Мой собеседник искоса посмотрел на меня. Я заметил, что у него были очень большие, выпуклые глаза неопределенного цвета - нечто среднее между коричневым и зелёным и напомнили глаза кота британской породы.
- Именно так.- с долей ощутимой горечи ответил Богданов.
С минуту он молчал, затем еще раз глянул на меня, словно пытаясь понять, что может скрываться за этим простым вопросом. Затем он ответил:
- Боюсь, я не совсем понимаю, что с ней происходит,- приглушённым голосом произнёс Богданов.
Его лицо изображало отчаяние и тревогу, как требовала того тема нашего разговора. Время тянулось невероятно медленно. Это был разговор двух человек, при котором один мужчина испытывал горечь переживаний, а другой испытывал волнение при поиске нужных слов для объяснения причин и последствий несчастья постигшего жену первого. На несколько секунд в комнате, залитой солнечным светом, стало вдруг тихо. Тишина была такой, что я услышал, как кровь пульсирует у меня в венах. Богданов застыл на месте и побледнел, его кадык двигался, будто он силился выдавить из себя хоть какой-нибудь звук.
- Лечащий врач моей супруги в очередной раз подтверждает диагноз - маниакально - депрессивное расстройство, как следствие перенесённой черепно-мозговой травмы. Она по-прежнему испытывает трудности с умственным доступом к информации, которую она запомнила до случившейся автомобильной катастрофы. - в этот момент Богданов побледнел, а уголки его губ посинели. Он покачал головой, было даже заметно, что он пытается встряхнуться и прийти в себя после вновь пережитого в своей памяти потрясения.
- В чём дело?- тут же спросил я, глядя на заметные изменения в лице Богданова.- Вам плохо? - к этому я уже начинаю привыкать,- ответил тихим голосом Богданов.
Он смотрел на меня глазами, полными надежды.
- Так вышло, что я оказался не в силах что-либо сделать и помочь ей ,- в полном душевном смятении продолжал говорить Богданов.- мои нервы взбудоражены из-за мрачных предчувствий,- после этих слов Богданов глубоко вздохнул.
- Павел, что вы можете сказать по поводу диагноза, который определили моей супруге врачи ?- спросил далее Богданов.
- Есть очень сложные комплексные явления, связанные со здоровьем, в частности я имею в виду психическое здоровье,- начал я свою мысль,- подобный случай, связанный с вашей женой, исследуется нелегко. В душе человека, есть области, которых мы не знаем,- с долей осторожности в словах продолжал я говорить.
- Описание психического недуга вашей супруги, которое я прочёл в её истории болезни, нельзя свести лишь к обычному механизму, в результате действия которого наступает подобное расстройство психики.
Глядя на углублённое в мысли лицо Богданова, я понял его замешательство, в которое ввергнуто его сознание. Поэтому я предпочёл не затрагивать глубинные области психологии и продолжить разговор в обычной манере.
- В истории болезни вашей супруги указано, что её сознание подвергнуто диссоциативному расстройству идентичности. Если выражаться простым языком, то это явление можно назвать - раздвоением личности,- сказал я.
- Скажите, это шизофрения?- с испуганным взглядом спросил Богданов.
- Вопреки расхожему заблуждению, диссоциативные расстройства не связаны с шизофренией и не передаются по наследству,- заключил я.
- У вашей супруги совсем иное.
- Скажите мне откровенно, душевное заболевание моей супруги считается безнадежным и фатальным?- с некоторой странной обречённостью в голосе спросил Богданов.
- Николай - сосредоточено, глядя в лицо Богданова, я стал говорить,- люди с тонкой душевной организацией, вроде вашей супруги, слишком многое чувствуют и потому подвержены расстройству психики в момент переживания сильных стрессов. По-видимому, автомобильная катастрофа, в которую попала ваша супруга, явилась психическим катализатором, в результате чего её сознание изменилось. Кроме того, что установили врачи, занимающиеся сознанием вашей супруги, есть ещё один фактор, который остался незамеченным для специалистов.
- Какой фактор?- с озабоченным видом спросил Богданов.
- Я доложу вам об этом, однако..,- тут я замялся, стараясь более деликатно выразить свою мысль,- говорите же,- с нетерпением требовал Богданов.
