И женщина с лицом пьянчужки, -- эта еле на ногах стоит… В комнате негде спрятаться, дверь на ночь подпирается бревном, на окнах решётки. Трубы нет, места для очага -- тоже… Загадка, разбираться в которой нет никакого желания. Но что-то всё же делать надо -- загибаться здесь как-то не хочется...
Отупение, в котором я провёл весь вчерашний день, прошло -- значит, или надышался «успокаивающим» газом, или, пока был без сознания, меня напоили не позволявшей сопротивляться отравой. Один чёрт… Сначала надо осмотреться.
Чтобы обойти всё помещение кругом понадобилось не больше пары минут. Возвышение и стёртые ступеньки у соседней стены вполне могли быть раньше алтарём, и теперь слова Эрин о том, что мы находимся в древнем заброшенном храме, очень походили на правду. Вот только в духов и всякую такую чертовщину я не верил. Опыт подсказывал, раз есть преступление -- надо искать человека…
Кто-то очень жестоко играл с нами. Задумка была проста -- древнее божество якобы требовало жертвы, и почему бы под эту сказку не согнать сюда случайных путников, заблудившихся в тумане (возможно, даже рукотворном -- чем дьявол не шутит). Провернуть эту шутку одному человеку трудно, значит, их несколько… Банда? Нет… Эти -- просто прирезали бы, забрав у бедняг последнее. Скорее уж помешанные на мистических суевериях придурки. Короче -- фанатики, решившие провести кровавый ритуал, или просто безумцы, наслаждающиеся убийствами…
Возможно, мои рассуждения -- всего лишь бред расстроенного человека, но надо же от чего-то отталкиваться…
То, что отправленная сегодня к создателю парочка негодяев была из команды «игроков», я не сомневался -- единственные, у кого, если верить рассказу девочки, осталось оружие. Они быстро взяли ситуацию под контроль и, запугав всех, установили жёсткий порядок, безнаказанно издеваясь и убивая…
Вряд ли их было всего двое -- кто-то же повесил шаманку, да и правда ли она была той, кем хотела казаться? Оборванная, грязная, отвратительная ведьма, предупредившая, что станет следующей жертвой. Что это -- «дар предвидения» или хорошо продуманный план?
Я повернулся к Эрин:
-- Сиди здесь, мне надо с ними поговорить. Ни во что не вмешивайся. Поняла?
Девочка испуганно кивнула, и, легонько погладив её по тёмным волосам, быстро пошёл к выжившим. Они сразу замолчали, постаравшись вжаться в стену, всем своим видом показывая, что готовы подчиняться новому «вожаку». Двое бедно одетых брата-простолюдина -- впрочем, одежда довольно чистая и даже без заплаток. Седые волосы, худые лица, глаза опущены в пол. У меня, вон, тоже на голове серебрится проседь, хотя до сорока ещё далеко -- такая уж нескучная у солдата жизнь… Что же в этих пугливых старичках не так?
-- Не бойтесь, отцы… Ваших обидчиков больше нет в живых, а я бесплатно не убиваю… -- и, хмыкнув, добавил, -- как правило…
Они засуетились, кланяясь:
-- Спасибо, добрый человек… Выходит, ты… наёмник?
Кивнул:
-- Раньше был… Теперь возвращаюсь домой, к семье. А что это за ребёнок с вами?
Один из старцев легонько подтолкнул вперёд мальчишку с повязкой на глазах:
-- Поздоровайся, Михай… -- и тот послушно поклонился куда-то в сторону.
Я молниеносно сорвал повязку с его глаз -- два огромных бельма вызвали у меня отвращение, а парнишка заныл:
-- Мама, мама…
Женщина в мятой юбке со всклоченными волосами оторвалась от бутыли, горлышко которой облизывала, видимо, в надежде добраться до последних капель пойла. От исходившего от неё ядрёного запаха даже глаза заслезились.
-- Кто посмел обидеть маминого сыночка? -- она громко рыгнула и, неожиданно резво вскочив на ноги, ухватила мальчишку за руку. Вместе они опустились на покрытой прелой соломой пол, и ребёнок уткнулся в плечо матери, что-то жалобно бормоча, пока та терпеливо прилаживала повязку на место. Не переставая от души поносить обидчика последними словами.
Даже не взглянув на неё, снова сосредоточился на стариках, и такой интерес с моей стороны заставил их нервно заёрзать. Тот, что повыше, вдруг, вытаращив глаза, вскрикнул, делая, видимо, отгонявшие нечисть знаки:
-- Смотрите, смотрите -- проклятая ведьма пропала!
