«Хырр, хырр», – почесался милейшей души человек мистер Мангес и приветливо улыбнулся молоденькой секретарше. Мисс Дорсмен улыбнулась в ответ. «Он у себя?» – спросил Мангес, потирая одну руку о другую. Секретарша кивнула. «Превеликолепнейше», – проговорил он и, немного ссутулившись, сделал пару неловких ударов костяшками пальцев в тяжелую дверь.
«Входи», – послышалось из-за двери, и Мангес вошел в кабинет.
Кабинет был большой, что уж говорить. «Всё-таки босс, не хухры-мухры», – подумал Мангес.
– Садись, Питер, поговорить надо, – начал босс.
Мангес с трудом отодвинул стул и тяжело плюхнулся на него.
– Слушай, Питер. Я, конечно, понимаю, что вопрос не к тебе. Ты не удивляйся, – босс замолчал, посмотрел на стоящий на столе графин и стал долго наливать чайного цвета жидкость в стакан. – Единство, – выдавил вдруг босс и довольно зажмурился, – понимаешь? Нам нужно единство. Вот как сейчас?
Питер Мангес неловко пожал плечами.
– Сейчас всё сикось-накось, – пояснил босс, – а надо, чтобы мы стали единым механизмом. Чтобы шестеренки одна за другую, – босс сцепил руки в замок, – понимаешь?
Питер неуверенно кивнул.
– Построение команды, единого целого, – продолжал босс, – считай, единого организма. Понимаешь намек?
Питер снова кивнул, но еще неувереннее.
– Вот! – расплылся босс в широкой улыбке. – Я знал, что ты поймешь. Поэтому ты-то мне и нужен.
– А что от меня требуется? – проговорил он. – Я же просто электрик.
– Так это же еще лучше! Ты ж ни у кого не вызовешь подозрений. Ходишь, крутишь свои проводки, бурчишь что-то под нос. Это-то мне... это-то НАМ и нужно! Собственно, ты будешь делать всё то же, что делал и раньше, с одной небольшой разницей.
Мистер Мангес внимательно поднял брови. Но босс молча взял стакан, медленно выпил и, покраснев от натуги, отрыгнул. Запахло деревом и ванилью.
– Я всё же не очень понимаю... – промямлил Мангес, но его слова прервал хрип босса.
– Что с вами? – опешил Мангес.
Босс привстал. Его раскрасневшееся лицо застыло в гримасе то ли ужаса, то ли гнева. Питер еще какие-то мгновения взволнованно смотрел на босса, затем подпрыгнул на месте и бросился к двери. Но она оказалась заперта.
– Мисс Дорсмен! – закричал Мангес через дверь. – Откройте! Боссу плохо!
Секретарша глянула в сторону двери и лукаво улыбнулась.
– Мисс Дорсмен! – вновь кричал Питер, уже тарабаня в дверь.
– Не шуми, – раздалось за спиной Мангеса, и он резко обернулся.
Босс стоял перед ним, не моргая, приоткрыв рот, из которого свисала тягучая слюна.
– Не привлекай внимание, – прохрипел босс, – всё пройдет быстро, – и слюна из его рта, оторвавшись, глухо шлепнулась о паркет.
Питер Мангес, как и на протяжении последних, кажется, двадцати или тридцати лет, в очередной раз стоял и скручивал провода. Розетка здесь, розетка там. Привычное дело. Особенно в мире, где техника и электричество правят бал. «Мне на хлеб всегда хватит, – размышлял он, – и на масло иногда». Пальцы его от такой работы огрубели, а суставы их с возрастом двигались всё хуже. Но занятие свое Мангес не бросал, как не бросил бы старую привычку.
– Питер, вот не надоело тебе всю жизнь ерундой этой маяться? – спрашивали его частенько, пока он ковырялся с приборами и отвертками.
Питер в ответ лишь улыбался уголком рта, словно знал некую великую тайну, которую не хотел раскрывать, и от этого волнительного момента сухая кожа его начинала зудеть. «Хырр, хырр», – чесал он то руку, то голову. Но зуд не становился меньше, скорее наоборот.
«Чертова чесотка», – думал он про себя поначалу, но люди привыкают ко всему, так и Мангес однажды перестал замечать, как ногти его соскабливают мелкие частички кожи, медленно падающие на стол, на пол, на всё остальное и просто парящие в воздухе.
