На этот раз мы остановились на квартире одинокого отставного сержанта, который и дома-то совсем не бывал, проводя всё время в пивной, беспечно тратя деньги, полученные от квартирантов. А если и возвращался в родные пенаты, то только затем, чтобы переночевать в бывшей кладовой, когда-то собственноручно переделанной им в подобие холостяцкой конуры.
Старый Эдди был человек рукастый и мастеровой, но хмельная отрава очень быстро превратила его лишь в слабое подобие себя, мало напоминавшее бывшего бравого гвардейца. Скорее уж -- его печальную и вечно пьяную тень, если бы, конечно, таковая существовала в природе.
Понятно, что домом он совсем не занимался, оставив это дело доброй и безропотной соседке, по непонятной причине почему-то до сих пор так и не пославшей пьянчугу куда подальше, например, к его же предкам. Возможно, в молодости их что-то связывало, или всё гораздо проще -- Эдди завещал ей своё имущество после смерти, ждать которой, судя по всему, осталось недолго.
Сегодняшнее утро выдалось на редкость пасмурным. Тёмные, полные влаги тучи вплотную нависали над черепичными крышами домов, рискуя распороть об их острые края и шпили свои тяжёлые, напоминавшие животы отъевшихся бюргеров бока. Чтобы, наконец, освободиться от бремени, вылив их содержимое на не желавший просыпаться город.
Зевая, я спустился по скрипучей лестнице вниз, где на кухне хлопотала всегда опрятная, худенькая как подросток Юдит в неизменном цветном фартуке с вышивкой. Она приветливо улыбнулась, сообщив, что господин Дью ушёл с каким-то незнакомцем в ближайший трактир, почему-то отказавшись позавтракать дома, хотя она нажарила таких вкусных оладий с сыром…
Её голос звучал обиженно, и, чтобы не расстраивать старушку, перехватив на ходу пару пышек, я направился в трактир «Пьяный карась», гадая, с кем это собирался встретиться напарник. В городе мы находились на полулегальном положении, пытаясь скрыться от объявившего нам войну Гая Каллаи . И хотя все обвинения были сняты, приходилось постоянно оглядываться, каждую минуту ожидая нападения от подручных неугомонного, не желавшего сдаваться объекта моего последнего Договора. То есть, будущей жертвы…
Я зашёл в трактир с чёрного хода и, спокойно пройдя мимо открывших рты поварят и чесавших в затылке охранников, вышел в зал со стороны кухни, внимательно осматриваясь. Искомая парочка сидела всего в нескольких шагах от меня, о чём-то разговаривая и попивая мутное пиво из длинных глиняных кружек. Вернее, говорил, почему-то, только незнакомец.
Остановив мальчишку подавальщика, отработанным приёмом отправил его немного отдохнуть в кладовую. Надев полосатый передник и спрятав седые волосы под такую же налобную повязку -- не понимаю я эту новую моду -- наряжать своих работников в одинаковую, зачастую напоминавшую одеяние ярмарочных шутов форму -- подхватил блюдо с фруктами, остановившись рядом с соседним столом.
Слышимость с этой позиции была отличная, и на задумчиво осматривавшего зал подавальщика никто не обратил внимания.
Лицо Дью было серьёзным и, как показалось, озабоченным. Его собеседник сидел ко мне спиной, и намётанный глаз отметил, что он или военный, или служит в той же конторе, что и мой неожиданный напарник. У него были густые тёмные волосы с седыми прядями, неприметный плащ и приятный голос, интонацией напоминавший одного, упокой бог его душу, давнего знакомого по имени Ежи. Поэтому решил пока его так и звать.
«Ежи» скомкал салфетку, осторожно положив её на край миски:
-- Дью, я и в самом деле не понимаю, зачем тебе, руководителю пятого отделения, таскаться по пятам за каким-то убийцей, которого, по странному стечению обстоятельств, не оказалось даже в наших списках. Нет, нет -- это не допрос, просто теряюсь в недоумении… Кто я такой -- всего лишь твой давний, и заметь, настоящий друг, а не то что этот, -- он насмешливо фыркнул, и мне захотелось примерить на его мускулистую шею одну из своих несравненных удавок.