Я задрал голову вместе со всеми, и, что интересно, слепой мальчишка тоже уставился именно туда, где ещё совсем недавно висело тело шаманки. Что только усилило подозрение насчёт этой компании. Старики и пьянчужка снова затараторили о призраках, но в данный момент меня больше интересовало, почему у одетых в обноски «трудяг» такая чистая и свежая кожа, а волосы в лучах утреннего солнца просто сияют здоровьем. У тех, кто постоянно недоедал, а, тем более, большую часть жизни, как рассказывала Эрин, провёл в шахтах, руки должны быть в мозолях и следах въевшейся угольной пыли…
Воспользовавшись их растерянностью, я подобрался к старшему из братьев со спины и, прижав его к себе, приставил кинжал к горлу:
-- Хватит верещать… Ну-ка, быстро выкладывайте, что за игру вы тут затеяли, актёры из вас, прямо скажем -- «не очень». Если не хотите присоединиться к своим подельникам, «отдыхающим» во дворе, придётся всё рассказать. Долго ждать не буду -- «братец», или кто он там тебе на самом деле -- будет первым, ты -- на очереди, а затем придёт черёд и вашей притворщицы-пьянчужки. Посмотрите-ка на неё -- не просыхает целый день, и при этом двигается как настоящий боец…
После этих слов женщина усмехнулась, оттолкнув от себя хнычущего «сыночка» и окинув меня абсолютно трезвым взглядом:
-- А ты был прав, Шелл, этого не провести -- опытный, зараза. Думаешь, раскусил нас, идиот? Эй, Эрин -- перережь-ка ему глотку, пора заканчивать балаган, боги уже достаточно напились человеческой крови…
Это было сродни пощёчине:
-- Выходит, и малышка Эрин «из этих», а жаль… Почему же тогда я не чувствую её движения за спиной, что-то здесь не так…
Прыжок «Пьяной Дамы» был чертовски хорош, но я оказался проворнее: боевой кинжал успел нарисовать кровавую полосу на горле старика, а удачное попадание ребра ладони под подбородок заботливой мамаши прервал череду сильных ударов ногами, которые она щедро наносила по моим рёбрам.
Не знаю, как я выжил после той мощной атаки, закончившейся падением худенького тела на грязный пол. Не было сил даже вздохнуть, пока кровь хлестала из горла прямо на тряпьё этой несомненно талантливой убийцы. Но задумываться над такими мелочами, как сломанные рёбра, было ещё рано: тот, которого «пьянчужка» назвала Шеллом, с воплем метнулся мне за спину. Каким-то чудом рука дотянулась и, резко дёрнув за обноски, сумела повалить верещавшего слабака на землю.
На его визги о пощаде я ответил оплеухой, на большее в той ситуации сил не было. Но почивать на лаврах было рано -- оставались ещё слепой мальчишка и предательница Эрин. «Незрячего» я так и не нашёл -- двери во двор были распахнуты. А что касается девочки…
Она по-прежнему сидела там, где я велел ей оставаться, и дрожала. Подошёл и, опустившись на корточки, поднял её бледное личико за подбородок. Карие глаза были полны не пролившихся слёз. Губы едва шевельнулись:
-- Го, я никогда не была с ними заодно… никогда. Можешь убить меня, но это правда…
Сел рядом с ней, тяжело дыша и сплёвывая кровь на пол:
-- Верю, Эрин… Они просто пытались меня отвлечь. Потерпи немного, вот отдышусь, и будем искать выход. И знаешь что? Мы обязательно его найдём, обязательно...
Мысли как безумные скакали внутри черепа, причиняя почти невыносимую боль:
-- Опять твои руки в крови, Го. Хотя дал себе слово наконец бросить всё это…
Я чувствовал, как голова наливается невыносимой тяжестью и тянет вниз. Сознание уплывало, и последнее, что я услышал, был умоляющий шёпот Эрин:
-- Пожалуйста, не умирай, Го… У меня на всём свете никого, кроме тебя, нет.
Губы дрогнули:
-- Постараюсь…
Кто-то бил меня по щекам под знакомое хриплое ворчание:
-- Хватит притворяться, служивый… Поспал и будет, вам с малышкой пора убираться отсюда. Открывай глаза, я уже подлечила твои рёбра, а синяки и сами пройдут.
Вокруг был лес. Пахло хвоей и дымом, улыбавшаяся Эрин помогла сесть, напоив каким-то варевом из пристроенного над огнём котелка. Старуха–шаманка подбрасывала сучья в потрескивавшее пламя костра, хитро посматривая на нас обоих.