- Этот фактор, так сказать, лежит за пределами сознательных приличий, поэтому я прошу вас с пониманием и всей серьёзность отнестись к тому, что я вам сейчас скажу,- мои слова заставили Богданова напрячься. Я отчётливо ощущал, как внутренние струны его души натянулись до предела.
- Вы помните о том, как вела себя ваша супруга в первые дни, когда вы посетили её в больнице после пережитой автомобильной катастрофы?- спросил я у Богданова.
- Разумеется, помню,- ответил Богданов.
- Она меня не узнала,- далее с некоторой задумчивостью в голосе произнёс он.
Богданов опустил взгляд, устремив его куда-то в сторону, выражая этим свои воспоминания о прошедшем.
- Она меня спросила кто я, а затем поинтересовалась - где её муж Алекс,- продолжал вспоминать Богданов.
- Она говорила на немецком языке, хотя до этого мы общались в семье только на русском. Когда я заговорил с ней по-русски, она меня не поняла. Она спросила меня - кто я?- мне было удивительно это слышать, между тем я понимал, что травма головы могла спровоцировать потерю памяти.
- Как далее проходил ваш контакт и общение с супругой?- поинтересовался я.
- Через месяц я забрал её из больницы,- нерешительным тоном ответил Богданов. А затем добавил:
- Она не узнавала меня даже спустя месяц после травмы. Я показывал ей наши семейные фотографии, разговаривал с ней о нашей жизни, но это не помогло. Наоборот, все эти фото и мои усилия вернуть ей память, имели обратный результат. - Богданов с напряжением рассказывал об этой странице своей жизни и от разыгравшегося воображения о прошлом, тень глубокой печали легла на его лицо.
- Когда я приехал забирать её из госпиталя, с ней случилась истерика. Она не понимала - куда её хочет увезти по её мнению чужой человек. Врач сделал ей инъекцию успокоительного препарата, она обмякла и совсем потеряла волю. Моя жена не смогла прийти в себя даже после того как я привёз её домой в наш фамильный дом, где мы прожили с ней более десяти лет. Тогда мне ничего не оставалось делать, как обратиться за помощью к психиатрам. Что было потом, вы уже знаете - пребывание её в психиатрической клинике не принесло никаких результатов. Врачи постоянно дают ей успокоительные средства, после которых она становится словно зомби. - с глубоким сожалением сказал Богданов.
- Я устал ждать, понимаете меня ?- с чувственным надрывом продолжал говорить качая головой Богданов.
В дальнейшем разговоре с Богдановым я начал с предисловия, рассчитывая донести до него суть того, на что опираются психиатры в процессе исследования психического состояния его супруги.
- Врачи опираются на традиционные знания, но эти знания позволяют им применять одинаковые методы в лечении всех психических расстройств. Вашей супруге дают психотропные лекарственные препараты, которые лишь ослабляют беспокойство в её сознании, купирую тревогу и страх. Но этого не достаточно,- продолжал я,- не достаточно для того, чтобы вернуть её к прежней жизни в то состояние сознания, в котором она находилась до этого.- после этих слов мы сидели, некоторое время, молча.
- Вы правы...вы правы в том, что классическая методика лечения данного вида психологического расстройства личности не может ничего предложить, кроме транквилизаторов. Это наиболее часто встречающийся подход в лечении расстройства с диагнозом - множественная личность, как вы сказали, который заключается лишь в облегчении симптомов. Всё это применяется, чтобы обеспечить безопасность пациента.- далее, после паузы сказал Богданов.
- Совершенно верно,- согласился я, - для реинтеграции различных личностей в одну идентичность, этой методики будет недостаточно.
- Вы сказали о том, что в деле моей жены есть некоторые нюансы, которые оказались за пределами внимания её лечащих врачей?- после минутного молчания спросил Богданов.
- Да, есть,- с чувством уверенности ответил я.
- Николай, я не хочу, чтобы моё отношение к традиционной клинической психиатрии вам показалось высокомерным,- далее стал говорить я,- но в вашем случае, а именно в случае с состоянием вашей супруги есть один фактор, который очевиден для меня, но, к сожалению, не будет понятен тем врачам, которые наблюдают вашу жену.
- Что это за фактор?- возбуждённым голосом спросил Богданов.
