— Ну-ка, ну-ка, продолжайте, — подбодрил девушку Верходанов.
— Так вот. Долгое время считалось, что жизнь зародилась сама по себе. Даже всемирно известный Парацельс написал в своей книге рецепт по созданию живого голема из спермы, тыквы, желудка лошади и крови.
Рик подлетел к лапе и подключился к буру с компьютера на рукаве скафандра. Бур опустился к поверхности и включился.
— Я не отвлекаю? — спросила Клэр.
— Да нет, что вы, — съязвил Рик, — болтайте себе на здоровье.
— Ну, вот. А подтверждением этого заблуждения служили мухи, которые появляются в мясе. Но потом другой врач провел эксперимент, в котором положил мясо в два горшочка, но один горшочек накрыл. И, естественно, в накрытом горшочке мух не появилось, что и доказало, что мухи откладывают яйца в мясе, а не зарождаются там из ничего.
— Так. И к чему вы это? — голос Верходанова стал серьезным.
— Ну, жизнь не самозародилась.
— А как же первичный бульон? Слышали про такое?
— А откуда он взялся? — спросила Клэр.
— Как откуда? — занервничал Олег Васильевич. — Молекулы соединились в аминокислоты, они в свою очередь в белки и...
Бур вертелся и медленно впивался в поверхность Оумуамуа, как комар.
— Часто у тебя в стакане белки сами по себе образуются? — вклинился в разговор Рик. — В чем тогда отличие от мяса с мухами?
— Да что вы чушь-то порете! — возмутился Верходанов. — Это сложный процесс, где нужно соблюсти определенное давление, температуру, соотношение атомов, электрические разряды... — он вздохнул. — Хорошо. А ваша версия какая?
— Я больше верю в теорию занесения жизни из космоса, — сказала Клэр.
— «Верю»? — удивился астрофизик. — И это слова ученого? Так мы с вами, милая, скоро до бога договоримся. А после такого можно сворачивать лавочку и валить отсюда. На всё воля божья.
— А ты считаешь, ученый не должен верить? — спросил Рик. — А без веры кто бы из нас здесь был? Без веры в науку, в себя, в инженеров, собравших корабль, в конце концов.
— Допустим. А в космосе-то откуда жизнь взялась? А? — Верходанов чувствовал скорую победу в споре.
Но неожиданно бур напрягся и провалился.
— Что там? Пустота? — заинтересовался Олег Васильевич. — Такое бывает. Отступи немного и бури еще.
Бур провалился снова. И снова. Штангу лапы бура вытянули на несколько метров, но бур провалился и там.
— И такое бывает, — Верходанов был спокоен, как никогда, — пустоты могут тянуться и на сотню метров. Что ж. А давай побудем спелеологами. Смени сверло на пилу.
— Что задумал?
— Сделай-ка нам отверстие, — Верходанов окинул взглядом Рика, — примерно в полметра. Хотя чего мелочиться. Делай метр. Надеюсь, тебя не пугает метрическая система?
Верходанов засмеялся.
Пила методично вырезала почти идеальное круглое отверстие. Верходанов вытащил из ящика пневмомолоток и приставил его к получившейся крышке люка, застрявшей наполовину.
— Бам! — крикнул Верходанов.
Сирфосс вздрогнул. Крышка люка упала куда-то вниз.
— А то непривычно без звука, да, Рик?
Ричард жестом показал в люк.
— После вас.
— Правильно, — согласился Верходанов, — мы и в космосе были первые. И это открытие совершит русский.
Рик и Олег Васильевич перемещались по шахте, больше похожей на коридор.
— Что скажешь? — спросил Рик.
— Что это самая странная пустота в астероиде, которую я когда-либо видел.
Стенки шахты были покрыты пылью в несколько сантиметров. Кое-где торчали куски металла, сильно изъеденного коррозией.
— Был бы я простым человеком, а не имеющим какое-никакое отношение к науке, я бы предположил, что эта шахта вовсе не пустота в астероиде, — аккуратно подбирал слова Верходанов.
— А что же?
Мужчины висели в сферической пустоте объекта, которой окончилась шахта.
— Так, Рик, скажи, что ты видишь.
— Думаешь, мы видим разное?