-- Ты жива… -- я сделал вид, что удивлён, осматривая лежащий рядом мой видавший виды меч, и ведьма довольно засмеялась, -- так кто тебя, горемыку, повесил под потолок?
Она хмыкнула:
-- Да я сама по стенке забралась, чего уж там -- надо было изобразить жертву….
Усмехнулся:
-- Шустрая, значит… Сколько же тебе лет, акробатка?
Она снова закаркала, и теперь её смех не казался ужасным:
-- Да столько же, сколько этому лесу и тем горам… Мы, боги, долго живём -- тебе не понять, какое это наказание, человек… Ладно, скоро рассветёт, пора возвращаться. Дорогу из леса Эрин знает, слушайся её -- умница девочка. Так и быть, отвечу на вопрос, который так хочешь задать, но вряд ли мой ответ тебя устроит -- не знаю я, что за больные разумом демоны пришли в храм и откуда. И зачем эти изверги устроили кровавую охоту на спешивших на ярмарку бедняг -- мне тоже не ведомо…
Она тяжело вздохнула:
-- Не смотри так, служивый. Слаба я стала -- вот и нет сил с негодяями справиться, раз святилище заброшено. Раньше-то люди приносили на алтарь дары -- грибы и ягоды, да только давно это было. Хорошо, что судьба привела тебя в мой дом -- теперь он чист, а о покойных я позабочусь. Ступайте с миром…
Силуэт шаманки начал светлеть, постепенно превращаясь сначала в фигуру удивительного, похожего на большую кошку зверя с золотистой шерстью, а потом -- тоненькую девушку в белом, украшенном цветами и ягодами платье. Её прекрасное молодое лицо неожиданно напомнило маму, какой она была двадцать лет назад, когда я по дурости ушёл из дома в поисках приключений…
Протянул руку, поднимая Эрин с колен и стирая слёзы с её больших красивых глаз:
-- Права богиня, нам пора уходить отсюда. Не плачь, обещаю присматривать за тобой, малышка, а я всегда держу слово. Вот отнесём письма в соседний город и пойдём домой… -- горло перехватило спазмом.
Эрин кивнула, быстро забросав остатки костра землёй, и, вытирая руки о платье, смущённо спросила:
-- У тебя там, наверное, жена?
Смеясь, смахнул попавшую в глаз «мошку»:
-- Ещё чего… Но кое-кто до сих пор ждёт возвращения непутёвого сына домой. Она у меня чудесная, Эрин. Уверен, вы с ней подружитесь…
Отупение, в котором я провёл весь вчерашний день, прошло -- значит, или надышался «успокаивающим» газом, или, пока был без сознания, меня напоили не позволявшей сопротивляться отравой. Один чёрт… Сначала надо осмотреться.
Чтобы обойти всё помещение кругом понадобилось не больше пары минут. Возвышение и стёртые ступеньки у соседней стены вполне могли быть раньше алтарём, и теперь слова Эрин о том, что мы находимся в древнем заброшенном храме, очень походили на правду. Вот только в духов и всякую такую чертовщину я не верил. Опыт подсказывал, раз есть преступление -- надо искать человека…
Кто-то очень жестоко играл с нами. Задумка была проста -- древнее божество якобы требовало жертвы, и почему бы под эту сказку не согнать сюда случайных путников, заблудившихся в тумане (возможно, даже рукотворном -- чем дьявол не шутит). Провернуть эту шутку одному человеку трудно, значит, их несколько… Банда? Нет… Эти -- просто прирезали бы, забрав у бедняг последнее. Скорее уж помешанные на мистических суевериях придурки. Короче -- фанатики, решившие провести кровавый ритуал, или просто безумцы, наслаждающиеся убийствами…
Возможно, мои рассуждения -- всего лишь бред расстроенного человека, но надо же от чего-то отталкиваться…
То, что отправленная сегодня к создателю парочка негодяев была из команды «игроков», я не сомневался -- единственные, у кого, если верить рассказу девочки, осталось оружие. Они быстро взяли ситуацию под контроль и, запугав всех, установили жёсткий порядок, безнаказанно издеваясь и убивая…
Вряд ли их было всего двое -- кто-то же повесил шаманку, да и правда ли она была той, кем хотела казаться? Оборванная, грязная, отвратительная ведьма, предупредившая, что станет следующей жертвой. Что это -- «дар предвидения» или хорошо продуманный план?
Я повернулся к Эрин:
-- Сиди здесь, мне надо с ними поговорить. Ни во что не вмешивайся. Поняла?
