- А как же рукопись? – спросил Михаил.
- Ещё не закончена, мне два дня осталось, не успеваю. Могу по «электронке» скинуть, как только закончу, - вступила в разговор Маша.
- Хорошо. Как только закончишь, скинешь на мыло, адрес знаешь. Тетради тогда потом заберу. И окончательный расчёт тогда будет, так нормально?
- Хорошо. Всё, мальчики, давайте идите спать, я вам в бане постелила. И поговорите ещё, главное не пейте много, и баню не спалите, - улыбаясь, добавила Маша.
Михаил не задумывался и не связывал события, описанные в произведении с происходящим в мире. Но параллели просматривались чёткие.
«Хотя и с натяжкой», - успокаивал себя Михаил.
Следующая рабочая неделя началась опять с очередей в банки. Цены на топливо, хлеб росли понемногу, но чуть ли не каждый день. На работе стали выгонять народ в неоплачиваемые отпуска. И вот как гром среди ясного неба, в пятницу, во время второго дня встречи большой двадцатки произошло то, чего боялся Михаил, что было ключевым и отправным моментом произведения: покушение на глав государств. Теперь не осталось сомнений, надо бросать все и уезжать как можно дальше от больших городов и военных объектов.
Побросав вещи в автомобиль, Михаил решил поехать на дачу к другу писателю. Уже в пути с ним связалась Маша и сказала, что они уезжают из деревни. Рукопись оставит в столе под скатертью в комнате. Ключ от дома будет под половицей слева в выемке. И советовала как можно скорее тоже покинуть город, так на всякий случай.
Выезд из города стал просто адом. Многокилометровые пробки - это ещё не все. Стояла неимоверная жара, такая температура была только в 2010 году, когда горели торфяники вокруг Москвы. На второй день Михаил добрался до приятеля, бывший редактор фантастического журнала Степан Николаевич. Мужчина пенсионного возраста, который и дал путёвку в жизнь Михаилу, напечатав первый рассказ в одном из номеров журнала. Даже разница в возрасте более двадцати лет не оказалась помехой приятельским отношениям.
- Проходи, Миша, располагайся. Молодец, что приехал, проведал старика, а то тут уже совсем от жизни отстал. Как моя-то благоверная оставила меня, так только тут теперь и обитаю. Детей из-за границы не дозовёшься. Вот один и один, даже начал клубнику выращивать от нечего делать, - обрадовался приезду Степан Николаевич.
- Здравствуй, дядя Стёпа, - сказал Михаил, и они обнялись. Долго не виделись… .
«Мы же вспоминаем человека только тогда, когда нам что-то от него нужно, а так, чтобы просто приехать, даже позвонить «нелишний раз» часто становится таким не преодолимым препятствием», - уже про себя подумал Михаил.
- Ты по делу, или просто «мимо проезжал», - уже сидя за столом, спросил Степан Николаевич.
- По делу, посоветоваться решил, дядя Стёпа, - начал повествование Михаил. Рассказывал всё и подробно. О том, как уехал в Тайгу. Как там жил, писал, как вернулся назад, как и что в мире происходит, и какие политические осложнения. Показал написанное произведение, которое все-таки Маша набрала и скинула на «мыло».
Степан Николаевич долго сидел, читал его труд. Делал у себя в блокноте пометки. Михаил уже думал оставить и пойти спать. Но Степан Николаевич не отпускал. То просил чай заварить, то в сельпо сходить за пряниками, то со стола прибраться. Когда стемнело, Степан Николаевич, дочитав на нетбуке произведение, позвал в очередной раз Михаила.
- Сильно написал, нечего сказать. Ошибки логические есть, но незначительные, - выдал рецензию Степан Николаевич, - показывал кому?
- Нет, дядя Степа, только закончили набор текста. Тут вот ещё, какое дело, почти все, что написал чуть больше месяца назад, начинает сбываться.
- Да, да. Ты рассказывал, что в мире творится, я-то отстал совсем, даже интернета тут нет, и телефон только проводной, вышки понаставили, а связи нет. Послушай, ты забери свою рукопись, пусть у тебя будет, и концовку перепиши. Главного героя нехорошо в первой книге на растерзание отдавать. Пусть сын подрастёт чуток.