— Я не знаю. Может, это какой-то сон. Или помутнение рассудка, — тут Олег Васильевич стукнул себя по месту на шлеме, за которым располагался лоб. — Клариса! Она явно переборщила со снотворным! Конечно же! Фух. Да, мы просто спим. Всё ясно.
Рик со всей силы двинул по шлему Верходанова.
— Эээй!
— Почувствовал? — спросил Рик. — Похоже на сон? Клэр, одевайся, ты нам тут нужна.
— А котлетка-то с начинкой...
Верходанов встретил Клэр в шахте.
— Что с Мишей?
— Дала ему седативное.
— Хорошо. В общем, вы нам нужны в профессиональном смысле. Мы, конечно, сделали предположение, но всё же в научном обществе принято опираться на мнение людей с соответствующими знаниями в запрашиваемой области.
— Да что там такое? — разволновалась девушка.
Верходанов отплыл от проема.
— Смотрите.
Перед ними на металлическом каркасе кресла сидел скелет. Голова его завалилась набок, а от падения удерживал крюк, за который ранее, вероятно, крепилась пружина обивки, а теперь ребро несчастного. Одежда его истлела. Во всяком случае, признаков ее видно не было.
— Откуда он тут взялся? — недоуменно спросила девушка.
— С собой принесли! Ты правда ждешь ответ? — съязвил Рик. — Твоя задача — сказать, кто это.
— Это очевидно, — сказала она, — человек. И по объему черепной коробки, и по изгибу позвоночника, и по другим показателям. Это точно не обезьяна.
— Да неужели?! — чуть не крикнул Рик. — А могли быть мысли, что тут сидит обезьяна? Я тебя спрашиваю, человек это...
— Или инопланетянин? К сожалению, скелета инопланетянина я ни разу не видела, но этот скелет очень похож на такой же, как у вас и у меня, — она задумчиво прищурилась. — Подождите-ка...
Клариса полезла в компьютер на рукаве.
Все молчали уже не одну минуту.
— Ну? — не выдержал Ричард. — Ты там роман читаешь, что ли?
— Я просто хотела всё точно проверить. Мы все проходили врачебный осмотр.
Мужчины вопросительно смотрели на девушку.
— В наших картах записаны все наши травмы. Есть снимки зубов. Всё это дает уникальную картину, похлеще отпечатков пальцев.
— Спасибо за введение в клиническую диагностику, — сказал Рик. — Ближе к делу.
— Вот тут, — девушка показала пальцем на руку скелета. — видите этот нарост на лучевой кости? Это перелом. А вот тут, — она показала на нижнюю челюсть, — не хватает двух зубов, восьмерок.
— Насыщенная жизнь была у... — не успел договорить Рик.
— Михаила, — закончила Клариса.
— Что?!
— По всем признакам это его скелет.
— Уважаемая Клариса, — начал Верходанов, — объясните, пожалуйста, как у человека может быть два скелета? Или этот скелет молочный, Миша сбросил его, а теперь ходит с постоянным?
— Смотрел «Нечто»? — спросил Рик. — Может, Михаил на корабле уже не Михаил?
— Да нет, — отмахнулся Олег Васильевич, — просто это сон. А вы, Клариса, напутали со снотворным.
— Так если это сон, то зачем вы мне это говорите? Я же плод вашего воображения, а не та Клариса.
— Разумно, — согласился Верходанов.
Объект тряхнуло.
— Что за вибрация? — Рик приставил руку к стенке.
— Михаил! Михаил! — кричал Рик в рацию.
— Он не слышит. Или не хочет, — развел руки Верходанов.
— Ты же говорила, что дала ему седативные! — выпалил Рик на Клэр.
— Да я же говорю. Это сон. Просто плохой сон. Как в «Жизни на Марсе», — пытался успокоить всех Олег Васильевич. — Смотрели?
На поверхности Оумуамуа лежал трос, одним концом закрепленный за якорь. Второй конец троса был сброшен системой отстыковки корабля. Корабль находился на отдалении и становился всё меньше.
— Вот сука! — прокричал Рик.
— Летим за ним! Ведь у нас ранцы! — предложила Клариса.
— Какие насранцы, Клэр? — чуть не орал Рик. — Ты правда думаешь, что двигатели на ранцах такие же мощные, как двигатель корабля, на котором мы год летели и который смог догнать, мать его, астероид?
