ПРОЛОГ
Солнечный теплый день. Яркие лучи без препятствий несутся с голубого покрова неба, совершенно безоблачного, и касаются моего бледного лица с россыпью веснушек. Серо-зеленые глаза, щурясь, пытаются смотреть вверх. Вокруг голоса. Веселый смех. Энергичные разговоры. Опускаю голову – непослушные вьющиеся волосы, по цвету и состоянию напоминающие солому, безвольно поддаются издевке ветра и принимаются творить на моей голове нечто, похожее на птичье гнездо. Набираю в рот воздух, надуваю щеки и протяжно выдыхаю, зажав ладони меж колен. Притоптываю ногами. Один из красных кед плохо зашнурован. Опускаю на него взгляд и повторно вздыхаю, лениво приспустив руки, а ворот зеленой футболки чуть спускается вниз, оголяя плечо, по несчастию так же усыпанное веснушками. Шнурую обувь крепче, правда, уверенности это не прибавляет. Сажусь прямо. Оглядываюсь по сторонам: аллея студенческого городка кишит людьми, молодежью с уложенными волосами, в ухоженной одежде по дресс-коду, девушки в блузках и юбках, парни в рубашках и брюках. На их лицах строгие и вежливые улыбки, взгляды умны и проницательны. Выглядят красиво на фоне зелени и величавых зданий университета экономики и бизнеса. Физмат. Двери открыты всем с математическим складом ума. Помню эту вывеску на день открытых дверей. Уже тогда поняла, что ничего из этого не выйдет, но я правда старалась.
Угодить всем, только не себе.
Вокруг много садовых деревьев, по каменным дорожкам аллеи вышагивают студенты с прямыми осанками, а я, сутулая и с беспорядком на голове, в своей мятой бледно-зеленой футболке, широких джинсах, красных кедах и розовых носках сижу у фонтана на кислотно-желтом чемодане. Рядом небольшой рюкзак с надписью «goodgirl».
Наблюдаю за студентами, удачно сдавшими экзамены, и не могу понять, что именно чувствую, осознавая свое положение. С одной стороны, я должна была стараться, как, в прочем, и было, мои руки в этом плане чисты. С другой – это было вопросом времени. Первые два курса имелись силы терпеть и сражаться за каждый балл, но как только наступил третий год мои оценки и успеваемость заметно ухудшились. Раньше можно было выезжать за счет непрофильных предметов, но теперь, когда из непрофильных осталась одна физкультура, мое отчисление стало вопросом открытым.
Правда… Я действительно готовилась к экзаменам, не отрывалась от лекций, старалась заработать достаточно баллов на семинарах, что освободили бы меня от сдачи, но кроме активности ничем похвастаться не смогла. Ответы ответами, а суть одна – я ни черта не смыслю в профиле.
Столько времени потеряно здесь, в этих стенах, а всё ради чего? Сильнее всего расстраивает одна простая истина: даже если бы мне удалось закончить университет по профилю экономики, я бы точно так же сидела ни с чем возле этого фонтана и наблюдала за выпускниками, которые горели бы счастьем с дипломами в руках. В их глазах читалось бы желанное стремление наконец покинуть стены учебного заведения и приступить к работе по специальности. А в моем случае… думаю, я бы выпила большой молочный коктейль. Никаких мыслей насчет будущего. Которое могло бы пересечься с экономикой.
Еще один вздох полной грудью – и провожу пальцами по волосам, зачесывая их назад.
Мне не хотелось бы разочаровывать семью. Я действительно пыталась.
И старалась им сказать, что душа лежит немного к иному. Точнее, к совершенно иному делу.
Хлопаю себя по щекам и вскакиваю с чемодана. Не унывать. С кем не бывает? Жизнь продолжается, мне двадцать лет, все еще можно успеть… Но…
Надеваю ремни рюкзака на плечи, когда телефон начинает вибрировать, обдав мои уши звонким голосом Кэтти Перри. Чуть не спотыкаюсь о собственную ногу, чем заставляю проходящим мимо высоких студенток похихикать. Улыбаюсь им, вынимая телефон из заднего кармана джинсов. Мобильный аппарат с брелоком в виде Пикачу и задней крышкой, измалеванной в наклейках с единорогами и радугой. Смотрю на широкий экран и невольно прикусываю губу, нервно стиснув её меж зубов.
