Запах этого растения отпугивает насекомых и даже змей, а потому можно спокойно спать даже на земле. Его брат Ирджи, тот самый нахальный юнец, попал на дом нашего корзинщика. Впрочем плёл он не только корзины, но и чудную мебель. Мальчишка нашёл в подвале дома запас лозы и сделал новый рабочий стол для мастера, с приспособлением для ошкуривания и щепления лоз. Кейв навут попал в дом нашего ювелира. Он не работал с драгоценными камнями, а делал нечто другое, присущее ведьминской культуре. Это были изделия, которые у нас называли сканью и филигранью. Только в нашем герцогстве, в соответствии со спецификой в них добавлялась проволока и шарики из магического серебра. Конечно использовали и золото. Его в наших горных ручьях тоже мыли издавна. Парень сделал новую волочильную доску из железного дерева, которую я согласилась позже усилить магией. Прежняя не сгорела полностью, но обуглились и потеряли форму фильеры, а ещё сделал наборную доску для выкладывания рисунка.
Последний брат пока не показывался. Зато явился Тито, который ныл и стенал, что графы имеют достаточно крестьян, чтоб самому учиться что-то делать руками. Он не стал даже гадать, чем занимается мастер. Максимум на что его хватило, это сбить грубый стол из слэба вяза. И то, увидев его творение, Рико пожалел хозяина и заставил столешницу вышкурить и покрыть готовым маслом соединённым с твёрдым воском. Этот родственничек Верховной, по моему, под шумок обшарил все кладовые замка. Получилось даже красиво, за счёт естественного рисунка дерева, проявившегося с пропиткой. А я разозлилась. Вот выгнала бы Тито сразу и не мучилась бы подыскивая причину. А тут Рико со своим перфекционизмом. Теперь жди пока закончат все. Только сомневаюсь, что среди них найдётся больший белоручка. Вдруг подумала, что хотелось бы отправить и рыболюда. Ну не вызывает он у меня ничего, кроме смеха. Какой из него жених. Не помню, кто ему достался?
А достался ему молочник. Конечно не трудно догадаться об этом, если видел здешних великанш. Коровник во дворе стоял огромный. И держали там всего пару-тройку коров. Быка держали в загоне за селом. Он кстати был обычного роста. Воздействовать на рост и создавать такое чудище просто опасно. Осеменяли коровок искусственно. И рожали они телят тоже обычных. Ну может чуть крупнее, почти всегда рождались мальчики. Тоже ведьминская магия. Их отправляли на мясо. А коровки жили долго. Мы могли управлять их долголетием, почти так как фамильярами. За что получали творог для замка. Держать в замке их хлопотно. Хотя коровник был, туда загоняли скот на время нападений. Или в очень холодные зимы. Защитный барьер замковой стены создавал и более мягкий микроклимат. За счёт чего в нашей оранжерее могли расти и теплолюбивые растения, из тех, что нужны для зелий. Когда я это обнаружила, обрадовалась, что частично, специи у меня тоже имеются. Я всё же люблю более пикантную пищу, чем готовили для герцогского семейства. Рыболюд не стал сильно заморачиваться. Наплёл корзинок для формовки творожных головок. Здесь их плетут из бересты или прутьев лещины. Выстилают тканью, чуть похожей на марлю, но плотнее. И в них дают стечь сыворотке. Головки получаются скорее овальные. А береста и орешник увеличивают срок хранения уже готового продукта. Нельзя сказать, чтоб рыболюд сильно старался. Корзинок он сплёл немного. Видно моя догадка про иные цели гостя верна. И ему, вполне возможно, тяжко без привычного океана вокруг. Возможно, он подспудно стремится домой, а может уже составил своё представление о жизни "сухопутных".