— Что же делать тогда?
— Думать, — сказал Верходанов. — А произошедшее точно не случайно.
Он показал в сторону.
— Он нам еще ящик оставил, заботливый.
В ящике оказался провиант и дополнительные кислородные баллоны.
— Чтобы протянуть агонию, — сказал Рик.
— До свиданья, наш ласковый Миша, возвращайся... — бормотал Верходанов.
Все трое находились в помещении объекта.
— Чувствовал я, что всё это мне что-то напоминает, — сказал капитан. — Но размеры. Даже без линейки ясно, что Оумуамуа больше корабля.
— Видимо, когда корабль проходил близко к Солнцу, его вытянуло гравитацией. Обычное дело, — объяснил Верходанов.
— И как такое возможно? — спросила Клариса.
— Гравитация? — не понял вопроса Олег Васильевич.
— Нет. То, что мы на том же корабле, на котором улетел Михаил.
Повисло напряженное молчание.
— Итак, — прервал его Ричард. — Заряды закреплены. Ранцы будут использоваться в качестве рулей. Олег?
— Судя по направлению, Михаил решил воспользоваться гравитацией Юпитера для возврата на Землю, так как топлива у него мало. Умный мальчик.
— Только психованный, — заметил Рич.
— Но мы тоже не дураки, — продолжил Верходанов. — У нас нет таких двигателей, но Оумуамуа уже имеет скорость. Направленным взрывом мы отклоним его, подрулим и выйдем на орбиту вокруг Солнца. Если нам повезет — а без везения тут никуда — мы сможем перехватить корабль.
— Или без веры, — добавил капитан. — Каждый человек без веры однажды превратится в Михаила.
Комаров летел в кромешной тьме. Лишние потребители энергии потратили бы драгоценное топливо. Как и лишний вес. Как и лишнее промедление. Корабль уже лег на орбиту Юпитера, оставалось поддать газу, набрать скорость и выстрелить назад. Туда, где его дом. Где его ждет больная мать.
Но в полном одиночестве и кромешной тьме в голову лезут мысли, от которых пытаешься спрятаться.
Отца у Михаила не стало очень рано. Вроде сердце не выдержало. Так говорила мать. Но редкие воспоминания о нем еще пробивались сквозь тернии памяти.
Чтобы поддержать семью, Комаров начал работать будучи подростком. Ребенок, который в магазине выбирает между булкой хлеба и конфетами в пользу первого, никогда не поймет старых пердунов, воодушевленно смотрящих на звезды. Его желания и стремления были самые что ни на есть земные. Потому что они и есть сама жизнь.
Отец, пока еще находился рядом, бывало, брал его с собой в походы. Но это были не обычные походы отца и сына. Отец вручал Михаилу лопату и говорил копать. Нет, он не искал клад. Точнее клад в понимании отца состоял совсем в другом.
— Смотри! — однажды крикнул он Мише.
В руках он держал камень. Или нечто на него похожее. Формы камень был круглой, почти идеальной.
— Смотри внимательней! — отец сунул Мише камень под самый нос.
И правда. Если присмотреться, то на одной из сторон камня будто спала, свернувшись клубком, маленькая змейка.
— Как та окаменелая кость из музея? — догадался Миша. — Но разве она не должна быть намного глубже?
— Вероятно ее сравнительно недавно вымыло из моря, поэтому она оказалась близко к поверхности.
— Но как же змея оказалась в море? — удивился Миша.
— А это и не змея. Видишь? — он ткнул пальцем в углубление в камне. — Это отверстие. А то, что ты держишь сейчас в руках — кулон. Творение рук человеческих.
Однако радиоизотопный анализ, который отец Миши сделал по знакомству в одном НИИ, показал странное: этому «кулону» было не меньше нескольких миллионов лет.
— Мы на пороге открытия! — отец кружил Мишку на руках.
Но на пороге какого именно открытия они оказались, то ли отец не сказал, то ли подводила память.
Корабль сильно тряхнуло. Комаров ударился головой о монитор. Он почувствовал вибрацию, которая передавалась всем элементам обшивки и креслу, на котором он сидел.