Девочка испуганно кивнула, и, легонько погладив её по тёмным волосам, быстро пошёл к выжившим. Они сразу замолчали, постаравшись вжаться в стену, всем своим видом показывая, что готовы подчиняться новому «вожаку». Двое бедно одетых брата-простолюдина -- впрочем, одежда довольно чистая и даже без заплаток. Седые волосы, худые лица, глаза опущены в пол. У меня, вон, тоже на голове серебрится проседь, хотя до сорока ещё далеко -- такая уж нескучная у солдата жизнь… Что же в этих пугливых старичках не так?
-- Не бойтесь, отцы… Ваших обидчиков больше нет в живых, а я бесплатно не убиваю… -- и, хмыкнув, добавил, -- как правило…
Они засуетились, кланяясь:
-- Спасибо, добрый человек… Выходит, ты… наёмник?
Кивнул:
-- Раньше был… Теперь возвращаюсь домой, к семье. А что это за ребёнок с вами?
Один из старцев легонько подтолкнул вперёд мальчишку с повязкой на глазах:
-- Поздоровайся, Михай… -- и тот послушно поклонился куда-то в сторону.
Я молниеносно сорвал повязку с его глаз -- два огромных бельма вызвали у меня отвращение, а парнишка заныл:
-- Мама, мама…
Женщина в мятой юбке со всклоченными волосами оторвалась от бутыли, горлышко которой облизывала, видимо, в надежде добраться до последних капель пойла. От исходившего от неё ядрёного запаха даже глаза заслезились.
-- Кто посмел обидеть маминого сыночка? -- она громко рыгнула и, неожиданно резво вскочив на ноги, ухватила мальчишку за руку. Вместе они опустились на покрытой прелой соломой пол, и ребёнок уткнулся в плечо матери, что-то жалобно бормоча, пока та терпеливо прилаживала повязку на место. Не переставая от души поносить обидчика последними словами.
Даже не взглянув на неё, снова сосредоточился на стариках, и такой интерес с моей стороны заставил их нервно заёрзать. Тот, что повыше, вдруг, вытаращив глаза, вскрикнул, делая, видимо, отгонявшие нечисть знаки:
-- Смотрите, смотрите -- проклятая ведьма пропала!
Я задрал голову вместе со всеми, и, что интересно, слепой мальчишка тоже уставился именно туда, где ещё совсем недавно висело тело шаманки. Что только усилило подозрение насчёт этой компании. Старики и пьянчужка снова затараторили о призраках, но в данный момент меня больше интересовало, почему у одетых в обноски «трудяг» такая чистая и свежая кожа, а волосы в лучах утреннего солнца просто сияют здоровьем. У тех, кто постоянно недоедал, а, тем более, большую часть жизни, как рассказывала Эрин, провёл в шахтах, руки должны быть в мозолях и следах въевшейся угольной пыли…
Воспользовавшись их растерянностью, я подобрался к старшему из братьев со спины и, прижав его к себе, приставил кинжал к горлу:
-- Хватит верещать… Ну-ка, быстро выкладывайте, что за игру вы тут затеяли, актёры из вас, прямо скажем -- «не очень». Если не хотите присоединиться к своим подельникам, «отдыхающим» во дворе, придётся всё рассказать. Долго ждать не буду -- «братец», или кто он там тебе на самом деле -- будет первым, ты -- на очереди, а затем придёт черёд и вашей притворщицы-пьянчужки. Посмотрите-ка на неё -- не просыхает целый день, и при этом двигается как настоящий боец…
После этих слов женщина усмехнулась, оттолкнув от себя хнычущего «сыночка» и окинув меня абсолютно трезвым взглядом:
-- А ты был прав, Шелл, этого не провести -- опытный, зараза. Думаешь, раскусил нас, идиот? Эй, Эрин -- перережь-ка ему глотку, пора заканчивать балаган, боги уже достаточно напились человеческой крови…
Это было сродни пощёчине:
-- Выходит, и малышка Эрин «из этих», а жаль… Почему же тогда я не чувствую её движения за спиной, что-то здесь не так…
Прыжок «Пьяной Дамы» был чертовски хорош, но я оказался проворнее: боевой кинжал успел нарисовать кровавую полосу на горле старика, а удачное попадание ребра ладони под подбородок заботливой мамаши прервал череду сильных ударов ногами, которые она щедро наносила по моим рёбрам.
Не знаю, как я выжил после той мощной атаки, закончившейся падением худенького тела на грязный пол. Не было сил даже вздохнуть, пока кровь хлестала из горла прямо на тряпьё этой несомненно талантливой убийцы. Но задумываться над такими мелочами, как сломанные рёбра, было ещё рано: тот, которого «пьянчужка» назвала Шеллом, с воплем метнулся мне за спину. Каким-то чудом рука дотянулась и, резко дёрнув за обноски, сумела повалить верещавшего слабака на землю.
