А что если я ей не понравлюсь? И потом у диггеров с этим строго. Невест осматривают старшие женщины и только после этого разрешают поженится. От одного этого хочется сбежать в другую вселенную. Я привыкла никому не отчитываться и решать всё без позволения кого бы то ни было.
-Это что?- спросила я сама себя,- Я уже думаю о том, чтоб стать женой?Повзаправдашнему?
Только спросила это почему-то вслух. Задумалась, что ли?
И Торин вдруг тихо засмеялся и крепче прижал меня к себе.
-Маленькая дурочка. Повзаправдашнему... Слово-то какое нашла девчачье..
Окна до половины закрытые занавесочками освещали кусты георгин под окнами. Катерина возилась с ними как с детьми. Выкапывала и прятала на зиму в подвале. Сейчас они цвели пышным цветом. Мне на плечо свалилось маленькое яблочко. Червивое наверное. Значит самое сладкое. Стукнулось и упало на землю. Я хотела нагнуться и найти его, но Торин обнял меня крепче и приподнял, чтоб поцеловать. Открылась дверь и световая дорожка потянулась прямо к нам. Мы спрятались за яблоню, но Гера нас увидел.
-Идите чай пить,- позвал он,- с печеньками.
Мы захохотали и побежали в дом.
А на рассвете, по туману и росе, почти не спавшие ночь из-за того, что чувствовали присутствие друг дружки за стеной, уже спешили к реке. Нас гнало и нетерпение приключения и желание остаться полностью наедине. Как Адам и Ева, когда вышли за стены райского сада.
Мы даже не гребли. Лодка неторопливо спускалась по течению. Торин только немного направлял её лопастью руля. Одной рукой. А второй гладил мои волосы. А я лежала, положив голову ему на колени и смотрела то на небо, то на его голубые глаза. За бортом тихо журчала вода. Может и плыть так до скончанья века? Нет, надоест, пожалуй. Уже сейчас моя деятельная натура требовала какой-то движухи. Я вывернулась из под руки Торина и посмотрела вперед.
Наш остров должен был показаться ещё не скоро. Течение ослабело и русло стало уже. Речка не неслась, как в наводнение, захлёбываясь пеной и таща за собой всякий мусор. Сейчас течение несло нас ленивее. Стояла тишина. Относительная, конечно. Перекликались какие-то маленькие птички. Мы молчали и своим появлением даже не спугнули лиса, пьющего у края воды.
Небо было чистым. В этот раз нас ожидает ночь без дождя, я надеюсь. Мы собирались остановиться на острове. Там переночевать спокойнее. А нам хотелось побыть вдвоём. Устроить себе ночь-праздник. Мне стало скучно просто пялиться на берег и я решила попробовать Герыну снасть. Речную рыбу ловить можно. Правда я никогда этим не занималась. От этого занятие показалось ещё интереснее. Вспомнив всю науку автора снасти и выслушав наставления Сильвера, я бросила в воду тяжеленькую блестящую блёсенку-рыбку, которую Гера смешно назвал "воблер", плюнув на неё, с непонятной для меня целью и оставила её вертеться в воде на небольшой глубине. Удилище у меня было коротенькое, всего с метр в длину.
Наверное рыба тут забыла про рыболовов или её было так много, что за час я поймала целых пять приличных рыбок, две из которых Сильвер определил как окуней, а остальных почему-то нежно назвал судачками. То ли в какой книжке вычитал старинный рецепт, то ли просто из художественной литературы, но он тут же стал мне расхваливать уху из свежих судачков и окуньков. У него явно крутилась информация про рыбаков и охотников, потому что он начал уговаривать нас обед готовить на берегу, остатки пищи выбросить в воду, а ночевать отплыть на остров. Так как боялся, что ночью за едой к лагерю придёт медведь.
Я пересказывала Торину страхи моего чипа и он почему-то решил их слушаться. А мне было всё равно. Я чувствовала себя совершенно легкомысленно. Наверное из-за маленьких кудрявых облачков на небе, щебечущих птичек и ярких солнечных бликов на воде. Да и сканер не показывал никакой агрессии поблизости.
