Этим летом я ездил к бабушке в деревню под Рязань. Ехал я с большим желанием, потому, что еще ни разу там не был, а во-вторых, хоть мамка называла бабушку «Мамуля», но папка звал ее – «Бабуся Ягуся», и поэтому я решил, что в деревне меня ждут всякие мистические приключения, связанные с полетами на метле, колдовством и другими интересными штуками.
Бабушка мне понравилась, хотя ничего необычного я в ней не заметил. Правда, она меня предупредила, чтобы вечером на улицу не выходил и сидел дома, поэтому, к вечеру, я схватил удочку и побежал на речку на встречу мистическим приключениям.
На речке красота была необыкновенная: оранжевый закат, рыбки в воде плещутся, птички поют на все голоса, из деревни доносится коровье мычанье, овцы блеют, кузнечики кузнечат, лошади ржут, девки поют, лягушки квакают! Лепота!
Вдруг вижу, с пригорка спускается существо, похожее на человека, высотой метра три, но вместо головы у него огромная попа выше средней упитанности, и из нее торчат два провода, закрученные в спираль, с телефонными трубками на концах! И вся эта телефония светиться и переливается всеми цветами радуги, как китайская гирлянда на Новый Год, а существо, посредством этих телефонов, с кем-то разговаривает. И идет прямо на меня!
— Да это же Попоголовый (Back Head), — догадался я и весь сжался от страха. Ну, думаю, сожрет сейчас меня! Что-то надо делать. А Попоголовый все ближе и ближе! И тут меня осенило – надо прикинуться своим! Делаю стойку на руках, стою и дрыгаю ногами для равновесия! Чем не Попохед? Вместо головы – задница, из которой торчат тоже две, но ноги!
— Ну, братан, как улов, как водичка? — подойдя, спросил Попоголовый хриплым голосом. Видимо, прямая кишка слабо компенсировала отсутствие голосовых связок.
— Водичка хороша, да крокодилов много, — ответил я и подумал –Что я несу, какие крокодилы под Рязанью.
— Да? А вчера их вроде бы не было, — сказал Попоголовый и, раздевшись, нырнул.
Плавал он классно, единственно, что ему мешало глубоко нырять, так это его огромная голова — она выталкивала его на поверхность. Своим мощным телом он перебаламутил всю реку и когда вылез на берег, в реке вместо чистой воды текла смесь глины и ила.
И тут из воды показались два крокодила и один из них сказал:
— Мужик, ты чо, совсем что ли? Нам тут жить! Нехорошо!
Но Попоголовый огрызаться не стал. Может, парень он не склочный, а может не захотел связываться – потом, попробуй, залезь в речку – сожрут или откусят чего-нибудь. Он просто вежливо извинился. Только предупредил, что если придет сюда его друг, Сиреноголовый, и врубит через свои мегафоны забойный рок, то лучше всем убегать подальше, а то перепонки полопаются и башка треснет. Ему то, Попохеду, ничего, у него голова от рожденья треснутая и ушей нет, а остальной публике напряжно. Крокодилы поблагодарили и уплыли лягушек ловить.
И мне, думаю, надо плыть домой, а то еще придет Сиреноголовый и врубит свои мегафоны, а у меня хоть вместо головы тыква, как некоторые говорят, но уши есть. Да и не простою я на руках долго. Какой уж из меня Попохед? Ну и двинул я домой, деликатно попрощавшись.
По дороге меня поймали местные пацаны и надавали трындюлей, авансом на будущее, что бы я к местным девчонкам не приставал. Тогда я понял, почему бабуля советовала мне вечерами дома сидеть, а я не послушался, думал, нечистая сила по деревне будет ходить. Ночью я спал плохо, вся тушка болела от синяков, снились куски страшных снов. Всё выглядывал, не появится-ли в окне огромная задница без ушей, но с телефонами. Не появилась, видно, были какие-то другие дела, посерьезней.
*
На следующий день, к вечеру, я немного пришёл в себя и снова пошёл на речку, надеясь застать вечерний клев. Видимо, дурака учить – только портить!
