Теперь нас трое в стане чужой армии. Я, Пушак и Чаупи-тута. Почти семья. Мальчишка, чуткий к чувствам, как-будто происходящее между нами, видит глазами а не сердцем, увязался за Джайной, даже ночевать остался в его шатре. Нам, как важным людям, тоже выделили шатёр. Выходить планировали очень рано, поэтому, как и обещали во время переговоров, решение своё объявили до захода солнца и даже на ночь остались среди чанка. Прощались тяжело. Девчонки разревелись. Я тоже. Или вы думаете, что я железная и ничего не боюсь? Ребята тоже больше молчали. Чувствовали себя виноватыми или, просто, не у дел. Страх, никогда не вернуться, стал ближе и ощутимее. У них, наверное, было ощущение потери одной из связей с нашим общим прошлым. Вот уж не знаю о чём я думала, когда решила идти вообще одна, если, даже сейчас, рядом с мужчиной и защитником, боялась до чёртиков.
Но к моему личному страху, конечно теперь добавился страх за любимого человека, за маленького мальчика, который, хоть и хотел казаться взрослым, но таким не был. Мы отвечали за него. И ещё я боялась оказаться, ну, как бы, недостойной в их глазах. Боялась струсить, если что-то пойдёт не так. Смерти боялась тоже. Но боли больше.
А сейчас, как подарок, нам дана была эта ночь. Наконец рядом, совсем одни. Мы перестали скрывать свою связь. Наплевали на всё и всех. Как-будто жили последние дни. Мы лежали совершенно обнажённые и разгорячённые любовью. Я водила кончиком пальца по его влажной груди. Целовала плечи, шею, уголок губ, пока он не наклонился надо мной снова и не прижался бёдрами к моим бёдрам. Сейчас всё произошло быстро и ярко. Наслаждение накатывало волнами и я почти сходила с ума, когда всё завершилось и у него. Ночь длилась и длилась, а мы не хотели останавливаться, не могли спать. Наши тела стремились друг к другу, не уставая и не испытывая пресыщения. Даже когда он был рядом, я продолжала чувствовать его в себе, и это было такое пронзительное чувство..
До рассвета оставалось ещё часа три. Лагерь спокойно спал. Конфликт был разрешён мирно и редкие часовые дежурили только для порядка. Маленькие группки нападающих не стали бы приближаться к огромной армии. Даже животные, чьи крики обычно слышны по ночам в этой местности, убрались подальше от такого скопления людей.
Пушак протянул руку к своей сброшенной в стороне одежде и взял пояс с серебряным кинжалом, который он не снимал никогда. Это был ритуальный кинжал шамана, но им мог прекрасно воспользоваться и воин в минуту опасности. Ручка его, с головой кондора, вырезанная из куска бирюзы, оказалась сосудом. Голова - плотно пригнанной пробкой. По лезвию шёл тонкий желобок. Я лежала, закинув руки за голову, тело требовало небольшой передышки. Шаман провёл пальцем по моим губам.
-Сожми крепко зубы, Юри,- прошептал он.
Я шутливо оскалилась и показала два ряда крепких ровных зубок, которыми вполне можно гордится. Пушак приставил к верхним резцам кончик кинжала и слегка надавил. По выемке в лезвии скатилась маслянистая терпкая капля.
-Это поддержит твои силы, нам ещё идти целый день. Сам он тоже слизнул тонкую струйку жидкости. Её количество было значительно больше.
-Ты очень устал?- спросила я.
-А можно устать любить тебя?-ответил он вопросом на вопрос.
-А что это?-я облизнула губы, вкус поменялся, губы чуть щипало.
-Яд,-шаман хмыкнул,- не бойся, это кровяной яд. Там в пробке застывший сок гевеи, при ударе лезвие чуть смещается внутрь и открывает выход яду. Я и взял больше потому, что на меня яды действуют слабее. А этот мы даём больным, в маленьких дозах, чтоб восстановить силы. Знаешь, когда боги учили первых целителей, Инти сказал, что для того, чтоб убить болезнь, можно взять нож, можно взять яд и можно применить слово. Любая из этих трёх вещей годится, чтоб убивать и чтоб лечить. Дело в дозе.
