-- А самое главное -- только Вы способны нас разыскать, дорогой.
Это прозвучало так безапелляционно, что я возмутился:
-- Да с чего Вы взяли? Если хотите на чистоту -- Мишель Перье никогда, слышите, никогда не верил в мистическую чепуху и тому подобные штучки. Я и сейчас убеждён, что всё это, -- рука ткнула в сидящих на нашем диване и одетых в нашу одежду, больше похожих на заезжих клоунов, чем призраков, существ, -- просто кошмар больного человека!
Бабуля с сиреневыми волосами прищурила глаза, рассмеявшись так знакомо, что я сразу взмок. Гордо, совсем как Эллен во время наших ссор, задрав подозрительно дрожавший подбородок, она процедила:
-- Это информация из достоверного источника, дорогуша! Ваша жена сама сказала нам об этом.
Вытер взмокший лоб рукавом свитера, но не сдался:
-- Ну, разумеется... Хотите, чтоб я поверил в подобную чушь?
Старушка возмущённо закусила губу:
-- А Вы, Мишель, и в самом деле -- упрямый осёл, как и говорила Эллен. Да, она знает всё и о Вас, и о... Впрочем, сейчас не время говорить о таких вещах. У меня нет оснований не доверять любимой правнучке. Так будете нам помогать или нет?
Честно говоря, я растерялся -- между нами никогда не было секретов. Какая ещё правнучка? Эллен бы рассказала...
Словно читая мысли, бабуля фыркнула, снова сверкнув глазами, совсем как моя драгоценная половинка:
-- Имя Жозефины Борнье, урождённой графини де Монкор, Вам ничего не говорит?
Я снова вытер пот, промямлив:
-- Наслышан, Эллен что-то упоминала... Ну, ладно, допустим, Вы -- прабабушка. Простите, но всё равно не понимаю, почему полчаса назад жена сама не сказала, что одна из пострадавших -- её родственница?
Жозефина вздохнула так, словно на её плечах лежала вся тяжесть мира:
-- Мишель, сейчас нет времени объясняться. Потом на досуге обсудите с девочкой историю знаменитого рода, а пока ищите тела и поторопитесь, если не хотите потерять уважение любимой женщины.
Это был удар ниже пояса, и, постаравшись взять себя в руки, сказал голосом бывалого детектива:
-- В городе сотни зданий, если проверять каждое -- пройдут месяцы. Нужна зацепка.
Она довольно улыбнулась:
-- Есть кое-что -- перед похищением я слышала разговоры о церкви, и ещё -- рядом с местом, где нас бросили, довольно громко звучала старинная музыка. Ох, кажется, что-то происходит, поторопись, внучок...
Силуэты разволновавшихся «гостей» быстро поблекли, растворяясь в душном воздухе комнаты, а я бросился на кухню, где, напившись прямо из-под крана, умылся и, не вытираясь, подошёл к большому зеркалу. Глядя на своё бледное лицо с впавшими щеками и горящими безумием глазами, потрогал трёхдневную щетину, сказав своему отражению:
-- Ну и видок... Сам похож на покойника, не удивительно, что вижу призраков. Что скажешь, Мишель? И после всего этого будешь утверждать, что знаешь жену как свои пять пальцев? Идиот... Ладно, проехали, попробую, доказать хотя бы самому себе, что тоже не лыком шит, хоть и не графского рода. Где тут оставалась бабулина похлёбка от простуды?
Не заморачиваясь с выбором посуды, выпил лечебную гадость прямо из тётиного термоса до последней капли. В итоге меня чуть не вырвало, но зато перестало трясти, а ещё через десять минут голова окончательно прояснилась, и -- да здравствует интернет -- поиск начался.
Интуиция подсказывала, что «старинная музыка» как-то связана с одним из городских соборов, а их в Монпелье больше дюжины. Тут я полностью положился на своё журналистское чутьё:
«Музыка, музыка... Достаточно громкая, чтобы её было слышно издалека. Ну конечно, Сен-Пьер, крупнейший готический собор, где есть орган. Только вот беда, он огромный, там всегда толпятся туристы. Да и проникнуть в подвалы -- а где ещё можно спрятать тела? -- непросто, это же исторический памятник, центр города. Там рядом полно крошечных магазинчиков и кафе, скорее уж, в одном из них. Я точно сойду с ума, тут и недели не хватит, чтобы всё обыскать. Что же делать?»
Побегав по комнате, снова сел за компьютер, взгляд сам вернулся к знаменитому собору -- чуйка подсказывала, что я на верном пути:
«Где должны лежать мёртвые тела? В морге. А что занимает часть строений собора? Старейший в Европе медицинский университет! Вот оно... Где же ты, моё спасительное удостоверение?» -- перебрав в столе пачку «документов» на все случаи жизни, выбрал нужное и через полчаса, несмотря на усилившийся снегопад, уже крутился у дверей того самого здания.