Неожиданно его ослепила яркая вспышка. Почему-то в голове отчетливо прорезался голос отца, кричащий врачу «Я не сумасшедший! Я не сумасшедший!».
Вырезанный люк Сирфосс закрыл частью ящика и специальной замазкой. Втроем они находились в бывшей рубке, закрыв проем и так же уплотнив его замазкой. Для создания хоть какого-то давления выпустили часть кислорода из баллонов и запустили портативный рециркулятор, который был с собой в ящике. Так что теперь можно было обойтись без жестких скафандров и даже спокойно поесть.
— А ведь он летит сейчас совсем один, — с грустью сказала Клариса.
— Прямо как Солнечная система в войде, — согласился Верходанов. — Вы не задумывались, что наша система так же одинока в космосе, как и мы?
— Вы его еще пожалейте! — возмутился Рик. — Вот встретим его и дадим ему... — он глянул на Кларису, — хорошенько пожалеть о содеянном.
Клэр открыла тюбик с лазаньей.
— Нет. Не похоже, — сказала она, выдавив себе в рот немного. — Всё-таки в ней должны быть слои. А так весь смысл теряется.
Она выдавила еще чуть-чуть.
— И всё же. Как мы могли оказаться на том же корабле? — не унималась девушка.
Объект тряхнуло. Внутреннее пространство его задрожало. Клэр испуганно посмотрела на мужчин.
— Не волнуйтесь, — успокоил ее Верходанов. — Рик, ты же закрепил камеру на якоре?
Тот кивнул.
— Покажи, что там.
Капитан понажимал кнопки на компьютере, который снял со скафандра, и вывел на него изображение.
— Ну? Что? — спросил Олег Васильевич.
Рик показал монитор физику.
Брюне, Верходанов и Сирфосс находились на поверхности Оумуамуа.
— Что это за планета? — спросила Клэр.
— Марс? — догадался Рик.
Планета и правда походила на Марс своей оранжево-красной атмосферой.
— Ну, если это Марс, — продолжил Рик, — то это неплохо. Высадимся. Пошлем сигнал бедствия через ровер. Их же тут полно. Дождемся эвакуации — и мы спасены. Да и если вы не забыли, там уже часть марсианской миссии в виде нехилых запасов всякого барахла!
Напряженно молчавший до этого Верходанов заговорил.
— Знаете, что? Полагаю, вы не понимаете или не хотите принять один очевидный факт, — голос его был низкий от усталости, но спокойный. — То, что мы тут со скелетом Миши ясно говорит о том, что он не долетел до Земли, а мы не встретили его — ведь скелет-то один.
— Либо мы как-то добрались до Земли без него, — Рик показал рукой в сторону планеты.
— Оптимизм — это хорошо, — заметил Верходанов. — Червоточины.
— Что червоточины? — спросила Клэр.
— Ответ на ваш вопрос. Как всё это могло произойти.
— Ну, мы бы, наверное, узнали об этом? — сказал Рик.
— Как думаешь, в чем юмор червоточин? Их не видно в космосе. Они не светятся радужными переливами, как в фантастических фильмах, приглашая в себя. Мы могли пролететь сквозь такую и даже не понять этого.
— А еще, возможно, их просто нет, — отмахнулся капитан. — А это, мать его, Марс!
— Хорошо. Тогда вопрос к тебе, Ричард, давно ли на Марсе появилась вода? И почему Солнце с другой стороны?
Рик уставился на планету, которая становилась всё ближе. Часть поверхности блестела, отражая падающие солнечные лучи.
— Что это за материк? — вдруг спросил Рик. — Что это за планета?
— По форме материка, по цвету атмосферы, состоящей из углекислого газа, по отсутствию Фобоса и Деймоса, можно предположить, — тут Верходанов сделал паузу , — хотя в научных кругах так не принято... Как мы все и хотели, мы добрались до дома.
— Что? — не поняла Клэр.
— Это Земля, — продолжил Олег Васильевич, — на одном из самых ранних этапов ее развития, когда даже Луны еще не существовало. И вот этот материк перед нами...
— Пангея? — спросила Клэр.
— Материков-гигантов в истории Земли было много. Так что это может быть и Пангея, но больше похоже, что перед нами сама Ваальбара, самый первый материк, на котором и появился первичный бульон.