Мы и остановились в обед. Конечно никакой ухи готовить не стали. Запекли рыбу на палочках, косо поставленных над углями. Это оказалось божественно вкусно. Мы даже чистить рыбу не стали, только выкинули в реку требуху, которую тут же стрескала какая-то здоровущая рыбина и, показав толстый бок, снова ушла в глубину. А потом я решила поучить Торина плавать, нахально стянула с себя всю одежду и влезла в воду, пока крыски охраняли лагерь и лениво доедали последние кусочки рыбы.
Вода была прохладной, сосочки моей маленькой груди затвердели и вызывающе торчали тёмными вишенками на белой коже. И Торин конечно тут же сбросил одежду и полез их пробовать. Он стоял в воде, чуть не доходящей до его плеч, а я повисла у него шее и отвечала на его поцелуи, дрожа от желания почувствовать его в себе. Он не заставил меня ждать и придерживая за бёдра чутко реагировал на каждое нетерпеливое движение моего тела.
Мы так увлеклись, что даже крыски стали повизгивать. Мой сканер сигналил на весь лес. Уж не знаю на какое расстояние. Но наверное даже зайчихи от лисов не прятались. А у того медведя, который к нам шёл, ноги свело. Я подумала, что точно должна жить в лесу, иначе соседи возражать станут.
Глупо всё это звучит, но я не так уж страдаю от долгого отсутствия Торина и не схожу с ума из-за отсутствия близости. Но когда она случается, эта чёртова штука в голове действует похлеще всяких таблеток, о которых мне рассказала Стефа, после безобразия, что мы устроили в её заведении. Она серьёзно думала, что мы её клиентов чем-то напоили, чтоб информацию выведать.
Вобщем, до плаванья так и не дошло. Нам надо было двигаться дальше, чтоб успеть до заката устроиться на ночёвку на острове. Я задремала на солнышке, устроившись на наших вещичках на дне лодки. Проснулась от того, что лодка толкнулась в берег.
-Ты что меня не разбудил? Ведь сейчас утащит течением мимо!- рыкнула я, ещё не вполне проснувшись.
Но всё оказалось проще. Вода упала, и остров выглядел куда как больше. И теперь над водой была не только горушка с деревом на вершинке, а и пологий песчаный пляжик. К нему и пристала наша лодочка. Спокойно зашуршала и въехала плоским донышком на мягкий песочек.
-Я бы тебя разбудил, если бы было нужно,- оправдывался Торин,- но ты устала, а место, чтоб причалить, оказалось удобным и безопасным. Я бы наш островок и не признал, если бы не обгоревшее дерево.
-Я думала оно пострадало больше. Но видно ливень тогда не дал пожару сильно разгореться.
-Ага. И сохранил для нас весь сушняк, что между кустами набился.
-Давай большой костёр делать не будем. Смотри, до берега совсем не далеко стало. Да и мелко здесь по-моему. Если хотим переночевать спокойно, не привлекая ничьего внимания, лучше выкопать ямку поглубже и в ней развести небольшой огонёк. В случае опасности, ну, если зверь какой переберётся через реку, крыски предупредят и мы дровишек подбросим, чтоб отпугнуть. А вот дикие костра увидеть не должны.
-Надеюсь они всё таки спят по ночам. Дикие-то они дикие, а привычки человеческие должны были остаться. Мы создания дневные и по ночам шастать не привычны. И зрение у нас дневное и метаболизм.
-Ух ты. Я смотрю ты тоже занятий не бросил. Самообразовываешься?
-От тебя отстать боюсь. Скажешь потом, что я тебе не интересен.
-Точно. Вот даже плавать не умеешь,- подначила я,- может всё таки поучимся?
-Обязательно,- Торин так выразительно на меня посмотрел, что у меня появилась слабость в ногах,- а пока давай всё таки займёмся лагерем.. А то я за себя не ручаюсь. Как поплыву..
Я потёрлась о его руку щекой и потащила вещи на горку, на место нашего старого пристанища.