Красота опять была неописуемая. Оранжевый закат заливал всё вокруг. Опять кузнечики – кузнечили, квакалки – квакали, мукалки – мукали, а бекалки – бекали. Лепота.
И все бы замечательно, если бы не местные пацаны. Они перлись кучкой в мою сторону с громко играющим магнитофоном. Мне почему-то сразу вспомнился рассказ старого китайца про революцию.
«Сизу дома, пью цай, жду братца. Стуцаца в дверь. Открываю. Входят двое и спрашивают: — Ты за белых или за красных? Отвецаю: —За белых. Снимают с меня штаны, ремнем бьют попу. Назавтра снова сизу дома, пью цай, жду братца. Опять стуцаца. Открываю. Опять те двое. — Ты за белых или за красных? —За красных. Опять снимают с меня станы, бьют попу. На третий день опять сизу, пью цай, опять стуцаца. Открываю дверь, выставляю попу! Братец приехал!»
Подходят. Спрашивают:
— Ну что, опять пришел к нашим девкам приставать?
— Ребята, он опять пришел за девками подглядывать, когда они купаться будут. Дайте ему в глаз, чтоб не всё увидел!
Ну, и начали давать. Правда, сначала перепутали – не в тот глаз дали, но потом быстро сообразили и исправились: дали в тот, в который хотели дать в самом начале. Всё это шумно, с криками, и под музыку. Всё, думаю, кранты, не выживу!
Но, Господь всё-таки есть! Есть! Есть! Есть! И он спас меня!
На шум из кустов вылез мой вчерашний знакомый Попоголовый. Видно, он там спал, а шум его разбудил.
— Привет! Что за шум? А я думал, что это мой друг Сиреноголовый попсу через мегафоны толкает! — сказал он.
Все прекратили лупеж и замерли, настороженно глядя на Попохеда.
—Ба! Кого я вижу! Да это же мой старый друг! Привет, братан! – узнав меня, радостно воскликнул Попохед.
Я начал медленно подниматься с земли. Двое или трое местных сразу стали услужливо помогать мне подняться и отряхивать с меня пыль и травинки. Остальные стали подходить ко мне познакомиться и пожать руку. Видимо, Попохед пользовался у них большим уважением.
Я не стал подхалимничать перед местными, молча подошел к Попохеду и поздоровался с ним. В этот момент, из реки высунулись два крокодила и один из них поприветствовал нас:
—Здорово, мужики! Купаться-то никто не будет?
Местных пацанов, как ветром сдуло. Крокодилы нас помнили со вчерашнего и мы пригласили их на берег, пообщаться. После нескольких традиционных фраз о житье-бытье, разговорчивый крокодил, назвавшийся Геной, намекнул, что неплохо было бы выпить по случаю нашей встречи. Попохед идею с энтузиазмом поддержал, но предупредил, что денег у него нет. Оба крокодила тут же сознались, что у них тоже нет, да и вообще никогда не было. Все трое с надеждой посмотрели на меня. Припертый к стенке жалостными взглядами, я сказал, что у меня есть немножко, но магазин-то, наверняка, закрыт. Попохед с жаром объяснил мне, что в магазин идти не надо, поскольку есть баба Даша, у которой всегда есть самогон по 200 рублей бутылка и мне надо пойти к ней и купить три бутылки.
—Четыре. – сказал Гена.
—Пять. – сказал второй крокодил, всё время до этого молчавший.
—Одну. — Твердо сказал я. – У меня на две не хватит.
Погрустневший Попохед рассказал мне, где живет баба Даша и я поковылял по указанному адресу. Тело мое болело, морда была распухшая, оба глаза глядели на мир с большим трудом и почти не различали дороги. Но, дорогу осилит идущий, и доковыляв до дома бабы Даши, я, наконец-то, постучал к ней в окошко, сжав в кулаке 200 руб. Увидев меня, бабуля сильно испугалась и поначалу захлопнула окно. После долгих ухищрений и выяснений, кто я и откуда, и почему такая морда, я, наконец, сунул заветную поллитровку и пару огурцов с огорода за пазуху и побрел в обратном направлении.