— Так вот. Долгое время считалось, что жизнь зародилась сама по себе. Даже всемирно известный Парацельс написал в своей книге рецепт по созданию живого голема из спермы, тыквы, желудка лошади и крови.
Рик подлетел к лапе и подключился к буру с компьютера на рукаве скафандра. Бур опустился к поверхности и включился.
— Я не отвлекаю? — спросила Клэр.
— Да нет, что вы, — съязвил Рик, — болтайте себе на здоровье.
— Ну, вот. А подтверждением этого заблуждения служили мухи, которые появляются в мясе. Но потом другой врач провел эксперимент, в котором положил мясо в два горшочка, но один горшочек накрыл. И, естественно, в накрытом горшочке мух не появилось, что и доказало, что мухи откладывают яйца в мясе, а не зарождаются там из ничего.
— Так. И к чему вы это? — голос Верходанова стал серьезным.
— Ну, жизнь не самозародилась.
— А как же первичный бульон? Слышали про такое?
— А откуда он взялся? — спросила Клэр.
— Как откуда? — занервничал Олег Васильевич. — Молекулы соединились в аминокислоты, они в свою очередь в белки и...
Бур вертелся и медленно впивался в поверхность Оумуамуа, как комар.
— Часто у тебя в стакане белки сами по себе образуются? — вклинился в разговор Рик. — В чем тогда отличие от мяса с мухами?
— Да что вы чушь-то порете! — возмутился Верходанов. — Это сложный процесс, где нужно соблюсти определенное давление, температуру, соотношение атомов, электрические разряды... — он вздохнул. — Хорошо. А ваша версия какая?
— Я больше верю в теорию занесения жизни из космоса, — сказала Клэр.
— «Верю»? — удивился астрофизик. — И это слова ученого? Так мы с вами, милая, скоро до бога договоримся. А после такого можно сворачивать лавочку и валить отсюда. На всё воля божья.
— А ты считаешь, ученый не должен верить? — спросил Рик. — А без веры кто бы из нас здесь был? Без веры в науку, в себя, в инженеров, собравших корабль, в конце концов.
— Допустим. А в космосе-то откуда жизнь взялась? А? — Верходанов чувствовал скорую победу в споре.
Но неожиданно бур напрягся и провалился.
— Что там? Пустота? — заинтересовался Олег Васильевич. — Такое бывает. Отступи немного и бури еще.
Бур провалился снова. И снова. Штангу лапы бура вытянули на несколько метров, но бур провалился и там.
— И такое бывает, — Верходанов был спокоен, как никогда, — пустоты могут тянуться и на сотню метров. Что ж. А давай побудем спелеологами. Смени сверло на пилу.
— Что задумал?
— Сделай-ка нам отверстие, — Верходанов окинул взглядом Рика, — примерно в полметра. Хотя чего мелочиться. Делай метр. Надеюсь, тебя не пугает метрическая система?
Верходанов засмеялся.
Пила методично вырезала почти идеальное круглое отверстие. Верходанов вытащил из ящика пневмомолоток и приставил его к получившейся крышке люка, застрявшей наполовину.
— Бам! — крикнул Верходанов.
Сирфосс вздрогнул. Крышка люка упала куда-то вниз.
— А то непривычно без звука, да, Рик?
Ричард жестом показал в люк.
— После вас.
— Правильно, — согласился Верходанов, — мы и в космосе были первые. И это открытие совершит русский.
***
Рик и Олег Васильевич перемещались по шахте, больше похожей на коридор.
— Что скажешь? — спросил Рик.
— Что это самая странная пустота в астероиде, которую я когда-либо видел.
Стенки шахты были покрыты пылью в несколько сантиметров. Кое-где торчали куски металла, сильно изъеденного коррозией.
— Был бы я простым человеком, а не имеющим какое-никакое отношение к науке, я бы предположил, что эта шахта вовсе не пустота в астероиде, — аккуратно подбирал слова Верходанов.
— А что же?
***
Мужчины висели в сферической пустоте объекта, которой окончилась шахта.
— Так, Рик, скажи, что ты видишь.
— Думаешь, мы видим разное?