-И ты хочешь вылечить меня от любви,-пококетничала я.
-Нет,-засмеялся шаман, хочу добавить тебе желания.
-Тебе мало,- я пихнула его кулачком и мы завозились в шутливом единоборстве. Он нарочито грубо развёл мне колени и повис надо мной, щекоча лицо своей густющей гривой. Наклонился и я почувствовала его губы на виске, на веках, на шее. Потом амаута нашёл мои губы и долго-долго целовал, пока знакомая волна не начала подниматься по телу. Я потянула его к себе , но он опустился, коснулся губами ложбинки между грудей, потом живота. Я нетерпеливо подалась к нему, и, вдруг, он застыл, зажал мне рот ладонью. Мгновение и шаман мягким бесшумным движением оказался на ногах, ещё одно и в руке его уже оказался нож.
В шатре густая тьма не давала разглядеть даже его фигуру в шаге от меня. Жаровня давно прогорела и последние искорки огня уснули под пушистым пеплом. Снаружи костры горели, но тоже едва-едва. И, всё таки, силуэт на фоне сдвинутого полога обрисовался чётко.
-Может кто-то из наших?- испугано подумала я.- А Пушак его сейчас ножичком. Прерванная любовная игра и испуг, сковали мои мышцы судорогой. Я даже пошевелиться не могла. Но, когда рука убийцы поднялась для удара, тело машинально ответило блоком.
-Спасибо, Алекс. Ты сейчас спас мне жизнь.
А нож амауты уже с тупым звуком вошёл в спину убийцы. Тот ещё отпрыгнул и пробежал пару шажков к выходу, как петух с отрезанной головой. Потом свалился головой за порог. Пушак двинулся за ним, но я вцепилась в его руку.
-Не уходи!- меня била крупная дрожь и я всем телом прижалась к нему.
Шаман оттолкнул ногой за порог неудачливого убийцу и задвинул полог.
-Вот ещё,- нервно засмеялся он,- стану я голым по лагерю бегать с кинжалом в руке.
Я ещё с ума не сошёл.
-Чего ты ждал, чтоб он убил меня?- рассержено спросила я.
-У тебя прекрасные реакции, я видел тебя в бою,- удивился Пушак.-И, потом, ты же видела его.
Он гладил меня по волосам, как маленького ребёнка, пока мышцы не расслабились и не подогнулись колени. Амаута уложил меня на своё плечо, обнял и покачивая начал нашёптывать:
Время не начинается в начале
и не заканчивается в конце..
Оно там, где есть кому сосчитать его,
пока любимая спит на твоём плече.
Звёзды идут по кругу
и время прячется между ними.
Но, сколько бы его не прошло,
я всегда буду рядом
и не дам тебе потеряться среди времён...
Я задремала, а когда проснулась, увидела Пушака, полностью одетого для дороги. На нём была короткая туника. Безрукавка из толстой кожи. Неизменный пояс с ядовитым кинжалом. Сандалии с высоко перевязанными ремешками и плотная полосатая накидка. Я приподнялась и потянулась за рюкзаком, в котором были мои дорожные вещи. Вчера я так и пришла в стан врага, в белоснежной тунике с кожаным пояском в золотых бляхах и солнцем на груди. Прямо скажем не совсем подходящий прикид. Все женские праздничные туники по бокам не сшивались. Я уже тогда видела жадные взгляды солдат чанка, шарящие по моей полуголой попе.
-Не надо,- остановил меня шаман. Ты поедешь на носилках. Джайна настоял. Женщины высокого положения, у чанка, передвигаются только на плечах воинов.
-Фу!-сказала я,- какая пошлость.
-Ничего, отдохнёшь, нам потребуется много сил, когда мы прибудем, а такие ночи,- он с удовольствием вздохнул,- замечательны, но забирают весь огонь для красной звезды. Мама Часка вернёт его тебе, когда отдохнёшь.
-А ты?- мне бы хотелось чувствовать его рядом, когда я буду болтаться на высоте мужского плеча и сверкать обнажёнными бёдрами.