Радости встречавших не было границ. Попохед сразу сделал глоток из горла на треть бутылки и съел оба огурца. Было познавательно наблюдать, каким образом он пьёт и ест. Гена выпил приблизительно столько же. Второй крокодил, имени которого я до сих пор не знаю, глотнул почти все остальное, оставив на донышке миллиметра два-три на мою долю. Хорошо, что я не любитель выпить и поэтому не расстроился, и, не побрезговав Попохеда и рептилий, плеснул остатки себе в рот, стараясь не касаться горлышка губами.
Мы, конечно, стали все лучшими друзьями. Крокодилы приглашали меня купаться в любое время дня и ночи. Попохед обещал, («Только скажи!») надрать задницу любому, кто хотя бы взглянет на меня косо.
Погуляв по берегу и несколько раз прокричав песню «Зачем вы, девочки, красивых любите», мы разошлись, условившись встретиться на следующий день.
*
Вечером следующего дня мы вчетвером собрались на берегу реки на нашем месте. Поболтав о том, о сем, я заметил, что Попохед вроде как слегка дергается. Оказалось, он собирался идти на огороды, воровать огурцы и морковку.
— Зачем? — спросил я.
— Как зачем? Кушать. У меня же нет папы, мамы. Зарплаты мне никто не платит. Так и живу. Что украду, то и съем. — сказал Попохед.
Я с сочувствием посмотрел на него.
— А на работу устроиться не пробовал?
— Пробовал. Нигде не берут. У меня документов никаких нет. — Грустно молвил Попохед.
— Да. Ситуёвина. — Сказал я, задумавшись. — Ладно, пошли. Помогу тебе огурцы воровать. А насчет работы – будем думать.
Конечно, воровать нехорошо. Но надо же человеку чем-то питаться? Попохед повел меня в огород к деду Мише. Мы перелезли через хилый заборчик и стали рвать морковку. Сложив ее в заранее припасенный Попохедом мешок, принялись за огурцы.
— Стоять! Смирно! Руки вверх! Стрелять буду! – раздался далеко не старческий голос деда Миши. Я тут же повиновался, а Попохед рванул к забору, согнувшись в три погибели и петляя на ходу, как заяц.
— Стоять! Где у тебя задница, едрит—мадрит! Куда целить-то?! Их у тебя две, что ли?! – кричал дед Миша вслед убегающему.
Громкий выстрел разорвал ночную тишину. На соседней огуречной грядке снесло практически все листья, оставив лежащие на земле огурцы.
— Не стреляйте, дяденька! —взмолился я. — Я тут стою!
—А мне и нечем. — сказал дед Миша. — Я из обоих стволов солью шарахнул. Да, видно, не попал, пока выбирал, где у него чего. Пугало какое-то. А ты чей будешь?
— Козыренковой Тамары Павловны. — ответил я.
— Тамары Павловны? А что, у нее своих огурцов нет, что вы под ружье поперлись?
— Да мы бы туда, наверно, завтра пошли. — ответил я.
— Да, дела, едрит—мадрит. Ну ладно, пошли по домам, мне спать пора.
— А можно я этих соленых огурцов с грядки возьму, а то у меня друг голодный?
— Возьми, возьми. У меня все равно никто, кроме козы Машки, их есть не будет. А она, шельма, огурцы обожает. Ну, бывай. — зевнув, сказал дед, повернулся и поковылял к дому.
Я тоже, набрав за пазуху подсоленных огурцов, на все еще слегка трясущихся, после всего пережитого, ногах, поковылял догонять своего нового сбежавшего друга.
Встретились мы на своем старом месте у реки. Пока Попохед ел, я, глядя на него, пытался сообразить, куда бы его пристроить на работу.
Вдруг мой взгляд задержался на двух телефонных трубках, которые болтались на проводах из его головы. Я вспомнил, что недавно он разговаривал по ним с кем-то, когда спускался ко мне по берегу реки.
— Послушай, а по твоим трубкам куда-нибудь можно позвонить?
— Да куда хочешь. Хочешь – в Америку, хочешь – в Китай, а хочешь – в соседнюю деревню. И денег не надо.