- Дядя Степа! Всё сбывается! Всё, что написал. Если ещё ударят ракетами, то это будет конец всему, - чуть не крича уже, сказал Михаил.
- Концовку перепиши, - спокойно ответил Степан Николаевич и пошёл спать.
Михаил в комнате один, лежал в кровати и думал, почему так Степан Николаевич - дядя Степа спокойно воспринял происходящее. Даже выслушав рассказ, и прочитав роман, он не стал истерить, а как настоящий рецензент увидел моменты, которые автор упустил. И почему Степана Николаевича не волнует то, что происходит в мире.
С этими мыслями и придя к выводу, что при первой возможности заберёт рукопись, Михаил уснул.
Ближайшие два дня вырваться в деревню к Маше за рукописью не удалось. Он помогал Степану Николаевичу по хозяйству, то забор поправить, то крышу посмотреть, то дверь в сарае перекосилась.
Михаил хоть и городской житель, но от работы не отлынивал, сказывался опыт жизни в Тайге, где все приходилось делать самому. Мысли о происходящем в мире не давали покоя, но работа, отнимающая большую часть времени и не оставляющая ни секунды покоя, сделала своё дело. Михаил постепенно забыл о том, что творится вокруг.
Ночью третьего дня Михаил проснулся от яркого света. Ночью светло как днём. Выйдя во двор, увидел дядю Степу, который смотрел куда-то вдаль на зарево. На небе казалось, что взошло десятки солнц. От яркого света приходилось зажмуриться, но это не помогло. Зрение пропало на пару минут. Когда услышал Николаевича: «Началось. Надо в погреб спуститься. У меня там припасы. На неделю переждать хватит. Пошли, Миша. Тёплые вещи только захвати, прохладно там».
Быстро вернувшись в комнату, Михаил покидал, что было в рюкзак. Свернул матрац с подушкой и одеялом, и с нехитрым скарбом пошёл к входу в погреб, который в комнате, где ночевал дядя Степа.
Погреб дяди Степы, мягко сказать, большой. Наверно, занимал половину дома. Было место для двух раскладушек, небольшой санузел типа «ведро за шторкой», ну а главное, весь периметр заставлен соленьями-консервами. На удивлённый взгляд, дядя Степа только ответил, что это осталось от прежних хозяев. Он только навёл в нем порядок, да благоверная приложила руку.
Эти два дня они провели в подвале, не выходя наверх. В основном спали, иногда кушали консервы, поглощали таблетки с йодом, запивая компотом из банок. На третий день, выбравшись из подвала, обнаружили пасмурное небо в больших «тучных» облаках. Солнце видно не было. Обычный пасмурный день. Только вокруг на горизонте зарево пожаров, кругом дым и пепел. Но дачный посёлок оставался практически нетронутым. Осмотрев окрестности, пришли к выводу, что скоро пойдут в эти края беженцы.
Только сейчас стало заметно, что Степан Николаевич за эти пару дней сильно «сдал», прям, резко постарел, осунулся, морщины стали выразительными, и взгляд безумно уставшего человека. Под вечер Степану стало плохо, не мог вставать с кровати, только лежал и смотрел в потолок. Михаил не знал, что делать. «Скорая помощь» в таких условиях не приедет, да и не дозвониться. Связь отсутствует. Соседей нет, или разбежались, или ещё сидят, попрятавшись у себя в домах.
- Михаил, - хриплым тихим голосом позвал Степан Николаевич, - всё. Моё время пришло. Я вот лежал и думал. Забери рукопись. И перепиши произведение заново. Не пиши в этом жанре, - ухмыльнулся он, - пообещай, что исполнишь просьбу.
- Степан Николаевич, вы бредите, - стал говорить Михаил, - какая рукопись, какой роман, что твориться вокруг, сами ж видели. Мне до неё двести вёрст идти. Да и поправитесь. Сейчас чай наведу, в аптечке в машине кое-какие таблетки нашёл, в дальнюю поездку собирал. Тут и сердечные и всякие обезболивающие. Не волнуйтесь, поставим на ноги. А там и дальше думать будем, что делать.