Жизнь уготовила мистеру Мангесу многое: и службу в армии, и жизнь в чужой и чуждой стране, и не одну смену работы и сферы деятельности, – но всегда он оставался жизнерадостным и молодым душой. И даже несмотря на уже солидный возраст, любил заглядываться на новеньких сотрудниц. «Какие ножки пошли», – говаривал он вслух, не стесняясь быть услышанным хозяйкой ножек. Положение новичка всегда шатко, чем умело пользовался Питер, поэтому девушки, осознавая это, лишь натянуто улыбались и ускоряли шаг, цокая каблуками по коридорам, на стенах которых висели фотографии босса вперемешку с плакатами о единстве.
Старая гвардия фирмы состояла из таких же, как Мангес, проверенных временем людей и составляла ее костяк. Но старая гвардия на то и старая, что время ее неумолимо истекало, и требовалась свежая кровь. Конечно, на опустевшие места приходили новые люди, но мысли их были где-то далеко, их больше не волновала некая великая цель, которая когда-то давно, еще на заре молодости, родилась в голове босса. И потому этот еще совсем недавно живой организм стал погибать, отмирая кусками.
Мангес чувствовал отчасти ответственность за это. Когда работы у него особо не было, а в одинокой каморке его становилось вовсе тихо, он, взяв небольшой чемоданчик с инструментами, ходил от одного кабинета к другому, предлагая помощь.
– Давай помогу, – и Питер подскочил к крепкому парню, тащившему тяжелую коробку.
– Не надо, я сам, – отрезал парень, но Мангес всё равно подставил руку под угол коробки, не облегчив ее ни на грамм, но загородив обзор.
– Ну, ладно, дальше ты сам, – пройдя не больше десятка шагов, сказал Питер и скрылся в одном из кабинетов.
– Вы что-то хотели, мистер Мангес? – спросил, оторвавшись от монитора, «пиджак», как их язвительно называл Питер. – С электричеством у нас всё в порядке, – словно предугадывая желания Мангеса, заявил он.
– Я всё же посмотрю, вдруг что, – сказал Питер и встал за плечо «пиджака», который лишь тяжело вздохнул и сомкнул зубы.
«Хырр, хырр», – почесался Мангес, и «пиджак» крепко сжал в кулаке ручку.
– Слушайте, сделайте нам в том углу розетку, – вдруг попросил «пиджак», указав в дальний угол кабинета, – давно хотим поставить там... – «пиджак» задумался на пару мгновений.
– Наверное, аквариум? – догадался Питер, поглаживая свою голову по затылку, с которого медленно падали крохотные частички кожи.
– Почему аквариум? Зачем аквариум? – пытаясь понять, сдвинул брови «пиджак», смотря куда-то в воздух. – А хотя вы правы, аквариум. Точно! Сделаете?
– Конечно! Я знал, что он вам нужен, большой такой, с аэрацией и подсветкой, – отозвался Питер и проследовал с чемоданчиком в указанный угол.
Субботним зимним утром, когда любой психически здоровый человек еще спит в теплой постели, мистер Мангес, облаченный в спортивный костюм, стоял возле сугроба и важно рассматривал снующую молодежь.
– Сколько лет, сколько зим! – увидел Питер знакомую коллегу средних лет, с которой они были не то чтобы приятели, но мистер Мангес, вероятно, так считал. – Дай обниму!
Женщина криво улыбнулась и выскользнула из распахнутых объятий, как из лап хищника. «Сорвалась», – подумал он.
На морозе кожа его становилась еще суше прежнего, вызывая нестерпимое желание содрать ее ногтями. «Хырр, хырр, хырр». Мангес, наверное, никуда бы и не пошел в тот день, оставшись дома наедине с чем-то горячим или горячительным, но желание босса было для Питера почти что законом. Потому сегодня он и его сослуживцы толпились на заснеженной поляне, нацепив выданные лыжи. Это называлось мероприятием для укрепления единства, к которому так стремился босс. Босс ходил важный и раскрасневшийся то ли от мороза, то ли от содержимого любимого графина. «Почему он выбрал именно меня? – думал Мангес. – Наверное, он считает меня ценным сотрудником. Абы кому такую важную миссию не поручат. Всё-таки не каждого делают разносчиком спор единства». И, заметив проходящую мимо девушку, Мангес почесал неприкрытый шапкой затылок, с которого легко оторвались и полетели вслед за девушкой белые, как окружающий снег, споры.
