-- Не трогай его, Док. У Анри такие припадки с самого детства, они быстро проходят. В школе над ним часто смеялись, и Жорж взял болезненного мальчишку под свою опеку. Так они стали неразлучными друзьями. Тихо, тихо, не спорь, лучше внимательно слушай, что скажет наш «прорицатель» -- все его предсказания сбываются. Поверь, я не шучу.
Симпатичный друг Жоржа, с самого нашего знакомства напоминавший мне одного из героев Дюма-отца, продолжал стонать, потом что-то быстро забормотал -- разобрать эту бессмыслицу было невозможно. Но вдруг, замерев, вполне отчётливо произнёс:
-- Всем грозит опасность: сначала появится мёртвая птица, за ней -- небесный камень упадёт на город. Будет много крови и горя, мёртвые встанут из могил. Док спасёт нас, но сам…
Не договорив, Анри снова замер, и как ни в чём не бывало, открыв глаза, потянулся за салфеткой, пытаясь убрать кровь со всё ещё бледного лица. Его голос звучал устало и немного иронично:
-- Опять меня понесло раздавать предсказания? Как вам ещё не надоело слушать эту чепуху -- что я «придумал» на этот раз?
Алистер и Жорж промолчали, и я почему-то решил ответить сам:
-- Ты пообещал, что мы увидим мёртвую птицу, после чего на город упадёт метеорит и начнётся зомби-апокалипсис…
Сначала даже не понял, почему друзья так странно смотрят на меня, и только когда Жорж фыркнул:
-- Шутник, да? А ну быстро объясни по-человечески, что ты наплёл!
Пришлось, смущаясь, слово в слово пересказать Анри его странное пророчество. Похоже, его это не впечатлило:
-- Подумаешь, в прошлый раз я пообещал, что целый остров смоет в океан.
-- И как, сбылось?
Он поплотнее запахнул куртку, ёжась от холодного ветра:
-- Пора в гостиницу, а то окоченеем. Да, Док, огромная волна смыла почти всё, что находилось на маленьком каменистом острове, где кроме птичьих экскрементов ничего и не было. Никто не пострадал. Так что не стоит трактовать мои слова буквально: возможно, камень с неба и упадёт, но не факт, что он что-то разрушит, и вообще неизвестно, когда это случится -- завтра или через год.
Мы не спеша брели по опустевшим вечерним улицам, никто не хотел продолжать неприятный разговор. Уже у самой гостиницы Анри схватил меня за полосатый шарф, притянув к себе:
-- Что касается горя и крови -- эти слова могут относиться к большой аварии или бандитской стычке. Вариантов много. Про «мертвецов» -- вполне объяснимая глупость: Жорж уговорил на ночь посмотреть дурацкий фильм про этих ваших «зомби», вот я и «впечатлился».
Я заглянул в его глаза:
-- Ты забыл сказать о том, что ждёт меня.
Анри, самый молчаливый из новых друзей, а теперь и самый загадочный из них, отпустил шарф и, усмехнувшись, подтолкнул Жоржа и Алистера к дверям «Эвереста»:
-- Во-первых, «пророчество» не закончено, а во-вторых, подумай сам -- что может случится с бессмертным? Да ничего. Спокойной ночи, Док.
Несмотря на вполне логичные объяснения Анри, на душе было тревожно, и, ворочаясь в кровати, я думал, что всё-таки они многого не договаривают. А ведь клялись считать меня своим братом. Почему? Потому что Док -- рядовой врач самой обычной больницы -- единственный в своём роде бессмертный человек, и зачем-то очень им нужен. Но пока мои друзья не решаются рассказать об этом.
Я закрыл голову подушкой, пытаясь прогнать ужасные мысли, но, внезапно подумав:
-- Бертье, я совсем запутался -- нам срочно надо поговорить, -- сразу же заснул.
На этот раз сон забросил меня куда–то на окраину, где, как и в большинстве провинциальных городов, преобладали одноэтажные, в основном, деревянные дома. Разбитый асфальт, так не похожий на дорогу перед зданием мэрии, через переулок вывел к пустырю, где среди пожухшей травы горел костёр. Кто-то сидел на стволе поваленного дерева, грея руки над мечущимся под порывами ветра пламенем.
Оглянувшись по сторонам, я пошёл к человеку, на всякий случай ущипнув себя за руку -- это было больно, и, стараясь не думать о странностях сна, поздоровался первым:
-- Привет, я -- Док…
Незнакомец откинул на плечи капюшон парки и, кивком показав на кривой пенёк, сказал:
-- Знаю… Я -- Симон Бертье, тот, из-за которого ты, парень, влип в большие неприятности. Присаживайся, о чём хотел поговорить?