- Нет, Миш, пора мне, чувствую, что скоро. Все-таки выполни просьбу. Не отказывай старому человеку, - сказал Степан Николаевич.
Михаил ничего не стал отвечать. Так как сам понимал, что Степан Николаевич уже смирился со смертью и не борется за жизнь.
На следующий день Степан Николаевич умер. Тихо, во сне. Похоронив во дворе дома, Михаил сел за стол, помянул друга парой рюмок «чемергеса» и стал думать, как быть дальше. Оставаться здесь одному, да и ещё ждать, пока придут беженцы, не вариант. Он один, а их будет много. Не справится, тем более люди, как он понимал, злые и готовы на любые действия, чтобы продлить агонию. Ещё его волновала последняя просьба умирающего, почему просил пойти за рукописью, переписать её?
Михаил пробыл в доме Степана Николаевича ещё один день. Погода не улучшалась. Серость, пыль, пепел не развеивали даже поднявшийся сильный ветер. Несколько раз за день шёл дождь. Михаил, как только мог, закрыл окна и замазал щели окон. Старался не выходить из дома без какой-либо надобности. То есть совсем не выходить. Пища и вода у него в доме. Точнее не вода, а компот. Много банок компота, это как рассказывал дядя Стёпа, ещё его жена делала заготовку, так и осталось с того времени.
Решив, что оставаться здесь больше смысла нет, Михаил, собрав нехитрый скарб, сделал запас пищи и питья. Раздобыл автомобильный атлас и стал прорабатывать маршрут. Надо идти на восток. Но это далеко, и неизвестно, что ждёт на пути. Оружия у него нет, так, пара кухонных ножей и топор. Вот и все оружие. Подумав ещё некоторое время, Михаил все-таки решил сначала вернуться за рукописью в деревеньку, где оставили Маша и Дима.
До нужного места Михаил планировал добраться максимум за неделю. Всего-то чуть меньше двухсот километров. Но для неподготовленного человека, тем более, когда вокруг творится чёрт знает что, это оказалось смелым планом.
Первые трудности начались с выхода на трассу. Поток людей, идущих, едущих, плетущихся кто на чём. Большинство на велосипедах и мопедах. Большие автомобили Михаилу не встречались. Пару раз военные и пожарники на своей технике, разогнав всех, промчались по дороге ничего, не объяснив и не замечая толпы людей. Михаил шёл в противоположную сторону от потока людей. На него смотрели «косо». Пару раз подходили группы крепкого вида парней с явным видом поживиться с его скарба. В первый раз спугнули военные, а второй раз удалось убежать.
Теперь Михаил шёл не по дороге, а параллельно, на расстоянии примерно километра. Трудность возникала ещё при пересечении рек. На мосты идти не решился. Все или под охраной неизвестных людей с оружием, или разрушены, что вносило свою лепту в продвижении к цели. Приходилось искать брод или лодку. Благо окрестные дома покинуты. Сильные пожары сами собой прекратились. Помог, ливший не переставая тройку дней дождь.
В одном из селений Михаилу пришлось остаться на пару дней. Общее состояние сильно ухудшилось. Вялость, слабость, металлический привкус во рту. Желудок отказывался принимать пищу. Его рвало. Ломило кости, дёсны кровоточили.
До цели оставался день пути. Отлежавшись и собрав последние силы, Михаил двинулся дальше. Он уже не скрывался. Шёл налегке. Встречный поток людей уменьшился. Встречались только такие же больные и обессилевшие. Но Михаил все шёл и шёл, исполняя последнюю волю друга.
С большим трудом, уже на закате дня Михаилу удалось отыскать тот дом, в котором проживали Маша с Димой. Дом покосился, крышу сорвало, но стены устояли. Найдя ключ в условленном месте, Михаил вошёл внутрь. В комнатах беспорядок. Отсутствие света и плохое самочувствие мешали быстро найти то место, где запрятаны тетради. Обнаружив в ящике стола свечи, Михаил обрадовался. Ему удалось отыскать рукопись, но сил не оставалось. Михаил перелистал тетрадь. Нашёл свободные страницы и начал писать. Руки не слушались, огрызок карандаша постоянно норовил выпасть из дрожащих пальцев, но он все писал и писал, иногда проваливаясь в забытьё.