— Я не знаю. Может, это какой-то сон. Или помутнение рассудка, — тут Олег Васильевич стукнул себя по месту на шлеме, за которым располагался лоб. — Клариса! Она явно переборщила со снотворным! Конечно же! Фух. Да, мы просто спим. Всё ясно.
Рик со всей силы двинул по шлему Верходанова.
— Эээй!
— Почувствовал? — спросил Рик. — Похоже на сон? Клэр, одевайся, ты нам тут нужна.
— А котлетка-то с начинкой...
***
Верходанов встретил Клэр в шахте.
— Что с Мишей?
— Дала ему седативное.
— Хорошо. В общем, вы нам нужны в профессиональном смысле. Мы, конечно, сделали предположение, но всё же в научном обществе принято опираться на мнение людей с соответствующими знаниями в запрашиваемой области.
— Да что там такое? — разволновалась девушка.
Верходанов отплыл от проема.
— Смотрите.
Перед ними на металлическом каркасе кресла сидел скелет. Голова его завалилась набок, а от падения удерживал крюк, за который ранее, вероятно, крепилась пружина обивки, а теперь ребро несчастного. Одежда его истлела. Во всяком случае, признаков ее видно не было.
— Откуда он тут взялся? — недоуменно спросила девушка.
— С собой принесли! Ты правда ждешь ответ? — съязвил Рик. — Твоя задача — сказать, кто это.
— Это очевидно, — сказала она, — человек. И по объему черепной коробки, и по изгибу позвоночника, и по другим показателям. Это точно не обезьяна.
— Да неужели?! — чуть не крикнул Рик. — А могли быть мысли, что тут сидит обезьяна? Я тебя спрашиваю, человек это...
— Или инопланетянин? К сожалению, скелета инопланетянина я ни разу не видела, но этот скелет очень похож на такой же, как у вас и у меня, — она задумчиво прищурилась. — Подождите-ка...
Клариса полезла в компьютер на рукаве.
Все молчали уже не одну минуту.
— Ну? — не выдержал Ричард. — Ты там роман читаешь, что ли?
— Я просто хотела всё точно проверить. Мы все проходили врачебный осмотр.
Мужчины вопросительно смотрели на девушку.
— В наших картах записаны все наши травмы. Есть снимки зубов. Всё это дает уникальную картину, похлеще отпечатков пальцев.
— Спасибо за введение в клиническую диагностику, — сказал Рик. — Ближе к делу.
— Вот тут, — девушка показала пальцем на руку скелета. — видите этот нарост на лучевой кости? Это перелом. А вот тут, — она показала на нижнюю челюсть, — не хватает двух зубов, восьмерок.
— Насыщенная жизнь была у... — не успел договорить Рик.
— Михаила, — закончила Клариса.
— Что?!
— По всем признакам это его скелет.
— Уважаемая Клариса, — начал Верходанов, — объясните, пожалуйста, как у человека может быть два скелета? Или этот скелет молочный, Миша сбросил его, а теперь ходит с постоянным?
— Смотрел «Нечто»? — спросил Рик. — Может, Михаил на корабле уже не Михаил?
— Да нет, — отмахнулся Олег Васильевич, — просто это сон. А вы, Клариса, напутали со снотворным.
— Так если это сон, то зачем вы мне это говорите? Я же плод вашего воображения, а не та Клариса.
— Разумно, — согласился Верходанов.
Объект тряхнуло.
— Что за вибрация? — Рик приставил руку к стенке.
***
— Михаил! Михаил! — кричал Рик в рацию.
— Он не слышит. Или не хочет, — развел руки Верходанов.
— Ты же говорила, что дала ему седативные! — выпалил Рик на Клэр.
— Да я же говорю. Это сон. Просто плохой сон. Как в «Жизни на Марсе», — пытался успокоить всех Олег Васильевич. — Смотрели?
На поверхности Оумуамуа лежал трос, одним концом закрепленный за якорь. Второй конец троса был сброшен системой отстыковки корабля. Корабль находился на отдалении и становился всё меньше.
— Вот сука! — прокричал Рик.
— Летим за ним! Ведь у нас ранцы! — предложила Клариса.
— Какие насранцы, Клэр? — чуть не орал Рик. — Ты правда думаешь, что двигатели на ранцах такие же мощные, как двигатель корабля, на котором мы год летели и который смог догнать, мать его, астероид?