Лицо Дью помрачнело, на этот раз обычно слишком говорливый напарник был на удивление молчалив. Что, честно говоря, настораживало. Тем временем, его… э… собутыльник продолжил свои разглагольствования:
-- А вот моё начальство, -- он ткнул пальцем вверх, -- не так снисходительно: Глава разведки ещё неделю назад недвусмысленно потребовал, чтобы ты явился к месту службы. Но наш самоуверенный Дью Грос проигнорировал этот приказ. Уж и не знаю, в чём тут дело -- слишком на тебя не похоже, ты же у нас лучший сыщик…
Сейчас в голосе этого «Ежи» мне послышалась неприкрытая издёвка. Что-то мало он походил на друга Дью, и хоть я не мог видеть его лица, живо представил, как этот тип кривит губы в ехидной ухмылке. Короче, желание придушить его стало ещё сильнее:
«Почему Дью молчит? Обычно этот парень за словом в карман не лезет. Не хочет или не может? Кажется, ты влип, напарник…»
Это был повод ещё внимательнее прислушаться к упивавшемуся своим монологом «Ежи»:
-- Ты уж не обижайся, Дью, зная твой упёртый характер, пришлось подстраховаться: средство, что мой помощник подмешал в это пойло, немного тебя притормозит, а онемение языка -- явление временное. Я дал слово привести непослушного сотрудника и собираюсь его сдержать. Ты ведь не сердишься, правда?
-- Он не сердится, -- я громко хмыкнул у него над ухом, надавив на одну из «особенных» точек на шее и погрузив самоуверенного болвана в малоприятный сон. Подмигнув напарнику, в уголках глаз которого тут же собрались весёлые лучики, спросил:
-- Покончить с ним? Пожалуйста, моргни «да», очень хочется…
Дью, разумеется, не ответил, но его чёрные брови рванулись вверх, пытаясь меня предупредить. Впрочем, я и сам уже заметил, что сзади метнулась тень, и точным ударом ноги остановил нападавшего. Парень в такой же форме подавальщика лежал, скорчившись, на полу и стонал.
Быстро сбросив с себя фартук и косынку, подошёл к Дью, закидывая его руку себе на шею:
-- Идти сможешь?
Он моргнул, и, преувеличенно тяжело вздохнув, я посмотрел на завалившегося на бок «Ежи»:
-- А может, всё-таки стоит… Нет? Жаль, не нравится он мне. Чувствую, эта дрянь ещё доставит нам неприятности.
Вывел Дью из трактира тем же путём, что и вошёл. Наверное, по лицу было очень заметно, насколько я зол, раз даже с «довеском» никто не рискнул перейти дорогу «седому демону». Дома уложил его на кровать под встревоженные «охи» Юдит и, напоив крепким отваром сбора трав, которые всегда помогали при отравлениях, стал ждать, пока яд отпустит друга.
Первым порывом было сменить убежище, ведь «Ежи» сам нашёл нас, значит, мог вернуться и не один. Хотя очнётся он только через пару часов, и, следовательно, время пока было. Второе, о чём я подумал -- вопрос, который этот хитрый мерзавец задал Дью, уже не первый день тревоживший не только его одного:
«Почему сыщик до сих пор меня не бросил? Разве у него нет своих дел; тем более, если я сейчас не в розыске и имени Андраша Петефи нет в списке опасных преступников. Что на самом деле нужно этому обаятельному хитрому парню? Какую цель он преследует -- неужели всё только ради того, чтобы переманить известного убийцу на сторону Тайного Сыска? Ерунда, всего лишь отговорка…»
Встав, в волнении начал мерить шагами небольшую комнату, которую делил с Дью:
«Он пообещал помочь в поисках так нужного мне лекарства, фактически выступив против всемогущего Мастера Гильдии и навлекая на себя недовольство собственного начальства. Неужели только из чувства благодарности, раз я его, сам не знаю почему, не прикончил, да ещё выхаживал как заботливая нянька?»