Закончив мысль, Михаил перечитал последние строчки. Больше места в тетради не было. Уставший, но довольный закрыл тетрадь, откинулся на спинку стула и с довольной улыбкой на лице уснул.
Да, он переписал произведение, над которым работал больше месяца, меньше чем за одни сутки. Полностью изменил сюжет и жанр произведения. Теперь это не мрачный, веющий холодом и смертью роман, а навеянное жаждой жизни, любви и счастья произведение, о двух людях: парне и девушке, которые встречаются, влюбляются. Вместе проходят по дороге жизни препятствия, встречающиеся на пути, сохраняя любовь и верность. Хоть объем романа и уменьшился, но смысловая нагрузка не ослабла. Вот теперь Михаил сотворил произведение, достойное называться Романом с большой буквы. Жаль, конечно, что никто не прочтёт. Но Михаил доволен собой… .
Как болит голова. Во рту пустыня Сахара. В голове колокольным набатом раздаются отдалённые звуки, которые раздаются сильнее и настойчивее. Открой глаза! Сфокусируй зрение. Оглядись, и пойми, где находишься. Я... дома?! Звонок в дверь. Звонили настойчиво. Михаил открыл дверь, и на пороге оказался почтальон, обычный почтальон, как показывали в старых фильмах с кепкой на голове, с большой сумкой на плече.
- Вам телеграмма – молния. Распишитесь, – сказал почтальон и подсунул Михаилу бланк доставки корреспонденции.
«Телеграмма...», - удивлённо подумал Михаил, ставя закорючку в бланке, - Это уже было. Или у меня с головой, что-то, - уже вслух сказал Михаил, оглядываясь по сторонам, закрывая за почтальоном дверь.
Отправитель телеграммы его крестный, брат по материнской линии Сергей Фёдорович.
КОНЕЦ.
- Ещё не закончена, мне два дня осталось, не успеваю. Могу по «электронке» скинуть, как только закончу, - вступила в разговор Маша.
- Хорошо. Как только закончишь, скинешь на мыло, адрес знаешь. Тетради тогда потом заберу. И окончательный расчёт тогда будет, так нормально?
- Хорошо. Всё, мальчики, давайте идите спать, я вам в бане постелила. И поговорите ещё, главное не пейте много, и баню не спалите, - улыбаясь, добавила Маша.
***
Михаил не задумывался и не связывал события, описанные в произведении с происходящим в мире. Но параллели просматривались чёткие.
«Хотя и с натяжкой», - успокаивал себя Михаил.
Следующая рабочая неделя началась опять с очередей в банки. Цены на топливо, хлеб росли понемногу, но чуть ли не каждый день. На работе стали выгонять народ в неоплачиваемые отпуска. И вот как гром среди ясного неба, в пятницу, во время второго дня встречи большой двадцатки произошло то, чего боялся Михаил, что было ключевым и отправным моментом произведения: покушение на глав государств. Теперь не осталось сомнений, надо бросать все и уезжать как можно дальше от больших городов и военных объектов.
Побросав вещи в автомобиль, Михаил решил поехать на дачу к другу писателю. Уже в пути с ним связалась Маша и сказала, что они уезжают из деревни. Рукопись оставит в столе под скатертью в комнате. Ключ от дома будет под половицей слева в выемке. И советовала как можно скорее тоже покинуть город, так на всякий случай.
Выезд из города стал просто адом. Многокилометровые пробки - это ещё не все. Стояла неимоверная жара, такая температура была только в 2010 году, когда горели торфяники вокруг Москвы. На второй день Михаил добрался до приятеля, бывший редактор фантастического журнала Степан Николаевич. Мужчина пенсионного возраста, который и дал путёвку в жизнь Михаилу, напечатав первый рассказ в одном из номеров журнала. Даже разница в возрасте более двадцати лет не оказалась помехой приятельским отношениям.