— Что же делать тогда?
— Думать, — сказал Верходанов. — А произошедшее точно не случайно.
Он показал в сторону.
— Он нам еще ящик оставил, заботливый.
В ящике оказался провиант и дополнительные кислородные баллоны.
— Чтобы протянуть агонию, — сказал Рик.
— До свиданья, наш ласковый Миша, возвращайся... — бормотал Верходанов.
***
Все трое находились в помещении объекта.
— Чувствовал я, что всё это мне что-то напоминает, — сказал капитан. — Но размеры. Даже без линейки ясно, что Оумуамуа больше корабля.
— Видимо, когда корабль проходил близко к Солнцу, его вытянуло гравитацией. Обычное дело, — объяснил Верходанов.
— И как такое возможно? — спросила Клариса.
— Гравитация? — не понял вопроса Олег Васильевич.
— Нет. То, что мы на том же корабле, на котором улетел Михаил.
Повисло напряженное молчание.
— Итак, — прервал его Ричард. — Заряды закреплены. Ранцы будут использоваться в качестве рулей. Олег?
— Судя по направлению, Михаил решил воспользоваться гравитацией Юпитера для возврата на Землю, так как топлива у него мало. Умный мальчик.
— Только психованный, — заметил Рич.
— Но мы тоже не дураки, — продолжил Верходанов. — У нас нет таких двигателей, но Оумуамуа уже имеет скорость. Направленным взрывом мы отклоним его, подрулим и выйдем на орбиту вокруг Солнца. Если нам повезет — а без везения тут никуда — мы сможем перехватить корабль.
— Или без веры, — добавил капитан. — Каждый человек без веры однажды превратится в Михаила.
***
Комаров летел в кромешной тьме. Лишние потребители энергии потратили бы драгоценное топливо. Как и лишний вес. Как и лишнее промедление. Корабль уже лег на орбиту Юпитера, оставалось поддать газу, набрать скорость и выстрелить назад. Туда, где его дом. Где его ждет больная мать.
Но в полном одиночестве и кромешной тьме в голову лезут мысли, от которых пытаешься спрятаться.
Отца у Михаила не стало очень рано. Вроде сердце не выдержало. Так говорила мать. Но редкие воспоминания о нем еще пробивались сквозь тернии памяти.
Чтобы поддержать семью, Комаров начал работать будучи подростком. Ребенок, который в магазине выбирает между булкой хлеба и конфетами в пользу первого, никогда не поймет старых пердунов, воодушевленно смотрящих на звезды. Его желания и стремления были самые что ни на есть земные. Потому что они и есть сама жизнь.
Отец, пока еще находился рядом, бывало, брал его с собой в походы. Но это были не обычные походы отца и сына. Отец вручал Михаилу лопату и говорил копать. Нет, он не искал клад. Точнее клад в понимании отца состоял совсем в другом.
— Смотри! — однажды крикнул он Мише.
В руках он держал камень. Или нечто на него похожее. Формы камень был круглой, почти идеальной.
— Смотри внимательней! — отец сунул Мише камень под самый нос.
И правда. Если присмотреться, то на одной из сторон камня будто спала, свернувшись клубком, маленькая змейка.
— Как та окаменелая кость из музея? — догадался Миша. — Но разве она не должна быть намного глубже?
— Вероятно ее сравнительно недавно вымыло из моря, поэтому она оказалась близко к поверхности.
— Но как же змея оказалась в море? — удивился Миша.
— А это и не змея. Видишь? — он ткнул пальцем в углубление в камне. — Это отверстие. А то, что ты держишь сейчас в руках — кулон. Творение рук человеческих.
Однако радиоизотопный анализ, который отец Миши сделал по знакомству в одном НИИ, показал странное: этому «кулону» было не меньше нескольких миллионов лет.
— Мы на пороге открытия! — отец кружил Мишку на руках.
Но на пороге какого именно открытия они оказались, то ли отец не сказал, то ли подводила память.
Корабль сильно тряхнуло. Комаров ударился головой о монитор. Он почувствовал вибрацию, которая передавалась всем элементам обшивки и креслу, на котором он сидел.