В этот момент Дью застонал, и пришлось, забыв о сомнениях, подскочить к нему, мокрым полотенце вытирая не только пот с внезапно покрасневшего лица, но и струйки крови изо рта и носа:
«Мерзавец, «Ежи», и почему я сразу тебя не прикончил? И это называется «временное онемение»? Да тут использовали сильный змеиный яд -- чёрт, чёрт, и давление явно подскочило. Надеюсь, напарник, у тебя крепкое сердце, потому что настойка, которую ты сейчас выпьешь, та ещё гадость, зато прекрасно действует, зараза…»
Влить противоядие в рот упиравшегося Дью было непросто, так что пришлось применить «успокаивающий» приём, от которого балабол впервые посмотрел на напарника осуждающим взглядом разъярённого быка.
-- Прости, но так надо. Потерпи пару минут, зато потом сразу станет легче. А когда придёшь в себя, можешь дать мне оплеуху… Так и быть, я не стану тебя убивать, -- и сам не верю в то, что говорю, но это факт -- Андраш Петефи попытался улыбнуться. Чтоб меня, с ума я что ли сошёл? Во всяком случае, Дью точно растерялся, вытаращив глаза. Подумаешь, смущённо улыбающийся убийца, что тут такого?
Воспользовавшись ситуацией, я сумел-таки влить противное снадобье другу в рот и ещё минуту делал всё, чтобы тот его проглотил, а не вернул «лекарю» на рубаху. После того как миссия была удачно завершена, Дью провалился в лечебный сон, а я сидел рядом с ним на кровати с трясущимися руками и смеялся. Кто бы мог подумать, что у этого на вид хрупкого парня столько силы? Хорошо хоть, пальцы не переломал.
Прошло совсем немного времени, во всяком случае, я не успел сильно задремать, как он открыл глаза, простонав:
-- Что это было, Андраш? Такой гадости в жизни не пробовал… Какое-то ведьминское зелье против или для облысения, да? Что смеёшься, паразит, вот встану и врежу, так и знай.
Я пожал плечами, стараясь согнать улыбку с лица:
-- Ничего особенного, я много раз принимал, действует отлично. Скоро ты встанешь и сможешь… ну, всё что захочешь. Например, рассказать о человеке, напоившем тебя ядом. Почему пошёл на встречу с ним один, он не очень-то похож на друга. Или я ошибаюсь?
Вцепившись в мою руку, Дью подтянулся и, сев на кровати, отвёл взгляд:
-- Не друг -- это точно, Балаж Хорн -- та ещё тварь. А пошёл с ним, потому что не было другого выхода. Кстати, когда он придёт в себя? Учти, у него полно помощников, в том числе и лекарей.
-- Надеюсь, только к обеду, но… возможно, и раньше. Считаешь…
Дью уже потянулся за любимым кожаным жилетом:
-- Надо срочно уходить. Я нашёл это место через знакомого из здешнего Тайного Сыска, но, похоже, у Балажа везде свои люди, никому нельзя доверять -- это же разведка.
Кивнул, достав походный мешок и забросив его на плечо, помог собрать вещи ослабевшему после яда Дью:
-- Куда пойдём?
Он не успел ответить, потому что в комнату заглянула Юдит в неизменном вышитом переднике:
-- Никуда господа не уйдут, -- она показала на метательные ножи в своей руке, -- я бросаю их не хуже тебя, Петефи, не смотри снисходительно на мой почтенный возраст. Есть приказ не выпускать обоих до вечера, значит, так и будет. Даже не пытайтесь, или один из вас точно останется здесь навсегда, -- и она неприятно улыбнулась, показывая глазами на побледневшего Дью.
Из-за её плеча выглянул совершенно трезвый сержант Эдди со взведённым арбалетом в руке. Один из моих ножей попал старушке между глаз, второй -- в горло её напарника:
-- Прости, Юдит, надо было сразу бросать, а не болтать всякую ерунду. И да: навыки -- это хорошо, но возраст всё же имеет значение… Как ты, Дью?
Балабол стоял у стены, зажав руку чуть ниже плеча, сквозь пальцы струилась кровь. Пока я перевязывал рану, чертыхаясь и ругая, в основном, себя, что просмотрел бросок Юдит, Дью не проронил ни звука. Хотя ранение было серьёзным и наверняка очень болезненным. Даже заволновался -- неужели противоядие так плохо работает, раз язык у болтливого напарника снова онемел?