Передо мной сидел юноша лет шестнадцати, симпатичный, с утончёнными чертами и копной каштановых волос. Его было легко принять за обычного подростка, если бы не удивительные, сиявшие золотистым светом круглые глаза. Они завораживали, и я, как дурачок, уставился на мага, неожиданно для себя выпалив:
-- Сейчас Вы выглядите иначе…
Выражение его лица не изменилось, голос звучал ровно:
-- Алистер уже рассказал тебе нашу историю? Хорошо, не люблю повторяться. Да, ты видел мою уменьшенную копию, у вас это, кажется, называется «клон». К сожалению, с этим типом я допустил ошибку -- в качестве эксперимента наделил его разумом и частью своих способностей. Даже представить не мог, что эта маленькая дрянь окажется такой зловредной и мстительной -- отправит тебя в наш мир. Он наверняка наговорил разных глупостей -- не верь его словам, Тиш любит пугать людей. А самое ужасное, что мерзавец умело от меня прячется. Но рано или поздно я его поймаю и превращу во что-нибудь более приличное -- например, жабу.
Я пробормотал:
-- Понятно, но Вы не похожи…
Он улыбнулся уголками губ:
-- Хочешь видеть перед собой скрюченного горбуна с птичьим клювом? Нет? Вот и мне надоедает пялиться в зеркало на урода, поэтому иногда позволяю себе побыть прежним.
-- Так почему бы не остаться таким навсегда? -- я понимал, как наивно прозвучал этот вопрос, но Симон ответил вполне серьёзно:
-- Не получается, образ держится не больше часа. Так о чём ты хотел спросить? Если о том, как избавиться от «бессмертия», то, увы -- я не знаю ответа, иначе бы давно помог. Не переношу, когда из-за меня страдают люди.
Я растерянно грел руки у костра, не решаясь спросить о главном -- Симон казался совсем не таким, как говорили о нём друзья, но жизнь научила доктора Саню не доверять малознакомым людям. Он словно прочитал путанные мысли в голове своего гостя:
-- Ты прав, никому нельзя верить, и всё же, если уж позвал сюда -- спрашивай, времени не так много -- скоро заклинание выбросит меня назад в свой мир.
Откашлявшись, спросил:
-- Значит, Тиш -- самозванец, и всё что он говорил -- ложь? А Алистер и ребята не замышляют ничего плохого, и ты не собираешься их убивать?
Он вздохнул:
-- Я был занят и не слышал, что Тиш тебе наплёл, но это только его слова. Что касается Алистера, у меня были причины злиться, но не убивать друга. Тем более, столько лет прошло. За эти годы он даже ни разу не навестил друга, не поговорил, -- в голосе Симона были отчаяние и боль, -- маг Бертье сам по себе и в чужих глазах просто чудовище, а не человек. Не знаю, что у них на уме, но не верю, что Ал и его друзья замышляют что-то плохое.
Бертье вдруг замер, словно к чему-то прислушивался, быстро сказав:
-- Вот тебе несколько советов от старика -- если сомневаешься в чём-то, прямо спроси у друзей, а не чужаков. Отнесись серьёзно к «предсказаниям» Анри, он совсем не прост и очень умён. И главное -- пусть Алистер расскажет и о других побочных эффектах от пилюли «бессмертия». Думаю, дело в этом -- ты, Док, теперь не просто бессмертный, а, возможно, стал…
Налетевший холодный ветер унёс его слова. Симон вскочил и, словно превозмогая сильную боль, крикнул:
-- Скажи Алу -- я так скучаю…
Новый порыв непростого ветра, от которого я весь покрылся инеем, развеял фигуру мага, превратив её в рой белых снежинок и погасив костёр. В мире тут же воцарилась не просто ночная тьма, а пугающий, казалось, проникавший в каждую клеточку тела мрак, в котором что-то шевелилось и стонало. Ноги словно приросли к земле, и только тихий шёпот в голове:
-- Беги, если не хочешь превратиться в монстра! -- заставил меня очнуться.
Я помчался вперёд, разрывая тьму своим криком, и… проснулся. Рядом сидел Алистер и, держа за руку, как ребёнка гладил по голове:
-- Тише, тише, Док, успокойся, что тебе приснилось на этот раз? Анри, принеси воды, видишь, на нём лица нет.