«Капитан». Мама. Так её зовет даже отец. Они оба работают в одной компании, но именно мать поднялась по должности, заняв пост правой руки президента, поэтому в шутку папа дал ей такую «кликуху». Характер у моей матери и правда жесткий при необходимости, но дома она становится собой. Мягкой и нежной. До момента, когда слышит нечто, способное вывести её из себя…
Наверное, хочет узнать, как прошли экзамены и приеду ли домой. Я написала ей красочное сообщение, надеясь, что это освободить от телефонного разговора. Не хотелось бы лгать ей. И расстраивать.
Вдох. Выдох.
— Да, Капитан? – мой голос смеется, звучит весело и беззаботно, а потому и мать заговаривает с легкостью:
— Привет, малыш, как ты там? Как всё прошло?
— Лу-учше, чем в том году, — нахожусь, что ответить, вытягиваю ручку чемодана и ступаю вперед по аллее к главным воротам.
— Сколько пересдач? – голос матери звучит осторожно.
— Немного, — отхожу от прямых ответов. Солнце все еще слепит в глаза. Волосы лезут в лицо, в края губ.
— Ты со всем справишься, — Капитан мотивирует меня. Слышу это из года в год. Одно и то же, а на душе не легчает.
Мычу в ответ, взгляд опускается под ноги, а в мыслях всплывают слова декана: очередная пересдача с комиссией в следующем семестре, если не сдам хотя бы один предмет из шести, точно вылечу. Проще говоря – шансов нет. Я больше не могу пыхтеть над тем, что явно не для меня, не для моего склада ума. Я училась в математической академии, я сдавала экзамены под копирку, поступила на платное обучение. Только потому, что тянула те знания, тот уровень. Но он остался далеко позади. Я не помню, что учила к этим экзаменам, уверена, как только в моих руках окажется диплом, все знания за пять лет просто испарятся в черную дыру моего сознания.
— Жаль, что ты не сможешь приехать, — голос мамы возвращает меня из мыслей. — Но я рада твоему стремлению улучшить свои результаты. Если позанимаешься на каникулах, точно сможешь сдать на высший балл.
— Да… — шепчу, встав у подножья ступенек. У самых ворот. Дальше – сверкающий Нью-Йорк. Город, никогда не находивший отклик в моем сердце. Слишком грязный. Слишком забитый зданиями и высотками. Все то время, что я провожу здесь, вдохновение меня не посещает. Для меня это мертвый город.
— Мы с отцом не зря ставили на тебя, — да, и когда я узнала об этих «ставках», чувство ответственности и вины взмахнуло до стратосферы. Понимаю, родители хотят поддержать, но их поддержка всегда давила. — Твой брат совсем рехнулся. Представляешь, его ведь даже не исключили. Он просто забрал документы. Даже не попытался!
— Ага, — нехотя соглашаюсь, — он всегда был таким.
— Эгоистом! – охотно поддакивает Капитан. — Верно. Ничего. Походит по миру – и вернется. Все дороги ведут домой, — слышу, с каким предвкушением звучит её голос.
— Верно, — соглашаться, соглашаться и еще раз соглашаться.
Но у самой узел вяжется в животе.
Ведь я собираюсь немного отойти от привычного плана действий.
— Может, мы с отцом приедем к тебе на денек-два?
— Мам, я хочу погрузиться в учебу. У меня… — невольно лезу в карман джинсов, нащупав мятый лист с окончательными баллами. – Дурные результаты в этом семестре, я расстроена.
— Не переживай, — прямо-таки вижу, как женщина махнула ладонью. — Главное – не сдавайся.
Опускаю взгляд. Шнурок вновь развязан. Тяжкий, но тихий вздох. В груди зарождается сомнение, и я оглядываюсь на здание университета, чувствуя, как стремление к комфортному и менее болезненному варианту толкает меня вернуться.
Но больше это не может продолжаться. Возможно, мои душевные терзания выглядят нелепо, я ведь уже взрослая девочка (самой от этой мысли смешно, но всё-таки). Когда растешь в определенной атмосфере влияния, хочется соответствовать ожиданиям. В случае если не выходит оправдать их, приходит всепоглощающая вина.