– Эх, Мэри, приятный ты человек. Вот если бы я был лет на десять помладше... – мечтательно произнес вдогонку девушке Питер.
Девушка удивленно обернулась.
– То вы были бы ровесником моего папы, – процедила она и вдохнула белые частички.
«Еще одна попалась», – подумал Мангес, хитро щурясь, видя, как споры прорастают в ее глазах огоньком заинтересованности.
На плечо мистера Мангеса легла чья-то нелегкая рука. Питер вздрогнул.
– Питер, отойдем на минутку, – послышался знакомый голос босса.
Босс развернулся и пошел в сторону.
– Фух, вы меня напугали, – Мангес семенил по снегу, как маленькая собачка. – Видели, как я ее?
– Да… – босс оставлял глубокие следы, будто был намного тяжелее других. – Думаю, нам пора с тобой попрощаться.
– Что? Почему?!
– Пенсия. Слышал о таком?
– Но как же? Я же… Я же всё сделал! – запричитал Мангес и остановился.
– Вот видишь. Ты и сам понимаешь, что миссия твоя окончена, – босс безразлично глянул на него.
Мистер Мангес скривился, ощутив во всём теле зуд, какого прежде не знал. «Хырр, хырр», – пытался Питер избавить себя от него, стараясь в то же время осознать происходящее, но это не помогало. Каждая новая оторвавшаяся частичка поднималась вверх и кружила вокруг него. Рой частичек разрастался, пока не скрыл Питера Мангеса от взора любого, кто был там тогда.
Толпа наблюдала за кружащимся белым вихрем похожих на снег спор. Воздух был так чист и свеж, что каждый находящийся там делал вновь и вновь вдох полной грудью, увлекая в себя белые частички и блаженно улыбаясь, пока, наконец, вихрь не растворился в пространстве, унеся с собой даже воспоминание о милейшей души человеке мистере Питере Мангесе.
– Что для нас самое главное? – громко спрашивал толпу босс, никогда не являвшийся ее частью.
Толпа, ни капли не раздумывая, хором кричала в ответ: «Единство!»
«Входи», – послышалось из-за двери, и Мангес вошел в кабинет.
Кабинет был большой, что уж говорить. «Всё-таки босс, не хухры-мухры», – подумал Мангес.
– Садись, Питер, поговорить надо, – начал босс.
Мангес с трудом отодвинул стул и тяжело плюхнулся на него.
– Слушай, Питер. Я, конечно, понимаю, что вопрос не к тебе. Ты не удивляйся, – босс замолчал, посмотрел на стоящий на столе графин и стал долго наливать чайного цвета жидкость в стакан. – Единство, – выдавил вдруг босс и довольно зажмурился, – понимаешь? Нам нужно единство. Вот как сейчас?
Питер Мангес неловко пожал плечами.
– Сейчас всё сикось-накось, – пояснил босс, – а надо, чтобы мы стали единым механизмом. Чтобы шестеренки одна за другую, – босс сцепил руки в замок, – понимаешь?
Питер неуверенно кивнул.
– Построение команды, единого целого, – продолжал босс, – считай, единого организма. Понимаешь намек?
Питер снова кивнул, но еще неувереннее.
– Вот! – расплылся босс в широкой улыбке. – Я знал, что ты поймешь. Поэтому ты-то мне и нужен.
– А что от меня требуется? – проговорил он. – Я же просто электрик.
– Так это же еще лучше! Ты ж ни у кого не вызовешь подозрений. Ходишь, крутишь свои проводки, бурчишь что-то под нос. Это-то мне... это-то НАМ и нужно! Собственно, ты будешь делать всё то же, что делал и раньше, с одной небольшой разницей.
Мистер Мангес внимательно поднял брови. Но босс молча взял стакан, медленно выпил и, покраснев от натуги, отрыгнул. Запахло деревом и ванилью.
– Я всё же не очень понимаю... – промямлил Мангес, но его слова прервал хрип босса.
– Что с вами? – опешил Мангес.