Если представить себе романтику в классическом понимании, то ночь ей была переполнена. Она была в небе на котором не хватало места для звёзд. В плеске реки и шорохе ветра в ветвях. В мечущихся маленьких тенях летучих мышей. В искрах уютного костерка, освещающего только наши лица, когда мы склонялись над ним, чтоб подложить толстеньких коротких чурбачков или налить в кружку горячего травяного чая.
Мы были переполнены любовью и возвращались к ней раз от разу. Наплескавшись до синевы, пока не село солнце, мы устроились у костра и насыщались ласками, как два голодных волчонка. Уже с гораздо большей нежностью и вниманием изучая тела друг дружки и их реакцию на прикосновения. Нам обоим всё это было внове.
Мне нравилось касаться пальчиками кожи Торина внизу его мускулистого живота и чувствовать как он вздрагивает и напрягается от желания, проводить по внутренней поверхности бедра не доходя до последнего, слишком явного, прикосновения, а только внутренне ощущая его готовность.
Он же играл губами и кончиком языка с моими сосками и переходил с лёгкими поцелуями всё ниже и ниже до самого сокровенного.
У меня, как и моей мамы, волосы на теле почти не росли и нежная кожа горела от прилива крови, становясь почти жемчужной. Я открывалась ему навстречу и всё тело сводило судорогой, когда он оказывался между разведённых колен. Когда нас обоих накрывала волна наивысшего наслаждения, а это всегда происходило почти одновременно, по моим щекам текли слёзы.
Наверняка такая сверхчувствительность и совпадение по времени было тоже обусловлено усиленной эмпатией. Но в этот момент нас трудно было бы в этом убедить. Желание было таким естественным и ярким. И это при том, что я могла прекрасно сдерживать свою реакцию в неподходящих условиях. Такого, как случилось со мной в Стефином притоне больше не повторялось. Конечно всё это время я училась экранировать сканер усилием воли. Но сейчас мы были только вдвоём и я отпускала себя, не боясь быть жаркой и страстной для своего первого и единственного мужчины.
Но всё когда-нибудь заканчивается. Эта ночь тоже подходила к концу. Утомлённые, мы заснули, когда звёзды чуть поблекли. По реке пополз туман. Плеск играющей рыбы стал чаще и сильнее. Назойливее зазвенели комары. А на другом берегу реки тихо разошлись ветки кустов и на берег вышел мужчина. Мальчишка назвал бы его стариком, но он был совсем ещё не стар. Лет сорока пяти-пятидесяти. Сильный, с узловатыми мышцами, похожий на вяз, выросший на болоте. Волосы с проседью и аккуратно постриженая борода. Косоворотка, явно сшитая вручную. Как, впрочем, и вся остальная одежда. Грубые домотканые штаны и выворотка-жилет. На ногах что-то похожее на мокасины. На плече лук, натянуть который не всякому дано, сделанный из рогов и твёрдого дерева. Он поднял голову и, как зверь потянул носом воздух. Потом так же тихо отступил обратно в заросли ивняка.
Какое-то время берег выглядел пустым, но вскоре выше по течению ветви разошлись снова и тот же мужчина, совершенно обнажённый, мягко ступил в воду, толкая впереди себя маленький плотик из хвороста. На нём лежала свёрнутая одежда, холщовый мешок, обувь и лук с колчаном. Пловец не издавал звуков, громче кормящейся на зорьке рыбы. Он по лягушачьи загребал ногами, толкая свой груз вперёд, а течение тащило его прямо на островок.
Вот он уже ступил на пологий пляж и, не теряя времени на одевание, подхватил только оружие и пригнувшись направился прямиком в сторону костра.
Если бы не крыски, мы бы не почуяли чужого. Но, когда он только ещё ступил в воду, наши маленькие сторожа, всю ночь сменяющие друг друга, оба уже будили каждый своего хозяина. Сталкер фыркнул у самого лица Торина и тот, привычный к такому ритуалу, сразу проснулся, не смотря на усталость. Я, разморенная жаром костра с одной стороны и тёплым телом Торина с другой, не спешила с пробуждением, пока Синдж не куснул меня слегка за запястье. Отдёрнув руку, я не завопила только потому, что мой спутник успел прикрыть мне рот рукой.