- Проходи, Миша, располагайся. Молодец, что приехал, проведал старика, а то тут уже совсем от жизни отстал. Как моя-то благоверная оставила меня, так только тут теперь и обитаю. Детей из-за границы не дозовёшься. Вот один и один, даже начал клубнику выращивать от нечего делать, - обрадовался приезду Степан Николаевич.
- Здравствуй, дядя Стёпа, - сказал Михаил, и они обнялись. Долго не виделись… .
«Мы же вспоминаем человека только тогда, когда нам что-то от него нужно, а так, чтобы просто приехать, даже позвонить «нелишний раз» часто становится таким не преодолимым препятствием», - уже про себя подумал Михаил.
- Ты по делу, или просто «мимо проезжал», - уже сидя за столом, спросил Степан Николаевич.
- По делу, посоветоваться решил, дядя Стёпа, - начал повествование Михаил. Рассказывал всё и подробно. О том, как уехал в Тайгу. Как там жил, писал, как вернулся назад, как и что в мире происходит, и какие политические осложнения. Показал написанное произведение, которое все-таки Маша набрала и скинула на «мыло».
Степан Николаевич долго сидел, читал его труд. Делал у себя в блокноте пометки. Михаил уже думал оставить и пойти спать. Но Степан Николаевич не отпускал. То просил чай заварить, то в сельпо сходить за пряниками, то со стола прибраться. Когда стемнело, Степан Николаевич, дочитав на нетбуке произведение, позвал в очередной раз Михаила.
- Сильно написал, нечего сказать. Ошибки логические есть, но незначительные, - выдал рецензию Степан Николаевич, - показывал кому?
- Нет, дядя Степа, только закончили набор текста. Тут вот ещё, какое дело, почти все, что написал чуть больше месяца назад, начинает сбываться.
- Да, да. Ты рассказывал, что в мире творится, я-то отстал совсем, даже интернета тут нет, и телефон только проводной, вышки понаставили, а связи нет. Послушай, ты забери свою рукопись, пусть у тебя будет, и концовку перепиши. Главного героя нехорошо в первой книге на растерзание отдавать. Пусть сын подрастёт чуток.
- Дядя Степа! Всё сбывается! Всё, что написал. Если ещё ударят ракетами, то это будет конец всему, - чуть не крича уже, сказал Михаил.
- Концовку перепиши, - спокойно ответил Степан Николаевич и пошёл спать.
Михаил в комнате один, лежал в кровати и думал, почему так Степан Николаевич - дядя Степа спокойно воспринял происходящее. Даже выслушав рассказ, и прочитав роман, он не стал истерить, а как настоящий рецензент увидел моменты, которые автор упустил. И почему Степана Николаевича не волнует то, что происходит в мире.
С этими мыслями и придя к выводу, что при первой возможности заберёт рукопись, Михаил уснул.
Ближайшие два дня вырваться в деревню к Маше за рукописью не удалось. Он помогал Степану Николаевичу по хозяйству, то забор поправить, то крышу посмотреть, то дверь в сарае перекосилась.
Михаил хоть и городской житель, но от работы не отлынивал, сказывался опыт жизни в Тайге, где все приходилось делать самому. Мысли о происходящем в мире не давали покоя, но работа, отнимающая большую часть времени и не оставляющая ни секунды покоя, сделала своё дело. Михаил постепенно забыл о том, что творится вокруг.
Ночью третьего дня Михаил проснулся от яркого света. Ночью светло как днём. Выйдя во двор, увидел дядю Степу, который смотрел куда-то вдаль на зарево. На небе казалось, что взошло десятки солнц. От яркого света приходилось зажмуриться, но это не помогло. Зрение пропало на пару минут. Когда услышал Николаевича: «Началось. Надо в погреб спуститься. У меня там припасы. На неделю переждать хватит. Пошли, Миша. Тёплые вещи только захвати, прохладно там».
Быстро вернувшись в комнату, Михаил покидал, что было в рюкзак. Свернул матрац с подушкой и одеялом, и с нехитрым скарбом пошёл к входу в погреб, который в комнате, где ночевал дядя Степа.