-Я другое дело.- Мой рюкзак шаман ещё вчера всунул в перемётную суму. Он подал мне тунику, а потом достал из своих вещей тоненький шерстяной плащ, тоже белый, с фигурками золотых птиц. Он застегнул его на мне заколкой из бирюзы, с такой же фигуркой кондора со сложенными крыльями, как на кинжале.- Это мой знак. Носи его всегда, на всякий случай. Любой шаман чачапойя поможет тебе в беде, если увидит её.
Я вспомнила о трупе, валяющемся на пороге шатра.
-А... он.. там?- я показала пальцем на полог.- Это Вакралла?
-Я не смотрел, но не думаю, этот был маленький и щуплый, а Вакралла крупный воин. Сделай вид, что падаль под твоими ногами, ты не заметила. Чанкай не слишком церемонятся с женщинами. Ты должна показать им силу. Ты не такая как простые женщины, помни это, иначе рискуешь попасть на идиота, которому захочется завалить тебя в кусты.
Я судорожно кинулась искать в рюкзаке глиняный шар с зажигалкой. Мальчишки всунули их мне, на всякий пожарный.
-Только, что, держать их в руке всё время?- думала я,- Почему у них нет карманов?
Я взяла, стоящую в шатре, шкатулку и сложила туда свои боевые запасы.
Пушак смотрел на мои сборы непонимающим взглядом. С нашими прогрессивными идеями его знакомить было некогда.
Шатёр распахнулся. На пороге стоял военоначальник Чанкай с лицом напоминающим о существовании потомственных маньяков. Он что-то грозно прорычал, указывая на труп. Шаман открыл было рот для объяснений, но я прервала его показав пальчиком на шкатулку и сказала холодно и ехидно:
-Поставишь мне под ноги на носилках, любимый, а то буду спать с тобой каждую ночь, пока не свалишься от усталости.- Какая разница что говорить, если окружающие тебя не понимают.
Подняв свои сияющие одежды я переступила через труп и пошла в сторону, уже ожидающего меня, средства передвижения. Шаман, что называется, улыбнулся в усы, перебросил сумы через плечо и торжественно понёс за мной шкатулку.. Я расселась, как королева. Носилки тоже закрывались тонким импровизированным шатром.
-Какая прелесть!- с облегчением вздохнула я и закрыла свой "светлый лик" от взглядов окружающих.
Шкатулка стояла у моих ног, а Пушак переговаривался с недовольным начальством, по поводу непредвиденного "мяса" у нашего порога. Перед тем, как носилки подняли, он подошёл к ним и сказал, не открывая полога:
-Это шаман-убийца Чимор из храма Луны. Послы прекратили сватовство, когда узнали о том, что Чанкай обратились к дочери Солнца. Они покинули столицу чанка. Теперь у нас есть ещё враги.
Джайна и Чаупи-тута прибежали к шатру, когда носилки с Ириной уже покачивались в середине войска. Раб собирал шатёр, а отряды один за другим пристраивались к колонне.
Тело, лежащее на земле, принадлежало неестественно бледнокожему, щуплому человеку. Несмотря на небольшой рост, чувствовалось, что он ловок и силён. Был..
Тело вздулось и почернело вокруг раны. Кожа лопалась, и, из рвущихся пузырей, вытекала мутная жижа. Казалось тело разлагается на глазах. Раб плюнул, сделал отворотный знак и пошёл, пошатываясь под весом шатра, за уходящим войском.
Ещё не начинало светать. Чаупи-тута обернулся к городу и внутренним зрением увидел на стене пять фигурок. Они не махали руками, не говорили друг с другом. Просто стояли, выпрямившись, и пытались рассмотреть что-нибудь в темноте.
Джайна взял его за руку и повёл за солдатами.
-Нам надо догнать Ирину,-вдруг вырвалось у мальчика,- мы должны находиться рядом с ней.
Догнать, мерно плывущие, носилки оказалось несложно. Ирина вошла во вкус королевских привилегий и сопела за тканой занавеской. Пушак шёл рядом. Когда Чаупи-тута, по-привычке, захотел обратиться с чем-то к Ирине, шаман хлопнул его по руке и погрозил пальцем. Солдаты поняли это по-своему и заржали.