Неожиданно его ослепила яркая вспышка. Почему-то в голове отчетливо прорезался голос отца, кричащий врачу «Я не сумасшедший! Я не сумасшедший!».
***
Вырезанный люк Сирфосс закрыл частью ящика и специальной замазкой. Втроем они находились в бывшей рубке, закрыв проем и так же уплотнив его замазкой. Для создания хоть какого-то давления выпустили часть кислорода из баллонов и запустили портативный рециркулятор, который был с собой в ящике. Так что теперь можно было обойтись без жестких скафандров и даже спокойно поесть.
— А ведь он летит сейчас совсем один, — с грустью сказала Клариса.
— Прямо как Солнечная система в войде, — согласился Верходанов. — Вы не задумывались, что наша система так же одинока в космосе, как и мы?
— Вы его еще пожалейте! — возмутился Рик. — Вот встретим его и дадим ему... — он глянул на Кларису, — хорошенько пожалеть о содеянном.
Клэр открыла тюбик с лазаньей.
— Нет. Не похоже, — сказала она, выдавив себе в рот немного. — Всё-таки в ней должны быть слои. А так весь смысл теряется.
Она выдавила еще чуть-чуть.
— И всё же. Как мы могли оказаться на том же корабле? — не унималась девушка.
Объект тряхнуло. Внутреннее пространство его задрожало. Клэр испуганно посмотрела на мужчин.
— Не волнуйтесь, — успокоил ее Верходанов. — Рик, ты же закрепил камеру на якоре?
Тот кивнул.
— Покажи, что там.
Капитан понажимал кнопки на компьютере, который снял со скафандра, и вывел на него изображение.
— Ну? Что? — спросил Олег Васильевич.
Рик показал монитор физику.
***
Брюне, Верходанов и Сирфосс находились на поверхности Оумуамуа.
— Что это за планета? — спросила Клэр.
— Марс? — догадался Рик.
Планета и правда походила на Марс своей оранжево-красной атмосферой.
— Ну, если это Марс, — продолжил Рик, — то это неплохо. Высадимся. Пошлем сигнал бедствия через ровер. Их же тут полно. Дождемся эвакуации — и мы спасены. Да и если вы не забыли, там уже часть марсианской миссии в виде нехилых запасов всякого барахла!
Напряженно молчавший до этого Верходанов заговорил.
— Знаете, что? Полагаю, вы не понимаете или не хотите принять один очевидный факт, — голос его был низкий от усталости, но спокойный. — То, что мы тут со скелетом Миши ясно говорит о том, что он не долетел до Земли, а мы не встретили его — ведь скелет-то один.
— Либо мы как-то добрались до Земли без него, — Рик показал рукой в сторону планеты.
— Оптимизм — это хорошо, — заметил Верходанов. — Червоточины.
— Что червоточины? — спросила Клэр.
— Ответ на ваш вопрос. Как всё это могло произойти.
— Ну, мы бы, наверное, узнали об этом? — сказал Рик.
— Как думаешь, в чем юмор червоточин? Их не видно в космосе. Они не светятся радужными переливами, как в фантастических фильмах, приглашая в себя. Мы могли пролететь сквозь такую и даже не понять этого.
— А еще, возможно, их просто нет, — отмахнулся капитан. — А это, мать его, Марс!
— Хорошо. Тогда вопрос к тебе, Ричард, давно ли на Марсе появилась вода? И почему Солнце с другой стороны?
Рик уставился на планету, которая становилась всё ближе. Часть поверхности блестела, отражая падающие солнечные лучи.
— Что это за материк? — вдруг спросил Рик. — Что это за планета?
— По форме материка, по цвету атмосферы, состоящей из углекислого газа, по отсутствию Фобоса и Деймоса, можно предположить, — тут Верходанов сделал паузу , — хотя в научных кругах так не принято... Как мы все и хотели, мы добрались до дома.
— Что? — не поняла Клэр.
— Это Земля, — продолжил Олег Васильевич, — на одном из самых ранних этапов ее развития, когда даже Луны еще не существовало. И вот этот материк перед нами...
— Пангея? — спросила Клэр.
— Материков-гигантов в истории Земли было много. Так что это может быть и Пангея, но больше похоже, что перед нами сама Ваальбара, самый первый материк, на котором и появился первичный бульон.