К тому времени, как ведьмы закончили разговор с рыболюдом, а в их беседы я старалась не вмешиваться, делая беспристрастную рожицу, нашлась пропажа. Гезгин Навут, последний из дальних, появился из дома, что стоял самым последним из отобранных. Хозяин его был личностью неординарной. И занимался, казалось бы, совсем уж далёкой для деревни деятельностью. Он собирал витражи. В эти цветные чудеса влюбилась герцогиня, матушка Биче. Она, можно сказать, увела мастера от магов. Предполагалось, что он сделает работы для замка и вернётся. Но оскорбился советник короля, который посылал слуг к мастеру, чтоб договориться с ним сделать витражи для дворца. Но он хотел получить их почти бесплатно. А мастера злила жадность советника. Мужчина был ещё молод и не имел семьи. Был лёгок на подъём и мечтал попробовать работу с добавлением к стеклянной массе магического серебра. Ведь для окраски стекла в разные цвета используют соли и оксиды металлов. Он мечтал придать стеклу артефактные свойства. Эксперименты с цветом и возможными полезными изменениями этого хрупкого материала были ему очень интересны. Где как не рядом с прииском имелась возможность попробовать. Парень и согласился на приезд. А уж обида чиновника не дала возможности вернуться. Тот объявил его чуть не врагом государства.
Но я не даром употребила словосочетание "казалось бы" в оценке деятельности художника-витражиста по отношению к деревенским. Крестьяне неожиданно полюбили цветные вставки в окна. На большие витражи им не всегда хватало денег. Но стали модными окна с верхней глухой фрамугой в раскладке. Зимой, когда в долине становилось меньше солнца, поскольку оно рано пряталось за горами, цветные блики, попадающие в дома с его первыми лучами поднимали настроение и, кроме того, делали каждый дом ещё более индивидуальным. У витражника в пожаре совсем не пострадала мастерская. Там и так работали с огнём и магическим серебром. И магическое пламя обошло не только это место, но и сам дом, где все окна были витражными. Зато отыгралось на складе, где хранились химические добавки. Там же были и стеллажи на которых выставлялись для продажи готовые работы. Их перед нападением забрали в замок. Соседи унесли их на руках.
Маленькие витражные вставки в домах сельчан были из обычного стекла. Добавки магического серебра были по карману только богатым из чистой части деревни. Кстати стекло с теми солями которые удалось получить в соединениях с этим капризным металлом, окрашивали стекло в цвета от желтовато розового до красно-фиолетового. Только красная гамма оставалась везде. И свойства стёкол немного отличались по прочности и прозрачности. Но все утрачивали хрупкость. Разбить окно с таким витражом было не реально. Гезгин восстановил закрытые полки для химикатов. И стойки для витражей. Обгоревшие остатки так и не убрали. Там был стойкий химический запах, который образовался от сгоревших химикатов. Пока парень работал, его Верховная очистила помещение магией, а крестьяне убрали складское помещение. Крыши над складом не было, но грубым подпоркам для витражей это не слишком повредит. А вот полки пока оставили в доме. Этот дальний не слишком старался выделиться. То ли я ему не понравилась, то ли идея с женитьбой вообще не привлекала. Но, видимо, это зачем-то было нужно их Верховной. Возможно парень был из её родни. А его самого перспектива остаться вдали от родины совершенно точно не радовала. Меня он тоже не особо впечатлил. И я решила посодействовать его желанию при первой возможности. Легально, конечно. А что, если он сам помогает своей примитивной работой.
Близнецы Лут и Мин Хабазы из южных попросились в соседние дома стоявшие в одной ограде. Поскольку они всё равно не знали хозяев этих домов, им не стали возражать. А я так и вовсе была заинтересована в помощи этой интересной семье. В обоих домах жили родственники. И эта большая и спаянная общим трудом семья была из самых первых, пришедших в долину с моими предками. Их было двое братьев. Старики родители умерли в дороге. Точнее умерла мать, которую ночью укусило какое-то насекомое. Универсальных противоядий тогда у моих предков не было. Нужно было точно знать виновника отравления. А он не стал задерживаться на месте. Отец же не зажился после её смерти. Бывают такие пары, которые прожили всю жизнь вместе и быстро уходят за грань вслед за своей парой. Парни взяли в жёны девушек из древних. Тогда мы смогли уйти в горный край только потому, что Драконы его покинули, а местные мужчины попали под их проклятие. Женщины древних, которые ничего кроме старательства знать не хотели и были довольно суровы к своим половинкам, занимались домашним хозяйством. Селились семьи на своих старательских делянках, и жили в основном с овцеводства и собирательства. И парни благоразумно решили взять на вооружение промыслы местных, только расширить производство.