— Так что же ты молчал! Завтра с утра будем обходить дворы и предлагать людям позвонить, куда им надо, а за это будем брать небольшие деньги, например, два рубля минута. Миллионером ты не станешь, но воровать больше не придется и будешь иметь свой кусочек хлеба с колбасой! — воодушевленно воскликнул я. Про колбасу Попохеду очень понравилось.
Как порешили, так и сделали. По утру стали обходить дворы и предлагать жителям позвонить своим друзьям и родственникам по льготному тарифу. Многие соглашались, потому, что связь в этом районе была плоховатой и телефоны зачастую не видели сети. При этом, мы всем сообщали, что с завтрашнего дня Попохед ежедневно утром и вечером будет дежурить у сельмага для предоставления телефонных услуг.
В тот день мы заработали 384 рубля.
Так, у Попохеда стало потихоньку налаживаться его житьё-бытье. А воровать огурцы и морковку по ночам он перестал.
*
На следующий день с утра, часиков в 9, Попохед уже сидел около сельпо на ящике из-под овощей и ожидал своих заказчиков на телефонные переговоры. Кстати, заказчики не заставили себя ждать, и еще до его прихода к магазину, подошли две женщины. Попохед торжественно исполнил первое подключение.
Неприятным было то, что у входа в сельпо обретались трое местных пьяниц, которые еще рано утром уже заправились и теперь жаждали продолжения банкета, но денег не хватало даже на самый дешевый портвейн. Эта троица ошивалась у магазина целыми днями, обычно выклянчивая мелочь у приходивших за покупками покупателей. В этот раз к ним присоединилась еще и Зинка, которой тоже очень хотелось выпить, но денег не было. Мужики гнали ее прочь, но Зинка всячески сопротивлялась, приводя довольно убедительные, на её взгляд, доводы о необходимости включить ее в команду. Все четверо производили такой шум, что заглушали Попохедову коммерцию. Входящие и выходящие покупатели старались побыстрей просклизнуть мимо шумной и довольно агрессивной четверки, а кто не успевал, расставался с несколькими рублями, отдавая их в фонд страждущих.
Как раз в это время подошел к магазину и я. Надо сказать, что во многих деревнях, сельпо является центром общественной жизни, где народ встречается с односельчанами для обмена новостями и просто поболтать. Для облегчения такого общения кто-то притащил сюда ненужный колченогий круглый стол и несколько разномастных (видимо, принесенных из разных семей) стульев. За столиком можно было посидеть, разложить и упаковать купленные продукты, да и мало ли чего еще можно было бы. Сейчас, да и не только сейчас, а почти каждый день, эту мебель занимала полубухая троица.
Устав слушать их разборку и вставляемые через слово мать-перемать, я очень деликатно попросил их слегка убавить громкость:
— Мужики, вы не могли бы чуть-чуть потише? У нас телефонный разговор.
Я не применил обращение «Господа», потому, что на «господ» они явно не тянули, хотя и на «Товарищей» тоже.
Конечно, если бы я перед этим чуть-чуть подумал, то смог бы предсказать реакцию этой троицы. Даже не буду рассказывать, какой я был дурак и что бы было, если бы не Попохед, который, после того как я получил причитающуюся порцию трындюлей (почему меня все бьют?), разметал вражескую троицу и она в припрыжку убежала по пыльной дороге в сторону бывшего коровника. За ними семенила Зинка, продолжая приводить убедительные доводы о необходимости включить ее в команду.
В дальнейшем весь день никаких эксцессов на было, жизнь протекала спокойно и неторопливо. Только часам к семи вечера к нам на скутере подъехал местный участковый и, представившись, спросил у Попохеда, зарегистрирован ли он как индивидуальный предприниматель, стоит ли на учете в налоговой инспекции и имеет ли он соответствующую лицензию. У бедного Попохеда отвисла «челюсть» и изо «рта» выпали телефонные провода, вызвав обрыв связи. Он привстал с ящика и замер в виде большой буквы «зю». Пришлось мне придти ему на помощь:
— Мы сейчас как раз в соответствии с приказом Президента собираемся оформлять ему «самозанятость», но не знаем, куда обратиться. Да и паспорта у нас нет – заявление не примут.
