-- А с тобой-то что не так? Плохо сдал?
За него ответил Димка с набитым ртом:
-- Ты чего, Маш? Лёшка у нас не только красавчик, у него и голова на месте. Я за него спокоен… -- и продолжил уничтожать торт, словно боялся, что ему не достанется последний кусочек.
Даже не поняла, как у меня оказался огромный букет влажных белых роз. Испуганно посмотрела на Лёшу, чьи руки осторожно поддерживали мои ладони.
-- Это мне? Почему… -- смущённо краснела, запинаясь, как робкая первоклассница, -- спасибо, Лёша… Садись за стол, угощайся. Так понимаю, ты куда-то уезжаешь? -- я старалась не смотреть на него и не узнавала свой, странно звучавший, потерянный голос. Думаю, он без труда понял, что тогда творилось в моей душе.
Красавчик сел рядом с уплетающим за обе щёки Димкой, опустив голову, и водил вилкой по краю пустой тарелки. Я делала вид, что ищу вазу для роз, а сама, замирая, ждала его ответа.
-- Понимаешь, Машенька, моя семья недавно переехала в Питер. Я решил дальше учиться там, вот Дима на меня и сердится. Мама всё время болеет, не хочу оставлять её одну. У меня же ещё две маленькие сестры и брат, за ними тоже нужен глаз да глаз. Так, кажется, у вас говорят? Но ведь Питер совсем близко, всего четыре часа на Сапсане. Я буду часто к вам приезжать. Вот сейчас устроюсь, а через две недели обязательно вернусь…
В это время Димка бросил есть и решительно вскочил из-за стола.
-- Я быстро сбегаю к Юрке, ну ты знаешь, зачем, не отпускать же тебя без подарка. У нас ведь есть полчаса, да? Лёш, подожди, мигом вернусь и отвезу тебя на вокзал. Вы пока поболтайте…
Хлопнула входная дверь, а я, положив букет на край стола, с ожесточением накладывая салат в его тарелку и, кажется, перестаралась. Красавчик с улыбкой остановил мою руку, когда всё содержимое салатницы оказалось перед ним. Его акцент показался мне особенно милым.
-- Хочешь, чтобы я лопнул и остался здесь?
-- Хочу, -- мои губы еле прошептали эти ужасные слова, но он расслышал, и в следующее мгновение притянул меня к себе. Всхлипнув, я оказалась у него на коленях. Мои не очень решительные попытки вырваться, ни к чему не привели, а возражать я не могла -- губы оказались надолго заняты…
Мы не замечали времени. Припухшие губы горели, его густые пепельные пряди струились между моими пальцами, горячая щека прижималась к его щеке. Лёша тяжело дышал, что-то тихо шепча мне на ухо по-английски, а я кивала и плакала, повторяя:
-- Не хочу тебя потерять, не хочу…
Димка словно нарочно долго и громко возился с ключами, давая нам возможность отодвинуться друг от друга и привести себя в порядок. Брат зашёл в комнату с довольным видом, потрясая бумажным пакетом и радостно вопя:
-- Лёха! Я его достал, теперь смогу отправить тебя в Питер с чистой совестью. Что сидишь такой бледный и взъерошенный как воробей? Собирайся, пора ехать, а то опоздаем. Маш, дай нашему американскому другу бутылку воды в дорогу.
Кивнув, быстро побежала на кухню и, умывшись под струёй ледяной воды, чтобы спрятать предательские дорожки от слёз, достала из шкафа бутылку минералки. Дима тронул меня за плечо так, что я чуть не подпрыгнула от неожиданности. Брат смущённо отводил взгляд в сторону.
-- Маш, я тебе, конечно, не мама, но всё-таки… Ты уверена в том, что делаешь? Лёшка -- отличный парень, серьёзный, в общем, совсем не такой, как кажется на первый взгляд. Но он же красавчик, на него все девчонки вешаются. У него таких -- на каждой улице…
Я схватила его за руку, чувствуя, что ещё одно слово, и сердце не выдержит, разлетаясь кровавыми ледяными осколками.
