***ВНИМАНИЕ! ПЕРВАЯ ЧАСТЬ ЦИКЛА "ЛЕГЕНДА О СОЛНЦЕ" - https://prodaman.ru/Poleva-Kristina/books/Docheri-Solnca ***ОБЯЗАТЕЛЬНО ЧИТАТЬ, ТАК КАК "НИТИ СУДЬБЫ" ПРЯМОЕ ПРОДОЛЖЕНИЕ!
Пролог
Узари брела среди мелкого сухого леска. Скрученные деревца с редкой листвой мерно покачивались в потоках ветра и будто оборачивались ей во след. Женщина и сама походила на одно из деревьев, такая же тонкая, хрупкая и будто бы способная сломаться даже от легкого прикосновения. В ее тусклые волосы были вплетены перья травы, а длинное платье давно утратило свой цвет и больше походило на ошметки. Но это не мешало ее удивительно красоте оставаться столь же заметной, пусть и припорошенной временем и слабостью.
Когда-то много лет назад этот лес был большим и полным жизни, но все изменилось с приходом Солнца, а с ним и людей, которые, обретя силу, мстили природе со всей жестокостью. Теперешняя узари не могла помнить того времени, ведь всегда знала лишь свои слабые деревья и сухие земли. Ей с трудом удавалось поддерживать в них остатки жизни, но упорство досталось женщине еще от Богинь. А вера в то, что однажды все вернется на круги своя не позволяло пасть духу.
Вскоре на пути узари стали встречаться и более сильные деревья, некоторые молодые, другие же старые, как и их мир. Они шептали хозяйке леса о своих горестях и радостях, о своих надеждах, отчего лицо узари то озарялось нежностью, а то на него набегала печаль. Но чем ближе она приближалась к дальнему уголку своего леса, тем больше мрачнели ее глаза и хмурились брови, так остро здесь чувствовалась смерть.
Хозяйка леса знала, кто из ее детей умирал, и даже могла чувствовать его притупленную боль. Каждое дерево в ее лесу было будто горящей точкой на теле и теперь одно из них сгорало в пламени смерти.
Кудрявый Мер всегда был высоким и сильным деревом, а его кривые ветви, будто руки, тянулись к небу, и, казалось, могли задеть и облака. Оттого видеть его таким увядшим и кривым, не упавшим лишь еще благодаря своим собратьям, было еще тяжелее.
Он ждал ее, чтобы проститься, не мог покинуть мир живых без позволения на то хозяйки леса.
Узари осторожно приблизилась к дереву, вслушиваясь в его тихий стон, и положила ладони на осыпающийся трухой ствол. Кудрявый Мер даже дрогнул, когда ее магия мягко обвила каждую веточку, утоляя боль и даря спокойствие.
— Все хорошо, — шептала она ему, уже едва ощущая присутствие его шейли, нити которого, связывающие с миром живых, истончались и рвались, и даже узари не могла этого изменить. — Все хорошо.
Все не было хорошо и узари знала о том. Слишком рано пришла смерть за Кудрявым Мером и потому была такой горькой и мучительной.
— Смерть это не страшно. Это освобождение…
— Древнее скоро вернется, — послышался в ответ слабый голос шейли и хозяйка леса дрогнула, так остро отозвались в ней эти слова.
— О чем ты, Кудрявый Мер? — попыталась она удержать последние нити души, но они ускользали от нее, теперь, когда узари отпускала душу, рассыпаясь подобно пеплу.
— Проклятье богинь…
Сухие губы растянулись в неуверенной улыбке, словно хозяйка леса не верила услышанному. Но вот она стала более широкой и полной радости, что узари даже не заметила, как из небольшой трещинки в уголке губ скользнула на подбородок капелька крови.
Глава 1 - ЛАСКА
Ара шла медленно, не спеша. Некуда было спешить. Если часы на Белой площади не обманывали, а за более чем триста лет, что они отбивали счет времени, такого, вроде как, ни разу не случалось, за чем исправно следили как маги, так и мастеровые, то у девушки в запасе было еще часа два, не меньше. Потому-то, она и не торопилась, свободные дни выдаются в последнее время все реже, отчего бы не насладиться одним из них.