Чаупи-тута, которого Джайна наставлял всю ночь, скуксился. Он забыл, что Ирина не может больше быть простой и открытой девушкой, с которой можно обо всём поговорить. К ней теперь надо обращаться "госпожа Юри". Рассвет, какое имя больше подходит дочери Солнца.
Когда сын вождя проводил переговоры, он должен был скрывать, что знает язык чачапойя и говорил через переводчика. Знание языка тайный козырь и шаман Чанкай довольно потирал руки, отправляя того в осаждённый город. Он там мог услышать что-то важное, притворяясь не понимающим. Но события сложились иначе, и теперь Чаупи-тута оживлённо болтал с Джайной, который, в роли старшего брата, заменил ему Ахау.
-Расскажи мне про чимуанского жреца,- попросил он. Пушак шёл рядом с гружёной ламой и, держась за перемётную суму, засыпал на ходу. Джайна посмотрел на него с завистью. О чём могли говорить эти два, ровно дышащих во сне, голубка. О бурной ночи. Джайна знал женщин. Мальчиков высокого положения обучают искусству любви. Но своей любимой он не касался.
Чиму,- вздохнув начал он,- строят храмы Луны в своих глиняных городах. Они поклоняются небесной владычице и устраивают пышные празднества в дни солнечных затмений. Когда тьма наползает на солнце, они убивают ребёнка, которому исполнилось полных пять лет в месяце апреле, который считается месяцем рождения Лунной богини. Перерезают ему горло над священным водоёмом, где в свой день рождения всегда появляется луна. Кровь стекает в воду и её относят в храм. Там, с самого рождения живут мальчики, посвященные Луне. Они никогда не выходят днём. Только ночью, в храмовом дворике, их учат сражаться и тайно убивать, взрослые шаманы-убийцы. Поэтому кожа у них бледная. Их поят кровью священных змей каждый день, когда луна исчезает с неба и не может поддерживать в них жизнь. Шаманы убийцы никогда не спорят, они всегда выполняют всё, что говорит им правитель.
Пушак приоткрыл один глаз.
-Ты не слышал, что сказал ваш военоначальник? Послы Чиму не будут продолжать переговоров,- он нагнулся и прошептал Джайне в самое ухо, чтоб не слышали солдаты-носильщики,-у тебя появился шанс.
Во время перехода несколько раз останавливались передохнуть. Ирина выходила "размяться". Не так просто женщине среди солдат, да ещё в такой роли. Пушак следовал за ней, куда бы она не направлялась. Если сначала, в первую ночь, когда они остались вдвоём в шатре, солдаты отпускали солёные шуточки, то, после появления трупа убийцы, его восприняли как телохранителя. Чиму-шаманы всегда работают парой.
Воины чанкай большого доверия тоже не вызывали. И всё таки не уберёг шаман Ирину. Одно спасло от несчастья, что её, как женщину в серьёз не приняли.
Отбежала она всего на пару-тройку десятков шагов, за кустики. Там её и ожидал второй убийца. Он пошёл на неё открыто, рассчитывая застать в неловком положении.
Ирина, испуганная первым покушением, постоянно таскала с собой глиняный шар. В носилках шкатулка стояла в ногах, а выходя она брала гранату и зажигалку с собой. Увидев чиму, со змеиной улыбочкой идущего на неё, чиркнула зажигалкой и подожгла запал.
Если бы она закричала, убийца бросился бы к ней, но огонь внезапно вспыхнувший в её руке, на мгновение отвлёк внимание и удивил его. А дальше, ему под ноги полетел огненый заряд. Ирине повезло. Шар мог попасть на траву или куст, но ударился о каменистую поверхность и вспыхнул, обрызгав липкими огненными брызгами нападающего. В одно мгновение он превратился в вопящий огненный факел.