Мы тоже спали голыми на одном спальнике. Прихватив оружие, и едва успев придать вещам вид мирно спящих путников, мы отползли в густой кустарник и припали к земле, наблюдая за полянкой под деревом.
Шорохов или треска сломанной ветки под ногой мы не услышали. Он просто появился из тумана и застыл с натянутым луком, осматривая место нашей стоянки. Если бы он выстрелил в оставленные приманкой спальники, наверное и мы бы не оставили его в живых. Но он подошёл к самому костру, присел и подбросил веток. Лук он положил на землю рядом с собой. Из травы тут же выкатился Сталкер и уселся на тетиву, чуть оскалив зубки в подобии страшненькой улыбочки.
Торин первым поднялся и пошёл навстречу нежданному гостю. Я ещё минуту оставалась на месте. Страховала. Хотя уже видела, что агрессии он не проявляет. Его поза была спокойна и расслаблена. Никогда не видела ещё такого достоинства в голом человеке. Но и мой мужчина был ничуть не хуже. Идущий в полный рост, юный и красивый, только одной своей молодостью. И гость вольно сидящий га земле, скрестив ноги и опершись на руку, чуть откинувшись назад, в зрелой мужской красоте. На минутку глядя со стороны, подумала, а получится ли у меня выйти так же достойно, без нелепой манерной скромности. Посмотрела на оружие в руке. Вот уж что смотрелось нелепее всего, рядом с обнаженной девушкой. Но Торин уже нагнулся и бросил в мою сторону комбинезон.
Я отошла в сторонку, оделась и предоставила мужчинам говорить самим. Я не чувствовала волнения или враждебности и, когда Торин крикнул мне, спокойно вернулась в лагерь. Он уже одевался. Гость куда-то ушёл. Оружие его осталось у упрямого крыса.
Очень хотелось кофе. Ну и плевать, что запах будет на весь лес. Нас и так уже нашли. А без кофе я засну стоя.
Скоро и наш необычный посетитель тянул руку за кружкой кофе. Осторожно, как за хрупкой драгоценностью. Не трудно представить, что так для него и есть. Живя в лесу, без общенья с остатками нашей несчастной цивилизации, даже в виде такого затрапезного городка, легко понять ценителя кофе, навсегда лишённого этого удовольствия. Я бы точно взбесилась. Кофе и шоколад это то, что я пытаюсь доставать всеми правдами и неправдами.
-Мы пьём желудёвый кофе, а ещё ячменный, но сравнить с настоящим его трудно,-оправдывался мужчина, с явным удовольствием, поднося напиток к губам. С тех пор как мальчишки, рассказывая о вас, упомянули о кофе у меня во рту образовывалась слюна только от воспоминаний. Только здесь я не вас искал, конечно. Хотя встретить надеялся частенько. Вы же обещали вернуться. А с тех пор желание только увеличилось по вполне объяснимой причине. В нашей деревне очень мало мужчин. Это создаёт большие трудности для её выживания. А теперь ещё мальчишки пропали.
-Как это пропали? Все разом и никаких следов? Дикие что ли?- вопросы так и теснились в моей голове и посыпались просто горохом,- я вообще не особо понимаю кто они такие и почему такие. И откуда в таком количестве? И ещё в каком, собственно?.. Мы тогда так толком не поговорили. Видно мальчишки, играя в загадочность, слишком стремились залучить нас в деревню. Интриговали, чтоб мы вернулись. Так что же с ними, вы ведь что-то предполагаете?
-В какой-то мере это я виноват. Поставил ребятишкам цель - найти для деревни новое, более безопасное место. Они, как и все другие наши ребятишки, всегда интересовались Ведьминой гатью. Я им запрещал туда соваться. Но видно они ничего лучшего не нашли. Пока их следы вели именно в эту сторону. Она там, за рекой..- он махнул рукой в сторону берега противоположного тому, с которого он пришёл и на который мы высадились в прошлый раз.