Овчары, так стали называть их в деревне, разумно подошли к разделению труда. Местные делали из молока овечий сыр и йогурты. А из шерсти овец ткали удивительные пледы. Мои предки их оценили. Местные называли их джергами. Они были в ширину около двух метров и в длину до пяти. Их использовали одновременно как простыню и одеяло. В горах холодно даже ночами. Но джерги сохраняли тепло в холодное время и не парили в тёплое. Хотя способ который использовали для того чтоб сделать их более плотными и мягкими был очень необычным для наших ткачей. Шерсть промывали в горных ручьях. Вычёсывали на приспособлении, которое называли грабли, над чем посмеивались наши земледельцы. Потом пряли нить, почти в мизинец толщиной. И из неё ткали джерг. Готовое изделие опускали в специальные деревянные короба с узким отверстием в которое на большой скорости врывалась вода горных ручьёв и в них как в барабане стиральной машины в течении нескольких часов вертелись пледы. Шерсть в них уваливалась до такой плотности, что становилась совершенно однородной. Из неё можно было даже кроить тёплую одежду, она бы не рассыпалась. Кто-то из крестьян так и делал, когда со временем одеяла ставились тоньше от использования. Да на что только не пускали старые джерги. Даже на лошадей клали куски вместо сёдел. Вот уж они никогда не натирали спин.
Братья разделились. Один занялся молочным производством. Другой шерстью. Большое стадо, которое они завели вместо нескольких овечек, как водилось у местных, требовало много корма. А замок и деревня которые выстроили в долине, а так же поля вокруг них, для пастбищ места не оставляли. Парни и решили, что зимой они спускаются в долину, и кормят овец заготовленным в горах сеном. А летом выезжают на пастбища. Сыроделы приспособили горные пещеры для вызревания сыров. А женщины семьи, где ткали джерги, имели под рукой горные ручьи, для соблюдения аутентичной технологии. Поначалу, пока семья не разрослась, нанимали и косарей и доярок. А теперь почти со всем справлялись члены огромного клана. Иногда на таких "чёрных" работах проверяли будущих женихов и невест для своих детей. Джерги оказались такой удобной вещью в быту, что теперь даже вошли в обязательный состав приданого для каждой невесты. Как полюбили овечьи сыры и йогурты не только в замке, но и в простых крестьянских домах. Лут сделал удивительной красоты прялку. Даже лопасть умудрился украсить растительным узором. Парень оказался прекрасным рисовальщиком.
А вот Мин сбил большую дубовую лохань, для одновременного сквашивания молока от одной дойки всего стада. Иногда получалось литров до двухсот. Ничего местные не грели, как я помнила из технологий нашего мира. Обычной закваской служил сычуг от молоденьких ягнят, а ещё добавка, которую открыли им ещё жёны из древних. Рассол от белых горных грибов, которые собирали и засаливали на зиму. А ещё, считала я, попробовав местные сыры, туда явно добавляют порошок сушёного белого трюфеля, который встречается здесь на корнях дубов и буков. Его здесь используют как приправу именно в таком виде. И он даёт местному сыру запах прижаренных семечек. Чувствовать приправы моя прерогатива и, кажется, я рассекретила тайный ингридиент древних, который делает их сыры такими особенными и привлекательными для продаж.
Агдам Уарис попал в дом сапожника. Все кожи, которые попадали на обработку и покраску, выкупались им изначально. Вся деревня и все в замке от рождения и до смерти ходили в обуви сшитой старым Кико. А теперь и его наследником. Сын у сапожника родился поздно. А мастерство передавать девицам не принято. Вот и родила жена Кико пять девочек, прежде чем он таки получил наследника секретов профессии. А у отца сыну было чему поучиться. Конечно туфельки из оленьей замши или овечьего шеврета обожали женщины замка. За мягкость и способность быстро приноравливаться к особенностям стопы. Но и телячья кожа в его руках превращалась в чудесную крепкую обувь. Телячьи кожи в деревне ведьм были чуть более толстыми и грубыми, чем обувь телят не подвергшихся ведьминской магии роста. Она шла на крестьянскую обувку. Но зато и в последующей магической обработке не нуждалась. Бычков и выбракованных тёлок, которых выращивали на мясо, подвергали воздействию несколько раз. Примерно раз в месяц. Так тело реагировало более естественно и мясо не становилось жёстким после забоя. И растили их всего восемь месяцев, в отличие от маговских деревень, где на это уходило до двадцати месяцев. Поэтому телята оставались фактически ещё молочными и мясо их было нежным, а рост набирался, как у обычного взрослого быка. Если говорить о дойной корове, то там воздействий требовалось гораздо больше, до полного вхождения в детородный возраст. А потому занимались этим в замке. В дальнем конце хозяйственного двора стоял коровник, небольшой и накрытый защитой от запахов.