Солдаты, сбежавшиеся на вопли и шаман, потрясённый не меньше других, столбами стояли, глядя на мечущегося по склону чиму. Наконец он упал и покатился вниз, оставляя на сухой траве огненную дорожку. За всем этим про Ирину забыли. Когда она, держа голову гордо, как самка викуньи, прошествовала к своим носилкам и, усевшись, задёрнула занавеску, ошеломлённые воины, шёпотом переговариваясь, осторожно подняли носилки и пошли, стараясь держать шаг поровней, чтоб даже не раскачивать сильно, сидящую там дочь Солнца.
Чаупи-тута, знавший происхождение "волшебного пламени", развлекался передавая через Джайну, что дочь Инти может сжечь огнём любого, кто не выскажет ей достаточного почтения.
Но к моему личному страху, конечно теперь добавился страх за любимого человека, за маленького мальчика, который, хоть и хотел казаться взрослым, но таким не был. Мы отвечали за него. И ещё я боялась оказаться, ну, как бы, недостойной в их глазах. Боялась струсить, если что-то пойдёт не так. Смерти боялась тоже. Но боли больше.
А сейчас, как подарок, нам дана была эта ночь. Наконец рядом, совсем одни. Мы перестали скрывать свою связь. Наплевали на всё и всех. Как-будто жили последние дни. Мы лежали совершенно обнажённые и разгорячённые любовью. Я водила кончиком пальца по его влажной груди. Целовала плечи, шею, уголок губ, пока он не наклонился надо мной снова и не прижался бёдрами к моим бёдрам. Сейчас всё произошло быстро и ярко. Наслаждение накатывало волнами и я почти сходила с ума, когда всё завершилось и у него. Ночь длилась и длилась, а мы не хотели останавливаться, не могли спать. Наши тела стремились друг к другу, не уставая и не испытывая пресыщения. Даже когда он был рядом, я продолжала чувствовать его в себе, и это было такое пронзительное чувство..
До рассвета оставалось ещё часа три. Лагерь спокойно спал. Конфликт был разрешён мирно и редкие часовые дежурили только для порядка. Маленькие группки нападающих не стали бы приближаться к огромной армии. Даже животные, чьи крики обычно слышны по ночам в этой местности, убрались подальше от такого скопления людей.
Пушак протянул руку к своей сброшенной в стороне одежде и взял пояс с серебряным кинжалом, который он не снимал никогда. Это был ритуальный кинжал шамана, но им мог прекрасно воспользоваться и воин в минуту опасности. Ручка его, с головой кондора, вырезанная из куска бирюзы, оказалась сосудом. Голова - плотно пригнанной пробкой. По лезвию шёл тонкий желобок. Я лежала, закинув руки за голову, тело требовало небольшой передышки. Шаман провёл пальцем по моим губам.
-Сожми крепко зубы, Юри,- прошептал он.
Я шутливо оскалилась и показала два ряда крепких ровных зубок, которыми вполне можно гордится. Пушак приставил к верхним резцам кончик кинжала и слегка надавил. По выемке в лезвии скатилась маслянистая терпкая капля.
-Это поддержит твои силы, нам ещё идти целый день. Сам он тоже слизнул тонкую струйку жидкости. Её количество было значительно больше.
-Ты очень устал?- спросила я.
-А можно устать любить тебя?-ответил он вопросом на вопрос.
-А что это?-я облизнула губы, вкус поменялся, губы чуть щипало.
-Яд,-шаман хмыкнул,- не бойся, это кровяной яд. Там в пробке застывший сок гевеи, при ударе лезвие чуть смещается внутрь и открывает выход яду. Я и взял больше потому, что на меня яды действуют слабее. А этот мы даём больным, в маленьких дозах, чтоб восстановить силы. Знаешь, когда боги учили первых целителей, Инти сказал, что для того, чтоб убить болезнь, можно взять нож, можно взять яд и можно применить слово. Любая из этих трёх вещей годится, чтоб убивать и чтоб лечить. Дело в дозе.
-И ты хочешь вылечить меня от любви,-пококетничала я.
-Нет,-засмеялся шаман, хочу добавить тебе желания.