На его визги о пощаде я ответил оплеухой, на большее в той ситуации сил не было. Но почивать на лаврах было рано -- оставались ещё слепой мальчишка и предательница Эрин. «Незрячего» я так и не нашёл -- двери во двор были распахнуты. А что касается девочки…
Она по-прежнему сидела там, где я велел ей оставаться, и дрожала. Подошёл и, опустившись на корточки, поднял её бледное личико за подбородок. Карие глаза были полны не пролившихся слёз. Губы едва шевельнулись:
-- Го, я никогда не была с ними заодно… никогда. Можешь убить меня, но это правда…
Сел рядом с ней, тяжело дыша и сплёвывая кровь на пол:
-- Верю, Эрин… Они просто пытались меня отвлечь. Потерпи немного, вот отдышусь, и будем искать выход. И знаешь что? Мы обязательно его найдём, обязательно...
Мысли как безумные скакали внутри черепа, причиняя почти невыносимую боль:
-- Опять твои руки в крови, Го. Хотя дал себе слово наконец бросить всё это…
Я чувствовал, как голова наливается невыносимой тяжестью и тянет вниз. Сознание уплывало, и последнее, что я услышал, был умоляющий шёпот Эрин:
-- Пожалуйста, не умирай, Го… У меня на всём свете никого, кроме тебя, нет.
Губы дрогнули:
-- Постараюсь…
Кто-то бил меня по щекам под знакомое хриплое ворчание:
-- Хватит притворяться, служивый… Поспал и будет, вам с малышкой пора убираться отсюда. Открывай глаза, я уже подлечила твои рёбра, а синяки и сами пройдут.
Вокруг был лес. Пахло хвоей и дымом, улыбавшаяся Эрин помогла сесть, напоив каким-то варевом из пристроенного над огнём котелка. Старуха–шаманка подбрасывала сучья в потрескивавшее пламя костра, хитро посматривая на нас обоих.
-- Ты жива… -- я сделал вид, что удивлён, осматривая лежащий рядом мой видавший виды меч, и ведьма довольно засмеялась, -- так кто тебя, горемыку, повесил под потолок?
Она хмыкнула:
-- Да я сама по стенке забралась, чего уж там -- надо было изобразить жертву….
Усмехнулся:
-- Шустрая, значит… Сколько же тебе лет, акробатка?
Она снова закаркала, и теперь её смех не казался ужасным:
-- Да столько же, сколько этому лесу и тем горам… Мы, боги, долго живём -- тебе не понять, какое это наказание, человек… Ладно, скоро рассветёт, пора возвращаться. Дорогу из леса Эрин знает, слушайся её -- умница девочка. Так и быть, отвечу на вопрос, который так хочешь задать, но вряд ли мой ответ тебя устроит -- не знаю я, что за больные разумом демоны пришли в храм и откуда. И зачем эти изверги устроили кровавую охоту на спешивших на ярмарку бедняг -- мне тоже не ведомо…
Она тяжело вздохнула:
-- Не смотри так, служивый. Слаба я стала -- вот и нет сил с негодяями справиться, раз святилище заброшено. Раньше-то люди приносили на алтарь дары -- грибы и ягоды, да только давно это было. Хорошо, что судьба привела тебя в мой дом -- теперь он чист, а о покойных я позабочусь. Ступайте с миром…
Силуэт шаманки начал светлеть, постепенно превращаясь сначала в фигуру удивительного, похожего на большую кошку зверя с золотистой шерстью, а потом -- тоненькую девушку в белом, украшенном цветами и ягодами платье. Её прекрасное молодое лицо неожиданно напомнило маму, какой она была двадцать лет назад, когда я по дурости ушёл из дома в поисках приключений…
Протянул руку, поднимая Эрин с колен и стирая слёзы с её больших красивых глаз:
-- Права богиня, нам пора уходить отсюда. Не плачь, обещаю присматривать за тобой, малышка, а я всегда держу слово. Вот отнесём письма в соседний город и пойдём домой… -- горло перехватило спазмом.
Эрин кивнула, быстро забросав остатки костра землёй, и, вытирая руки о платье, смущённо спросила:
-- У тебя там, наверное, жена?
Смеясь, смахнул попавшую в глаз «мошку»:
-- Ещё чего… Но кое-кто до сих пор ждёт возвращения непутёвого сына домой. Она у меня чудесная, Эрин. Уверен, вы с ней подружитесь…