Напившись и немного успокоившись, я подробно рассказал свой необычный сон, пока Анри смазывал мои неизвестно как появившиеся на теле за ночь многочисленные синяки и ссадины. А Жорж упорно пытался накормить «беднягу» купленным по дороге пирожком:
-- Ну съешь хоть кусочек, Док, вкусно же! Сразу полегчает. Мне, например, всегда помогает.
Но как только я закончил своё короткое повествование, суета вокруг сразу прекратилась. Друзья отошли от кровати на несколько шагов и смотрели не просто с удивлением, а, как показалось, испугом. Первым в себя пришёл Анри:
-- Я же говорил -- его новые способности постепенно проявятся.
Жорж, успевший за несколько проведённых им в чужом мире дней значительно обогатить свой словарный запас, фыркнул:
-- Круто, вау! Оказывается, Док теперь умеет проникать в чужие сны и даже приносить оттуда синяки и шишки! Только ко мне не приходи, лады? Тебе там точно не понравится, ты для них ещё… хм… не дорос.
А вот Алистер в прямом смысле бился головой об оконную раму, повторяя:
-- Какой же я дурак, почему сам не догадался? Бедный, бедный Симон, как же тебе помочь, дружище…
Встав с кровати и подойдя к стонущему Алхимику, я обнял его за плечи и, остановив процесс самобичевания, приклеил пластырь на лоб.
-- Прекрасно, ничего не скажешь -- ты, Ал, наконец понял, что все эти годы зря обвинял друга, а я теперь, значит, могу слоняться по чужим снам. Что ещё скрывают мои названные братья, а? О каких новых способностях говорил сейчас Анри, и чего вы на самом деле боитесь?
Сердито смотрел на притихших друзей и, внезапно вспомнив слова Симона, выдохнул:
-- Неужели всё дело в одном из пророчеств Анри? Ну же, «бравый мушкетёр», не молчи, скажи как есть. Что бы там ни было, я это переживу, обещаю.
-- Ты-то, может, и переживёшь, Док, -- тихо ответил Анри, так напоминавший любимого героя детства, -- в одном из видений мы все погибли от твоей руки.
Похоже, я погорячился, сказав, что «всё переживу» -- меня захлёстывали эмоции, только слов, чтобы их выплеснуть, не находилось. Поэтому доктор Саня сжимал кулаки, молча глотая слёзы, пока, наконец, Алистер, сорвав пластырь со лба, тихо не сказал:
-- Сейчас надо думать о главном: как помочь Доку снова стать человеком. Если у нас получится, то и о пророчестве можно будет забыть -- оно просто не сбудется. Кстати, тут на подоконнике за окном -- мёртвая птица…
Симпатичный друг Жоржа, с самого нашего знакомства напоминавший мне одного из героев Дюма-отца, продолжал стонать, потом что-то быстро забормотал -- разобрать эту бессмыслицу было невозможно. Но вдруг, замерев, вполне отчётливо произнёс:
-- Всем грозит опасность: сначала появится мёртвая птица, за ней -- небесный камень упадёт на город. Будет много крови и горя, мёртвые встанут из могил. Док спасёт нас, но сам…
Не договорив, Анри снова замер, и как ни в чём не бывало, открыв глаза, потянулся за салфеткой, пытаясь убрать кровь со всё ещё бледного лица. Его голос звучал устало и немного иронично:
-- Опять меня понесло раздавать предсказания? Как вам ещё не надоело слушать эту чепуху -- что я «придумал» на этот раз?
Алистер и Жорж промолчали, и я почему-то решил ответить сам:
-- Ты пообещал, что мы увидим мёртвую птицу, после чего на город упадёт метеорит и начнётся зомби-апокалипсис…
Сначала даже не понял, почему друзья так странно смотрят на меня, и только когда Жорж фыркнул:
-- Шутник, да? А ну быстро объясни по-человечески, что ты наплёл!
Пришлось, смущаясь, слово в слово пересказать Анри его странное пророчество. Похоже, его это не впечатлило:
-- Подумаешь, в прошлый раз я пообещал, что целый остров смоет в океан.
-- И как, сбылось?
Он поплотнее запахнул куртку, ёжась от холодного ветра:
-- Пора в гостиницу, а то окоченеем. Да, Док, огромная волна смыла почти всё, что находилось на маленьком каменистом острове, где кроме птичьих экскрементов ничего и не было. Никто не пострадал. Так что не стоит трактовать мои слова буквально: возможно, камень с неба и упадёт, но не факт, что он что-то разрушит, и вообще неизвестно, когда это случится -- завтра или через год.