Но дело, оказывается, было в другом -- его величество «балабол» думал, наконец, осчастливив меня соображением:
-- Надо уходить, но не сейчас, я уверен, за домом присматривают. Скоро стемнеет, пойдём через чердак, там рядом дерево, выбираться будем на соседний двор. Придётся вернуться в дом Эвы , она попросила соседку приглядеть за ним -- надеюсь, в наше отсутствие ничего не случилось.
Я согласился, потому что все злачные места были под наблюдением Тайного Сыска, так что спрятаться там мы не могли. В сиреневых сумерках две тени выскользнули из чердачного окошка и по стволу раскидистого дерева добрались до соседского забора. Как оказалось, Дью нравился не только женщинам, но и собакам. Во всяком случае, он быстро договорился с симпатичной дворняжкой, и она легко пропустила нас через свой двор.
Простенький замок на двери дома юной целительницы я вскрыл без труда, тем более, что сам его установил. Свет зажигать не стали, чтобы не привлекать внимания, и продвигались на ощупь, полагаясь лишь на память. У меня с этим проблем не было, а вот Дью здорово повеселил вредного напарника, постоянно на всё натыкаясь и ругаясь не хуже босяка в трактире.
Наконец, с горем пополам добрались до кровати, и я заставил раненого друга лечь, присев рядом:
-- Постарайся поспать, пока караулю. Но сначала поешь, сдоба с маком ещё не зачерствела -- булочник не обманул.
Дью отдал половину своего куска хлеба, и мы молча жевали в темноте, пытаясь думать, что же делать дальше. Но голова, во всяком случае, у меня -- не хотела работать, всё время напоминая, что двойным убийством я подставил обоих, дав Тайному Сыску законное основание упечь нас в каталажку.
По тому, как ровно задышал балабол, стало ясно, что, покончив с более чем скромным ужином, он заснул. Прислонившись спиной к стене, сам приготовился подремать, оставив на коленях «позаимствованный» у отставного сержанта арбалет. Ночь выдалась лунная, и «золотистая шпионка» с любопытством заглядывала в окошко лачуги, где два измученных человека только-только закрыли глаза, чтобы хоть немного отдохнуть от свалившихся на их головы «сюрпризов».
Но, как говорится, если уж не везёт, то это надолго. Дью сказал бы, смеясь:
-- Сегодня точно не наш день…
И, судя по метнувшейся к окну тени -- ночь тоже. Я увидел, как сверкнуло в руке «гостя» лезвие ножа, и, не раздумывая, выстрелил. Охнув, первый незваный посетитель сполз на пол, за ним в проёме показалась голова второго «невезунчика»: я принял его «в объятия», познакомив с «ангелом» -- кинжалом, единственным наследством отца, не раз спасавшим мою никчёмную жизнь.
Оттащив тела к стене, перезарядил арбалет и, подумав, спрятал походный мешок в кустах у дома -- кто знает, при каких обстоятельствах придётся уходить, снова устроившись рядом с мирно посапывавшим Дью. Луне, кажется, не понравилось то, что она увидела, и ночная красавица пугливо спряталась за тучи.
Буркнув:
-- Ну извини, они сами напросились, -- снова прикрыл веки, понимая, что всё равно уже не усну.
И оказался прав, -- количество «гостей» удвоилось: примерно через час я недовольно смотрел на силуэты прислонённых к стене людей, ворча:
-- И какого чёрта сюда притащились? Вас слишком мало, чтобы пытаться справиться с нами -- значит, не Тайный Сыск. И слишком много для соседей, покусившихся на жалкую утварь горького пьяницы. Неужели Гай Каллаи объявил награду за поимку Эвы, ему-то она зачем? Хочет надавить на нас? Нет, вряд ли он вообще догадывается о её существовании. Поторопился -- надо было оставить в живых хотя бы одного…
Комнату уже окутал предрассветный сумрак, когда я зажёг свечу, решив получше рассмотреть беспокойных ночных «гостей». Это ничего не дало -- люди как люди, обычные горожане, среди них затесалась даже женщина средних лет в тёмных штанах и куртке с чужого плеча:
Старый Эдди был человек рукастый и мастеровой, но хмельная отрава очень быстро превратила его лишь в слабое подобие себя, мало напоминавшее бывшего бравого гвардейца. Скорее уж -- его печальную и вечно пьяную тень, если бы, конечно, таковая существовала в природе.