-Тебе мало,- я пихнула его кулачком и мы завозились в шутливом единоборстве. Он нарочито грубо развёл мне колени и повис надо мной, щекоча лицо своей густющей гривой. Наклонился и я почувствовала его губы на виске, на веках, на шее. Потом амаута нашёл мои губы и долго-долго целовал, пока знакомая волна не начала подниматься по телу. Я потянула его к себе , но он опустился, коснулся губами ложбинки между грудей, потом живота. Я нетерпеливо подалась к нему, и, вдруг, он застыл, зажал мне рот ладонью. Мгновение и шаман мягким бесшумным движением оказался на ногах, ещё одно и в руке его уже оказался нож.
В шатре густая тьма не давала разглядеть даже его фигуру в шаге от меня. Жаровня давно прогорела и последние искорки огня уснули под пушистым пеплом. Снаружи костры горели, но тоже едва-едва. И, всё таки, силуэт на фоне сдвинутого полога обрисовался чётко.
-Может кто-то из наших?- испугано подумала я.- А Пушак его сейчас ножичком. Прерванная любовная игра и испуг, сковали мои мышцы судорогой. Я даже пошевелиться не могла. Но, когда рука убийцы поднялась для удара, тело машинально ответило блоком.
-Спасибо, Алекс. Ты сейчас спас мне жизнь.
А нож амауты уже с тупым звуком вошёл в спину убийцы. Тот ещё отпрыгнул и пробежал пару шажков к выходу, как петух с отрезанной головой. Потом свалился головой за порог. Пушак двинулся за ним, но я вцепилась в его руку.
-Не уходи!- меня била крупная дрожь и я всем телом прижалась к нему.
Шаман оттолкнул ногой за порог неудачливого убийцу и задвинул полог.
-Вот ещё,- нервно засмеялся он,- стану я голым по лагерю бегать с кинжалом в руке.
Я ещё с ума не сошёл.
-Чего ты ждал, чтоб он убил меня?- рассержено спросила я.
-У тебя прекрасные реакции, я видел тебя в бою,- удивился Пушак.-И, потом, ты же видела его.
Он гладил меня по волосам, как маленького ребёнка, пока мышцы не расслабились и не подогнулись колени. Амаута уложил меня на своё плечо, обнял и покачивая начал нашёптывать:
Время не начинается в начале
и не заканчивается в конце..
Оно там, где есть кому сосчитать его,
пока любимая спит на твоём плече.
Звёзды идут по кругу
и время прячется между ними.
Но, сколько бы его не прошло,
я всегда буду рядом
и не дам тебе потеряться среди времён...
Я задремала, а когда проснулась, увидела Пушака, полностью одетого для дороги. На нём была короткая туника. Безрукавка из толстой кожи. Неизменный пояс с ядовитым кинжалом. Сандалии с высоко перевязанными ремешками и плотная полосатая накидка. Я приподнялась и потянулась за рюкзаком, в котором были мои дорожные вещи. Вчера я так и пришла в стан врага, в белоснежной тунике с кожаным пояском в золотых бляхах и солнцем на груди. Прямо скажем не совсем подходящий прикид. Все женские праздничные туники по бокам не сшивались. Я уже тогда видела жадные взгляды солдат чанка, шарящие по моей полуголой попе.
-Не надо,- остановил меня шаман. Ты поедешь на носилках. Джайна настоял. Женщины высокого положения, у чанка, передвигаются только на плечах воинов.
-Фу!-сказала я,- какая пошлость.
-Ничего, отдохнёшь, нам потребуется много сил, когда мы прибудем, а такие ночи,- он с удовольствием вздохнул,- замечательны, но забирают весь огонь для красной звезды. Мама Часка вернёт его тебе, когда отдохнёшь.
-А ты?- мне бы хотелось чувствовать его рядом, когда я буду болтаться на высоте мужского плеча и сверкать обнажёнными бёдрами.
-Я другое дело.- Мой рюкзак шаман ещё вчера всунул в перемётную суму. Он подал мне тунику, а потом достал из своих вещей тоненький шерстяной плащ, тоже белый, с фигурками золотых птиц. Он застегнул его на мне заколкой из бирюзы, с такой же фигуркой кондора со сложенными крыльями, как на кинжале.- Это мой знак. Носи его всегда, на всякий случай. Любой шаман чачапойя поможет тебе в беде, если увидит её.
Я вспомнила о трупе, валяющемся на пороге шатра.
