- Ангелина...- Анатолий вскочил из-за стола навстречу вошедшей Фугасовой. – Вас можно просто так или лучше по отчеству?
- По отчеству не нужно, но и просто так меня не стоит, - холодновато улыбнулась Лина, присаживаясь за столик. – У вас есть какие-то нарекания по поводу сегодняшней встречи? – сразу перешла она к делу.
- Нарекания? Нет-нет, что вы!
Анатолий занял своё место, замялся и подал знак официанту, чтобы тот принёс выпить.
- Тогда в чём дело? – Фугасова склонила голову набок и ждала ответа.
- В чём дело? В чём дело...- Сапёрский лихорадочно искал ответ на этот вопрос, но найти его не мог по причине того, что все мыслительные процессы, на которые Анатолий был способен, происходили совсем не в верхней голове.
- Наверное, в том, что вам хотелось скрасить своё одиночество на этот вечер, и вы решили, что заодно можно и обсудить те моменты нашей с вами дневной встречи, которые происходили под ваше одобрительное мычание?
Сапёрский уже почти возмутился, когда понял, что Лина подшучивает над ним и теперь смотрит на него озорным взглядом.
- Именно этого мне и хотелось, - поспешно кивнул Анатолий, хватаясь за спасительную соломинку.
- А мне сейчас хочется танцевать, - уведомила его Ангелина, поднимаясь с места и направляясь в сторону небольшой танцевальной площадки, покачивая округлыми бёдрами.
«Ну, уж нет! Ещё не хватало, чтобы сегодня ядерная война с участием Лины началась на шёлковых простынях театра военных действий, принадлежащего не мне!» - успел подумать Сапёрский, резво вскочив из-за столика и устремившись за Ангелиной. По дороге он заприметил как минимум три заинтересованных взгляда посетителей мужского пола, направленные в сторону его женщины.
Исполнительный директор тем временем исполняла зажигательный танец, что-то вроде ламбады, выписывая бёдрами восьмёрки и прочие цифры от ноля до десяти и обратно. Сапёрский танцором был неплохим, но не в ситуациях, когда двигаться ему мешала третья нога. Состояние Анатолия лишь ухудшилось, когда Лина стала бомбардировать его жаркими взглядами.
Воспоминания Сапёрского о том, как они оказались в номере отеля, были сумбурными. Вот Ангелина льнёт к нему в медленном танце, потом отступает на несколько шагов, и тут же хочется вернуть её обратно. Вот они уже в такси, неистово целуются под заинтересованными взглядами водителя. В этот момент, видимо, шофёр пожалел, что у него на затылке не имеется дополнительной пары глаз и возблагодарил создателя зеркала заднего вида. Ибо то, что вытворяли Сапёрский и Фугасова на заднем сидении машины, никакие директора не вытворяют друг с другом ни за круглыми, ни за квадратными, ни за овальными и прочими столами.
Постель в номере была прохладной, простыни сыроватыми, а обстановка – аскетичной. Что не мешало Сапёрскому прочувствовать все оттенки наслаждения, которое ему дарила Лина. О! Это была самая ядерная из всех боеголовок, с которыми посчастливилось встретиться неутомимому сапёру. В неё словно бес вселился, едва они переступили порог номера. Рубашка Сапёрского была разорвана, и сейчас валялась белым флагом на полу. Анатолий капитулировал полностью и безоговорочно! А руки и губы Ангелины продолжали сводить его с ума.
Сапёрский лежал на кровати, наблюдая за тем, как Лина скользит поцелуями по его груди вниз к животу...Только бы не взорваться раньше времени, от одного лишь ожидания того, как спелые, жаркие (интересно, сколько ещё подходящих эпитетов нарисуются в голове прежде, чем он почувствует всю спелость и жар этих уст?) губы рыжей прикоснутся к его разгорячённой плоти! Там, где она разгорячённее всего. Неужели сейчас, вот-вот? Лишь только тонкие пальцы расстегнут пряжку ремня, спустят вниз брюки и боксеры...И...!!!
Сапёрский даже зажмурился и начал считать до ста, чтобы не оконфузиться ещё до того момента, когда Лина прикоснётся своим сладким ртом к его пылающим чреслам. Или не прикоснётся, что гораздо менее предпочтительно. Зелёные глаза смотрели на него лукаво, язык прошёлся по животу, спустился вниз, обвёл впадинку пупка.