Понятно, что домом он совсем не занимался, оставив это дело доброй и безропотной соседке, по непонятной причине почему-то до сих пор так и не пославшей пьянчугу куда подальше, например, к его же предкам. Возможно, в молодости их что-то связывало, или всё гораздо проще -- Эдди завещал ей своё имущество после смерти, ждать которой, судя по всему, осталось недолго.
Сегодняшнее утро выдалось на редкость пасмурным. Тёмные, полные влаги тучи вплотную нависали над черепичными крышами домов, рискуя распороть об их острые края и шпили свои тяжёлые, напоминавшие животы отъевшихся бюргеров бока. Чтобы, наконец, освободиться от бремени, вылив их содержимое на не желавший просыпаться город.
Зевая, я спустился по скрипучей лестнице вниз, где на кухне хлопотала всегда опрятная, худенькая как подросток Юдит в неизменном цветном фартуке с вышивкой. Она приветливо улыбнулась, сообщив, что господин Дью ушёл с каким-то незнакомцем в ближайший трактир, почему-то отказавшись позавтракать дома, хотя она нажарила таких вкусных оладий с сыром…
Её голос звучал обиженно, и, чтобы не расстраивать старушку, перехватив на ходу пару пышек, я направился в трактир «Пьяный карась», гадая, с кем это собирался встретиться напарник. В городе мы находились на полулегальном положении, пытаясь скрыться от объявившего нам войну Гая Каллаи . И хотя все обвинения были сняты, приходилось постоянно оглядываться, каждую минуту ожидая нападения от подручных неугомонного, не желавшего сдаваться объекта моего последнего Договора. То есть, будущей жертвы…
Я зашёл в трактир с чёрного хода и, спокойно пройдя мимо открывших рты поварят и чесавших в затылке охранников, вышел в зал со стороны кухни, внимательно осматриваясь. Искомая парочка сидела всего в нескольких шагах от меня, о чём-то разговаривая и попивая мутное пиво из длинных глиняных кружек. Вернее, говорил, почему-то, только незнакомец.
Остановив мальчишку подавальщика, отработанным приёмом отправил его немного отдохнуть в кладовую. Надев полосатый передник и спрятав седые волосы под такую же налобную повязку -- не понимаю я эту новую моду -- наряжать своих работников в одинаковую, зачастую напоминавшую одеяние ярмарочных шутов форму -- подхватил блюдо с фруктами, остановившись рядом с соседним столом.
Слышимость с этой позиции была отличная, и на задумчиво осматривавшего зал подавальщика никто не обратил внимания.
Лицо Дью было серьёзным и, как показалось, озабоченным. Его собеседник сидел ко мне спиной, и намётанный глаз отметил, что он или военный, или служит в той же конторе, что и мой неожиданный напарник. У него были густые тёмные волосы с седыми прядями, неприметный плащ и приятный голос, интонацией напоминавший одного, упокой бог его душу, давнего знакомого по имени Ежи. Поэтому решил пока его так и звать.
«Ежи» скомкал салфетку, осторожно положив её на край миски:
-- Дью, я и в самом деле не понимаю, зачем тебе, руководителю пятого отделения, таскаться по пятам за каким-то убийцей, которого, по странному стечению обстоятельств, не оказалось даже в наших списках. Нет, нет -- это не допрос, просто теряюсь в недоумении… Кто я такой -- всего лишь твой давний, и заметь, настоящий друг, а не то что этот, -- он насмешливо фыркнул, и мне захотелось примерить на его мускулистую шею одну из своих несравненных удавок.