-Там болота,- просветил меня Сильвер, в ту сторону местность понижается и от реки туда уходят несколько крупных ручьёв.
-Это что?- спросила я сама себя,- Я уже думаю о том, чтоб стать женой?Повзаправдашнему?
Только спросила это почему-то вслух. Задумалась, что ли?
И Торин вдруг тихо засмеялся и крепче прижал меня к себе.
-Маленькая дурочка. Повзаправдашнему... Слово-то какое нашла девчачье..
Окна до половины закрытые занавесочками освещали кусты георгин под окнами. Катерина возилась с ними как с детьми. Выкапывала и прятала на зиму в подвале. Сейчас они цвели пышным цветом. Мне на плечо свалилось маленькое яблочко. Червивое наверное. Значит самое сладкое. Стукнулось и упало на землю. Я хотела нагнуться и найти его, но Торин обнял меня крепче и приподнял, чтоб поцеловать. Открылась дверь и световая дорожка потянулась прямо к нам. Мы спрятались за яблоню, но Гера нас увидел.
-Идите чай пить,- позвал он,- с печеньками.
Мы захохотали и побежали в дом.
А на рассвете, по туману и росе, почти не спавшие ночь из-за того, что чувствовали присутствие друг дружки за стеной, уже спешили к реке. Нас гнало и нетерпение приключения и желание остаться полностью наедине. Как Адам и Ева, когда вышли за стены райского сада.
Мы даже не гребли. Лодка неторопливо спускалась по течению. Торин только немного направлял её лопастью руля. Одной рукой. А второй гладил мои волосы. А я лежала, положив голову ему на колени и смотрела то на небо, то на его голубые глаза. За бортом тихо журчала вода. Может и плыть так до скончанья века? Нет, надоест, пожалуй. Уже сейчас моя деятельная натура требовала какой-то движухи. Я вывернулась из под руки Торина и посмотрела вперед.
Наш остров должен был показаться ещё не скоро. Течение ослабело и русло стало уже. Речка не неслась, как в наводнение, захлёбываясь пеной и таща за собой всякий мусор. Сейчас течение несло нас ленивее. Стояла тишина. Относительная, конечно. Перекликались какие-то маленькие птички. Мы молчали и своим появлением даже не спугнули лиса, пьющего у края воды.
Небо было чистым. В этот раз нас ожидает ночь без дождя, я надеюсь. Мы собирались остановиться на острове. Там переночевать спокойнее. А нам хотелось побыть вдвоём. Устроить себе ночь-праздник. Мне стало скучно просто пялиться на берег и я решила попробовать Герыну снасть. Речную рыбу ловить можно. Правда я никогда этим не занималась. От этого занятие показалось ещё интереснее. Вспомнив всю науку автора снасти и выслушав наставления Сильвера, я бросила в воду тяжеленькую блестящую блёсенку-рыбку, которую Гера смешно назвал "воблер", плюнув на неё, с непонятной для меня целью и оставила её вертеться в воде на небольшой глубине. Удилище у меня было коротенькое, всего с метр в длину.
Наверное рыба тут забыла про рыболовов или её было так много, что за час я поймала целых пять приличных рыбок, две из которых Сильвер определил как окуней, а остальных почему-то нежно назвал судачками. То ли в какой книжке вычитал старинный рецепт, то ли просто из художественной литературы, но он тут же стал мне расхваливать уху из свежих судачков и окуньков. У него явно крутилась информация про рыбаков и охотников, потому что он начал уговаривать нас обед готовить на берегу, остатки пищи выбросить в воду, а ночевать отплыть на остров. Так как боялся, что ночью за едой к лагерю придёт медведь.
Я пересказывала Торину страхи моего чипа и он почему-то решил их слушаться. А мне было всё равно. Я чувствовала себя совершенно легкомысленно. Наверное из-за маленьких кудрявых облачков на небе, щебечущих птичек и ярких солнечных бликов на воде. Да и сканер не показывал никакой агрессии поблизости.