— Я позвоню, — снова поворачиваюсь спиной к зданию университета, нервно скользнув языком по сухим губам. — У меня сейчас встреча с подругой, — сжимаю ручку чемодана. — Пойдем вместе в библиотеку. У неё отличный уровень знания языков. Поможет с юриспруденцией на немецком.
— Хорошо, не буду мешать, — мягким голосом отвечает Капитан.
— Я позвоню, — повторяюсь.
— Удачи, малышка.
Опускаю телефон не сразу. Мать беспечно отключается, зная, что я – дочь ответственная и со всем разберусь. Так было всегда.
Но не в этот раз. В этот раз я хочу поддаться своему внутреннему голосу.
Прячу телефон. Опускаюсь на корточки и завязываю шнурок. Время действовать. Выпрямляюсь, встряхнув вьющейся соломой из волос. В груди копошится тревога и страх, но натягиваю на лицо улыбку, шатким шагом принявшись спускаться по крутой лестнице вниз.
Маленькая, в меру пухлая неуклюжая девчонка с большим желтым чемоданом в руках, преодолевающая лестницу наверняка выглядит неповоротливым пингвином, поэтому не удивлена улыбкам, с которыми на меня поглядывают прямые, высокие и взрослые студенты. Это неплохо, что они такие. Умные, красивые. Мне всегда было тяжело найти общий язык с сокурсниками. Я чувствовала себя глупой на их фоне. Редко понимала, о чем они говорят, редко разделяла их интересы, а точнее – никогда.
Это хорошо, что они такие. И в то же время хорошо, что я такая. Просто мы разные.
У меня свой путь. В нем точно нет места для экономики.
Я всегда это знала, но родителям боялась сказать. Разочарование – вещь неприятная. А быть похожим на брата совсем не хотелось. Как говорит отец – нет ничего невозможного, нужно лишь уметь себя организовать, и родители всегда хвалили меня за эту способность, хотя та скорее была показушной. На самом деле я…
Спотыкаюсь о свою же ногу, наступив на шнурок, что вновь развязывается, и выпускаю из хватки чемодан. Он летит вниз по ступенькам, а я, как птица, несусь на своих двоих следом на потех окружающим – студентам, которые успешно завершили семестр и теперь с легкой душой могут провести летние каникулы на пляже, где-нибудь в Майами. Не то, чтобы я завидую, Майами меня не привлекает так же, как Нью-Йорк, но мне хотелось бы испытывать ту же эмоциональную легкость.
Из меня никакая спортсменка. К концу ступенек я значительно запыхалась и вспотела на солнце. Чемодан давно улегся внизу и ждал меня, издевательски блистая желтой лакировкой. Вяло спускаюсь к нему и сажусь на ступеньку, вновь зашнуровываю кеды, чуть подтягиваю носочки, скрыв бледные щиколотки, и встаю с улыбкой на лице, подняв чемодан и покатив его за собой к автобусной остановке.
Если мне не удастся побороть свои комплексы за отведенное время, придется вернуться и… как-нибудь пройти комиссию. Но я – за второй вариант развития событий.
У меня есть цель. Я должна стремиться к ней, а не к тому, чего хотят другие.
Автобус тормозит на остановке. Обычно у студентов такого университета есть свой транспорт, поэтому водитель не пропускает данную остановку лишь из принципа. Была б его воля – он бы вообще не сворачивал к зданию. Я пыталась сдать на права, но… дурная история. Вождение не для меня.
— Стойте! – кричу, махнув ладонью, когда двери автобуса закрываются, а сам транспорт совершает короткий толчок вперед. Водитель, жуя жвачку, приспускает солнцезащитные очки, изогнув брови. Смотрит на меня то ли с удивлением, то ли с раздражением – не понять. Я неуклюже подбегаю к дверям и еще более неуклюже начинаю взбираться по ступенькам в душный салон. Спотыкаюсь, бьюсь головой о турникет. Долго копаюсь в рюкзаке, пока не нахожу монетку. Покупать целый билет нет смысла. Мне нужно попасть в другой конец города, а оттуда – на автобусе всего два часа до Милфорда, где находится дом моей тети Джуз. Слава Богам, та по работе в Нидерландах. Значит, у меня есть возможность остаться наедине с собой, скрыться от давления взрослых и отдаться любимому делу.