— Ах, у вас и паспорта нет! – воскликнул лейтенант. Но вдруг резко сменил тон.
Бабушка мне понравилась, хотя ничего необычного я в ней не заметил. Правда, она меня предупредила, чтобы вечером на улицу не выходил и сидел дома, поэтому, к вечеру, я схватил удочку и побежал на речку на встречу мистическим приключениям.
На речке красота была необыкновенная: оранжевый закат, рыбки в воде плещутся, птички поют на все голоса, из деревни доносится коровье мычанье, овцы блеют, кузнечики кузнечат, лошади ржут, девки поют, лягушки квакают! Лепота!
Вдруг вижу, с пригорка спускается существо, похожее на человека, высотой метра три, но вместо головы у него огромная попа выше средней упитанности, и из нее торчат два провода, закрученные в спираль, с телефонными трубками на концах! И вся эта телефония светиться и переливается всеми цветами радуги, как китайская гирлянда на Новый Год, а существо, посредством этих телефонов, с кем-то разговаривает. И идет прямо на меня!
— Да это же Попоголовый (Back Head), — догадался я и весь сжался от страха. Ну, думаю, сожрет сейчас меня! Что-то надо делать. А Попоголовый все ближе и ближе! И тут меня осенило – надо прикинуться своим! Делаю стойку на руках, стою и дрыгаю ногами для равновесия! Чем не Попохед? Вместо головы – задница, из которой торчат тоже две, но ноги!
— Ну, братан, как улов, как водичка? — подойдя, спросил Попоголовый хриплым голосом. Видимо, прямая кишка слабо компенсировала отсутствие голосовых связок.
— Водичка хороша, да крокодилов много, — ответил я и подумал –Что я несу, какие крокодилы под Рязанью.
— Да? А вчера их вроде бы не было, — сказал Попоголовый и, раздевшись, нырнул.
Плавал он классно, единственно, что ему мешало глубоко нырять, так это его огромная голова — она выталкивала его на поверхность. Своим мощным телом он перебаламутил всю реку и когда вылез на берег, в реке вместо чистой воды текла смесь глины и ила.
И тут из воды показались два крокодила и один из них сказал:
— Мужик, ты чо, совсем что ли? Нам тут жить! Нехорошо!
Но Попоголовый огрызаться не стал. Может, парень он не склочный, а может не захотел связываться – потом, попробуй, залезь в речку – сожрут или откусят чего-нибудь. Он просто вежливо извинился. Только предупредил, что если придет сюда его друг, Сиреноголовый, и врубит через свои мегафоны забойный рок, то лучше всем убегать подальше, а то перепонки полопаются и башка треснет. Ему то, Попохеду, ничего, у него голова от рожденья треснутая и ушей нет, а остальной публике напряжно. Крокодилы поблагодарили и уплыли лягушек ловить.
И мне, думаю, надо плыть домой, а то еще придет Сиреноголовый и врубит свои мегафоны, а у меня хоть вместо головы тыква, как некоторые говорят, но уши есть. Да и не простою я на руках долго. Какой уж из меня Попохед? Ну и двинул я домой, деликатно попрощавшись.
По дороге меня поймали местные пацаны и надавали трындюлей, авансом на будущее, что бы я к местным девчонкам не приставал. Тогда я понял, почему бабуля советовала мне вечерами дома сидеть, а я не послушался, думал, нечистая сила по деревне будет ходить. Ночью я спал плохо, вся тушка болела от синяков, снились куски страшных снов. Всё выглядывал, не появится-ли в окне огромная задница без ушей, но с телефонами. Не появилась, видно, были какие-то другие дела, посерьезней.
*
На следующий день, к вечеру, я немного пришёл в себя и снова пошёл на речку, надеясь застать вечерний клев. Видимо, дурака учить – только портить!
Красота опять была неописуемая. Оранжевый закат заливал всё вокруг. Опять кузнечики – кузнечили, квакалки – квакали, мукалки – мукали, а бекалки – бекали. Лепота.
