Слава богу, Хайфа город, где бывших соотечественников много. Особенно в условиях городского транспорта. Местные всё больше на машинах. Конечно, это больше к возрастному контингенту относится. Да и у молодёжи, если есть возможность купить машину, то, всё же, на семью редко больше чем одна железная особь приходится. И чаще, конечно, мужчина за рулём. Значит среди тех женщин, что сейчас оказались в нашем сборище попаданок, скорее всего, процент землячек окажется побольше. Что меня лично только радует. Наши соображалки на выживание генетически нацелены. Поколениями развитого социалистического эксперимента над населением.
Детки наши, даже те, что уже в других условиях росли, эту прогрессивную способность, к счастью, утратить не успели. Вот и две солдаточки слышу защебетали друг с дружкой по русски, хоть и с явным акцентом. Особой паники в голосах не слышу. Скорее озабоченность. Из боевых частей. С оружием. Это успокаивает. Какая никакая защита. Даже к таким молочным детишкам, уверена, все присутствующие испытают доверие. Любим мы своих солдатиков.
Девчонка, что вопила, громко требует от женщины маму. На иврите. Та ей отвечает довольно чисто, но всё равно чувствуются классические твёрдые русские согласные. У бывших украинцев или тех же грузин они мягче, ближе к местному произношению. Значит ребёнок скорее всего с нянечкой, не с мамой. Дети в эмигрантских семьях в таком нежном возрасте с мамами говорят на родном языке родителей. Это уже подростками они иногда бунтуют и на русский вопрос отвечают на иврите. Не хотят чувствовать себя чужими в стране, где выросли.
Женщина, что прежде лежала совсем рядом со мной, но с другой стороны, ещё не пришла в себя. Она, точно помню, до взрыва была с мужчиной и тремя мальчишками погодками. Говорили на иврите.. Религиозные. Детки смешные были, как воронята в своих чёрных одёжках с длинными кудельками пейсиков из-под шляп. Сейчас она лежит сиротливо, одна, в своей типичной круглой шляпке и сползшем на сторону парике.
Ещё две израильтянки с большими чемоданами на колёсиках. Похоже в Бен-Гурион собирались. Лететь куда-то за границу. Ну вот, гвалт всё ж таки начался. У одной из лягушек путешественниц явная паническая атака. Хватает ртом воздух. И ругается типично для местных, на исковерканом русском. "Кебенемать, кебенемать". Так только израильтяне ругаются. Даже при детях. Для связки слов. Сколько пыталась обьяснить, не воспринимают насколько для нас это чёрный мат. На иврите ругательства какие-то детские. Вот они и заимствуют. Только смысла не понимают толком. Мы с мужем вечно хихикали, вспоминая строчки из песенки "..если есть у Бени мать, значит есть куда послать.."А вторая истерит рядом. Тычет в кнопки мёртвого телефона и призывает родную полицию.
То, что телефон мёртвый я уже знаю. Тоже первым делом проверила. Это ходу размышлений не мешает.
А размышления приводят к тому, что далеко нам по такому снегу не уйти. Только из сил выбьемся. Даже если такой балласт как я бросить. Ну разве что, снегоступы для солдаток соорудить и отправить на разведку. А для оставшихся надо убежище строить. И серьёзное. Иначе замёрзнем, пока дождёмся помощи. Еда у нас кое-какая есть. Хоть не надолго, скорее всего.. Вон, батон хотя бы. Больше чем уверена в чемоданчиках у истерящих барышень тоже какая-то снедь найдётся. Да и я по дороге в магазин заползла любимого сыра купить. Бри у меня вместо конфетки. Пастрамки опять же с полкило и копчёный язык в вакуумной упаковке. Но, бог с ним, чтоб от голода помереть времени много нужно.Вопрос можно ли растопить и употребить снег вместо воды.. Если и есть тут какая чужеземная зараза, так мы ей хочешь не хочешь уже надышались. Ну, прокипятим подольше. Для успокоения мнительности. Было бы в чём. А зажигалки точно есть. Если не у солдаток, то, кто-то курящий найдётся. Дров только собрать.