Мясо коров в основном употребляли только в замке. Крестьяне больше покупали боранину. А ещё во всех дворах держали птицу и кроликов. После охоты на все столы попадала дичь. Лесные олени, кабаны. Кстати их кожу редко обрабатывали. Она грубая, пористая и недолговечная. Брали щетину и топили жир, в основном для лечебных целей. Растираний при бронхитах и пневмонии. Для заживления ран. Для лечения суставов. Если нутряной жир использовали для консервации дичины, то жир наружный шёл именно в целительство. А ещё женщины из семьи сапожника делали из него пропитку для обуви. Смешивали с воском и касторовым маслом. Хорошо спасало крестьянскую обувь от промокания. Кико не потерял в пожаре самого доргого - колодок для обуви. Но южный сделал ему универсальную колодку, которая раздвигалась при помощи вставных штырей не только в длинну, но и в ширину. Оказывается такой пользовались их сапожники. И ведьмы высоко оценили его работу.
Габбас Гани, хмурый парень с лёгкой хромотой, последствия травмы до конца не убрала даже южная Верховная, видимо не особо надеялся на свой успех, как жениха. Он видел рядом здоровых и весёлых парней. Видно и раньше ему не очень везло со сватовством. Хотя нельзя было назвать парня непривлекательным. Особенно, когда на лице его появлялась редкая улыбка. К сожалению, случалось это не часто и в основном наедине с собой. Я видела это случайно. Когда застала его у Источника. Ведьмаки тоже ходили туда для подпитки маной. И он выбрал моё любимое место. На камне в оливковой роще. У Источника почему-то очень хорошо росли оливы. Там были такие древние деревья, что, казалось появились пару тысяч лет назад. А может и вместе с самим источником. Мана могла дать им такую долгую жизнь. Тем более, что олива считалась, наравне с мэллорном и секвойей, деревом магическим. Оливки с этих деревьев использовались на масло. Лучшее, холодного отжима, употребляли в пищу. То, что похуже уходило нашему мыловару. Его дом и достался Хмурому.
Последний брат пока не показывался. Зато явился Тито, который ныл и стенал, что графы имеют достаточно крестьян, чтоб самому учиться что-то делать руками. Он не стал даже гадать, чем занимается мастер. Максимум на что его хватило, это сбить грубый стол из слэба вяза. И то, увидев его творение, Рико пожалел хозяина и заставил столешницу вышкурить и покрыть готовым маслом соединённым с твёрдым воском. Этот родственничек Верховной, по моему, под шумок обшарил все кладовые замка. Получилось даже красиво, за счёт естественного рисунка дерева, проявившегося с пропиткой. А я разозлилась. Вот выгнала бы Тито сразу и не мучилась бы подыскивая причину. А тут Рико со своим перфекционизмом. Теперь жди пока закончат все. Только сомневаюсь, что среди них найдётся больший белоручка. Вдруг подумала, что хотелось бы отправить и рыболюда. Ну не вызывает он у меня ничего, кроме смеха. Какой из него жених. Не помню, кто ему достался?