Пришлось сделать несколько звонков «должникам», и вскоре я стоял в одном из подвалов университета перед столами, где под простынями лежали те самые «потеряшки». Я быстро позвонил Эллен, сообщив ей потрясающую новость и, услышав вместо счастливого:
-- Ты лучший, Мишель! -- нетерпеливое:
-- Почему так долго? Надеюсь, они ещё живы... Вот что, беги оттуда и жди звонка в нашем любимом кафе, -- расстроенно поплёлся в условленное место.
Только сидя в тёплом, уютном помещении, и потягивая горячий чай под звуки негромкой музыки, почувствовал, как же мне плохо. Усталость сковала всё тело, а ресницы слипались так, что, перестав бороться с собой, я, кажется, задремал, прислонившись головой к стене.
Эллен разбудила «героя» нежным поцелуем, и от её улыбки сразу стало легче:
-- Намучился, бедняжка! Ты такой молодец, Мишель. Всех спас -- пострадавшие уже проснулись, и сейчас им угрожает разве что переохлаждение, но врачи с этим справятся. Как знала, когда согласилась стать твоей женой, что особенные способности талантливого журналиста ещё пригодятся... -- она засмеялась, обнимая мужа и поправляя клетчатый шарф, который подарила на нашу первую годовщину.
Я притянул её к себе, целуя в губы:
-- Тебе придётся многое объяснить, Элли. Вся эта загадочная история кажется мне очень подозрительной...
Она сделала невинное и одновременно лукавое выражение лица:
-- Клянусь, и сама ничего не понимаю. Пусть этим занимаются детективы и спецслужбы, а нам лучше держаться подальше, поверь. Так что, раз меня всё равно временно отстранили от работы, давай поедем к нашим в этот твой Эг-Морт, устроим себе небольшие каникулы. Я уже и билеты взяла, сейчас подъедет такси. Ты же не против, дорогой?
Поцеловав её маленькую ручку, согласно кивнул, подумав, что разговорить эту потрясающую женщину будет непросто. Но для журналиста, привыкшего разгадывать сложные головоломки, это привычное дело. И я попробую, ведь, судя по её смеющимся глазам, оно того стоит...
Это прозвучало так безапелляционно, что я возмутился:
-- Да с чего Вы взяли? Если хотите на чистоту -- Мишель Перье никогда, слышите, никогда не верил в мистическую чепуху и тому подобные штучки. Я и сейчас убеждён, что всё это, -- рука ткнула в сидящих на нашем диване и одетых в нашу одежду, больше похожих на заезжих клоунов, чем призраков, существ, -- просто кошмар больного человека!
Бабуля с сиреневыми волосами прищурила глаза, рассмеявшись так знакомо, что я сразу взмок. Гордо, совсем как Эллен во время наших ссор, задрав подозрительно дрожавший подбородок, она процедила:
-- Это информация из достоверного источника, дорогуша! Ваша жена сама сказала нам об этом.
Вытер взмокший лоб рукавом свитера, но не сдался:
-- Ну, разумеется... Хотите, чтоб я поверил в подобную чушь?
Старушка возмущённо закусила губу:
-- А Вы, Мишель, и в самом деле -- упрямый осёл, как и говорила Эллен. Да, она знает всё и о Вас, и о... Впрочем, сейчас не время говорить о таких вещах. У меня нет оснований не доверять любимой правнучке. Так будете нам помогать или нет?
Честно говоря, я растерялся -- между нами никогда не было секретов. Какая ещё правнучка? Эллен бы рассказала...
Словно читая мысли, бабуля фыркнула, снова сверкнув глазами, совсем как моя драгоценная половинка:
-- Имя Жозефины Борнье, урождённой графини де Монкор, Вам ничего не говорит?
Я снова вытер пот, промямлив:
-- Наслышан, Эллен что-то упоминала... Ну, ладно, допустим, Вы -- прабабушка. Простите, но всё равно не понимаю, почему полчаса назад жена сама не сказала, что одна из пострадавших -- её родственница?
Жозефина вздохнула так, словно на её плечах лежала вся тяжесть мира:
-- Мишель, сейчас нет времени объясняться. Потом на досуге обсудите с девочкой историю знаменитого рода, а пока ищите тела и поторопитесь, если не хотите потерять уважение любимой женщины.
Это был удар ниже пояса, и, постаравшись взять себя в руки, сказал голосом бывалого детектива:
-- В городе сотни зданий, если проверять каждое -- пройдут месяцы. Нужна зацепка.