Попробовала слепить снежок. Слава богу, лепится. Значит можно накатать снежных шаров и соорудить стенки, как в детстве, когда строили крепости. А вот крышу лучше всё таки из лапника соорудить. Чтоб костёр внутри разжечь и с потолка оттаявшая вода не капала. Положить слеги и сверху веток набросать. Вон у той худенькой солдаточки и штык-нож имеется. Как-нибудь жердей для крыши нарубит. Только снегоступы им всё равно сделать надо. И подняться вон на тот склон, что справа. Крутоват он правда. Зато там снега явно меньше.
А шары катать надо по кругу, начиная с одной точки. Заодно и более плотная площадка образуется. Набросаем еловых лап, чтоб на снегу не спать. Времени на это много уйдёт. Но надо народ убедить, что для себя стараемся. Продолжая строить планы, я уже ломала на стволе рядом с собой длинную ветку. Гибкая. Ещё живая. Видно недавно дерево свалилось. Да и не само. Его соседняя сухая ёлка подломила, когда падала. Ну вот и прекрасно. Достала шнурок из своего ботинка. Они у меня с сердечниками из синтетических нитей. Вот их я и вытащила, чтоб связать снегоступ.
Согнула ветку наподобие тенисной ракетки. Только хвост оставила покороче. На сетку шнуров не хватит. Ничего, у солдаток всегда запасное бельё в рюкзачках. Накинут на рамки футболки. Даже крепче будет. Значит надо позвать девчонок и обьяснить свою задумку.
Малышки с моим планом согласились легко. Даже на то, что в надёжном убежище весь балласт оставить спокойнее. А если за время, пока мы будем обустраиваться, помощи не дождёмся, то завтра на разведку надо пойти с утра пораньше. С запасом на весь световой день. А пока на склон взобраться сперва стоит. А там ещё и на дерево влезть. Может что увидеть удастся. А шары снежные пусть катают те, что помоложе. Не пригодятся, так хоть согреются.
-Ладно,- успокоила я наших разведчиц,- только местных утихомирьте. И покажите им что делать. Я когда психую, половину слов забываю. И предупредите, чтоб не потели. Если жарко, пусть верхние вещи снимают. А то потом в мокром простудятся. А девчонку мне сюда на брёвнышко отправьте. Я лучше её займу а то вываляется в снегу так, что не согреешь потом.
К моему счастью, кроме меня стариков в группе больше не оказалось. И катать снежные шары даже местным показалось весело. И от дурных мыслей отвлекает, опять же.
Солдатки вернулись не скоро. Наша строительная бригада уже успела стенки нашего убежища выше бедра поднять. Я их уговорила сильно большой снежный дом не лепить. Теплее будет. Разведка притащила два молодых деревца и сообщила, что поблизости следов человеческой деятельности не обнаружено. И отправились за следующими ёлками. Они их оказывается нарубили и сбросили с высоты. Как получилось конечно. Но всё равно ближе нести. А ветки проще обрубить на месте и сразу использовать.
Кстати, снегоступы смастерить смогли почти все. Наши путешественницы тряпками поделились.
Убежище сделали ещё и невысоким. Чтоб зря время не тратить. Лучше ведь дров побольше набрать. Я покуда собрала всю еду. И все зажигалки упаковала в целофановый мешок. Чтоб не намокли и не потерялись в снегу.
К вечеру, если и похолодало, то совсем чуточку. Толстые стены защищали от ветра, которого, впрочем, в нашей низинке почти не наблюдалось. Снег пришлось топить во флягах солдаток. Поэтому ужин чуть затянулся. Никому не нравилось есть в сухомятку. Да и горячего кофе хотелось всем. В сумке нянечки оказалась банка Нескафе. А ещё два пакета молока. Его мы, не сговариваясь оставили для малышки. Подумаешь, мы и чёрного кофе попьём.Слабенького. Чтоб хватило на подольше. Всё таки запах кофе - запах оптимизма. А бутерброды жарить, наколов на веточки, даже весело. Вкусно пахло чуть подгоревшим хлебом. Некоторые даже изредка улыбались. Впрочем, улыбка сбегала с лиц довольно быстро. И возвращался страх и озабоченность.