-А... он.. там?- я показала пальцем на полог.- Это Вакралла?
-Я не смотрел, но не думаю, этот был маленький и щуплый, а Вакралла крупный воин. Сделай вид, что падаль под твоими ногами, ты не заметила. Чанкай не слишком церемонятся с женщинами. Ты должна показать им силу. Ты не такая как простые женщины, помни это, иначе рискуешь попасть на идиота, которому захочется завалить тебя в кусты.
Я судорожно кинулась искать в рюкзаке глиняный шар с зажигалкой. Мальчишки всунули их мне, на всякий пожарный.
-Только, что, держать их в руке всё время?- думала я,- Почему у них нет карманов?
Я взяла, стоящую в шатре, шкатулку и сложила туда свои боевые запасы.
Пушак смотрел на мои сборы непонимающим взглядом. С нашими прогрессивными идеями его знакомить было некогда.
Шатёр распахнулся. На пороге стоял военоначальник Чанкай с лицом напоминающим о существовании потомственных маньяков. Он что-то грозно прорычал, указывая на труп. Шаман открыл было рот для объяснений, но я прервала его показав пальчиком на шкатулку и сказала холодно и ехидно:
-Поставишь мне под ноги на носилках, любимый, а то буду спать с тобой каждую ночь, пока не свалишься от усталости.- Какая разница что говорить, если окружающие тебя не понимают.
Подняв свои сияющие одежды я переступила через труп и пошла в сторону, уже ожидающего меня, средства передвижения. Шаман, что называется, улыбнулся в усы, перебросил сумы через плечо и торжественно понёс за мной шкатулку.. Я расселась, как королева. Носилки тоже закрывались тонким импровизированным шатром.
-Какая прелесть!- с облегчением вздохнула я и закрыла свой "светлый лик" от взглядов окружающих.
Шкатулка стояла у моих ног, а Пушак переговаривался с недовольным начальством, по поводу непредвиденного "мяса" у нашего порога. Перед тем, как носилки подняли, он подошёл к ним и сказал, не открывая полога:
-Это шаман-убийца Чимор из храма Луны. Послы прекратили сватовство, когда узнали о том, что Чанкай обратились к дочери Солнца. Они покинули столицу чанка. Теперь у нас есть ещё враги.
Джайна и Чаупи-тута прибежали к шатру, когда носилки с Ириной уже покачивались в середине войска. Раб собирал шатёр, а отряды один за другим пристраивались к колонне.
Тело, лежащее на земле, принадлежало неестественно бледнокожему, щуплому человеку. Несмотря на небольшой рост, чувствовалось, что он ловок и силён. Был..
Тело вздулось и почернело вокруг раны. Кожа лопалась, и, из рвущихся пузырей, вытекала мутная жижа. Казалось тело разлагается на глазах. Раб плюнул, сделал отворотный знак и пошёл, пошатываясь под весом шатра, за уходящим войском.
Ещё не начинало светать. Чаупи-тута обернулся к городу и внутренним зрением увидел на стене пять фигурок. Они не махали руками, не говорили друг с другом. Просто стояли, выпрямившись, и пытались рассмотреть что-нибудь в темноте.
Джайна взял его за руку и повёл за солдатами.
-Нам надо догнать Ирину,-вдруг вырвалось у мальчика,- мы должны находиться рядом с ней.
Догнать, мерно плывущие, носилки оказалось несложно. Ирина вошла во вкус королевских привилегий и сопела за тканой занавеской. Пушак шёл рядом. Когда Чаупи-тута, по-привычке, захотел обратиться с чем-то к Ирине, шаман хлопнул его по руке и погрозил пальцем. Солдаты поняли это по-своему и заржали.
Чаупи-тута, которого Джайна наставлял всю ночь, скуксился. Он забыл, что Ирина не может больше быть простой и открытой девушкой, с которой можно обо всём поговорить. К ней теперь надо обращаться "госпожа Юри". Рассвет, какое имя больше подходит дочери Солнца.