Босс привстал. Его раскрасневшееся лицо застыло в гримасе то ли ужаса, то ли гнева. Питер еще какие-то мгновения взволнованно смотрел на босса, затем подпрыгнул на месте и бросился к двери. Но она оказалась заперта.
– Мисс Дорсмен! – закричал Мангес через дверь. – Откройте! Боссу плохо!
Секретарша глянула в сторону двери и лукаво улыбнулась.
– Мисс Дорсмен! – вновь кричал Питер, уже тарабаня в дверь.
– Не шуми, – раздалось за спиной Мангеса, и он резко обернулся.
Босс стоял перед ним, не моргая, приоткрыв рот, из которого свисала тягучая слюна.
– Не привлекай внимание, – прохрипел босс, – всё пройдет быстро, – и слюна из его рта, оторвавшись, глухо шлепнулась о паркет.
***
Питер Мангес, как и на протяжении последних, кажется, двадцати или тридцати лет, в очередной раз стоял и скручивал провода. Розетка здесь, розетка там. Привычное дело. Особенно в мире, где техника и электричество правят бал. «Мне на хлеб всегда хватит, – размышлял он, – и на масло иногда». Пальцы его от такой работы огрубели, а суставы их с возрастом двигались всё хуже. Но занятие свое Мангес не бросал, как не бросил бы старую привычку.
– Питер, вот не надоело тебе всю жизнь ерундой этой маяться? – спрашивали его частенько, пока он ковырялся с приборами и отвертками.
Питер в ответ лишь улыбался уголком рта, словно знал некую великую тайну, которую не хотел раскрывать, и от этого волнительного момента сухая кожа его начинала зудеть. «Хырр, хырр», – чесал он то руку, то голову. Но зуд не становился меньше, скорее наоборот.
«Чертова чесотка», – думал он про себя поначалу, но люди привыкают ко всему, так и Мангес однажды перестал замечать, как ногти его соскабливают мелкие частички кожи, медленно падающие на стол, на пол, на всё остальное и просто парящие в воздухе.
Жизнь уготовила мистеру Мангесу многое: и службу в армии, и жизнь в чужой и чуждой стране, и не одну смену работы и сферы деятельности, – но всегда он оставался жизнерадостным и молодым душой. И даже несмотря на уже солидный возраст, любил заглядываться на новеньких сотрудниц. «Какие ножки пошли», – говаривал он вслух, не стесняясь быть услышанным хозяйкой ножек. Положение новичка всегда шатко, чем умело пользовался Питер, поэтому девушки, осознавая это, лишь натянуто улыбались и ускоряли шаг, цокая каблуками по коридорам, на стенах которых висели фотографии босса вперемешку с плакатами о единстве.
Старая гвардия фирмы состояла из таких же, как Мангес, проверенных временем людей и составляла ее костяк. Но старая гвардия на то и старая, что время ее неумолимо истекало, и требовалась свежая кровь. Конечно, на опустевшие места приходили новые люди, но мысли их были где-то далеко, их больше не волновала некая великая цель, которая когда-то давно, еще на заре молодости, родилась в голове босса. И потому этот еще совсем недавно живой организм стал погибать, отмирая кусками.
Мангес чувствовал отчасти ответственность за это. Когда работы у него особо не было, а в одинокой каморке его становилось вовсе тихо, он, взяв небольшой чемоданчик с инструментами, ходил от одного кабинета к другому, предлагая помощь.
– Давай помогу, – и Питер подскочил к крепкому парню, тащившему тяжелую коробку.
– Не надо, я сам, – отрезал парень, но Мангес всё равно подставил руку под угол коробки, не облегчив ее ни на грамм, но загородив обзор.
– Ну, ладно, дальше ты сам, – пройдя не больше десятка шагов, сказал Питер и скрылся в одном из кабинетов.
– Вы что-то хотели, мистер Мангес? – спросил, оторвавшись от монитора, «пиджак», как их язвительно называл Питер. – С электричеством у нас всё в порядке, – словно предугадывая желания Мангеса, заявил он.
– Я всё же посмотрю, вдруг что, – сказал Питер и встал за плечо «пиджака», который лишь тяжело вздохнул и сомкнул зубы.
«Хырр, хырр», – почесался Мангес, и «пиджак» крепко сжал в кулаке ручку.