Девушка довольно жмурилась в солнечных лучах и лениво слушала недружный гомон Голубиного рынка. Мало кто знал, почему главный рынок Города ста дорог назывался именно Голубиным, и на который съезжались не только со всех концов Савиты, но и других стран мира. Здесь можно было отыскать все, что только пожелает самая прихотливая душа: от таннилийских булавок до лукинских лошадей, у которых в сородичах водились сами ветреные арлиты. Одни поговаривают, что прежде тут, и правда, торговали только разными птицами, другие же возражают, что все иначе было и «голубиный», потому как шумный, да заказы раньше, до того как для этого стали магию использовать, с других городов высылались с голубями. Возможно, тому была и третья причина, но то, что шумный рынок, действительно, напоминал галдящую голубиную стаю, это несомненно.
— Что ж вы мимо-то проходите? — схватил Ару кто-то бесцеремонно за рукав, вынуждая остановиться.
Невысокий, коренастый торговец с побитым оспой лицом и щербатой улыбкой попытался всучить ей расшитую синим бисером сумку. Увидев же значок магической академии, вышитый на груди, а главное потрепанную мантию, когда-то синюю, теперь уже скорее серую, разочарованно пробурчал:
— Аррг, глаз уже не тот. Не тот.
Ара усмехнулась, услышав ругательство, за которое в академии ей бы не только уши начистили, но и отправили драить до блеска полы в подвале академии. Полы старые, с глубокими трещинами, в которые будто злонамеренно попадает всякий ссор, а ключник Вальт, мерзкий старик, проверяет даже самые мелкие из них. Но с этим мириться еще можно. А вот с крысами, которые пусть и не часто, но пробираются в подвалы из своих подземных норок, нельзя. Ара их терпеть не могла. И сколько не травили тех, сколько ловушек магических не ставили, ничего не берет, а крысы, кажется, уже и разбираться в магии начали. Иначе как объяснишь, что даже заклинания Вальта они обходят, будто это не невидимые нити, а громоздкие булыжники?
— Нужно быть внимательнее, нер, — подмигнул она торгашу, уже успевшему наметить другую жертву, а именно худосочную деву, что безмятежно плыла меж рядов. Не будь у нее открытыми глаза, можно подумать, она спит, столько плавными и в то же время неуклюжими были ее движения.
— Мимо пройти, сокровище упустить, — не раздумывая, торгаш сунул теперь уж ей вышеупомянутую сумку прямо в лицо. Его громогласный голос разбудил бы даже медведя, не то что зазевавшуюся женщину, так что она не только вскрикнула, но и подпрыгнула на месте.
— Солнце и Луна! — оттолкнула женщина сумку, с пренебрежением посмотрев на торгаша, и заспешила вперед, столь браво и ловко протискиваясь меж галдящих зевак и торопливых хозяек, будто и не она недавно походила на сонную улитку.
— Что ж за день-то такой сегодня? — сердито отбросил мужик сумку, словно она была тому виной, и хмуро оглядел Ару, что девушка тут же отступила в тень и, развернувшись на каблуках, заспешила в другую сторону.
— Вроде, енсар с утра был, — сама себе прошептала Ара, незаметно переложив небольшую записку, которая была припрятана в рукаве, в тайный карман на груди. — День Солнца.
_______________________
Нер — уважительное обращение к мужчине
Енсар — последний день недели. День Солнца
_______________________
— Светлый енсар, — многозначительно вставила любопытная старушка, с острым слухом многолетней сплетницы, что аж шепот Ары услышала, и поправила новенький платок в сине-белую клетку, да с золотой нитью. — До Солнцевой ночи осталось две недели.
И правда, девушка как-то даже позабыла об этом. Солнцева ночь. Мир на целые сутки погрузится во тьму, а после с возрождением Солнца войдет в новый год, а с ним и в новый жизненный круг.