Лицо Дью помрачнело, на этот раз обычно слишком говорливый напарник был на удивление молчалив. Что, честно говоря, настораживало. Тем временем, его… э… собутыльник продолжил свои разглагольствования:
-- А вот моё начальство, -- он ткнул пальцем вверх, -- не так снисходительно: Глава разведки ещё неделю назад недвусмысленно потребовал, чтобы ты явился к месту службы. Но наш самоуверенный Дью Грос проигнорировал этот приказ. Уж и не знаю, в чём тут дело -- слишком на тебя не похоже, ты же у нас лучший сыщик…
Сейчас в голосе этого «Ежи» мне послышалась неприкрытая издёвка. Что-то мало он походил на друга Дью, и хоть я не мог видеть его лица, живо представил, как этот тип кривит губы в ехидной ухмылке. Короче, желание придушить его стало ещё сильнее:
«Почему Дью молчит? Обычно этот парень за словом в карман не лезет. Не хочет или не может? Кажется, ты влип, напарник…»
Это был повод ещё внимательнее прислушаться к упивавшемуся своим монологом «Ежи»:
-- Ты уж не обижайся, Дью, зная твой упёртый характер, пришлось подстраховаться: средство, что мой помощник подмешал в это пойло, немного тебя притормозит, а онемение языка -- явление временное. Я дал слово привести непослушного сотрудника и собираюсь его сдержать. Ты ведь не сердишься, правда?
-- Он не сердится, -- я громко хмыкнул у него над ухом, надавив на одну из «особенных» точек на шее и погрузив самоуверенного болвана в малоприятный сон. Подмигнув напарнику, в уголках глаз которого тут же собрались весёлые лучики, спросил:
-- Покончить с ним? Пожалуйста, моргни «да», очень хочется…
Дью, разумеется, не ответил, но его чёрные брови рванулись вверх, пытаясь меня предупредить. Впрочем, я и сам уже заметил, что сзади метнулась тень, и точным ударом ноги остановил нападавшего. Парень в такой же форме подавальщика лежал, скорчившись, на полу и стонал.
Быстро сбросив с себя фартук и косынку, подошёл к Дью, закидывая его руку себе на шею:
-- Идти сможешь?
Он моргнул, и, преувеличенно тяжело вздохнув, я посмотрел на завалившегося на бок «Ежи»:
-- А может, всё-таки стоит… Нет? Жаль, не нравится он мне. Чувствую, эта дрянь ещё доставит нам неприятности.
Вывел Дью из трактира тем же путём, что и вошёл. Наверное, по лицу было очень заметно, насколько я зол, раз даже с «довеском» никто не рискнул перейти дорогу «седому демону». Дома уложил его на кровать под встревоженные «охи» Юдит и, напоив крепким отваром сбора трав, которые всегда помогали при отравлениях, стал ждать, пока яд отпустит друга.
Первым порывом было сменить убежище, ведь «Ежи» сам нашёл нас, значит, мог вернуться и не один. Хотя очнётся он только через пару часов, и, следовательно, время пока было. Второе, о чём я подумал -- вопрос, который этот хитрый мерзавец задал Дью, уже не первый день тревоживший не только его одного:
«Почему сыщик до сих пор меня не бросил? Разве у него нет своих дел; тем более, если я сейчас не в розыске и имени Андраша Петефи нет в списке опасных преступников. Что на самом деле нужно этому обаятельному хитрому парню? Какую цель он преследует -- неужели всё только ради того, чтобы переманить известного убийцу на сторону Тайного Сыска? Ерунда, всего лишь отговорка…»
Встав, в волнении начал мерить шагами небольшую комнату, которую делил с Дью:
«Он пообещал помочь в поисках так нужного мне лекарства, фактически выступив против всемогущего Мастера Гильдии и навлекая на себя недовольство собственного начальства. Неужели только из чувства благодарности, раз я его, сам не знаю почему, не прикончил, да ещё выхаживал как заботливая нянька?»