Когда сын вождя проводил переговоры, он должен был скрывать, что знает язык чачапойя и говорил через переводчика. Знание языка тайный козырь и шаман Чанкай довольно потирал руки, отправляя того в осаждённый город. Он там мог услышать что-то важное, притворяясь не понимающим. Но события сложились иначе, и теперь Чаупи-тута оживлённо болтал с Джайной, который, в роли старшего брата, заменил ему Ахау.
-Расскажи мне про чимуанского жреца,- попросил он. Пушак шёл рядом с гружёной ламой и, держась за перемётную суму, засыпал на ходу. Джайна посмотрел на него с завистью. О чём могли говорить эти два, ровно дышащих во сне, голубка. О бурной ночи. Джайна знал женщин. Мальчиков высокого положения обучают искусству любви. Но своей любимой он не касался.
Чиму,- вздохнув начал он,- строят храмы Луны в своих глиняных городах. Они поклоняются небесной владычице и устраивают пышные празднества в дни солнечных затмений. Когда тьма наползает на солнце, они убивают ребёнка, которому исполнилось полных пять лет в месяце апреле, который считается месяцем рождения Лунной богини. Перерезают ему горло над священным водоёмом, где в свой день рождения всегда появляется луна. Кровь стекает в воду и её относят в храм. Там, с самого рождения живут мальчики, посвященные Луне. Они никогда не выходят днём. Только ночью, в храмовом дворике, их учат сражаться и тайно убивать, взрослые шаманы-убийцы. Поэтому кожа у них бледная. Их поят кровью священных змей каждый день, когда луна исчезает с неба и не может поддерживать в них жизнь. Шаманы убийцы никогда не спорят, они всегда выполняют всё, что говорит им правитель.
Пушак приоткрыл один глаз.
-Ты не слышал, что сказал ваш военоначальник? Послы Чиму не будут продолжать переговоров,- он нагнулся и прошептал Джайне в самое ухо, чтоб не слышали солдаты-носильщики,-у тебя появился шанс.
Во время перехода несколько раз останавливались передохнуть. Ирина выходила "размяться". Не так просто женщине среди солдат, да ещё в такой роли. Пушак следовал за ней, куда бы она не направлялась. Если сначала, в первую ночь, когда они остались вдвоём в шатре, солдаты отпускали солёные шуточки, то, после появления трупа убийцы, его восприняли как телохранителя. Чиму-шаманы всегда работают парой.
Воины чанкай большого доверия тоже не вызывали. И всё таки не уберёг шаман Ирину. Одно спасло от несчастья, что её, как женщину в серьёз не приняли.
Отбежала она всего на пару-тройку десятков шагов, за кустики. Там её и ожидал второй убийца. Он пошёл на неё открыто, рассчитывая застать в неловком положении.
Ирина, испуганная первым покушением, постоянно таскала с собой глиняный шар. В носилках шкатулка стояла в ногах, а выходя она брала гранату и зажигалку с собой. Увидев чиму, со змеиной улыбочкой идущего на неё, чиркнула зажигалкой и подожгла запал.
Если бы она закричала, убийца бросился бы к ней, но огонь внезапно вспыхнувший в её руке, на мгновение отвлёк внимание и удивил его. А дальше, ему под ноги полетел огненый заряд. Ирине повезло. Шар мог попасть на траву или куст, но ударился о каменистую поверхность и вспыхнул, обрызгав липкими огненными брызгами нападающего. В одно мгновение он превратился в вопящий огненный факел.
Солдаты, сбежавшиеся на вопли и шаман, потрясённый не меньше других, столбами стояли, глядя на мечущегося по склону чиму. Наконец он упал и покатился вниз, оставляя на сухой траве огненную дорожку. За всем этим про Ирину забыли. Когда она, держа голову гордо, как самка викуньи, прошествовала к своим носилкам и, усевшись, задёрнула занавеску, ошеломлённые воины, шёпотом переговариваясь, осторожно подняли носилки и пошли, стараясь держать шаг поровней, чтоб даже не раскачивать сильно, сидящую там дочь Солнца.
Чаупи-тута, знавший происхождение "волшебного пламени", развлекался передавая через Джайну, что дочь Инти может сжечь огнём любого, кто не выскажет ей достаточного почтения.