— Что же тогда случилось позавчера? — вспомнила она затянувшуюся в енталь ночь, будто и вправду «день, в который ночь необычайно длинна» не желал проходить.
Заря, предвестница Солнца, не взошла тогда на небе, как делала всегда, даже в бури и грозы, оставляя людей лишь в самые страшные моменты древних войн. Только тогда небо бывало темным, словно скрывая смерти и боль. Даже в Солнцеву ночь Заря поднималась на небе, оберегая мир в отсутствии хозяина.
— Тогда война?
Что-то и вправду произошло на северной стороне мира, ведь самые сильные из магов академии, которым открываются рисунки небес, видели странные всполохи. Даже самый опытный из них, сам магистр Так, не смог до конца разобрать значения сплетений зарниц, что расчерчивали небо в тот день. Но они не несли в себе ничего хорошего, сильную магию, великую, но страшную. Магию жизни, но все больше смерти. Уроки в тот день отменили, сила не слушалась, казалась чужой, будто кто-то другой испивал ее. Студентам было запрещено казать носа из академии, но многие и сами боялись выходить даже из своих комнат. И обычное любопытство самых отчаянных, пусть оно и так в академии было не в чести, оттого и каралось строго, поутихло в тот темный день.
Но не любопытство Ары. Даже страх перед Красным Чершем не остановил девушку. Воспользовавшись шумихой в студенческой гостиной, Ара улизнула через потайной ход позади старой гардины с изображением древнего рыцаря, но трудами вышивальщицы совсем не гордого, а какого-то усталого после героических подвигов, что только стальная броня и держала его в седле не менее усталого коня. Проскользнув по тайным ходам, Ара вскоре оказалась на самой вершине рубиновой башни, той самой, где находился кабинет Красного Черша. Мимо кабинета главного магистра и по совместительству директора академии девушка всегда проходила с опаской, зная, что маг может легко учуять ее, если Ара сделает хоть малейшую ошибку. Зато всякий раз, оказываясь на вершине девушка понимала, что риск в уплату за столь чудесный вид оправдан.
С башни открывался вид и на город, и на поля и дорогу позади ворот. Именно с такой высоты можно было рассмотреть отличия города, одни улицы которого сияли богатством, чистотой и пышностью, когда другие походили на черные, облезлые провалы. Иногда Ара сравнивала свой город с яркой раскраской, которую испортил злой мальчишка, зарисовав некоторые улицы черным карандашом. Если градоначальника можно было назвать мальчишкой, то такие сравнения не были далекими от правды.
Особенно красиво было по ночам, когда город сиял огнями, а искры магии оседали на башне, благодаря чему она и называлась рубиновой. Ара даже могла прикоснуться к искрам и ощутить их великую, истинную силу, ведь они были созданиями самой природы.
Но в тот день искр не было, башня оставалась серой, как и днем, будто природа не пожелала, а может не могла поделиться своей силу. Возможно, что-то иное забрало ее, то же самое, что тянуло силу и из Ары. Девушка чувствовала это так ярко, что даже испытывала страх, будто неведомое могло испить ее до дна. Она уже не раз пыталась сотворить хоть малейшее заклинание, но даже световой огонек не желал вспыхивать, а угасал прежде, чем нити магии успевали соединиться.
________________________
Енталь — пятый день недели. День Ночи
________________________
Ара не видела всполохи так ярко, как более опытные маги, была еще слишком слабой, но даже ей стало не по себе от росчерков, что быстрыми стрелами прошивали небо и змеившегося тумана, горящего зарницами, который стлался по кромке горизонта. Но сила зарниц, как ярки и сильны они были, растворялась в густоте ночи, будто в смоле. Девушка еще никогда не видела такой черной ночи, вязкой, могущественной. Казалось, что ее магию можно было ощутить, прикоснуться к ней, ведь темные сгустки почти давили на плечи своей тяжестью, будто над миром разливалось не небо, а черное море.