Она довольно улыбнулась:
-- Есть кое-что -- перед похищением я слышала разговоры о церкви, и ещё -- рядом с местом, где нас бросили, довольно громко звучала старинная музыка. Ох, кажется, что-то происходит, поторопись, внучок...
Силуэты разволновавшихся «гостей» быстро поблекли, растворяясь в душном воздухе комнаты, а я бросился на кухню, где, напившись прямо из-под крана, умылся и, не вытираясь, подошёл к большому зеркалу. Глядя на своё бледное лицо с впавшими щеками и горящими безумием глазами, потрогал трёхдневную щетину, сказав своему отражению:
-- Ну и видок... Сам похож на покойника, не удивительно, что вижу призраков. Что скажешь, Мишель? И после всего этого будешь утверждать, что знаешь жену как свои пять пальцев? Идиот... Ладно, проехали, попробую, доказать хотя бы самому себе, что тоже не лыком шит, хоть и не графского рода. Где тут оставалась бабулина похлёбка от простуды?
Не заморачиваясь с выбором посуды, выпил лечебную гадость прямо из тётиного термоса до последней капли. В итоге меня чуть не вырвало, но зато перестало трясти, а ещё через десять минут голова окончательно прояснилась, и -- да здравствует интернет -- поиск начался.
Интуиция подсказывала, что «старинная музыка» как-то связана с одним из городских соборов, а их в Монпелье больше дюжины. Тут я полностью положился на своё журналистское чутьё:
«Музыка, музыка... Достаточно громкая, чтобы её было слышно издалека. Ну конечно, Сен-Пьер, крупнейший готический собор, где есть орган. Только вот беда, он огромный, там всегда толпятся туристы. Да и проникнуть в подвалы -- а где ещё можно спрятать тела? -- непросто, это же исторический памятник, центр города. Там рядом полно крошечных магазинчиков и кафе, скорее уж, в одном из них. Я точно сойду с ума, тут и недели не хватит, чтобы всё обыскать. Что же делать?»
Побегав по комнате, снова сел за компьютер, взгляд сам вернулся к знаменитому собору -- чуйка подсказывала, что я на верном пути:
«Где должны лежать мёртвые тела? В морге. А что занимает часть строений собора? Старейший в Европе медицинский университет! Вот оно... Где же ты, моё спасительное удостоверение?» -- перебрав в столе пачку «документов» на все случаи жизни, выбрал нужное и через полчаса, несмотря на усилившийся снегопад, уже крутился у дверей того самого здания.
Пришлось сделать несколько звонков «должникам», и вскоре я стоял в одном из подвалов университета перед столами, где под простынями лежали те самые «потеряшки». Я быстро позвонил Эллен, сообщив ей потрясающую новость и, услышав вместо счастливого:
-- Ты лучший, Мишель! -- нетерпеливое:
-- Почему так долго? Надеюсь, они ещё живы... Вот что, беги оттуда и жди звонка в нашем любимом кафе, -- расстроенно поплёлся в условленное место.
Только сидя в тёплом, уютном помещении, и потягивая горячий чай под звуки негромкой музыки, почувствовал, как же мне плохо. Усталость сковала всё тело, а ресницы слипались так, что, перестав бороться с собой, я, кажется, задремал, прислонившись головой к стене.
Эллен разбудила «героя» нежным поцелуем, и от её улыбки сразу стало легче:
-- Намучился, бедняжка! Ты такой молодец, Мишель. Всех спас -- пострадавшие уже проснулись, и сейчас им угрожает разве что переохлаждение, но врачи с этим справятся. Как знала, когда согласилась стать твоей женой, что особенные способности талантливого журналиста ещё пригодятся... -- она засмеялась, обнимая мужа и поправляя клетчатый шарф, который подарила на нашу первую годовщину.
Я притянул её к себе, целуя в губы:
-- Тебе придётся многое объяснить, Элли. Вся эта загадочная история кажется мне очень подозрительной...
Она сделала невинное и одновременно лукавое выражение лица:
-- Клянусь, и сама ничего не понимаю. Пусть этим занимаются детективы и спецслужбы, а нам лучше держаться подальше, поверь. Так что, раз меня всё равно временно отстранили от работы, давай поедем к нашим в этот твой Эг-Морт, устроим себе небольшие каникулы. Я уже и билеты взяла, сейчас подъедет такси. Ты же не против, дорогой?
Поцеловав её маленькую ручку, согласно кивнул, подумав, что разговорить эту потрясающую женщину будет непросто. Но для журналиста, привыкшего разгадывать сложные головоломки, это привычное дело. И я попробую, ведь, судя по её смеющимся глазам, оно того стоит...