Мы и остановились в обед. Конечно никакой ухи готовить не стали. Запекли рыбу на палочках, косо поставленных над углями. Это оказалось божественно вкусно. Мы даже чистить рыбу не стали, только выкинули в реку требуху, которую тут же стрескала какая-то здоровущая рыбина и, показав толстый бок, снова ушла в глубину. А потом я решила поучить Торина плавать, нахально стянула с себя всю одежду и влезла в воду, пока крыски охраняли лагерь и лениво доедали последние кусочки рыбы.
Вода была прохладной, сосочки моей маленькой груди затвердели и вызывающе торчали тёмными вишенками на белой коже. И Торин конечно тут же сбросил одежду и полез их пробовать. Он стоял в воде, чуть не доходящей до его плеч, а я повисла у него шее и отвечала на его поцелуи, дрожа от желания почувствовать его в себе. Он не заставил меня ждать и придерживая за бёдра чутко реагировал на каждое нетерпеливое движение моего тела.
Мы так увлеклись, что даже крыски стали повизгивать. Мой сканер сигналил на весь лес. Уж не знаю на какое расстояние. Но наверное даже зайчихи от лисов не прятались. А у того медведя, который к нам шёл, ноги свело. Я подумала, что точно должна жить в лесу, иначе соседи возражать станут.
Глупо всё это звучит, но я не так уж страдаю от долгого отсутствия Торина и не схожу с ума из-за отсутствия близости. Но когда она случается, эта чёртова штука в голове действует похлеще всяких таблеток, о которых мне рассказала Стефа, после безобразия, что мы устроили в её заведении. Она серьёзно думала, что мы её клиентов чем-то напоили, чтоб информацию выведать.
Вобщем, до плаванья так и не дошло. Нам надо было двигаться дальше, чтоб успеть до заката устроиться на ночёвку на острове. Я задремала на солнышке, устроившись на наших вещичках на дне лодки. Проснулась от того, что лодка толкнулась в берег.
-Ты что меня не разбудил? Ведь сейчас утащит течением мимо!- рыкнула я, ещё не вполне проснувшись.
Но всё оказалось проще. Вода упала, и остров выглядел куда как больше. И теперь над водой была не только горушка с деревом на вершинке, а и пологий песчаный пляжик. К нему и пристала наша лодочка. Спокойно зашуршала и въехала плоским донышком на мягкий песочек.
-Я бы тебя разбудил, если бы было нужно,- оправдывался Торин,- но ты устала, а место, чтоб причалить, оказалось удобным и безопасным. Я бы наш островок и не признал, если бы не обгоревшее дерево.
-Я думала оно пострадало больше. Но видно ливень тогда не дал пожару сильно разгореться.
-Ага. И сохранил для нас весь сушняк, что между кустами набился.
-Давай большой костёр делать не будем. Смотри, до берега совсем не далеко стало. Да и мелко здесь по-моему. Если хотим переночевать спокойно, не привлекая ничьего внимания, лучше выкопать ямку поглубже и в ней развести небольшой огонёк. В случае опасности, ну, если зверь какой переберётся через реку, крыски предупредят и мы дровишек подбросим, чтоб отпугнуть. А вот дикие костра увидеть не должны.
-Надеюсь они всё таки спят по ночам. Дикие-то они дикие, а привычки человеческие должны были остаться. Мы создания дневные и по ночам шастать не привычны. И зрение у нас дневное и метаболизм.
-Ух ты. Я смотрю ты тоже занятий не бросил. Самообразовываешься?
-От тебя отстать боюсь. Скажешь потом, что я тебе не интересен.
-Точно. Вот даже плавать не умеешь,- подначила я,- может всё таки поучимся?
-Обязательно,- Торин так выразительно на меня посмотрел, что у меня появилась слабость в ногах,- а пока давай всё таки займёмся лагерем.. А то я за себя не ручаюсь. Как поплыву..
Я потёрлась о его руку щекой и потащила вещи на горку, на место нашего старого пристанища.