-- Замолчи, Дим, прошу тебя, не надо…
Братишка понятливо кивнул, и мы вместе вышли в комнату к стоящему у двери Лёше. Я протянула ему бутылку с водой и обречённо смотрела, как он убирал её в рюкзак. Коротко обменялись ничего не значащими фразами, и дверь захлопнулась.
Два почти одинаковых силуэта в сумерках остановились около машины, одновременно посмотрев наверх, но лишь один из них махнул мне рукой. И я ответила тем же, гадая, кто это был… Машина скрылась за поворотом, а меня без сил отбросило на диван, где ещё совсем недавно он был со мной. Красавчик, сводящий с ума глупых девчонок, тот, что обещал не забывать…
Теперь уже мои губы кривила ироничная улыбка:
-- Конечно, Лео или Лёша, какая разница кто из вас только что признавался мне в любви, умело целуя. Я не маленькая девочка и уже не верю пустым обещаниям, тем более таких «красавчиков». Вот сейчас ты сядешь в поезд и забудешь меня навсегда, потому что завтра встретишь ещё десяток таких же дурочек, а может, и больше, милый мальчик. Говорил, что вернёшься через две недели, уверенный, что я буду тебя ждать, проливая слёзы? Как бы не так…
Я бормотала себе под нос, убирая со стола посуду, и прислушивалась к внутренней тьме: она почему-то молчала, не затянув привычное -- «я же тебя предупреждала». Неужели, она ушла, но почему? Я ведь так и не стала счастливой… Или это ты, Лёша, так её напугал, -- единственный, настоящий…
Тарелка выпала из руки, разлетевшись по комнате белыми фарфоровыми брызгами.
-- Это к счастью, -- ноги сами понесли меня к календарю, я решительно вытирала слёзы, дрожащим карандашом отмечая две недели разлуки, -- пошли все к чёрту! Я дождусь тебя, Лёша. Обязательно дождусь, только возвращайся скорее…
За него ответил Димка с набитым ртом:
-- Ты чего, Маш? Лёшка у нас не только красавчик, у него и голова на месте. Я за него спокоен… -- и продолжил уничтожать торт, словно боялся, что ему не достанется последний кусочек.
Даже не поняла, как у меня оказался огромный букет влажных белых роз. Испуганно посмотрела на Лёшу, чьи руки осторожно поддерживали мои ладони.
-- Это мне? Почему… -- смущённо краснела, запинаясь, как робкая первоклассница, -- спасибо, Лёша… Садись за стол, угощайся. Так понимаю, ты куда-то уезжаешь? -- я старалась не смотреть на него и не узнавала свой, странно звучавший, потерянный голос. Думаю, он без труда понял, что тогда творилось в моей душе.
Красавчик сел рядом с уплетающим за обе щёки Димкой, опустив голову, и водил вилкой по краю пустой тарелки. Я делала вид, что ищу вазу для роз, а сама, замирая, ждала его ответа.
-- Понимаешь, Машенька, моя семья недавно переехала в Питер. Я решил дальше учиться там, вот Дима на меня и сердится. Мама всё время болеет, не хочу оставлять её одну. У меня же ещё две маленькие сестры и брат, за ними тоже нужен глаз да глаз. Так, кажется, у вас говорят? Но ведь Питер совсем близко, всего четыре часа на Сапсане. Я буду часто к вам приезжать. Вот сейчас устроюсь, а через две недели обязательно вернусь…
В это время Димка бросил есть и решительно вскочил из-за стола.
-- Я быстро сбегаю к Юрке, ну ты знаешь, зачем, не отпускать же тебя без подарка. У нас ведь есть полчаса, да? Лёш, подожди, мигом вернусь и отвезу тебя на вокзал. Вы пока поболтайте…
Хлопнула входная дверь, а я, положив букет на край стола, с ожесточением накладывая салат в его тарелку и, кажется, перестаралась. Красавчик с улыбкой остановил мою руку, когда всё содержимое салатницы оказалось перед ним. Его акцент показался мне особенно милым.