И все бы замечательно, если бы не местные пацаны. Они перлись кучкой в мою сторону с громко играющим магнитофоном. Мне почему-то сразу вспомнился рассказ старого китайца про революцию.
«Сизу дома, пью цай, жду братца. Стуцаца в дверь. Открываю. Входят двое и спрашивают: — Ты за белых или за красных? Отвецаю: —За белых. Снимают с меня штаны, ремнем бьют попу. Назавтра снова сизу дома, пью цай, жду братца. Опять стуцаца. Открываю. Опять те двое. — Ты за белых или за красных? —За красных. Опять снимают с меня станы, бьют попу. На третий день опять сизу, пью цай, опять стуцаца. Открываю дверь, выставляю попу! Братец приехал!»
Подходят. Спрашивают:
— Ну что, опять пришел к нашим девкам приставать?
— Ребята, он опять пришел за девками подглядывать, когда они купаться будут. Дайте ему в глаз, чтоб не всё увидел!
Ну, и начали давать. Правда, сначала перепутали – не в тот глаз дали, но потом быстро сообразили и исправились: дали в тот, в который хотели дать в самом начале. Всё это шумно, с криками, и под музыку. Всё, думаю, кранты, не выживу!
Но, Господь всё-таки есть! Есть! Есть! Есть! И он спас меня!
На шум из кустов вылез мой вчерашний знакомый Попоголовый. Видно, он там спал, а шум его разбудил.
— Привет! Что за шум? А я думал, что это мой друг Сиреноголовый попсу через мегафоны толкает! — сказал он.
Все прекратили лупеж и замерли, настороженно глядя на Попохеда.
—Ба! Кого я вижу! Да это же мой старый друг! Привет, братан! – узнав меня, радостно воскликнул Попохед.
Я начал медленно подниматься с земли. Двое или трое местных сразу стали услужливо помогать мне подняться и отряхивать с меня пыль и травинки. Остальные стали подходить ко мне познакомиться и пожать руку. Видимо, Попохед пользовался у них большим уважением.
Я не стал подхалимничать перед местными, молча подошел к Попохеду и поздоровался с ним. В этот момент, из реки высунулись два крокодила и один из них поприветствовал нас:
—Здорово, мужики! Купаться-то никто не будет?
Местных пацанов, как ветром сдуло. Крокодилы нас помнили со вчерашнего и мы пригласили их на берег, пообщаться. После нескольких традиционных фраз о житье-бытье, разговорчивый крокодил, назвавшийся Геной, намекнул, что неплохо было бы выпить по случаю нашей встречи. Попохед идею с энтузиазмом поддержал, но предупредил, что денег у него нет. Оба крокодила тут же сознались, что у них тоже нет, да и вообще никогда не было. Все трое с надеждой посмотрели на меня. Припертый к стенке жалостными взглядами, я сказал, что у меня есть немножко, но магазин-то, наверняка, закрыт. Попохед с жаром объяснил мне, что в магазин идти не надо, поскольку есть баба Даша, у которой всегда есть самогон по 200 рублей бутылка и мне надо пойти к ней и купить три бутылки.
—Четыре. – сказал Гена.
—Пять. – сказал второй крокодил, всё время до этого молчавший.
—Одну. — Твердо сказал я. – У меня на две не хватит.
Погрустневший Попохед рассказал мне, где живет баба Даша и я поковылял по указанному адресу. Тело мое болело, морда была распухшая, оба глаза глядели на мир с большим трудом и почти не различали дороги. Но, дорогу осилит идущий, и доковыляв до дома бабы Даши, я, наконец-то, постучал к ней в окошко, сжав в кулаке 200 руб. Увидев меня, бабуля сильно испугалась и поначалу захлопнула окно. После долгих ухищрений и выяснений, кто я и откуда, и почему такая морда, я, наконец, сунул заветную поллитровку и пару огурцов с огорода за пазуху и побрел в обратном направлении.