Если представить себе романтику в классическом понимании, то ночь ей была переполнена. Она была в небе на котором не хватало места для звёзд. В плеске реки и шорохе ветра в ветвях. В мечущихся маленьких тенях летучих мышей. В искрах уютного костерка, освещающего только наши лица, когда мы склонялись над ним, чтоб подложить толстеньких коротких чурбачков или налить в кружку горячего травяного чая.
Мы были переполнены любовью и возвращались к ней раз от разу. Наплескавшись до синевы, пока не село солнце, мы устроились у костра и насыщались ласками, как два голодных волчонка. Уже с гораздо большей нежностью и вниманием изучая тела друг дружки и их реакцию на прикосновения. Нам обоим всё это было внове.
Мне нравилось касаться пальчиками кожи Торина внизу его мускулистого живота и чувствовать как он вздрагивает и напрягается от желания, проводить по внутренней поверхности бедра не доходя до последнего, слишком явного, прикосновения, а только внутренне ощущая его готовность.
Он же играл губами и кончиком языка с моими сосками и переходил с лёгкими поцелуями всё ниже и ниже до самого сокровенного.
У меня, как и моей мамы, волосы на теле почти не росли и нежная кожа горела от прилива крови, становясь почти жемчужной. Я открывалась ему навстречу и всё тело сводило судорогой, когда он оказывался между разведённых колен. Когда нас обоих накрывала волна наивысшего наслаждения, а это всегда происходило почти одновременно, по моим щекам текли слёзы.
Наверняка такая сверхчувствительность и совпадение по времени было тоже обусловлено усиленной эмпатией. Но в этот момент нас трудно было бы в этом убедить. Желание было таким естественным и ярким. И это при том, что я могла прекрасно сдерживать свою реакцию в неподходящих условиях. Такого, как случилось со мной в Стефином притоне больше не повторялось. Конечно всё это время я училась экранировать сканер усилием воли. Но сейчас мы были только вдвоём и я отпускала себя, не боясь быть жаркой и страстной для своего первого и единственного мужчины.
Но всё когда-нибудь заканчивается. Эта ночь тоже подходила к концу. Утомлённые, мы заснули, когда звёзды чуть поблекли. По реке пополз туман. Плеск играющей рыбы стал чаще и сильнее. Назойливее зазвенели комары. А на другом берегу реки тихо разошлись ветки кустов и на берег вышел мужчина. Мальчишка назвал бы его стариком, но он был совсем ещё не стар. Лет сорока пяти-пятидесяти. Сильный, с узловатыми мышцами, похожий на вяз, выросший на болоте. Волосы с проседью и аккуратно постриженая борода. Косоворотка, явно сшитая вручную. Как, впрочем, и вся остальная одежда. Грубые домотканые штаны и выворотка-жилет. На ногах что-то похожее на мокасины. На плече лук, натянуть который не всякому дано, сделанный из рогов и твёрдого дерева. Он поднял голову и, как зверь потянул носом воздух. Потом так же тихо отступил обратно в заросли ивняка.
Какое-то время берег выглядел пустым, но вскоре выше по течению ветви разошлись снова и тот же мужчина, совершенно обнажённый, мягко ступил в воду, толкая впереди себя маленький плотик из хвороста. На нём лежала свёрнутая одежда, холщовый мешок, обувь и лук с колчаном. Пловец не издавал звуков, громче кормящейся на зорьке рыбы. Он по лягушачьи загребал ногами, толкая свой груз вперёд, а течение тащило его прямо на островок.
Вот он уже ступил на пологий пляж и, не теряя времени на одевание, подхватил только оружие и пригнувшись направился прямиком в сторону костра.
Если бы не крыски, мы бы не почуяли чужого. Но, когда он только ещё ступил в воду, наши маленькие сторожа, всю ночь сменяющие друг друга, оба уже будили каждый своего хозяина. Сталкер фыркнул у самого лица Торина и тот, привычный к такому ритуалу, сразу проснулся, не смотря на усталость. Я, разморенная жаром костра с одной стороны и тёплым телом Торина с другой, не спешила с пробуждением, пока Синдж не куснул меня слегка за запястье. Отдёрнув руку, я не завопила только потому, что мой спутник успел прикрыть мне рот рукой.