Анатолий смял простынь в руках, сжал зубы и понял, что чека выдернута. Ещё немного и грянет взрыв, а высвобождённый член разразится шрапнелью. Вот оно как повернулось – сапёр лежит кверху лапками и ждёт, когда ядерная боеголовка поглотит его без остатка.
Фугасова же только провела пальцами по его орудию и...оказалась сидящей на нём. Она целовала Анатолия в шею, щекотала дыханием ухо, а Сапёрский потрясённо смотрел в потолок, не в силах поверить, что и в этот раз заветного «Мин нет» не случилось. Ну, уж нет! Этого он не допустит, только не в этот раз!
Рывком поднявшись и перевернув Лину, Анатолий оказался сверху, безжалостно впиваясь ртом в её губы. Если детонатор боеголовки должен был вот-вот сработать, Сапёрский предпочитал в этот момент управлять процессом. Задрав подол платья Ангелины и сорвав с неё трусики, которые таковыми можно было назвать только при очень бурной фантазии, Анатолий без лишних телодвижений оказался между бесстыдно разведённых ног.
- Ах! – Лина выгнулась дугой, стоило только Сапёрскому начать обезвреживание на местности. В ход шли самые что ни на есть подручные средства поисковика боезарядов – пальцы и язык. Фугасова стонала, извивалась под умелыми ласками Анатолия. Голова её оказалась возле самого края кровати и волна рыжих волос разметалась по порванной рубашке, валяющейся на полу. А сапёр подводил свою боеголовку к кульминации. Ещё немного, чуть-чуть...И Ангелина закричала как сигнальная звуковая ракета, выпущенная в воздух с близкого расстояния.
Не давая ей опомниться, Сапёрский опустился на пол, и его гордо поднятый боеприпас оказался вровень с лицом Фугасовой, всё ещё судорожно ловящей ртом воздух. Это было божественно! Только от этой позы туго сжатая пружина внутри Анатолия едва не распрямилась в самый неподходящий момент.
Обхватив лицо Лины одной ладонью, Сапёрский направил член к алеющим губам Фугасовой, которые от неожиданности открылись ещё больше, как и глаза, полные неподдельного изумления.
Забил снаряд я в пушку туго...
Что тут хитрить? Пожалуй, к бою!
Уж мы пойдём ломить стеною,
Уж постоим мы головою...(с)
А потом Сапёрский понял – нет больше ни единого взрывного устройства, которое хочется обезвредить. Ни одной бомбы, мины, гранаты...Ничего нет в этом мире. Только лишь эти губы, только зелёные глаза, только жаркие стоны и влажные звуки. И когда взрывная волна прошла по телу Анатолия, сметая всё на своём пути, последней внятной мыслью, мелькнувшей на задворках браво-сапёрского сознания, стали всего два слова – Мин нет!
«Жизнь часто преподносит нам сюрпризы. Дарит то, чего ты и не ждал. Хочешь немногого, а получаешь в несколько раз больше, и это становится главным...»
Анатолий Сапёрский поморщился и отложил ноутбук на прикроватный столик. Как он и думал – мемуарист из него вышел совсем паршивый. Вернее было сказать – не вышел вообще.
- Совершенно не хотели укладываться спать, - пожаловалась Лина, вошедшая в спальню, где её в постели ждал муж. – Я совсем замучилась.
- В следующий раз зови меня, я помогу, - отозвался Сапёрский, приподнимаясь на локтях и глядя на супругу с обожанием. – А замучилась совсем или совсем-совсем?
Лина спрятала улыбку, скинула лёгкий халатик и юркнула под одеяло.
- Совсем-совсем, - вынесла она свой приговор. Анатолий расстроенно вздохнул. – А ты хотел своего любимого?
- Нет, я хотел свою любимую!
- О! Это как?
Сапёрский обнял Ангелину одной рукой и на секунду задумался.
- Ну, мы же Сапёрские-Фугасовы. Так?
- Так, - согласилась Лина.
- Значит, можем сменить религию с Сапёрских-Фугасовых на Фугасовых-Сапёрских.
- Только не религия! – взмолилась Ангелина, упершись ладонями в грудь мужа. Потом крепко зажмурилась и приоткрыла один глаз. – Это значит, что я буду сверху? – уточнила она.
- Точно, - подтвердил Сапёрский. – Будет приятно!
- В этом я не сомневаюсь, - отозвалась Лина, довольно быстро оказываясь сидящей верхом на муже и со смехом наблюдая, как он подтягивает её к своему лицу за бёдра...
Жизнь часто преподносит нам сюрпризы. Дарит то, чего ты и не ждал. Хочешь немногого, а получаешь в несколько раз больше. И это становится главным.