Мы не спеша брели по опустевшим вечерним улицам, никто не хотел продолжать неприятный разговор. Уже у самой гостиницы Анри схватил меня за полосатый шарф, притянув к себе:
-- Что касается горя и крови -- эти слова могут относиться к большой аварии или бандитской стычке. Вариантов много. Про «мертвецов» -- вполне объяснимая глупость: Жорж уговорил на ночь посмотреть дурацкий фильм про этих ваших «зомби», вот я и «впечатлился».
Я заглянул в его глаза:
-- Ты забыл сказать о том, что ждёт меня.
Анри, самый молчаливый из новых друзей, а теперь и самый загадочный из них, отпустил шарф и, усмехнувшись, подтолкнул Жоржа и Алистера к дверям «Эвереста»:
-- Во-первых, «пророчество» не закончено, а во-вторых, подумай сам -- что может случится с бессмертным? Да ничего. Спокойной ночи, Док.
Несмотря на вполне логичные объяснения Анри, на душе было тревожно, и, ворочаясь в кровати, я думал, что всё-таки они многого не договаривают. А ведь клялись считать меня своим братом. Почему? Потому что Док -- рядовой врач самой обычной больницы -- единственный в своём роде бессмертный человек, и зачем-то очень им нужен. Но пока мои друзья не решаются рассказать об этом.
Я закрыл голову подушкой, пытаясь прогнать ужасные мысли, но, внезапно подумав:
-- Бертье, я совсем запутался -- нам срочно надо поговорить, -- сразу же заснул.
На этот раз сон забросил меня куда–то на окраину, где, как и в большинстве провинциальных городов, преобладали одноэтажные, в основном, деревянные дома. Разбитый асфальт, так не похожий на дорогу перед зданием мэрии, через переулок вывел к пустырю, где среди пожухшей травы горел костёр. Кто-то сидел на стволе поваленного дерева, грея руки над мечущимся под порывами ветра пламенем.
Оглянувшись по сторонам, я пошёл к человеку, на всякий случай ущипнув себя за руку -- это было больно, и, стараясь не думать о странностях сна, поздоровался первым:
-- Привет, я -- Док…
Незнакомец откинул на плечи капюшон парки и, кивком показав на кривой пенёк, сказал:
-- Знаю… Я -- Симон Бертье, тот, из-за которого ты, парень, влип в большие неприятности. Присаживайся, о чём хотел поговорить?
Передо мной сидел юноша лет шестнадцати, симпатичный, с утончёнными чертами и копной каштановых волос. Его было легко принять за обычного подростка, если бы не удивительные, сиявшие золотистым светом круглые глаза. Они завораживали, и я, как дурачок, уставился на мага, неожиданно для себя выпалив:
-- Сейчас Вы выглядите иначе…
Выражение его лица не изменилось, голос звучал ровно:
-- Алистер уже рассказал тебе нашу историю? Хорошо, не люблю повторяться. Да, ты видел мою уменьшенную копию, у вас это, кажется, называется «клон». К сожалению, с этим типом я допустил ошибку -- в качестве эксперимента наделил его разумом и частью своих способностей. Даже представить не мог, что эта маленькая дрянь окажется такой зловредной и мстительной -- отправит тебя в наш мир. Он наверняка наговорил разных глупостей -- не верь его словам, Тиш любит пугать людей. А самое ужасное, что мерзавец умело от меня прячется. Но рано или поздно я его поймаю и превращу во что-нибудь более приличное -- например, жабу.
Я пробормотал:
-- Понятно, но Вы не похожи…
Он улыбнулся уголками губ:
-- Хочешь видеть перед собой скрюченного горбуна с птичьим клювом? Нет? Вот и мне надоедает пялиться в зеркало на урода, поэтому иногда позволяю себе побыть прежним.
-- Так почему бы не остаться таким навсегда? -- я понимал, как наивно прозвучал этот вопрос, но Симон ответил вполне серьёзно:
-- Не получается, образ держится не больше часа. Так о чём ты хотел спросить? Если о том, как избавиться от «бессмертия», то, увы -- я не знаю ответа, иначе бы давно помог. Не переношу, когда из-за меня страдают люди.
Я растерянно грел руки у костра, не решаясь спросить о главном -- Симон казался совсем не таким, как говорили о нём друзья, но жизнь научила доктора Саню не доверять малознакомым людям. Он словно прочитал путанные мысли в голове своего гостя:
-- Ты прав, никому нельзя верить, и всё же, если уж позвал сюда -- спрашивай, времени не так много -- скоро заклинание выбросит меня назад в свой мир.
Откашлявшись, спросил:
-- Значит, Тиш -- самозванец, и всё что он говорил -- ложь? А Алистер и ребята не замышляют ничего плохого, и ты не собираешься их убивать?