Спать устроились вокруг костра. Прижимаясь друг к дружке. Проход плотно запечатали снегом. Дежурить уговорились по очереди. Сменяясь каждый час. Кто знает, может вся активность в этом лесу приходится на ночные часы. Солдатки показали всем как обращаться с оружием. Обратили внимание на то, что крупному хищнику проще всего напасть через крышу. Если станет копать лаз, времени среагировать будет больше. Тогда их будить, конечно. В любом случае, стоит громко кричать, чтоб попробовать шумом отпугнуть зверя.
Свои дежурства девушки оставили на предрассветные часы, когда спать больше всего охота. А я взялась дежурить первой. Я устала меньше других. Да и спать старикам хочется меньше.
Нас оказалось ровно пятнадцать. Все улеглись парами. А я уселась у костра. Ночь казалась такой же безмолвной, как и день. Только в нашем жилище всё время кто-то вздыхал и копошился. Даже усталость и стресс на всех оказывают разное влияние. Кто-то проваливается в тяжёлый сон. Кто-то, несмотря на всё вышеуказанное, заснуть никак не может. Да и условия далеки от комфорта. Правда для меня на природе страшнее гнуса зверя нет. Наверное кровь сладкая. Диабетическая. Но к концу первого часа заснули все.
Я подумала, что спать ещё неохота и я, вполне себе, могу оказать услугу тем, кто физически трудился, пока я сидела на дереве и отдирала с ёлок ветки, которые поддавались отдиранию вручную. И задремала, прямо сидя у костра. Клюнула носом и чуть не повалилась в огонь. Чего это я? Совсем же спать не хотелось. Ругнулась сквозь зубы. Глянула на часы. Прошла всего минута. Только хотела разбудить сменщицу и в уши ударил звук сирены.
Глава2.
Звук сирены всегда вызывал у меня чувство безотчётной тревоги. Наверное, страха и паники не было всё таки потому, что этот резкий заунывный вой, к счастью, не всегда говорил о ракетной атаке. Иногда это был вполне безобидный сигнал, оповещающий о днях памяти погибших или тренировках по гражданской обороне. Но, что бы не значил этот дребезжащий звук, то становящийся тише, то вновь наплывающий усиливающейся волной, всё равно под ложечкой возникал неприятный спазм, от которого приходилось избавляться волевым усилием.
Представляете эффект подобной полуночной неожиданности? Для тех, которые, как и я, имели опыт следующих за сиреной коротких и резких взрывов реактивных снарядов и глухих, булькающих ударов ракет. В ситуации едва приглушённого стресса от всего попаданческого набора, этот звук был равноценен эффекту спускового крючка. Только привычка израильтян, в условиях реальной воздушной тревоги, собираться мгновенно и из самого ценного выбирать близких, не позволила сразу начаться истерике. Но и исчезновение ребёнка обнаружилось в тот же миг.
Нянечка, рядом с которой спала девочка, вскочила на ноги пытаясь охватить взглядом сразу всю копошащуюся массу людей на полу убежища.
-Сиги! Сигаль!- заполошно звала она малышку..
Женщины засуетились, забыв о сирене и пытаясь ей помочь найти девочку. То время, что мы потратили осматривая каждый закуток снежной хижины, а после, не найдя маленькую Сигаль, пытались высказать самые фантастические версии её исчезновения из закрытого помещения, отвлекло от переполошившего всех звука сирены. Настроение в нашей компании упало настолько резко, что прекратились даже попытки обсудить друг с другом наше положение. Все молча жались друг к дружке вокруг слабо светящегося костерка.
Я экономно подбрасывала в огонь хворост. Кто знает сколько длится здесь ночь. И всё таки постепенно сон сморил всех. Я так и не заметила остался ли кто-то на страже. Сознание незаметно уплыло.