Погреб дяди Степы, мягко сказать, большой. Наверно, занимал половину дома. Было место для двух раскладушек, небольшой санузел типа «ведро за шторкой», ну а главное, весь периметр заставлен соленьями-консервами. На удивлённый взгляд, дядя Степа только ответил, что это осталось от прежних хозяев. Он только навёл в нем порядок, да благоверная приложила руку.
Эти два дня они провели в подвале, не выходя наверх. В основном спали, иногда кушали консервы, поглощали таблетки с йодом, запивая компотом из банок. На третий день, выбравшись из подвала, обнаружили пасмурное небо в больших «тучных» облаках. Солнце видно не было. Обычный пасмурный день. Только вокруг на горизонте зарево пожаров, кругом дым и пепел. Но дачный посёлок оставался практически нетронутым. Осмотрев окрестности, пришли к выводу, что скоро пойдут в эти края беженцы.
Только сейчас стало заметно, что Степан Николаевич за эти пару дней сильно «сдал», прям, резко постарел, осунулся, морщины стали выразительными, и взгляд безумно уставшего человека. Под вечер Степану стало плохо, не мог вставать с кровати, только лежал и смотрел в потолок. Михаил не знал, что делать. «Скорая помощь» в таких условиях не приедет, да и не дозвониться. Связь отсутствует. Соседей нет, или разбежались, или ещё сидят, попрятавшись у себя в домах.
- Михаил, - хриплым тихим голосом позвал Степан Николаевич, - всё. Моё время пришло. Я вот лежал и думал. Забери рукопись. И перепиши произведение заново. Не пиши в этом жанре, - ухмыльнулся он, - пообещай, что исполнишь просьбу.
- Степан Николаевич, вы бредите, - стал говорить Михаил, - какая рукопись, какой роман, что твориться вокруг, сами ж видели. Мне до неё двести вёрст идти. Да и поправитесь. Сейчас чай наведу, в аптечке в машине кое-какие таблетки нашёл, в дальнюю поездку собирал. Тут и сердечные и всякие обезболивающие. Не волнуйтесь, поставим на ноги. А там и дальше думать будем, что делать.
- Нет, Миш, пора мне, чувствую, что скоро. Все-таки выполни просьбу. Не отказывай старому человеку, - сказал Степан Николаевич.
Михаил ничего не стал отвечать. Так как сам понимал, что Степан Николаевич уже смирился со смертью и не борется за жизнь.
На следующий день Степан Николаевич умер. Тихо, во сне. Похоронив во дворе дома, Михаил сел за стол, помянул друга парой рюмок «чемергеса» и стал думать, как быть дальше. Оставаться здесь одному, да и ещё ждать, пока придут беженцы, не вариант. Он один, а их будет много. Не справится, тем более люди, как он понимал, злые и готовы на любые действия, чтобы продлить агонию. Ещё его волновала последняя просьба умирающего, почему просил пойти за рукописью, переписать её?
Михаил пробыл в доме Степана Николаевича ещё один день. Погода не улучшалась. Серость, пыль, пепел не развеивали даже поднявшийся сильный ветер. Несколько раз за день шёл дождь. Михаил, как только мог, закрыл окна и замазал щели окон. Старался не выходить из дома без какой-либо надобности. То есть совсем не выходить. Пища и вода у него в доме. Точнее не вода, а компот. Много банок компота, это как рассказывал дядя Стёпа, ещё его жена делала заготовку, так и осталось с того времени.
Решив, что оставаться здесь больше смысла нет, Михаил, собрав нехитрый скарб, сделал запас пищи и питья. Раздобыл автомобильный атлас и стал прорабатывать маршрут. Надо идти на восток. Но это далеко, и неизвестно, что ждёт на пути. Оружия у него нет, так, пара кухонных ножей и топор. Вот и все оружие. Подумав ещё некоторое время, Михаил все-таки решил сначала вернуться за рукописью в деревеньку, где оставили Маша и Дима.
До нужного места Михаил планировал добраться максимум за неделю. Всего-то чуть меньше двухсот километров. Но для неподготовленного человека, тем более, когда вокруг творится чёрт знает что, это оказалось смелым планом.