- У вашей супруги нет признаков раздвоения личности,- ответил я,- вернее будет сказать, что у вашей жены отсутствует симптоматика диссоциативного расстройства идентичности. В её сознании не присутствует вторая личность.
Вероятно, в силу специфики случая, о котором мы вели разговор, внезапно мое сердце сильно забилось, от волнения я вскочил со стула, на котором сидел, и глубоко вздохнул. Богданов пытливо вглядывался в меня, слегка настороженно и с оттенком нетерпения, видимо, он хотел в тот момент что-то спросить, но вместо этого смотрел на меня и ждал продолжения моих объяснений, одновременно погружаясь всё глубже в размышления.
- В психике вашей супруги живёт другая личность, которая вытеснила психическую плоскость вашей супруги.- с долей эмоций я стал объяснять свою концепцию Богданову.
- Та личность, которая живет в психике вашей супруги, имеет свою историю. Эта ментальная структура оказывает свое влияние на вашу жену и остаётся определяющим фактором для её мышления. Если бы личность человека разделялась, тогда бы складывалось впечатление, что в одном теле существует несколько разных людей. В данном же случае с вашей женой таких признаков не наблюдается, потому, как ваша супруга вообще не воспринимает всё то, что было с ней до катастрофы. Она не узнаёт вас, она не узнаёт себя на ваших семейных фото, она не узнаёт никаких фрагментов из своей прежней жизни.
В ответ на мои изречения Богданов с глубокомысленным видом покачал головой.
- Это более чем удивительно,- произнёс мой собеседник.
- Безусловно, этот фактор выглядит не совсем ординарно в сравнении с привычными нормами и положениями, принятыми за основу научных знаний, которые применяют в современной психиатрии и психологии, однако, это так.- заметил я.
- Неужели..,- высказал удивление Богданов,- за всем этим кроется нечто совсем особенное?
- Именно так,- утвердительно заключил я.- вот уже почти сто лет, как это загадочное явление волнует воображение психологов и учёных мужей занимающимися исследованиями человеческого сознания. Исследователям в этой области не дает покоя сам механизм этого феномена. Нет сюжета более темного в психиатрии, более спорного и в то же время более популярного, чем этот, подобный тому, которому подвержена ваша супруга. Данный фактор приобрёл ореол легенды и загадочности для традиционных учёных, которые не стали обременять себя более подробными исследованиями этого явления. Никто из них не знает ничего определенного из области этих психических расстройств, поэтому подобные случаи решили совместить с диссоциативным расстройством идентичности и, соответственно, подвести его под общую клиническую базу с этим диагнозом.
Немного помедлив, я, тем самым, дал возможность Богданову время для того, чтобы упорядочить свои мысли и соображения на счёт сказанного. После этого я продолжил:
- современное лечение, которое обусловлено длительным медикаментозным назначением и тщательной предосторожностью для человека с подобным симптомом замещения личности не является эффективным и правильным лечением. Откровенно говоря - это вызывает невольное сочувствие, граничащее с ужасом. Этот метод, который применяют современные врачи, целью которого по их авторитетному мнению является облегчение, снятие или устранение симптомов и проявлений подобного психического заболевания, патологического состояния связанного с этой формой психического недуга, превращает человека из пациента в жертву.
Богданов внимательно слушал меня, не пытаясь перебивать своими вопросами. Затем он три или четыре раза тихонько стукнул своими пальцами об стол, возле которого сидел, вынул из кармана пачку сигарет и положил ее обратно, не решаясь закурить, а потом поднял глаза на меня, будто пытаясь угадать мои мысли, которые я ещё не озвучил. Так, ни говоря ни слова друг другу, мы просидели около минуты. Я отлично понимал, что все эти манипуляции в переводе на обычный язык означают. А означали они следующее: " Тяжелый случай, я ничего не могу предпринять для того, чтобы помочь своей жене. Что вы можете посоветовать?"
Наконец я прервал молчание и первым заговорил:
- я изучал историю болезни вашей супруги ровно две недели, именно с того момента как вы обратились ко мне,- произнёс я ровным, уверенным тоном, который отвлёк Богданова от внутреннего диалога с самим собой и вернул к нашему разговору.
- Я обнаружил в этом деле несколько больше, чем смогли обнаружить её лечащие врачи - продолжал я говорить тем же тоном.