– Слушайте, сделайте нам в том углу розетку, – вдруг попросил «пиджак», указав в дальний угол кабинета, – давно хотим поставить там... – «пиджак» задумался на пару мгновений.
– Наверное, аквариум? – догадался Питер, поглаживая свою голову по затылку, с которого медленно падали крохотные частички кожи.
– Почему аквариум? Зачем аквариум? – пытаясь понять, сдвинул брови «пиджак», смотря куда-то в воздух. – А хотя вы правы, аквариум. Точно! Сделаете?
– Конечно! Я знал, что он вам нужен, большой такой, с аэрацией и подсветкой, – отозвался Питер и проследовал с чемоданчиком в указанный угол.
***
Субботним зимним утром, когда любой психически здоровый человек еще спит в теплой постели, мистер Мангес, облаченный в спортивный костюм, стоял возле сугроба и важно рассматривал снующую молодежь.
– Сколько лет, сколько зим! – увидел Питер знакомую коллегу средних лет, с которой они были не то чтобы приятели, но мистер Мангес, вероятно, так считал. – Дай обниму!
Женщина криво улыбнулась и выскользнула из распахнутых объятий, как из лап хищника. «Сорвалась», – подумал он.
На морозе кожа его становилась еще суше прежнего, вызывая нестерпимое желание содрать ее ногтями. «Хырр, хырр, хырр». Мангес, наверное, никуда бы и не пошел в тот день, оставшись дома наедине с чем-то горячим или горячительным, но желание босса было для Питера почти что законом. Потому сегодня он и его сослуживцы толпились на заснеженной поляне, нацепив выданные лыжи. Это называлось мероприятием для укрепления единства, к которому так стремился босс. Босс ходил важный и раскрасневшийся то ли от мороза, то ли от содержимого любимого графина. «Почему он выбрал именно меня? – думал Мангес. – Наверное, он считает меня ценным сотрудником. Абы кому такую важную миссию не поручат. Всё-таки не каждого делают разносчиком спор единства». И, заметив проходящую мимо девушку, Мангес почесал неприкрытый шапкой затылок, с которого легко оторвались и полетели вслед за девушкой белые, как окружающий снег, споры.
– Эх, Мэри, приятный ты человек. Вот если бы я был лет на десять помладше... – мечтательно произнес вдогонку девушке Питер.
Девушка удивленно обернулась.
– То вы были бы ровесником моего папы, – процедила она и вдохнула белые частички.
«Еще одна попалась», – подумал Мангес, хитро щурясь, видя, как споры прорастают в ее глазах огоньком заинтересованности.
На плечо мистера Мангеса легла чья-то нелегкая рука. Питер вздрогнул.
– Питер, отойдем на минутку, – послышался знакомый голос босса.
Босс развернулся и пошел в сторону.
– Фух, вы меня напугали, – Мангес семенил по снегу, как маленькая собачка. – Видели, как я ее?
– Да… – босс оставлял глубокие следы, будто был намного тяжелее других. – Думаю, нам пора с тобой попрощаться.
– Что? Почему?!
– Пенсия. Слышал о таком?
– Но как же? Я же… Я же всё сделал! – запричитал Мангес и остановился.
– Вот видишь. Ты и сам понимаешь, что миссия твоя окончена, – босс безразлично глянул на него.
Мистер Мангес скривился, ощутив во всём теле зуд, какого прежде не знал. «Хырр, хырр», – пытался Питер избавить себя от него, стараясь в то же время осознать происходящее, но это не помогало. Каждая новая оторвавшаяся частичка поднималась вверх и кружила вокруг него. Рой частичек разрастался, пока не скрыл Питера Мангеса от взора любого, кто был там тогда.
***
Толпа наблюдала за кружащимся белым вихрем похожих на снег спор. Воздух был так чист и свеж, что каждый находящийся там делал вновь и вновь вдох полной грудью, увлекая в себя белые частички и блаженно улыбаясь, пока, наконец, вихрь не растворился в пространстве, унеся с собой даже воспоминание о милейшей души человеке мистере Питере Мангесе.
– Что для нас самое главное? – громко спрашивал толпу босс, никогда не являвшийся ее частью.
Толпа, ни капли не раздумывая, хором кричала в ответ: «Единство!»
