасного.
- Ничего. - подтвердила его слова и почувствовала, что слишком быстро устала.
- Отдыхайте. Вам нужен сон, чтобы организм быстрее восстанавливался.
- Быстрее... - пробормотала, глядя как он водит в катетер лекарство.
Казалось, что отключилась мгновенно, будто в меня выстрелили пулей из сна.
Мне что-то снилось, не могу объяснить что, но что-то тревожное. Что-то, что заставило меня метаться в реальности. И в тот момент, когда я дернулась всем телом, мои пальцы здоровой руки сжали в успокаивающем жесте, давая понять, что я не одна. Этого, как оказалось, мне было достаточно. Тело заметно расслабились и я смогла снова уснуть крепким сном.
Второй раз моей физической активности начался поздней ночью: я ужасно захотела в туалет. Распахнула глаза и стала приподниматься, не разглядывая палату в темноте. А зря. Что-то тяжёлое и большое рухнуло на пол в стороне окна. Широко распахнув глаза, уставилась в темноту и увидела парня, стонущего и поднимающегося с пола. Хрипло захихикала, узнав в нём Дина.
- Тебя нельзя подниматься. – сдавленно произнёс он, после падения с подоконника на пол.
- Мне надо в туалет. – просипела я на грани слуха и повторила попытку подняться.
Дин подлетел ко мне так быстро, будто бежал спринт.
- Я скажу медсестре и она принесёт тебе…
- Нет! Не нужна мне эта хрень. Я сама могу.
Для меня это было слишком. Лучше я буду скакать на одной ноге и канючить о том, что ужас как больно, но сама пойду в туалет.
- Тебе нельзя! – басом приказал Дин.
Посмотрела на него прищурив глаза.
- Либо помоги, либо не мешай, потому что мой организм на грани.
Дин чертыхнулся и матюгнулся на русском.
- Только, ради всего святого, осторожней. – бормотал он, очень осторожно, будто я ваза из фарфора, помогая мне подняться.
Было больно во всём теле, но я упорно, вися на плече Дина, дошла до уборной, что находилась в палате.
Я, конечно, была благодарна ему за помощь, но…
- Выйди. – приказала ледяным тоном, потому что краснела от мысли о том, что он вообще здесь и от очень сильной нужды.
- Если что – кричи.
- Буду орать, как в последний раз. – с чувством заверила его и Дин закрыл дверь в палату.
Назад я возвращалась сама, потому что отчаянно не любила быть слабой и всем сердцем ненавидела быть на шее у людей. Проходя возле зеркала, опираясь о стену здоровой рукой, я заглянула в своем отражение и скривилась. Глупость, но ни одна девушка не захочет вот так предстать перед своим парнем, даже будучи больной. Сполоснув руки, дальше поползла вдоль стены, немного припрыгивая на одной ноге
Стоило мне взяться за ручку двери, как она сама резко распахнуть и я снова оказалась в руках Дина.
- Вот ведь зараза, сказал зови, но всё равно сама. – недовольно ворчал, помогая мне опуститься на кровать, - Тебе вообще вставать нельзя, а она сама…
- Не ворчи, как бабка. – усмехнулась я.
Дин пододвинул к кровати кресло и сел рядом, взяв мою здоровую руку.
- Тебе смешно, да? – с долей злости заговорил он, глядя в мои глаза, - А ты хоть представляешь, как я перепугался? Каково было твоим родителям? Я, конечно, не видел твоей мамы раньше, но она точно посидела на десять лет.
- Ты видел мою мама? Вы познакомились? – пожалуй, это было единственным, что меня волновало.
Дин покачал головой и, склонив голову, прижался лбом к моим ослабевшим пальцам.
- Познакомились. Но, знаешь, не такой встречи я хотел. – невесёлый смешок, - Но я ей понравился.