А достался ему молочник. Конечно не трудно догадаться об этом, если видел здешних великанш. Коровник во дворе стоял огромный. И держали там всего пару-тройку коров. Быка держали в загоне за селом. Он кстати был обычного роста. Воздействовать на рост и создавать такое чудище просто опасно. Осеменяли коровок искусственно. И рожали они телят тоже обычных. Ну может чуть крупнее, почти всегда рождались мальчики. Тоже ведьминская магия. Их отправляли на мясо. А коровки жили долго. Мы могли управлять их долголетием, почти так как фамильярами. За что получали творог для замка. Держать в замке их хлопотно. Хотя коровник был, туда загоняли скот на время нападений. Или в очень холодные зимы. Защитный барьер замковой стены создавал и более мягкий микроклимат. За счёт чего в нашей оранжерее могли расти и теплолюбивые растения, из тех, что нужны для зелий. Когда я это обнаружила, обрадовалась, что частично, специи у меня тоже имеются. Я всё же люблю более пикантную пищу, чем готовили для герцогского семейства. Рыболюд не стал сильно заморачиваться. Наплёл корзинок для формовки творожных головок. Здесь их плетут из бересты или прутьев лещины. Выстилают тканью, чуть похожей на марлю, но плотнее. И в них дают стечь сыворотке. Головки получаются скорее овальные. А береста и орешник увеличивают срок хранения уже готового продукта. Нельзя сказать, чтоб рыболюд сильно старался. Корзинок он сплёл немного. Видно моя догадка про иные цели гостя верна. И ему, вполне возможно, тяжко без привычного океана вокруг. Возможно, он подспудно стремится домой, а может уже составил своё представление о жизни "сухопутных".
К тому времени, как ведьмы закончили разговор с рыболюдом, а в их беседы я старалась не вмешиваться, делая беспристрастную рожицу, нашлась пропажа. Гезгин Навут, последний из дальних, появился из дома, что стоял самым последним из отобранных. Хозяин его был личностью неординарной. И занимался, казалось бы, совсем уж далёкой для деревни деятельностью. Он собирал витражи. В эти цветные чудеса влюбилась герцогиня, матушка Биче. Она, можно сказать, увела мастера от магов. Предполагалось, что он сделает работы для замка и вернётся. Но оскорбился советник короля, который посылал слуг к мастеру, чтоб договориться с ним сделать витражи для дворца. Но он хотел получить их почти бесплатно. А мастера злила жадность советника. Мужчина был ещё молод и не имел семьи. Был лёгок на подъём и мечтал попробовать работу с добавлением к стеклянной массе магического серебра. Ведь для окраски стекла в разные цвета используют соли и оксиды металлов. Он мечтал придать стеклу артефактные свойства. Эксперименты с цветом и возможными полезными изменениями этого хрупкого материала были ему очень интересны. Где как не рядом с прииском имелась возможность попробовать. Парень и согласился на приезд. А уж обида чиновника не дала возможности вернуться. Тот объявил его чуть не врагом государства.
Но я не даром употребила словосочетание "казалось бы" в оценке деятельности художника-витражиста по отношению к деревенским. Крестьяне неожиданно полюбили цветные вставки в окна. На большие витражи им не всегда хватало денег. Но стали модными окна с верхней глухой фрамугой в раскладке. Зимой, когда в долине становилось меньше солнца, поскольку оно рано пряталось за горами, цветные блики, попадающие в дома с его первыми лучами поднимали настроение и, кроме того, делали каждый дом ещё более индивидуальным. У витражника в пожаре совсем не пострадала мастерская. Там и так работали с огнём и магическим серебром. И магическое пламя обошло не только это место, но и сам дом, где все окна были витражными. Зато отыгралось на складе, где хранились химические добавки. Там же были и стеллажи на которых выставлялись для продажи готовые работы. Их перед нападением забрали в замок. Соседи унесли их на руках.
Маленькие витражные вставки в домах сельчан были из обычного стекла. Добавки магического серебра были по карману только богатым из чистой части деревни. Кстати стекло с теми солями которые удалось получить в соединениях с этим капризным металлом, окрашивали стекло в цвета от желтовато розового до красно-фиолетового. Только красная гамма оставалась везде. И свойства стёкол немного отличались по прочности и прозрачности. Но все утрачивали хрупкость. Разбить окно с таким витражом было не реально. Гезгин восстановил закрытые полки для химикатов. И стойки для витражей. Обгоревшие остатки так и не убрали. Там был стойкий химический запах, который образовался от сгоревших химикатов. Пока парень работал, его Верховная очистила помещение магией, а крестьяне убрали складское помещение. Крыши над складом не было, но грубым подпоркам для витражей это не слишком повредит. А вот полки пока оставили в доме. Этот дальний не слишком старался выделиться. То ли я ему не понравилась, то ли идея с женитьбой вообще не привлекала. Но, видимо, это зачем-то было нужно их Верховной. Возможно парень был из её родни. А его самого перспектива остаться вдали от родины совершенно точно не радовала. Меня он тоже не особо впечатлил. И я решила посодействовать его желанию при первой возможности. Легально, конечно. А что, если он сам помогает своей примитивной работой.