В какое-то мгновение показалось, что эта ночь никогда не закончится и Ара даже не знала, что она чувствует, если это правда, столь сильным было очарование. Столь же удивительной показалась световая вязь, что поначалу слабо, несколько раз и вовсе сникая, пронизала небо.
— Заря! Заря взошла! — закричал кто-то радостно внизу, а девушка нервно передернула плечами, не отводя восхищенного взгляда от загорающейся магии Утренней зари. Что-то было в ней иное, незнакомое, но в то же время и близко, будто виденное прежде.
— Странно, — прошептала Ара, прижимая к груди холодные колени, впервые осознавая, как сильно замерзла. — Может мне только кажется? Почему Заря вдруг стала иной?
Солнце не спешило вслед за светом Утренней Зари и еще долго чернота неба озарялась лишь ее светом. Когда же лучи Солнца пронизали небо, казалось, словно ночь совсем и не спешит расставаться со своей власть, впервые почувствовав в себе достаточную силу. Удивительно, но Солнцу не сразу удалось развеять густую тьму, будто оно было не достаточно сильным для того, и когда один из его лучей коснулся щеки Ары, девушка удивленно отметила как холоден тот, почти ледяной.
— Ара! — вырвал девушку из мыслей знакомый голос и, обернувшись, она увидела улыбающееся лицо своего единственного друга — Громыха.
На самом деле друга звали, разумеется, не так, а именно Ней, но детское прозвище так крепко прижилось, что многие и не догадывались, что Громых вовсе и не Громых по правде. Долговязый, несколько нескладный рыжеволосый парень был не в ладах со многими науками, за что давно прослыл страшным неучем среди учителей, но сложнее всего Нею давалось зельеварение. Вернее совсем не давалось. Даже магистр Кайла, преподававшая то самое зельеварение, побаивалась Громыха, действительно веря, что в его руках взорваться может все, даже обычный лист лопуха. Это было не так далеко от правды, ведь и из самого простого набора ингредиентов, который ну никак не мог претвориться во взрывное зелье, Ней умудрялся сотворить нечто неожиданное, но весьма взрывоопасное. И что самое интересное, Ней и сам не представлял, как ему удавалось подобное, ведь всегда старался делать все по рецепту.
В последние два года, Громых изучал зельеварение только в теории, практику же ему запретил лично сам Красный Черш, однажды ставший свидетелем неблагополучного эксперимента. Ней и не страдал из-за этого, сам не особо радуясь своему недоталанту. Но прозвище парня, которое тот унаследовал от корня громыха, взрывавшегося при недостаточно осторожном извлечении последнего из почвы, носил гордо, часто так и представляясь.
— Ты что здесь делаешь? — удивленно приподняла брови девушка, разглядывая россыпь крупных веснушек на вздернутом, обгорелом носу Нея. — Ты разве не должен?.. — Ара кашлянула и умолкла, опасаясь, что кто-нибудь мог услышать.
Ней многозначительно отмахнулся и поманил Ару к невысокому трактиру, что примостился с краю Голубиного рынка. Потрескавшаяся и рассохшаяся от времени вывеска являла взору искусный рисунок перекормленной курицы, отчаянно пытающейся лететь, и неаккуратно выведенное название — «Полет голубя».
— Поэтично, — протянула девушка, с сомнением оглядев трактир, но послушно последовав за Громыхом. — А почему не у Власки?
Ней фыркнул:
— Там пол нашего курса буйствует сейчас, не хочется привлекать лишнее внимание. А тут потише, да и Герр с командой своей.
— Ты, что надеешься услышать что-то?
— Да уж, из Герра как раз что-то вытянешь, уповай на чудо. Нет, просто хочу, чтобы они у нас на глазах были, им пока лучше в академию не возвращаться.
Ара сглотнула, нервно дернув рукой:
— Что случилось? — шепнула она прежде, чем Громых успел толкнуть обшарпанную дверь корчмы.
— Патрик на разведку пошел, Магистр решил, что больше нельзя ждать.
Девушка не могла видеть, но чувствовала, как раскраснелось ее лицо, отображая внутреннюю злость:
