-- Да сам не знаю, вышел подышать воздухом, а тут такое, -- я не мог отвести от неё взгляд, понимая, что веду себя глупо и бесцеремонно… Но это было выше моих сил -- между нами пробежала искра, и на миг только что спасшийся от неминуемой смерти неудачник забыл обо всех несчастьях, свалившихся на него в последнее время. Так мы познакомились: девушку звали Мелена, и она всего два дня как переехала в наш дом.
В это время в балконную дверь забарабанила перепуганная мама. Пришлось впопыхах возвращаться через соседскую квартиру домой и долго её успокаивать, отпаивая лекарствами -- бедняжке было так плохо, ведь она только что чуть не потеряла сына. До самого утра мы с мамой просидели на кухне, приходя в себя, поддерживая и утешая друг друга, хотя мои мысли то и дело возвращались к новой знакомой…
Неудивительно, что вскоре после этого дикого происшествия я начал встречаться с Меленой. Нас тянуло друг к другу: её красота, восхитительная улыбка и мягкий, покладистый характер сводили с ума. И однажды, не выдержав, я доверился ей, поделившись своей бедой. Выслушав невероятную историю, она отнеслась к ней на удивление серьёзно, искренне сочувствуя. В ту же ночь ведьма снова появилась во сне, потребовав немедленно разыскать сестру, на этот раз угрожая смертью моей девушке.
Я был в ужасе от нового поворота судьбы, Мелена же приняла эту новость спокойно, сказав, что Риту всё равно надо найти и вернуть домой, а не старухе, и предложила обратиться за помощью к частному сыщику. Собрав остававшиеся у нас деньги и заняв у друзей, мы приготовились к поискам.
Но тут случилось непредвиденное: Рита сама появилась на пороге квартиры, слегка заторможенная, в чужой не по росту одежде, совершенно не помнившая, что с ней произошло, и где она пропадала всё это время. Мы с мамой были счастливы, тем более, что врачи не нашли у девочки никаких физических травм. Оставалось надеяться, что пережитое не сильно отразилось на её психике, и со временем потерянные воспоминания вернутся, а сестрёнка станет прежней.
Как же хотелось в это верить, и каким наивным я тогда был… Хотя уже в то время кое-что меня сильно тревожило, и речь не только о старухе и её проклятии. Рита очень изменилась -- как будто внезапно повзрослела: непривычно молчаливая, она подолгу грустно смотрела на меня, а стоило в комнату зайти Мелене, тут же срывалась с места и уходила. Я во всём винил детскую ревность сестрёнки, но однажды, не выдержав, спросил:
-- В чём дело, Одуванчик, тебе не нравится Мелена? Она очень хорошая, поверь, ты поймёшь это, когда вы познакомитесь поближе. Может, просто ревнуешь, глупышка? Зря, клянусь, ты навсегда останешься самой лучшей…
От таких слов Рита чуть не захлебнулась слезами и прокричала, задев до глубины души:
-- Валя, умоляю, прогони её -- она хочет моей смерти.
Это было настолько нелепо, что я возмутился:
-- Да ты бредишь… Что за дичь?
Но сестра заупрямилась, продолжая твердить своё:
-- Клянусь, Мелена и есть та самая ведьма. Если останешься с ней, она погубит тебя, Валечка…
От возмущения у меня перехватило дыхание, и я еле сдержался, чтобы не накричать на упрямицу, стараясь осторожно выбирать слова:
-- Послушай, Одуванчик, я очень тебя люблю и прощаю эту глупость. Но запомни -- никому не удастся развести меня с Меленой. Даже тебе. Если не хочешь, чтобы мы поссорились, немедленно пообещай больше не говорить о ней ничего подобного…
Побелев, Рита сникла, и, обречённо кивнув, быстро выбежала из комнаты.
-- Что ж… Кажется, моя взяла, почему же тогда так погано на душе? -- слова сестры задели за живое, и в груди впервые зашевелилось сомнение…
Вечером в квартире у подруги, целуя её нежные губы, я с грустью передал свой разговор с Ритой, ожидая от любимой понимания и поддержки:
-- Она же просто глупый ребёнок, ты ведь не сердишься на неё, да, малышка?
Но всегда мягкую и добродушную Мелену на этот раз словно подменили: она не просто разозлилась, а впала в настоящую ярость, не на шутку перепугав. В её глазах появился неприятный блеск:
-- Да твоя сестра просто сумасшедшая, неужели вы с матерью этого не видите? Старуха была права -- давно надо было от неё избавиться -- лучше всего отправить ненормальную в психушку, ей там самое место!
В этот момент её лицо преобразилось: глаза прищурились, обычно ангельское выражение сменилось отвратительной гримасой ненависти. Меня трясло от возмущения, но чувствуя, как ускоряется пульс и холодеют руки, я старался подавить рвущийся наружу гнев:
-- Какого чёрта… Да что с тобой, Мелена? Неужели сестрёнка была права -- или ты внезапно изменилась, или я был слишком слеп… Ухожу, видеть тебя больше не могу.
В бешенстве попытался встать, но не смог и шагу ступить, потому что что-то острое неожиданно кольнуло меня в бок, и по рубашке заструился тёплый ручеёк крови. В ужасе поднял на Мелену глаза и замер: вместо красавицы передо мной стояла отвратительная старуха и, оскалившись, пыталась нанести ещё один удар ножом, на этот раз в сердце.
В шоке я не чувствовал боли -- пытаясь вырвать нож, вывернул ей руку. Однако та умело выкрутилась, снова замахиваясь и бормоча проклятия. И всё же мне удалось её оттолкнуть -- ведьма взвизгнула, едва удержавшись на ногах, и вдруг, взглянув на балкон, как зачарованная всадила лезвие себе в грудь, медленно заваливаясь на бок. Её рука тянулась вперёд, словно пытаясь на что-то указать. Губы беззвучно шевелились, но так и не успели ничего произнести -- она исчезла, оставив у моих ног узкий окровавленный нож, через несколько секунд пропавший вслед за своей хозяйкой…
Только теперь я почувствовал сильную боль в боку. Зажимая пульсирующую рану, медленно повернулся в сторону, куда посылала проклятия умиравшая старуха. На балконе, слегка наклонив голову, стояла бледная Рита с чёрным вороном на плече и внимательно за нами наблюдала. Когда же силуэт старухи окончательно растаял, прогнав птицу, сестра тихо прошептала, не поднимая на меня больших, внезапно потемневших глаз:
-- Не сердись, Валя… Я только немного тебе помогла, иначе ведьма не оставила бы нас в покое. Поверь, мне тоже страшно, братишка. Потерпи, сейчас займусь твоей раной.
Я стоял ни жив ни мёртв, с испугом наблюдая, как младшая сестра приложила маленькую ладошку к ране, и та затянулась прямо на глазах, не оставив после себя даже шрама. Её личико было на удивление сосредоточенным и не по-детски серьёзным.
-- Не болит? -- Рита вдруг улыбнулась, непривычно прищурив глаза, её нежные губы странно подёргивались, и от этого неприятного зрелища нестерпимо сжалось сердце, разливая боль в груди, -- пойдём, Валечка…
Взяв за руку, она повела меня домой. Я покорно, словно околдованный, плёлся следом -- на душе было невыносимо тяжело. Не отпускало ощущение неправильности происходящего: что-то случилось с маленькой сестрёнкой, даже её звонкий голосок теперь звучал иначе -- глуше и печальнее. Но почему? Всё же закончилось… или только начиналось?
-- Что же теперь с нами будет, Одуванчик? -- потрясённый случившимся, прошептал я обманчиво спокойной Рите.