-- Хочешь, чтобы я лопнул и остался здесь?
-- Хочу, -- мои губы еле прошептали эти ужасные слова, но он расслышал, и в следующее мгновение притянул меня к себе. Всхлипнув, я оказалась у него на коленях. Мои не очень решительные попытки вырваться, ни к чему не привели, а возражать я не могла -- губы оказались надолго заняты…
Мы не замечали времени. Припухшие губы горели, его густые пепельные пряди струились между моими пальцами, горячая щека прижималась к его щеке. Лёша тяжело дышал, что-то тихо шепча мне на ухо по-английски, а я кивала и плакала, повторяя:
-- Не хочу тебя потерять, не хочу…
Димка словно нарочно долго и громко возился с ключами, давая нам возможность отодвинуться друг от друга и привести себя в порядок. Брат зашёл в комнату с довольным видом, потрясая бумажным пакетом и радостно вопя:
-- Лёха! Я его достал, теперь смогу отправить тебя в Питер с чистой совестью. Что сидишь такой бледный и взъерошенный как воробей? Собирайся, пора ехать, а то опоздаем. Маш, дай нашему американскому другу бутылку воды в дорогу.
Кивнув, быстро побежала на кухню и, умывшись под струёй ледяной воды, чтобы спрятать предательские дорожки от слёз, достала из шкафа бутылку минералки. Дима тронул меня за плечо так, что я чуть не подпрыгнула от неожиданности. Брат смущённо отводил взгляд в сторону.
-- Маш, я тебе, конечно, не мама, но всё-таки… Ты уверена в том, что делаешь? Лёшка -- отличный парень, серьёзный, в общем, совсем не такой, как кажется на первый взгляд. Но он же красавчик, на него все девчонки вешаются. У него таких -- на каждой улице…
Я схватила его за руку, чувствуя, что ещё одно слово, и сердце не выдержит, разлетаясь кровавыми ледяными осколками.
-- Замолчи, Дим, прошу тебя, не надо…
Братишка понятливо кивнул, и мы вместе вышли в комнату к стоящему у двери Лёше. Я протянула ему бутылку с водой и обречённо смотрела, как он убирал её в рюкзак. Коротко обменялись ничего не значащими фразами, и дверь захлопнулась.
Два почти одинаковых силуэта в сумерках остановились около машины, одновременно посмотрев наверх, но лишь один из них махнул мне рукой. И я ответила тем же, гадая, кто это был… Машина скрылась за поворотом, а меня без сил отбросило на диван, где ещё совсем недавно он был со мной. Красавчик, сводящий с ума глупых девчонок, тот, что обещал не забывать…
Теперь уже мои губы кривила ироничная улыбка:
-- Конечно, Лео или Лёша, какая разница кто из вас только что признавался мне в любви, умело целуя. Я не маленькая девочка и уже не верю пустым обещаниям, тем более таких «красавчиков». Вот сейчас ты сядешь в поезд и забудешь меня навсегда, потому что завтра встретишь ещё десяток таких же дурочек, а может, и больше, милый мальчик. Говорил, что вернёшься через две недели, уверенный, что я буду тебя ждать, проливая слёзы? Как бы не так…
Я бормотала себе под нос, убирая со стола посуду, и прислушивалась к внутренней тьме: она почему-то молчала, не затянув привычное -- «я же тебя предупреждала». Неужели, она ушла, но почему? Я ведь так и не стала счастливой… Или это ты, Лёша, так её напугал, -- единственный, настоящий…
Тарелка выпала из руки, разлетевшись по комнате белыми фарфоровыми брызгами.
-- Это к счастью, -- ноги сами понесли меня к календарю, я решительно вытирала слёзы, дрожащим карандашом отмечая две недели разлуки, -- пошли все к чёрту! Я дождусь тебя, Лёша. Обязательно дождусь, только возвращайся скорее…