Близнецы Лут и Мин Хабазы из южных попросились в соседние дома стоявшие в одной ограде. Поскольку они всё равно не знали хозяев этих домов, им не стали возражать. А я так и вовсе была заинтересована в помощи этой интересной семье. В обоих домах жили родственники. И эта большая и спаянная общим трудом семья была из самых первых, пришедших в долину с моими предками. Их было двое братьев. Старики родители умерли в дороге. Точнее умерла мать, которую ночью укусило какое-то насекомое. Универсальных противоядий тогда у моих предков не было. Нужно было точно знать виновника отравления. А он не стал задерживаться на месте. Отец же не зажился после её смерти. Бывают такие пары, которые прожили всю жизнь вместе и быстро уходят за грань вслед за своей парой. Парни взяли в жёны девушек из древних. Тогда мы смогли уйти в горный край только потому, что Драконы его покинули, а местные мужчины попали под их проклятие. Женщины древних, которые ничего кроме старательства знать не хотели и были довольно суровы к своим половинкам, занимались домашним хозяйством. Селились семьи на своих старательских делянках, и жили в основном с овцеводства и собирательства. И парни благоразумно решили взять на вооружение промыслы местных, только расширить производство.
Овчары, так стали называть их в деревне, разумно подошли к разделению труда. Местные делали из молока овечий сыр и йогурты. А из шерсти овец ткали удивительные пледы. Мои предки их оценили. Местные называли их джергами. Они были в ширину около двух метров и в длину до пяти. Их использовали одновременно как простыню и одеяло. В горах холодно даже ночами. Но джерги сохраняли тепло в холодное время и не парили в тёплое. Хотя способ который использовали для того чтоб сделать их более плотными и мягкими был очень необычным для наших ткачей. Шерсть промывали в горных ручьях. Вычёсывали на приспособлении, которое называли грабли, над чем посмеивались наши земледельцы. Потом пряли нить, почти в мизинец толщиной. И из неё ткали джерг. Готовое изделие опускали в специальные деревянные короба с узким отверстием в которое на большой скорости врывалась вода горных ручьёв и в них как в барабане стиральной машины в течении нескольких часов вертелись пледы. Шерсть в них уваливалась до такой плотности, что становилась совершенно однородной. Из неё можно было даже кроить тёплую одежду, она бы не рассыпалась. Кто-то из крестьян так и делал, когда со временем одеяла ставились тоньше от использования. Да на что только не пускали старые джерги. Даже на лошадей клали куски вместо сёдел. Вот уж они никогда не натирали спин.
Братья разделились. Один занялся молочным производством. Другой шерстью. Большое стадо, которое они завели вместо нескольких овечек, как водилось у местных, требовало много корма. А замок и деревня которые выстроили в долине, а так же поля вокруг них, для пастбищ места не оставляли. Парни и решили, что зимой они спускаются в долину, и кормят овец заготовленным в горах сеном. А летом выезжают на пастбища. Сыроделы приспособили горные пещеры для вызревания сыров. А женщины семьи, где ткали джерги, имели под рукой горные ручьи, для соблюдения аутентичной технологии. Поначалу, пока семья не разрослась, нанимали и косарей и доярок. А теперь почти со всем справлялись члены огромного клана. Иногда на таких "чёрных" работах проверяли будущих женихов и невест для своих детей. Джерги оказались такой удобной вещью в быту, что теперь даже вошли в обязательный состав приданого для каждой невесты. Как полюбили овечьи сыры и йогурты не только в замке, но и в простых крестьянских домах. Лут сделал удивительной красоты прялку. Даже лопасть умудрился украсить растительным узором. Парень оказался прекрасным рисовальщиком.