-- Не волнуйся, Валя, мы обязательно со всем справимся… Конечно, если ты поможешь мне с математикой -- я так много пропустила, -- и, улыбнувшись знакомой лукавой улыбкой, она холодно посмотрела за окно, в сторону сидящего на ветке чёрного ворона...
В это время в балконную дверь забарабанила перепуганная мама. Пришлось впопыхах возвращаться через соседскую квартиру домой и долго её успокаивать, отпаивая лекарствами -- бедняжке было так плохо, ведь она только что чуть не потеряла сына. До самого утра мы с мамой просидели на кухне, приходя в себя, поддерживая и утешая друг друга, хотя мои мысли то и дело возвращались к новой знакомой…
Неудивительно, что вскоре после этого дикого происшествия я начал встречаться с Меленой. Нас тянуло друг к другу: её красота, восхитительная улыбка и мягкий, покладистый характер сводили с ума. И однажды, не выдержав, я доверился ей, поделившись своей бедой. Выслушав невероятную историю, она отнеслась к ней на удивление серьёзно, искренне сочувствуя. В ту же ночь ведьма снова появилась во сне, потребовав немедленно разыскать сестру, на этот раз угрожая смертью моей девушке.
Я был в ужасе от нового поворота судьбы, Мелена же приняла эту новость спокойно, сказав, что Риту всё равно надо найти и вернуть домой, а не старухе, и предложила обратиться за помощью к частному сыщику. Собрав остававшиеся у нас деньги и заняв у друзей, мы приготовились к поискам.
Но тут случилось непредвиденное: Рита сама появилась на пороге квартиры, слегка заторможенная, в чужой не по росту одежде, совершенно не помнившая, что с ней произошло, и где она пропадала всё это время. Мы с мамой были счастливы, тем более, что врачи не нашли у девочки никаких физических травм. Оставалось надеяться, что пережитое не сильно отразилось на её психике, и со временем потерянные воспоминания вернутся, а сестрёнка станет прежней.
Как же хотелось в это верить, и каким наивным я тогда был… Хотя уже в то время кое-что меня сильно тревожило, и речь не только о старухе и её проклятии. Рита очень изменилась -- как будто внезапно повзрослела: непривычно молчаливая, она подолгу грустно смотрела на меня, а стоило в комнату зайти Мелене, тут же срывалась с места и уходила. Я во всём винил детскую ревность сестрёнки, но однажды, не выдержав, спросил:
-- В чём дело, Одуванчик, тебе не нравится Мелена? Она очень хорошая, поверь, ты поймёшь это, когда вы познакомитесь поближе. Может, просто ревнуешь, глупышка? Зря, клянусь, ты навсегда останешься самой лучшей…
От таких слов Рита чуть не захлебнулась слезами и прокричала, задев до глубины души:
-- Валя, умоляю, прогони её -- она хочет моей смерти.
Это было настолько нелепо, что я возмутился:
-- Да ты бредишь… Что за дичь?
Но сестра заупрямилась, продолжая твердить своё:
-- Клянусь, Мелена и есть та самая ведьма. Если останешься с ней, она погубит тебя, Валечка…
От возмущения у меня перехватило дыхание, и я еле сдержался, чтобы не накричать на упрямицу, стараясь осторожно выбирать слова:
-- Послушай, Одуванчик, я очень тебя люблю и прощаю эту глупость. Но запомни -- никому не удастся развести меня с Меленой. Даже тебе. Если не хочешь, чтобы мы поссорились, немедленно пообещай больше не говорить о ней ничего подобного…
Побелев, Рита сникла, и, обречённо кивнув, быстро выбежала из комнаты.
-- Что ж… Кажется, моя взяла, почему же тогда так погано на душе? -- слова сестры задели за живое, и в груди впервые зашевелилось сомнение…
Вечером в квартире у подруги, целуя её нежные губы, я с грустью передал свой разговор с Ритой, ожидая от любимой понимания и поддержки:
-- Она же просто глупый ребёнок, ты ведь не сердишься на неё, да, малышка?