- Ваше умение делает вам честь, господин Раскин,- заметил Богданов,- и, что же за обстоятельства вы обнаружили, говорите, не томите меня неведением,- просил Богданов. Что-то зябкое, беззащитное было в голосе собеседника. Ужасное волнение, словно тисками, сдавливало Богданову горло и мешало ему говорить гладко и связно.
- Я уважаю ваше благородное нетерпение, однако, для окончательного вердикта мы должны посетить вашу супругу, для того, чтобы окончательно убедиться в правильности моих доводов.
Богданов всем своим видом изображал покорное отчаяние.
- Я вам уже сказал о том, что в состоянии вашей супруги есть нечто особенное и странное,- продолжил я,- за тот короткий период времени, который был мне отведён для ознакомления с её историей болезни, я выяснил некоторые обстоятельства, которые являются в определённой степени иными по отношению к медицинскому заключению, которое дали врачи на счёт её психического расстройства. - произнёс я несколько повышенным голосом, глядя прямо в глаза Богданову.
Богданов смотрел на меня взглядом человека, который только, что был чем-то напуган.- Это в самом деле странно, очень странно!- тихо, почти шёпотом произносил Богданов.
- После того как мы встретимся с вашей супругой, я смогу вам всё объяснить и дать полноценный ответ относительно моих возможностей в оказании ей помощи, - проговорил я, пытаясь сгладить "острые углы" в своём тоне, которые по-видимому пугали моего собеседника.
- Я располагаю возможностью для встречи на следующей неделе, скажем в среду или четверг. Прошу вас в ближайшие дни сообщить мне о возможном времени нашего визита в клинику, где находится в настоящее время ваша супруга.
- Хорошо, - ответил Богданов, поспешив к двери. Я же остался на месте и спокойно сказал: я жду вашего звонка.- Богданов оглянулся и кивнул мне головой.
Зазвонил телефон. Я поднял трубку.
- Павел, здравствуйте! Это говорит Марина - редактор из Москвы.
- Здравствуйте, Марина. Я ждал вашего звонка,- неторопливо ответил я.
- Спасибо,- мягким голосом произнесла Марина.
- Павел, я с ребятами ..,- Марина сделала короткую запинку,- мы уже в Вене на центральном вокзале. Как к вам добраться?
- Именно так.- с долей ощутимой горечи ответил Богданов.
С минуту он молчал, затем еще раз глянул на меня, словно пытаясь понять, что может скрываться за этим простым вопросом. Затем он ответил:
- Боюсь, я не совсем понимаю, что с ней происходит,- приглушённым голосом произнёс Богданов.
Его лицо изображало отчаяние и тревогу, как требовала того тема нашего разговора. Время тянулось невероятно медленно. Это был разговор двух человек, при котором один мужчина испытывал горечь переживаний, а другой испытывал волнение при поиске нужных слов для объяснения причин и последствий несчастья постигшего жену первого. На несколько секунд в комнате, залитой солнечным светом, стало вдруг тихо. Тишина была такой, что я услышал, как кровь пульсирует у меня в венах. Богданов застыл на месте и побледнел, его кадык двигался, будто он силился выдавить из себя хоть какой-нибудь звук.
- Лечащий врач моей супруги в очередной раз подтверждает диагноз - маниакально - депрессивное расстройство, как следствие перенесённой черепно-мозговой травмы. Она по-прежнему испытывает трудности с умственным доступом к информации, которую она запомнила до случившейся автомобильной катастрофы. - в этот момент Богданов побледнел, а уголки его губ посинели. Он покачал головой, было даже заметно, что он пытается встряхнуться и прийти в себя после вновь пережитого в своей памяти потрясения.
- В чём дело?- тут же спросил я, глядя на заметные изменения в лице Богданова.- Вам плохо? - к этому я уже начинаю привыкать,- ответил тихим голосом Богданов.
Он смотрел на меня глазами, полными надежды.
- Так вышло, что я оказался не в силах что-либо сделать и помочь ей ,- в полном душевном смятении продолжал говорить Богданов.- мои нервы взбудоражены из-за мрачных предчувствий,- после этих слов Богданов глубоко вздохнул.
- Павел, что вы можете сказать по поводу диагноза, который определили моей супруге врачи ?- спросил далее Богданов.