Проснулась я от естественного желания организма и удивилась, обнаружив, что проход наружу уже освобождён, а снаружи льётся непривычно яркий солнечный свет. Чувствовала я себя на удивление хорошо. Как будто сбросила лет десять. Не сказалась неудобная подстилка из лапника и холод. Впрочем, едва потрескивающий углями костёр, тепла давал очень мало и я решила, что размяться не помешает. По привычке вставала очень осторожно, чтоб вместе со мной не проснулась привычная боль в суставах. Но боли не было. Я вообще казалась себе такой лёгкой, что хотелось вскочить и действовать. Только я не спешила в это верить. Поднималась, стараясь не потревожить тело резкими движениями.
В нашем снежном домике кое-кто ещё спал, но несколько мест уже были свободны. Я выползла наружу и охнула от удивления. Солнце было не одно. Их было два. Версий о нашем местоположении стало гораздо меньше. То, что мы не на Земле было неоспоримо. Вместе со мной на небо таращилась ещё одна барышня. И не просто таращилась, по её щекам непрерывно текли слёзы. Никогда не видела, чтоб кто-то так плакал. Просто две дорожки с набухающими на скулах слезинками, которые капали на розовую курточку и оставляли по её непромокаемой ткани мокрые следы. Такое беззвучное горе горькое. Стоявшая рядом женщина постарше успокоить её даже не пыталась. Она выглядела более сдержанной, будто нарочно старалась скрывать страх, очевидно боясь всплеска истерики у младшей.
-Дочка?- подумалось вдруг. По возрасту похоже. Младшая выглядела лет на шестнадцать - семнадцать. А другая ближе к сорока. Правда вчера они показались мне постарше. Та, что взрослее, ухоженная и стройненькая походила на очень молодящуюся пенсионерку, а младшая тогда не казалась потерянным подростком. И разница в годах между ними была менее заметна. Неужели косметика делала девушку настолько взрослее и грубей? Сегодня младшая выглядела совсем молочной. Розовые припухшие щёчки. Слипшиеся от слёз длинные реснички. Естественно темные. Без толики туши. Свежие губки, нижняя слегка прикушена и изогнута, как у несправедливо обиженного ребёнка.
-Ну, да, вчера перед сном многие решили снегом убрать размазавшийся макияж. Когда женщины с чемоданами увидели это безобразие, в виде покрасневших лиц и скрюченных от холода пальчиков, то проявили солидарность, достав из недр огромных монстров на колёсиках бархатистые сумочки с косметикой и кремами. Всё же в дорогу собирались. И на несколько минут наше импровизированное жилище превратилось в филиал дамского общежития, где подружки делятся женскими прибамбасами.
И, неожиданно, снова этот заунывный вой сирены. Мы разом дёрнулись и обернулись в ту сторону, откуда доносился звук. Он плыл тоскливой волной и вдруг смешался с криком за моей спиной. Я среагировала на первый же возглас и увидела, что вопит, хватая себя за горло, старшая из женщин. Она вцепилась в лёгкий шарф на шее и рвала его так, как будто он её душил. Младшей не было. Просто не было и всё. Причём деваться ей здесь было некуда. Даже в наше убежище она спрятаться не могла. Я стояла, закрывая проход вовнутрь. А из него уже выглядывали сонные и перепуганные лица других женщин.
И ещё один вопль на тоненькой истерической ноте уже внутри. Теперь все дёрнулись туда. Даже та, что надрывалась снаружи, бросилась за нами. Может надеялась увидеть свою потеряшку в хижине?
Я влезла последней и стараясь сдержать колотун в панически дрожащих мышцах. Попыталась как можно более спокойно раздвинуть сбившихся в кучку товарок по несчастью. На ложе из веток лежала молоденькая филипинка. Их много приезжает для круглосуточного ухода за стариками и инвалидами. Видимо её пытались разбудить. Спала она лицом к стенке. Подруга, такая же меленькая и смуглокожая, видимо, не в состоянии привлечь её внимание, развернула спящую за плечо.