В этот момент Дью застонал, и пришлось, забыв о сомнениях, подскочить к нему, мокрым полотенце вытирая не только пот с внезапно покрасневшего лица, но и струйки крови изо рта и носа:
«Мерзавец, «Ежи», и почему я сразу тебя не прикончил? И это называется «временное онемение»? Да тут использовали сильный змеиный яд -- чёрт, чёрт, и давление явно подскочило. Надеюсь, напарник, у тебя крепкое сердце, потому что настойка, которую ты сейчас выпьешь, та ещё гадость, зато прекрасно действует, зараза…»
Влить противоядие в рот упиравшегося Дью было непросто, так что пришлось применить «успокаивающий» приём, от которого балабол впервые посмотрел на напарника осуждающим взглядом разъярённого быка.
-- Прости, но так надо. Потерпи пару минут, зато потом сразу станет легче. А когда придёшь в себя, можешь дать мне оплеуху… Так и быть, я не стану тебя убивать, -- и сам не верю в то, что говорю, но это факт -- Андраш Петефи попытался улыбнуться. Чтоб меня, с ума я что ли сошёл? Во всяком случае, Дью точно растерялся, вытаращив глаза. Подумаешь, смущённо улыбающийся убийца, что тут такого?
Воспользовавшись ситуацией, я сумел-таки влить противное снадобье другу в рот и ещё минуту делал всё, чтобы тот его проглотил, а не вернул «лекарю» на рубаху. После того как миссия была удачно завершена, Дью провалился в лечебный сон, а я сидел рядом с ним на кровати с трясущимися руками и смеялся. Кто бы мог подумать, что у этого на вид хрупкого парня столько силы? Хорошо хоть, пальцы не переломал.
Прошло совсем немного времени, во всяком случае, я не успел сильно задремать, как он открыл глаза, простонав:
-- Что это было, Андраш? Такой гадости в жизни не пробовал… Какое-то ведьминское зелье против или для облысения, да? Что смеёшься, паразит, вот встану и врежу, так и знай.
Я пожал плечами, стараясь согнать улыбку с лица:
-- Ничего особенного, я много раз принимал, действует отлично. Скоро ты встанешь и сможешь… ну, всё что захочешь. Например, рассказать о человеке, напоившем тебя ядом. Почему пошёл на встречу с ним один, он не очень-то похож на друга. Или я ошибаюсь?
Вцепившись в мою руку, Дью подтянулся и, сев на кровати, отвёл взгляд:
-- Не друг -- это точно, Балаж Хорн -- та ещё тварь. А пошёл с ним, потому что не было другого выхода. Кстати, когда он придёт в себя? Учти, у него полно помощников, в том числе и лекарей.
-- Надеюсь, только к обеду, но… возможно, и раньше. Считаешь…
Дью уже потянулся за любимым кожаным жилетом:
-- Надо срочно уходить. Я нашёл это место через знакомого из здешнего Тайного Сыска, но, похоже, у Балажа везде свои люди, никому нельзя доверять -- это же разведка.
Кивнул, достав походный мешок и забросив его на плечо, помог собрать вещи ослабевшему после яда Дью:
-- Куда пойдём?
Он не успел ответить, потому что в комнату заглянула Юдит в неизменном вышитом переднике:
-- Никуда господа не уйдут, -- она показала на метательные ножи в своей руке, -- я бросаю их не хуже тебя, Петефи, не смотри снисходительно на мой почтенный возраст. Есть приказ не выпускать обоих до вечера, значит, так и будет. Даже не пытайтесь, или один из вас точно останется здесь навсегда, -- и она неприятно улыбнулась, показывая глазами на побледневшего Дью.
Из-за её плеча выглянул совершенно трезвый сержант Эдди со взведённым арбалетом в руке. Один из моих ножей попал старушке между глаз, второй -- в горло её напарника:
-- Прости, Юдит, надо было сразу бросать, а не болтать всякую ерунду. И да: навыки -- это хорошо, но возраст всё же имеет значение… Как ты, Дью?
Балабол стоял у стены, зажав руку чуть ниже плеча, сквозь пальцы струилась кровь. Пока я перевязывал рану, чертыхаясь и ругая, в основном, себя, что просмотрел бросок Юдит, Дью не проронил ни звука. Хотя ранение было серьёзным и наверняка очень болезненным. Даже заволновался -- неужели противоядие так плохо работает, раз язык у болтливого напарника снова онемел?