- Есть очень сложные комплексные явления, связанные со здоровьем, в частности я имею в виду психическое здоровье,- начал я свою мысль,- подобный случай, связанный с вашей женой, исследуется нелегко. В душе человека, есть области, которых мы не знаем,- с долей осторожности в словах продолжал я говорить.
- Описание психического недуга вашей супруги, которое я прочёл в её истории болезни, нельзя свести лишь к обычному механизму, в результате действия которого наступает подобное расстройство психики.
Глядя на углублённое в мысли лицо Богданова, я понял его замешательство, в которое ввергнуто его сознание. Поэтому я предпочёл не затрагивать глубинные области психологии и продолжить разговор в обычной манере.
- В истории болезни вашей супруги указано, что её сознание подвергнуто диссоциативному расстройству идентичности. Если выражаться простым языком, то это явление можно назвать - раздвоением личности,- сказал я.
- Скажите, это шизофрения?- с испуганным взглядом спросил Богданов.
- Вопреки расхожему заблуждению, диссоциативные расстройства не связаны с шизофренией и не передаются по наследству,- заключил я.
- У вашей супруги совсем иное.
- Скажите мне откровенно, душевное заболевание моей супруги считается безнадежным и фатальным?- с некоторой странной обречённостью в голосе спросил Богданов.
- Николай - сосредоточено, глядя в лицо Богданова, я стал говорить,- люди с тонкой душевной организацией, вроде вашей супруги, слишком многое чувствуют и потому подвержены расстройству психики в момент переживания сильных стрессов. По-видимому, автомобильная катастрофа, в которую попала ваша супруга, явилась психическим катализатором, в результате чего её сознание изменилось. Кроме того, что установили врачи, занимающиеся сознанием вашей супруги, есть ещё один фактор, который остался незамеченным для специалистов.
- Какой фактор?- с озабоченным видом спросил Богданов.
- Я доложу вам об этом, однако..,- тут я замялся, стараясь более деликатно выразить свою мысль,- говорите же,- с нетерпением требовал Богданов.
- Этот фактор, так сказать, лежит за пределами сознательных приличий, поэтому я прошу вас с пониманием и всей серьёзность отнестись к тому, что я вам сейчас скажу,- мои слова заставили Богданова напрячься. Я отчётливо ощущал, как внутренние струны его души натянулись до предела.
- Вы помните о том, как вела себя ваша супруга в первые дни, когда вы посетили её в больнице после пережитой автомобильной катастрофы?- спросил я у Богданова.
- Разумеется, помню,- ответил Богданов.
- Она меня не узнала,- далее с некоторой задумчивостью в голосе произнёс он.
Богданов опустил взгляд, устремив его куда-то в сторону, выражая этим свои воспоминания о прошедшем.
- Она меня спросила кто я, а затем поинтересовалась - где её муж Алекс,- продолжал вспоминать Богданов.
- Она говорила на немецком языке, хотя до этого мы общались в семье только на русском. Когда я заговорил с ней по-русски, она меня не поняла. Она спросила меня - кто я?- мне было удивительно это слышать, между тем я понимал, что травма головы могла спровоцировать потерю памяти.
- Как далее проходил ваш контакт и общение с супругой?- поинтересовался я.
- Через месяц я забрал её из больницы,- нерешительным тоном ответил Богданов. А затем добавил:
- Она не узнавала меня даже спустя месяц после травмы. Я показывал ей наши семейные фотографии, разговаривал с ней о нашей жизни, но это не помогло. Наоборот, все эти фото и мои усилия вернуть ей память, имели обратный результат. - Богданов с напряжением рассказывал об этой странице своей жизни и от разыгравшегося воображения о прошлом, тень глубокой печали легла на его лицо.
- Когда я приехал забирать её из госпиталя, с ней случилась истерика. Она не понимала - куда её хочет увезти по её мнению чужой человек. Врач сделал ей инъекцию успокоительного препарата, она обмякла и совсем потеряла волю. Моя жена не смогла прийти в себя даже после того как я привёз её домой в наш фамильный дом, где мы прожили с ней более десяти лет. Тогда мне ничего не оставалось делать, как обратиться за помощью к психиатрам. Что было потом, вы уже знаете - пребывание её в психиатрической клинике не принесло никаких результатов. Врачи постоянно дают ей успокоительные средства, после которых она становится словно зомби. - с глубоким сожалением сказал Богданов.
- Я устал ждать, понимаете меня ?- с чувственным надрывом продолжал говорить качая головой Богданов.
В дальнейшем разговоре с Богдановым я начал с предисловия, рассчитывая донести до него суть того, на что опираются психиатры в процессе исследования психического состояния его супруги.
- Врачи опираются на традиционные знания, но эти знания позволяют им применять одинаковые методы в лечении всех психических расстройств. Вашей супруге дают психотропные лекарственные препараты, которые лишь ослабляют беспокойство в её сознании, купирую тревогу и страх. Но этого не достаточно,- продолжал я,- не достаточно для того, чтобы вернуть её к прежней жизни в то состояние сознания, в котором она находилась до этого.- после этих слов мы сидели, некоторое время, молча.
- Вы правы...вы правы в том, что классическая методика лечения данного вида психологического расстройства личности не может ничего предложить, кроме транквилизаторов. Это наиболее часто встречающийся подход в лечении расстройства с диагнозом - множественная личность, как вы сказали, который заключается лишь в облегчении симптомов. Всё это применяется, чтобы обеспечить безопасность пациента.- далее, после паузы сказал Богданов.
- Совершенно верно,- согласился я, - для реинтеграции различных личностей в одну идентичность, этой методики будет недостаточно.
- Вы сказали о том, что в деле моей жены есть некоторые нюансы, которые оказались за пределами внимания её лечащих врачей?- после минутного молчания спросил Богданов.
- Да, есть,- с чувством уверенности ответил я.
- Николай, я не хочу, чтобы моё отношение к традиционной клинической психиатрии вам показалось высокомерным,- далее стал говорить я,- но в вашем случае, а именно в случае с состоянием вашей супруги есть один фактор, который очевиден для меня, но, к сожалению, не будет понятен тем врачам, которые наблюдают вашу жену.
- Что это за фактор?- возбуждённым голосом спросил Богданов.
- У вашей супруги нет признаков раздвоения личности,- ответил я,- вернее будет сказать, что у вашей жены отсутствует симптоматика диссоциативного расстройства идентичности. В её сознании не присутствует вторая личность.
Вероятно, в силу специфики случая, о котором мы вели разговор, внезапно мое сердце сильно забилось, от волнения я вскочил со стула, на котором сидел, и глубоко вздохнул. Богданов пытливо вглядывался в меня, слегка настороженно и с оттенком нетерпения, видимо, он хотел в тот момент что-то спросить, но вместо этого смотрел на меня и ждал продолжения моих объяснений, одновременно погружаясь всё глубже в размышления.
- В психике вашей супруги живёт другая личность, которая вытеснила психическую плоскость вашей супруги.- с долей эмоций я стал объяснять свою концепцию Богданову.
- Та личность, которая живет в психике вашей супруги, имеет свою историю. Эта ментальная структура оказывает свое влияние на вашу жену и остаётся определяющим фактором для её мышления. Если бы личность человека разделялась, тогда бы складывалось впечатление, что в одном теле существует несколько разных людей. В данном же случае с вашей женой таких признаков не наблюдается, потому, как ваша супруга вообще не воспринимает всё то, что было с ней до катастрофы. Она не узнаёт вас, она не узнаёт себя на ваших семейных фото, она не узнаёт никаких фрагментов из своей прежней жизни.
В ответ на мои изречения Богданов с глубокомысленным видом покачал головой.
- Это более чем удивительно,- произнёс мой собеседник.
- Безусловно, этот фактор выглядит не совсем ординарно в сравнении с привычными нормами и положениями, принятыми за основу научных знаний, которые применяют в современной психиатрии и психологии, однако, это так.- заметил я.
- Неужели..,- высказал удивление Богданов,- за всем этим кроется нечто совсем особенное?
- Именно так,- утвердительно заключил я.- вот уже почти сто лет, как это загадочное явление волнует воображение психологов и учёных мужей занимающимися исследованиями человеческого сознания. Исследователям в этой области не дает покоя сам механизм этого феномена. Нет сюжета более темного в психиатрии, более спорного и в то же время более популярного, чем этот, подобный тому, которому подвержена ваша супруга. Данный фактор приобрёл ореол легенды и загадочности для традиционных учёных, которые не стали обременять себя более подробными исследованиями этого явления. Никто из них не знает ничего определенного из области этих психических расстройств, поэтому подобные случаи решили совместить с диссоциативным расстройством идентичности и, соответственно, подвести его под общую клиническую базу с этим диагнозом.