Радости встречавших не было границ. Попохед сразу сделал глоток из горла на треть бутылки и съел оба огурца. Было познавательно наблюдать, каким образом он пьёт и ест. Гена выпил приблизительно столько же. Второй крокодил, имени которого я до сих пор не знаю, глотнул почти все остальное, оставив на донышке миллиметра два-три на мою долю. Хорошо, что я не любитель выпить и поэтому не расстроился, и, не побрезговав Попохеда и рептилий, плеснул остатки себе в рот, стараясь не касаться горлышка губами.
Мы, конечно, стали все лучшими друзьями. Крокодилы приглашали меня купаться в любое время дня и ночи. Попохед обещал, («Только скажи!») надрать задницу любому, кто хотя бы взглянет на меня косо.
Погуляв по берегу и несколько раз прокричав песню «Зачем вы, девочки, красивых любите», мы разошлись, условившись встретиться на следующий день.
*
Вечером следующего дня мы вчетвером собрались на берегу реки на нашем месте. Поболтав о том, о сем, я заметил, что Попохед вроде как слегка дергается. Оказалось, он собирался идти на огороды, воровать огурцы и морковку.
— Зачем? — спросил я.
— Как зачем? Кушать. У меня же нет папы, мамы. Зарплаты мне никто не платит. Так и живу. Что украду, то и съем. — сказал Попохед.
Я с сочувствием посмотрел на него.
— А на работу устроиться не пробовал?
— Пробовал. Нигде не берут. У меня документов никаких нет. — Грустно молвил Попохед.
— Да. Ситуёвина. — Сказал я, задумавшись. — Ладно, пошли. Помогу тебе огурцы воровать. А насчет работы – будем думать.
Конечно, воровать нехорошо. Но надо же человеку чем-то питаться? Попохед повел меня в огород к деду Мише. Мы перелезли через хилый заборчик и стали рвать морковку. Сложив ее в заранее припасенный Попохедом мешок, принялись за огурцы.
— Стоять! Смирно! Руки вверх! Стрелять буду! – раздался далеко не старческий голос деда Миши. Я тут же повиновался, а Попохед рванул к забору, согнувшись в три погибели и петляя на ходу, как заяц.
— Стоять! Где у тебя задница, едрит—мадрит! Куда целить-то?! Их у тебя две, что ли?! – кричал дед Миша вслед убегающему.
Громкий выстрел разорвал ночную тишину. На соседней огуречной грядке снесло практически все листья, оставив лежащие на земле огурцы.
— Не стреляйте, дяденька! —взмолился я. — Я тут стою!
—А мне и нечем. — сказал дед Миша. — Я из обоих стволов солью шарахнул. Да, видно, не попал, пока выбирал, где у него чего. Пугало какое-то. А ты чей будешь?
— Козыренковой Тамары Павловны. — ответил я.
— Тамары Павловны? А что, у нее своих огурцов нет, что вы под ружье поперлись?
— Да мы бы туда, наверно, завтра пошли. — ответил я.
— Да, дела, едрит—мадрит. Ну ладно, пошли по домам, мне спать пора.
— А можно я этих соленых огурцов с грядки возьму, а то у меня друг голодный?
— Возьми, возьми. У меня все равно никто, кроме козы Машки, их есть не будет. А она, шельма, огурцы обожает. Ну, бывай. — зевнув, сказал дед, повернулся и поковылял к дому.
Я тоже, набрав за пазуху подсоленных огурцов, на все еще слегка трясущихся, после всего пережитого, ногах, поковылял догонять своего нового сбежавшего друга.
Встретились мы на своем старом месте у реки. Пока Попохед ел, я, глядя на него, пытался сообразить, куда бы его пристроить на работу.
Вдруг мой взгляд задержался на двух телефонных трубках, которые болтались на проводах из его головы. Я вспомнил, что недавно он разговаривал по ним с кем-то, когда спускался ко мне по берегу реки.
— Послушай, а по твоим трубкам куда-нибудь можно позвонить?
— Да куда хочешь. Хочешь – в Америку, хочешь – в Китай, а хочешь – в соседнюю деревню. И денег не надо.
— Так что же ты молчал! Завтра с утра будем обходить дворы и предлагать людям позвонить, куда им надо, а за это будем брать небольшие деньги, например, два рубля минута. Миллионером ты не станешь, но воровать больше не придется и будешь иметь свой кусочек хлеба с колбасой! — воодушевленно воскликнул я. Про колбасу Попохеду очень понравилось.
Как порешили, так и сделали. По утру стали обходить дворы и предлагать жителям позвонить своим друзьям и родственникам по льготному тарифу. Многие соглашались, потому, что связь в этом районе была плоховатой и телефоны зачастую не видели сети. При этом, мы всем сообщали, что с завтрашнего дня Попохед ежедневно утром и вечером будет дежурить у сельмага для предоставления телефонных услуг.
В тот день мы заработали 384 рубля.
Так, у Попохеда стало потихоньку налаживаться его житьё-бытье. А воровать огурцы и морковку по ночам он перестал.
*
На следующий день с утра, часиков в 9, Попохед уже сидел около сельпо на ящике из-под овощей и ожидал своих заказчиков на телефонные переговоры. Кстати, заказчики не заставили себя ждать, и еще до его прихода к магазину, подошли две женщины. Попохед торжественно исполнил первое подключение.
Неприятным было то, что у входа в сельпо обретались трое местных пьяниц, которые еще рано утром уже заправились и теперь жаждали продолжения банкета, но денег не хватало даже на самый дешевый портвейн. Эта троица ошивалась у магазина целыми днями, обычно выклянчивая мелочь у приходивших за покупками покупателей. В этот раз к ним присоединилась еще и Зинка, которой тоже очень хотелось выпить, но денег не было. Мужики гнали ее прочь, но Зинка всячески сопротивлялась, приводя довольно убедительные, на её взгляд, доводы о необходимости включить ее в команду. Все четверо производили такой шум, что заглушали Попохедову коммерцию. Входящие и выходящие покупатели старались побыстрей просклизнуть мимо шумной и довольно агрессивной четверки, а кто не успевал, расставался с несколькими рублями, отдавая их в фонд страждущих.
Как раз в это время подошел к магазину и я. Надо сказать, что во многих деревнях, сельпо является центром общественной жизни, где народ встречается с односельчанами для обмена новостями и просто поболтать. Для облегчения такого общения кто-то притащил сюда ненужный колченогий круглый стол и несколько разномастных (видимо, принесенных из разных семей) стульев. За столиком можно было посидеть, разложить и упаковать купленные продукты, да и мало ли чего еще можно было бы. Сейчас, да и не только сейчас, а почти каждый день, эту мебель занимала полубухая троица.
Устав слушать их разборку и вставляемые через слово мать-перемать, я очень деликатно попросил их слегка убавить громкость:
— Мужики, вы не могли бы чуть-чуть потише? У нас телефонный разговор.
Я не применил обращение «Господа», потому, что на «господ» они явно не тянули, хотя и на «Товарищей» тоже.
Конечно, если бы я перед этим чуть-чуть подумал, то смог бы предсказать реакцию этой троицы. Даже не буду рассказывать, какой я был дурак и что бы было, если бы не Попохед, который, после того как я получил причитающуюся порцию трындюлей (почему меня все бьют?), разметал вражескую троицу и она в припрыжку убежала по пыльной дороге в сторону бывшего коровника. За ними семенила Зинка, продолжая приводить убедительные доводы о необходимости включить ее в команду.
В дальнейшем весь день никаких эксцессов на было, жизнь протекала спокойно и неторопливо. Только часам к семи вечера к нам на скутере подъехал местный участковый и, представившись, спросил у Попохеда, зарегистрирован ли он как индивидуальный предприниматель, стоит ли на учете в налоговой инспекции и имеет ли он соответствующую лицензию. У бедного Попохеда отвисла «челюсть» и изо «рта» выпали телефонные провода, вызвав обрыв связи. Он привстал с ящика и замер в виде большой буквы «зю». Пришлось мне придти ему на помощь:
— Мы сейчас как раз в соответствии с приказом Президента собираемся оформлять ему «самозанятость», но не знаем, куда обратиться. Да и паспорта у нас нет – заявление не примут.
— Ах, у вас и паспорта нет! – воскликнул лейтенант. Но вдруг резко сменил тон.