Первые трудности начались с выхода на трассу. Поток людей, идущих, едущих, плетущихся кто на чём. Большинство на велосипедах и мопедах. Большие автомобили Михаилу не встречались. Пару раз военные и пожарники на своей технике, разогнав всех, промчались по дороге ничего, не объяснив и не замечая толпы людей. Михаил шёл в противоположную сторону от потока людей. На него смотрели «косо». Пару раз подходили группы крепкого вида парней с явным видом поживиться с его скарба. В первый раз спугнули военные, а второй раз удалось убежать.
Теперь Михаил шёл не по дороге, а параллельно, на расстоянии примерно километра. Трудность возникала ещё при пересечении рек. На мосты идти не решился. Все или под охраной неизвестных людей с оружием, или разрушены, что вносило свою лепту в продвижении к цели. Приходилось искать брод или лодку. Благо окрестные дома покинуты. Сильные пожары сами собой прекратились. Помог, ливший не переставая тройку дней дождь.
В одном из селений Михаилу пришлось остаться на пару дней. Общее состояние сильно ухудшилось. Вялость, слабость, металлический привкус во рту. Желудок отказывался принимать пищу. Его рвало. Ломило кости, дёсны кровоточили.
До цели оставался день пути. Отлежавшись и собрав последние силы, Михаил двинулся дальше. Он уже не скрывался. Шёл налегке. Встречный поток людей уменьшился. Встречались только такие же больные и обессилевшие. Но Михаил все шёл и шёл, исполняя последнюю волю друга.
С большим трудом, уже на закате дня Михаилу удалось отыскать тот дом, в котором проживали Маша с Димой. Дом покосился, крышу сорвало, но стены устояли. Найдя ключ в условленном месте, Михаил вошёл внутрь. В комнатах беспорядок. Отсутствие света и плохое самочувствие мешали быстро найти то место, где запрятаны тетради. Обнаружив в ящике стола свечи, Михаил обрадовался. Ему удалось отыскать рукопись, но сил не оставалось. Михаил перелистал тетрадь. Нашёл свободные страницы и начал писать. Руки не слушались, огрызок карандаша постоянно норовил выпасть из дрожащих пальцев, но он все писал и писал, иногда проваливаясь в забытьё.
Закончив мысль, Михаил перечитал последние строчки. Больше места в тетради не было. Уставший, но довольный закрыл тетрадь, откинулся на спинку стула и с довольной улыбкой на лице уснул.
Да, он переписал произведение, над которым работал больше месяца, меньше чем за одни сутки. Полностью изменил сюжет и жанр произведения. Теперь это не мрачный, веющий холодом и смертью роман, а навеянное жаждой жизни, любви и счастья произведение, о двух людях: парне и девушке, которые встречаются, влюбляются. Вместе проходят по дороге жизни препятствия, встречающиеся на пути, сохраняя любовь и верность. Хоть объем романа и уменьшился, но смысловая нагрузка не ослабла. Вот теперь Михаил сотворил произведение, достойное называться Романом с большой буквы. Жаль, конечно, что никто не прочтёт. Но Михаил доволен собой… .
***
Как болит голова. Во рту пустыня Сахара. В голове колокольным набатом раздаются отдалённые звуки, которые раздаются сильнее и настойчивее. Открой глаза! Сфокусируй зрение. Оглядись, и пойми, где находишься. Я... дома?! Звонок в дверь. Звонили настойчиво. Михаил открыл дверь, и на пороге оказался почтальон, обычный почтальон, как показывали в старых фильмах с кепкой на голове, с большой сумкой на плече.
- Вам телеграмма – молния. Распишитесь, – сказал почтальон и подсунул Михаилу бланк доставки корреспонденции.
«Телеграмма...», - удивлённо подумал Михаил, ставя закорючку в бланке, - Это уже было. Или у меня с головой, что-то, - уже вслух сказал Михаил, оглядываясь по сторонам, закрывая за почтальоном дверь.
Отправитель телеграммы его крестный, брат по материнской линии Сергей Фёдорович.
КОНЕЦ.