Немного помедлив, я, тем самым, дал возможность Богданову время для того, чтобы упорядочить свои мысли и соображения на счёт сказанного. После этого я продолжил:
- современное лечение, которое обусловлено длительным медикаментозным назначением и тщательной предосторожностью для человека с подобным симптомом замещения личности не является эффективным и правильным лечением. Откровенно говоря - это вызывает невольное сочувствие, граничащее с ужасом. Этот метод, который применяют современные врачи, целью которого по их авторитетному мнению является облегчение, снятие или устранение симптомов и проявлений подобного психического заболевания, патологического состояния связанного с этой формой психического недуга, превращает человека из пациента в жертву.
Богданов внимательно слушал меня, не пытаясь перебивать своими вопросами. Затем он три или четыре раза тихонько стукнул своими пальцами об стол, возле которого сидел, вынул из кармана пачку сигарет и положил ее обратно, не решаясь закурить, а потом поднял глаза на меня, будто пытаясь угадать мои мысли, которые я ещё не озвучил. Так, ни говоря ни слова друг другу, мы просидели около минуты. Я отлично понимал, что все эти манипуляции в переводе на обычный язык означают. А означали они следующее: " Тяжелый случай, я ничего не могу предпринять для того, чтобы помочь своей жене. Что вы можете посоветовать?"
Наконец я прервал молчание и первым заговорил:
- я изучал историю болезни вашей супруги ровно две недели, именно с того момента как вы обратились ко мне,- произнёс я ровным, уверенным тоном, который отвлёк Богданова от внутреннего диалога с самим собой и вернул к нашему разговору.
- Я обнаружил в этом деле несколько больше, чем смогли обнаружить её лечащие врачи - продолжал я говорить тем же тоном.
- Ваше умение делает вам честь, господин Раскин,- заметил Богданов,- и, что же за обстоятельства вы обнаружили, говорите, не томите меня неведением,- просил Богданов. Что-то зябкое, беззащитное было в голосе собеседника. Ужасное волнение, словно тисками, сдавливало Богданову горло и мешало ему говорить гладко и связно.
- Я уважаю ваше благородное нетерпение, однако, для окончательного вердикта мы должны посетить вашу супругу, для того, чтобы окончательно убедиться в правильности моих доводов.
Богданов всем своим видом изображал покорное отчаяние.
- Я вам уже сказал о том, что в состоянии вашей супруги есть нечто особенное и странное,- продолжил я,- за тот короткий период времени, который был мне отведён для ознакомления с её историей болезни, я выяснил некоторые обстоятельства, которые являются в определённой степени иными по отношению к медицинскому заключению, которое дали врачи на счёт её психического расстройства. - произнёс я несколько повышенным голосом, глядя прямо в глаза Богданову.
Богданов смотрел на меня взглядом человека, который только, что был чем-то напуган.- Это в самом деле странно, очень странно!- тихо, почти шёпотом произносил Богданов.
- После того как мы встретимся с вашей супругой, я смогу вам всё объяснить и дать полноценный ответ относительно моих возможностей в оказании ей помощи, - проговорил я, пытаясь сгладить "острые углы" в своём тоне, которые по-видимому пугали моего собеседника.
- Я располагаю возможностью для встречи на следующей неделе, скажем в среду или четверг. Прошу вас в ближайшие дни сообщить мне о возможном времени нашего визита в клинику, где находится в настоящее время ваша супруга.
- Хорошо, - ответил Богданов, поспешив к двери. Я же остался на месте и спокойно сказал: я жду вашего звонка.- Богданов оглянулся и кивнул мне головой.
Зазвонил телефон. Я поднял трубку.
- Павел, здравствуйте! Это говорит Марина - редактор из Москвы.
- Здравствуйте, Марина. Я ждал вашего звонка,- неторопливо ответил я.
- Спасибо,- мягким голосом произнесла Марина.
- Павел, я с ребятами ..,- Марина сделала короткую запинку,- мы уже в Вене на центральном вокзале. Как к вам добраться?