А вот Мин сбил большую дубовую лохань, для одновременного сквашивания молока от одной дойки всего стада. Иногда получалось литров до двухсот. Ничего местные не грели, как я помнила из технологий нашего мира. Обычной закваской служил сычуг от молоденьких ягнят, а ещё добавка, которую открыли им ещё жёны из древних. Рассол от белых горных грибов, которые собирали и засаливали на зиму. А ещё, считала я, попробовав местные сыры, туда явно добавляют порошок сушёного белого трюфеля, который встречается здесь на корнях дубов и буков. Его здесь используют как приправу именно в таком виде. И он даёт местному сыру запах прижаренных семечек. Чувствовать приправы моя прерогатива и, кажется, я рассекретила тайный ингридиент древних, который делает их сыры такими особенными и привлекательными для продаж.
Агдам Уарис попал в дом сапожника. Все кожи, которые попадали на обработку и покраску, выкупались им изначально. Вся деревня и все в замке от рождения и до смерти ходили в обуви сшитой старым Кико. А теперь и его наследником. Сын у сапожника родился поздно. А мастерство передавать девицам не принято. Вот и родила жена Кико пять девочек, прежде чем он таки получил наследника секретов профессии. А у отца сыну было чему поучиться. Конечно туфельки из оленьей замши или овечьего шеврета обожали женщины замка. За мягкость и способность быстро приноравливаться к особенностям стопы. Но и телячья кожа в его руках превращалась в чудесную крепкую обувь. Телячьи кожи в деревне ведьм были чуть более толстыми и грубыми, чем обувь телят не подвергшихся ведьминской магии роста. Она шла на крестьянскую обувку. Но зато и в последующей магической обработке не нуждалась. Бычков и выбракованных тёлок, которых выращивали на мясо, подвергали воздействию несколько раз. Примерно раз в месяц. Так тело реагировало более естественно и мясо не становилось жёстким после забоя. И растили их всего восемь месяцев, в отличие от маговских деревень, где на это уходило до двадцати месяцев. Поэтому телята оставались фактически ещё молочными и мясо их было нежным, а рост набирался, как у обычного взрослого быка. Если говорить о дойной корове, то там воздействий требовалось гораздо больше, до полного вхождения в детородный возраст. А потому занимались этим в замке. В дальнем конце хозяйственного двора стоял коровник, небольшой и накрытый защитой от запахов.
Мясо коров в основном употребляли только в замке. Крестьяне больше покупали боранину. А ещё во всех дворах держали птицу и кроликов. После охоты на все столы попадала дичь. Лесные олени, кабаны. Кстати их кожу редко обрабатывали. Она грубая, пористая и недолговечная. Брали щетину и топили жир, в основном для лечебных целей. Растираний при бронхитах и пневмонии. Для заживления ран. Для лечения суставов. Если нутряной жир использовали для консервации дичины, то жир наружный шёл именно в целительство. А ещё женщины из семьи сапожника делали из него пропитку для обуви. Смешивали с воском и касторовым маслом. Хорошо спасало крестьянскую обувь от промокания. Кико не потерял в пожаре самого доргого - колодок для обуви. Но южный сделал ему универсальную колодку, которая раздвигалась при помощи вставных штырей не только в длинну, но и в ширину. Оказывается такой пользовались их сапожники. И ведьмы высоко оценили его работу.
Габбас Гани, хмурый парень с лёгкой хромотой, последствия травмы до конца не убрала даже южная Верховная, видимо не особо надеялся на свой успех, как жениха. Он видел рядом здоровых и весёлых парней. Видно и раньше ему не очень везло со сватовством. Хотя нельзя было назвать парня непривлекательным. Особенно, когда на лице его появлялась редкая улыбка. К сожалению, случалось это не часто и в основном наедине с собой. Я видела это случайно. Когда застала его у Источника. Ведьмаки тоже ходили туда для подпитки маной. И он выбрал моё любимое место. На камне в оливковой роще. У Источника почему-то очень хорошо росли оливы. Там были такие древние деревья, что, казалось появились пару тысяч лет назад. А может и вместе с самим источником. Мана могла дать им такую долгую жизнь. Тем более, что олива считалась, наравне с мэллорном и секвойей, деревом магическим. Оливки с этих деревьев использовались на масло. Лучшее, холодного отжима, употребляли в пищу. То, что похуже уходило нашему мыловару. Его дом и достался Хмурому.