Но всегда мягкую и добродушную Мелену на этот раз словно подменили: она не просто разозлилась, а впала в настоящую ярость, не на шутку перепугав. В её глазах появился неприятный блеск:
-- Да твоя сестра просто сумасшедшая, неужели вы с матерью этого не видите? Старуха была права -- давно надо было от неё избавиться -- лучше всего отправить ненормальную в психушку, ей там самое место!
В этот момент её лицо преобразилось: глаза прищурились, обычно ангельское выражение сменилось отвратительной гримасой ненависти. Меня трясло от возмущения, но чувствуя, как ускоряется пульс и холодеют руки, я старался подавить рвущийся наружу гнев:
-- Какого чёрта… Да что с тобой, Мелена? Неужели сестрёнка была права -- или ты внезапно изменилась, или я был слишком слеп… Ухожу, видеть тебя больше не могу.
В бешенстве попытался встать, но не смог и шагу ступить, потому что что-то острое неожиданно кольнуло меня в бок, и по рубашке заструился тёплый ручеёк крови. В ужасе поднял на Мелену глаза и замер: вместо красавицы передо мной стояла отвратительная старуха и, оскалившись, пыталась нанести ещё один удар ножом, на этот раз в сердце.
В шоке я не чувствовал боли -- пытаясь вырвать нож, вывернул ей руку. Однако та умело выкрутилась, снова замахиваясь и бормоча проклятия. И всё же мне удалось её оттолкнуть -- ведьма взвизгнула, едва удержавшись на ногах, и вдруг, взглянув на балкон, как зачарованная всадила лезвие себе в грудь, медленно заваливаясь на бок. Её рука тянулась вперёд, словно пытаясь на что-то указать. Губы беззвучно шевелились, но так и не успели ничего произнести -- она исчезла, оставив у моих ног узкий окровавленный нож, через несколько секунд пропавший вслед за своей хозяйкой…
Только теперь я почувствовал сильную боль в боку. Зажимая пульсирующую рану, медленно повернулся в сторону, куда посылала проклятия умиравшая старуха. На балконе, слегка наклонив голову, стояла бледная Рита с чёрным вороном на плече и внимательно за нами наблюдала. Когда же силуэт старухи окончательно растаял, прогнав птицу, сестра тихо прошептала, не поднимая на меня больших, внезапно потемневших глаз:
-- Не сердись, Валя… Я только немного тебе помогла, иначе ведьма не оставила бы нас в покое. Поверь, мне тоже страшно, братишка. Потерпи, сейчас займусь твоей раной.
Я стоял ни жив ни мёртв, с испугом наблюдая, как младшая сестра приложила маленькую ладошку к ране, и та затянулась прямо на глазах, не оставив после себя даже шрама. Её личико было на удивление сосредоточенным и не по-детски серьёзным.
-- Не болит? -- Рита вдруг улыбнулась, непривычно прищурив глаза, её нежные губы странно подёргивались, и от этого неприятного зрелища нестерпимо сжалось сердце, разливая боль в груди, -- пойдём, Валечка…
Взяв за руку, она повела меня домой. Я покорно, словно околдованный, плёлся следом -- на душе было невыносимо тяжело. Не отпускало ощущение неправильности происходящего: что-то случилось с маленькой сестрёнкой, даже её звонкий голосок теперь звучал иначе -- глуше и печальнее. Но почему? Всё же закончилось… или только начиналось?
-- Что же теперь с нами будет, Одуванчик? -- потрясённый случившимся, прошептал я обманчиво спокойной Рите.
-- Не волнуйся, Валя, мы обязательно со всем справимся… Конечно, если ты поможешь мне с математикой -- я так много пропустила, -- и, улыбнувшись знакомой лукавой улыбкой, она холодно посмотрела за окно, в сторону сидящего на ветке чёрного ворона...