Разобраться, чего я хочу.
Прохожу в конец полупустого салона. Здесь кроме меня еще две тетушки. Одна из них дремлет, другая визгливо болтает по телефону на французском. Ставлю чемодан, коленками забираюсь на сидение со старым покрытием, тяну руки к форточке и отодвигаю её в сторону, чтобы получить доступ к кислороду.
Автобус двигается с места резко. Меня чуть клонит назад, но удерживаюсь за край окна. Высовываю нос-пуговку наружу, попытавшись вдохнуть. Ветер бьет в глаза. Щурюсь. Транспорт разворачивается, мотор рычит. Теперь могу видеть удаляющееся здание университета, блистающее стеклами окон на солнце. Упираюсь локтями. Подбородком прижимаюсь к коже рук. От происходящего мурашки покрывают тело, волоски встают дыбом. Хочется погрузиться в анализ ситуации, но не позволяю себе думать. Иначе точно сорвусь. Тогда всё вернется на круги своя: учеба, усердная подготовка, недосып и никакого творчества.
Смотрю на здание, и в глотке встревает ком.
Правильно ли поступаю, вот так всё бросая? Поймет ли мой поступок семья?
А если ничего не выйдет?
Нет. Я прекрасно знаю, к чему меня тянет всем существом.
Улыбка трогает мои губы. Искренняя и теплая. В груди поселяется то самое редкое ощущение – щекотливое и желанное. Ведь я вот-вот отдамся тому, что мне нравится.
Моя мечта – стать современным классиком. Мир литературы – мой собственный мир.
Когда автобус добирается до другой части Нью-Йорка, я успеваю перечитать десяток страниц Анны Карениной на русском. За что могу честно сказать спасибо родителям, так это за их стремление обучить меня языкам. Английский, французский, корейский, немецкий и, конечно же, русский. Китайский мне не удалось осилить, хотя что-то я понимаю.
Русская литература – одна из любимых. Классики мира – приоритет. То, к чему я стремлюсь.
Выросшая на романах прошлых столетий, у меня сложилось свое понимание мира.
Выхожу из автобуса последней и сразу же давлюсь дымом. Вроде как окраина Нью-Йорка, а воздух всё равно загрязнен. Старые кирпичные здания, носящаяся по дворам детвора. Всё то же голубое небо, но какое-то тяжелое, давящее. Встаю на тротуаре и подношу ладонь козырьком ко лбу. Оглядываюсь. Никогда не «путешествовала» одна, так что веду себя крайне осторожно. Если бы Капитан узнала, чем я сейчас занимаюсь, за шкирку поволокла бы домой.
Автобус позади трогается, обдав дымом мои ноги. Оборачиваюсь – могу видеть железнодорожные пути. Высокие столбы электропередач, старые вагоны. А на той стороне отходит транспорт за город. Мне… проверяю карту на телефоне… Мне туда. Вроде.
Киваю самой себе. Ничего. Я на правильном пути.
Улыбка на лицо – взгляд прищуренный и прямой. Уставшая, потная и голодная, но почти свободная ступаю с тяжелым чемоданом через шпалы. На остановке толпы людей с мешками, сумками и рюкзаками.
Занимаю место рядом с ними и сажусь на свой чемодан, глянув расписания на телефоне. Следующий автобус пребудет… через полчаса… Вздох слетает с губ. Очередной. Опускаю руки. Чем дольше тянется мой путь, тем сильнее разрастается желание вернуться обратно.
Смотрю в сторону небоскребов. Центр Нью-Йорка далеко отсюда, но по-прежнему слышу гул машин. Скорее бы оказаться подальше от этого города.
В ожидании читаю Джека Лондона, а сознанием улетаю в дом Джуз. Точнее в её домашнюю библиотеку. Можно сказать, именно благодаря тете и её коллекции книг во мне с раннего детства проснулось стремление к чтению, а позже, лет в десять, я поняла, что способна сама сесть за написание, способна к созданию миров и сюжетов. Эта идея потрясла меня и захватила, став каким-то подобием безумия.