- По отчеству не нужно, но и просто так меня не стоит, - холодновато улыбнулась Лина, присаживаясь за столик. – У вас есть какие-то нарекания по поводу сегодняшней встречи? – сразу перешла она к делу.
- Нарекания? Нет-нет, что вы!
Анатолий занял своё место, замялся и подал знак официанту, чтобы тот принёс выпить.
- Тогда в чём дело? – Фугасова склонила голову набок и ждала ответа.
- В чём дело? В чём дело...- Сапёрский лихорадочно искал ответ на этот вопрос, но найти его не мог по причине того, что все мыслительные процессы, на которые Анатолий был способен, происходили совсем не в верхней голове.
- Наверное, в том, что вам хотелось скрасить своё одиночество на этот вечер, и вы решили, что заодно можно и обсудить те моменты нашей с вами дневной встречи, которые происходили под ваше одобрительное мычание?
Сапёрский уже почти возмутился, когда понял, что Лина подшучивает над ним и теперь смотрит на него озорным взглядом.
- Именно этого мне и хотелось, - поспешно кивнул Анатолий, хватаясь за спасительную соломинку.
- А мне сейчас хочется танцевать, - уведомила его Ангелина, поднимаясь с места и направляясь в сторону небольшой танцевальной площадки, покачивая округлыми бёдрами.
«Ну, уж нет! Ещё не хватало, чтобы сегодня ядерная война с участием Лины началась на шёлковых простынях театра военных действий, принадлежащего не мне!» - успел подумать Сапёрский, резво вскочив из-за столика и устремившись за Ангелиной. По дороге он заприметил как минимум три заинтересованных взгляда посетителей мужского пола, направленные в сторону его женщины.
Исполнительный директор тем временем исполняла зажигательный танец, что-то вроде ламбады, выписывая бёдрами восьмёрки и прочие цифры от ноля до десяти и обратно. Сапёрский танцором был неплохим, но не в ситуациях, когда двигаться ему мешала третья нога. Состояние Анатолия лишь ухудшилось, когда Лина стала бомбардировать его жаркими взглядами.
***
Воспоминания Сапёрского о том, как они оказались в номере отеля, были сумбурными. Вот Ангелина льнёт к нему в медленном танце, потом отступает на несколько шагов, и тут же хочется вернуть её обратно. Вот они уже в такси, неистово целуются под заинтересованными взглядами водителя. В этот момент, видимо, шофёр пожалел, что у него на затылке не имеется дополнительной пары глаз и возблагодарил создателя зеркала заднего вида. Ибо то, что вытворяли Сапёрский и Фугасова на заднем сидении машины, никакие директора не вытворяют друг с другом ни за круглыми, ни за квадратными, ни за овальными и прочими столами.
Постель в номере была прохладной, простыни сыроватыми, а обстановка – аскетичной. Что не мешало Сапёрскому прочувствовать все оттенки наслаждения, которое ему дарила Лина. О! Это была самая ядерная из всех боеголовок, с которыми посчастливилось встретиться неутомимому сапёру. В неё словно бес вселился, едва они переступили порог номера. Рубашка Сапёрского была разорвана, и сейчас валялась белым флагом на полу. Анатолий капитулировал полностью и безоговорочно! А руки и губы Ангелины продолжали сводить его с ума.
Сапёрский лежал на кровати, наблюдая за тем, как Лина скользит поцелуями по его груди вниз к животу...Только бы не взорваться раньше времени, от одного лишь ожидания того, как спелые, жаркие (интересно, сколько ещё подходящих эпитетов нарисуются в голове прежде, чем он почувствует всю спелость и жар этих уст?) губы рыжей прикоснутся к его разгорячённой плоти! Там, где она разгорячённее всего. Неужели сейчас, вот-вот? Лишь только тонкие пальцы расстегнут пряжку ремня, спустят вниз брюки и боксеры...И...!!!
Сапёрский даже зажмурился и начал считать до ста, чтобы не оконфузиться ещё до того момента, когда Лина прикоснётся своим сладким ртом к его пылающим чреслам. Или не прикоснётся, что гораздо менее предпочтительно. Зелёные глаза смотрели на него лукаво, язык прошёлся по животу, спустился вниз, обвёл впадинку пупка.
Анатолий смял простынь в руках, сжал зубы и понял, что чека выдернута. Ещё немного и грянет взрыв, а высвобождённый член разразится шрапнелью. Вот оно как повернулось – сапёр лежит кверху лапками и ждёт, когда ядерная боеголовка поглотит его без остатка.
Фугасова же только провела пальцами по его орудию и...оказалась сидящей на нём. Она целовала Анатолия в шею, щекотала дыханием ухо, а Сапёрский потрясённо смотрел в потолок, не в силах поверить, что и в этот раз заветного «Мин нет» не случилось. Ну, уж нет! Этого он не допустит, только не в этот раз!
Рывком поднявшись и перевернув Лину, Анатолий оказался сверху, безжалостно впиваясь ртом в её губы. Если детонатор боеголовки должен был вот-вот сработать, Сапёрский предпочитал в этот момент управлять процессом. Задрав подол платья Ангелины и сорвав с неё трусики, которые таковыми можно было назвать только при очень бурной фантазии, Анатолий без лишних телодвижений оказался между бесстыдно разведённых ног.
- Ах! – Лина выгнулась дугой, стоило только Сапёрскому начать обезвреживание на местности. В ход шли самые что ни на есть подручные средства поисковика боезарядов – пальцы и язык. Фугасова стонала, извивалась под умелыми ласками Анатолия. Голова её оказалась возле самого края кровати и волна рыжих волос разметалась по порванной рубашке, валяющейся на полу. А сапёр подводил свою боеголовку к кульминации. Ещё немного, чуть-чуть...И Ангелина закричала как сигнальная звуковая ракета, выпущенная в воздух с близкого расстояния.
Не давая ей опомниться, Сапёрский опустился на пол, и его гордо поднятый боеприпас оказался вровень с лицом Фугасовой, всё ещё судорожно ловящей ртом воздух. Это было божественно! Только от этой позы туго сжатая пружина внутри Анатолия едва не распрямилась в самый неподходящий момент.
Обхватив лицо Лины одной ладонью, Сапёрский направил член к алеющим губам Фугасовой, которые от неожиданности открылись ещё больше, как и глаза, полные неподдельного изумления.
Забил снаряд я в пушку туго...
Что тут хитрить? Пожалуй, к бою!
Уж мы пойдём ломить стеною,
Уж постоим мы головою...(с)
А потом Сапёрский понял – нет больше ни единого взрывного устройства, которое хочется обезвредить. Ни одной бомбы, мины, гранаты...Ничего нет в этом мире. Только лишь эти губы, только зелёные глаза, только жаркие стоны и влажные звуки. И когда взрывная волна прошла по телу Анатолия, сметая всё на своём пути, последней внятной мыслью, мелькнувшей на задворках браво-сапёрского сознания, стали всего два слова – Мин нет!
***
«Жизнь часто преподносит нам сюрпризы. Дарит то, чего ты и не ждал. Хочешь немногого, а получаешь в несколько раз больше, и это становится главным...»
Анатолий Сапёрский поморщился и отложил ноутбук на прикроватный столик. Как он и думал – мемуарист из него вышел совсем паршивый. Вернее было сказать – не вышел вообще.
- Совершенно не хотели укладываться спать, - пожаловалась Лина, вошедшая в спальню, где её в постели ждал муж. – Я совсем замучилась.
- В следующий раз зови меня, я помогу, - отозвался Сапёрский, приподнимаясь на локтях и глядя на супругу с обожанием. – А замучилась совсем или совсем-совсем?
Лина спрятала улыбку, скинула лёгкий халатик и юркнула под одеяло.
- Совсем-совсем, - вынесла она свой приговор. Анатолий расстроенно вздохнул. – А ты хотел своего любимого?
- Нет, я хотел свою любимую!
- О! Это как?
Сапёрский обнял Ангелину одной рукой и на секунду задумался.
- Ну, мы же Сапёрские-Фугасовы. Так?
- Так, - согласилась Лина.
- Значит, можем сменить религию с Сапёрских-Фугасовых на Фугасовых-Сапёрских.
- Только не религия! – взмолилась Ангелина, упершись ладонями в грудь мужа. Потом крепко зажмурилась и приоткрыла один глаз. – Это значит, что я буду сверху? – уточнила она.
- Точно, - подтвердил Сапёрский. – Будет приятно!
- В этом я не сомневаюсь, - отозвалась Лина, довольно быстро оказываясь сидящей верхом на муже и со смехом наблюдая, как он подтягивает её к своему лицу за бёдра...
Жизнь часто преподносит нам сюрпризы. Дарит то, чего ты и не ждал. Хочешь немногого, а получаешь в несколько раз больше. И это становится главным.