Мы тоже спали голыми на одном спальнике. Прихватив оружие, и едва успев придать вещам вид мирно спящих путников, мы отползли в густой кустарник и припали к земле, наблюдая за полянкой под деревом.
Шорохов или треска сломанной ветки под ногой мы не услышали. Он просто появился из тумана и застыл с натянутым луком, осматривая место нашей стоянки. Если бы он выстрелил в оставленные приманкой спальники, наверное и мы бы не оставили его в живых. Но он подошёл к самому костру, присел и подбросил веток. Лук он положил на землю рядом с собой. Из травы тут же выкатился Сталкер и уселся на тетиву, чуть оскалив зубки в подобии страшненькой улыбочки.
Торин первым поднялся и пошёл навстречу нежданному гостю. Я ещё минуту оставалась на месте. Страховала. Хотя уже видела, что агрессии он не проявляет. Его поза была спокойна и расслаблена. Никогда не видела ещё такого достоинства в голом человеке. Но и мой мужчина был ничуть не хуже. Идущий в полный рост, юный и красивый, только одной своей молодостью. И гость вольно сидящий га земле, скрестив ноги и опершись на руку, чуть откинувшись назад, в зрелой мужской красоте. На минутку глядя со стороны, подумала, а получится ли у меня выйти так же достойно, без нелепой манерной скромности. Посмотрела на оружие в руке. Вот уж что смотрелось нелепее всего, рядом с обнаженной девушкой. Но Торин уже нагнулся и бросил в мою сторону комбинезон.
Я отошла в сторонку, оделась и предоставила мужчинам говорить самим. Я не чувствовала волнения или враждебности и, когда Торин крикнул мне, спокойно вернулась в лагерь. Он уже одевался. Гость куда-то ушёл. Оружие его осталось у упрямого крыса.
Очень хотелось кофе. Ну и плевать, что запах будет на весь лес. Нас и так уже нашли. А без кофе я засну стоя.
Скоро и наш необычный посетитель тянул руку за кружкой кофе. Осторожно, как за хрупкой драгоценностью. Не трудно представить, что так для него и есть. Живя в лесу, без общенья с остатками нашей несчастной цивилизации, даже в виде такого затрапезного городка, легко понять ценителя кофе, навсегда лишённого этого удовольствия. Я бы точно взбесилась. Кофе и шоколад это то, что я пытаюсь доставать всеми правдами и неправдами.
-Мы пьём желудёвый кофе, а ещё ячменный, но сравнить с настоящим его трудно,-оправдывался мужчина, с явным удовольствием, поднося напиток к губам. С тех пор как мальчишки, рассказывая о вас, упомянули о кофе у меня во рту образовывалась слюна только от воспоминаний. Только здесь я не вас искал, конечно. Хотя встретить надеялся частенько. Вы же обещали вернуться. А с тех пор желание только увеличилось по вполне объяснимой причине. В нашей деревне очень мало мужчин. Это создаёт большие трудности для её выживания. А теперь ещё мальчишки пропали.
-Как это пропали? Все разом и никаких следов? Дикие что ли?- вопросы так и теснились в моей голове и посыпались просто горохом,- я вообще не особо понимаю кто они такие и почему такие. И откуда в таком количестве? И ещё в каком, собственно?.. Мы тогда так толком не поговорили. Видно мальчишки, играя в загадочность, слишком стремились залучить нас в деревню. Интриговали, чтоб мы вернулись. Так что же с ними, вы ведь что-то предполагаете?
-В какой-то мере это я виноват. Поставил ребятишкам цель - найти для деревни новое, более безопасное место. Они, как и все другие наши ребятишки, всегда интересовались Ведьминой гатью. Я им запрещал туда соваться. Но видно они ничего лучшего не нашли. Пока их следы вели именно в эту сторону. Она там, за рекой..- он махнул рукой в сторону берега противоположного тому, с которого он пришёл и на который мы высадились в прошлый раз.
-Там болота,- просветил меня Сильвер, в ту сторону местность понижается и от реки туда уходят несколько крупных ручьёв.