Он вздохнул:
-- Я был занят и не слышал, что Тиш тебе наплёл, но это только его слова. Что касается Алистера, у меня были причины злиться, но не убивать друга. Тем более, столько лет прошло. За эти годы он даже ни разу не навестил друга, не поговорил, -- в голосе Симона были отчаяние и боль, -- маг Бертье сам по себе и в чужих глазах просто чудовище, а не человек. Не знаю, что у них на уме, но не верю, что Ал и его друзья замышляют что-то плохое.
Бертье вдруг замер, словно к чему-то прислушивался, быстро сказав:
-- Вот тебе несколько советов от старика -- если сомневаешься в чём-то, прямо спроси у друзей, а не чужаков. Отнесись серьёзно к «предсказаниям» Анри, он совсем не прост и очень умён. И главное -- пусть Алистер расскажет и о других побочных эффектах от пилюли «бессмертия». Думаю, дело в этом -- ты, Док, теперь не просто бессмертный, а, возможно, стал…
Налетевший холодный ветер унёс его слова. Симон вскочил и, словно превозмогая сильную боль, крикнул:
-- Скажи Алу -- я так скучаю…
Новый порыв непростого ветра, от которого я весь покрылся инеем, развеял фигуру мага, превратив её в рой белых снежинок и погасив костёр. В мире тут же воцарилась не просто ночная тьма, а пугающий, казалось, проникавший в каждую клеточку тела мрак, в котором что-то шевелилось и стонало. Ноги словно приросли к земле, и только тихий шёпот в голове:
-- Беги, если не хочешь превратиться в монстра! -- заставил меня очнуться.
Я помчался вперёд, разрывая тьму своим криком, и… проснулся. Рядом сидел Алистер и, держа за руку, как ребёнка гладил по голове:
-- Тише, тише, Док, успокойся, что тебе приснилось на этот раз? Анри, принеси воды, видишь, на нём лица нет.
Напившись и немного успокоившись, я подробно рассказал свой необычный сон, пока Анри смазывал мои неизвестно как появившиеся на теле за ночь многочисленные синяки и ссадины. А Жорж упорно пытался накормить «беднягу» купленным по дороге пирожком:
-- Ну съешь хоть кусочек, Док, вкусно же! Сразу полегчает. Мне, например, всегда помогает.
Но как только я закончил своё короткое повествование, суета вокруг сразу прекратилась. Друзья отошли от кровати на несколько шагов и смотрели не просто с удивлением, а, как показалось, испугом. Первым в себя пришёл Анри:
-- Я же говорил -- его новые способности постепенно проявятся.
Жорж, успевший за несколько проведённых им в чужом мире дней значительно обогатить свой словарный запас, фыркнул:
-- Круто, вау! Оказывается, Док теперь умеет проникать в чужие сны и даже приносить оттуда синяки и шишки! Только ко мне не приходи, лады? Тебе там точно не понравится, ты для них ещё… хм… не дорос.
А вот Алистер в прямом смысле бился головой об оконную раму, повторяя:
-- Какой же я дурак, почему сам не догадался? Бедный, бедный Симон, как же тебе помочь, дружище…
Встав с кровати и подойдя к стонущему Алхимику, я обнял его за плечи и, остановив процесс самобичевания, приклеил пластырь на лоб.
-- Прекрасно, ничего не скажешь -- ты, Ал, наконец понял, что все эти годы зря обвинял друга, а я теперь, значит, могу слоняться по чужим снам. Что ещё скрывают мои названные братья, а? О каких новых способностях говорил сейчас Анри, и чего вы на самом деле боитесь?
Сердито смотрел на притихших друзей и, внезапно вспомнив слова Симона, выдохнул:
-- Неужели всё дело в одном из пророчеств Анри? Ну же, «бравый мушкетёр», не молчи, скажи как есть. Что бы там ни было, я это переживу, обещаю.
-- Ты-то, может, и переживёшь, Док, -- тихо ответил Анри, так напоминавший любимого героя детства, -- в одном из видений мы все погибли от твоей руки.
Похоже, я погорячился, сказав, что «всё переживу» -- меня захлёстывали эмоции, только слов, чтобы их выплеснуть, не находилось. Поэтому доктор Саня сжимал кулаки, молча глотая слёзы, пока, наконец, Алистер, сорвав пластырь со лба, тихо не сказал:
-- Сейчас надо думать о главном: как помочь Доку снова стать человеком. Если у нас получится, то и о пророчестве можно будет забыть -- оно просто не сбудется. Кстати, тут на подоконнике за окном -- мёртвая птица…