Но дело, оказывается, было в другом -- его величество «балабол» думал, наконец, осчастливив меня соображением:
-- Надо уходить, но не сейчас, я уверен, за домом присматривают. Скоро стемнеет, пойдём через чердак, там рядом дерево, выбираться будем на соседний двор. Придётся вернуться в дом Эвы , она попросила соседку приглядеть за ним -- надеюсь, в наше отсутствие ничего не случилось.
Я согласился, потому что все злачные места были под наблюдением Тайного Сыска, так что спрятаться там мы не могли. В сиреневых сумерках две тени выскользнули из чердачного окошка и по стволу раскидистого дерева добрались до соседского забора. Как оказалось, Дью нравился не только женщинам, но и собакам. Во всяком случае, он быстро договорился с симпатичной дворняжкой, и она легко пропустила нас через свой двор.
Простенький замок на двери дома юной целительницы я вскрыл без труда, тем более, что сам его установил. Свет зажигать не стали, чтобы не привлекать внимания, и продвигались на ощупь, полагаясь лишь на память. У меня с этим проблем не было, а вот Дью здорово повеселил вредного напарника, постоянно на всё натыкаясь и ругаясь не хуже босяка в трактире.
Наконец, с горем пополам добрались до кровати, и я заставил раненого друга лечь, присев рядом:
-- Постарайся поспать, пока караулю. Но сначала поешь, сдоба с маком ещё не зачерствела -- булочник не обманул.
Дью отдал половину своего куска хлеба, и мы молча жевали в темноте, пытаясь думать, что же делать дальше. Но голова, во всяком случае, у меня -- не хотела работать, всё время напоминая, что двойным убийством я подставил обоих, дав Тайному Сыску законное основание упечь нас в каталажку.
По тому, как ровно задышал балабол, стало ясно, что, покончив с более чем скромным ужином, он заснул. Прислонившись спиной к стене, сам приготовился подремать, оставив на коленях «позаимствованный» у отставного сержанта арбалет. Ночь выдалась лунная, и «золотистая шпионка» с любопытством заглядывала в окошко лачуги, где два измученных человека только-только закрыли глаза, чтобы хоть немного отдохнуть от свалившихся на их головы «сюрпризов».
Но, как говорится, если уж не везёт, то это надолго. Дью сказал бы, смеясь:
-- Сегодня точно не наш день…
И, судя по метнувшейся к окну тени -- ночь тоже. Я увидел, как сверкнуло в руке «гостя» лезвие ножа, и, не раздумывая, выстрелил. Охнув, первый незваный посетитель сполз на пол, за ним в проёме показалась голова второго «невезунчика»: я принял его «в объятия», познакомив с «ангелом» -- кинжалом, единственным наследством отца, не раз спасавшим мою никчёмную жизнь.
Оттащив тела к стене, перезарядил арбалет и, подумав, спрятал походный мешок в кустах у дома -- кто знает, при каких обстоятельствах придётся уходить, снова устроившись рядом с мирно посапывавшим Дью. Луне, кажется, не понравилось то, что она увидела, и ночная красавица пугливо спряталась за тучи.
Буркнув:
-- Ну извини, они сами напросились, -- снова прикрыл веки, понимая, что всё равно уже не усну.
И оказался прав, -- количество «гостей» удвоилось: примерно через час я недовольно смотрел на силуэты прислонённых к стене людей, ворча:
-- И какого чёрта сюда притащились? Вас слишком мало, чтобы пытаться справиться с нами -- значит, не Тайный Сыск. И слишком много для соседей, покусившихся на жалкую утварь горького пьяницы. Неужели Гай Каллаи объявил награду за поимку Эвы, ему-то она зачем? Хочет надавить на нас? Нет, вряд ли он вообще догадывается о её существовании. Поторопился -- надо было оставить в живых хотя бы одного…
Комнату уже окутал предрассветный сумрак, когда я зажёг свечу, решив получше рассмотреть беспокойных ночных «гостей». Это ничего не дало -- люди как люди, обычные горожане, среди них затесалась даже женщина средних лет в тёмных штанах и куртке с чужого плеча:
