Или, может, для него все, что случилось на севере, были лишь коротким, ничего не значащим приключением? В глубине души я не хотела верить, что это так, но понимала: если бы я значила для него в тот момент хоть что-то, он бы не бросил меня и моих людей лицом к лицу с ордой чудовищ.
Весь следующий день заняли последние приготовления, замок приобрел какое-то подобие лоска с помощью расставленных по углам расписных ваз, золотых подсвечников и других мелочей, которые полагалось расставлять в приличном замке. Покушения прекратились, никто даже не пытался меня отравить: либо у моих недоброжелателей пока не было доступа в замок, либо они затаились.
От гвардейцев, которых я отправила вслед за двумя деревенскими мужиками, тоже не поступало никаких вестей. Это меня беспокоило, однако я надеялась, что они присоединились к Лайонелу и прибудут вместе с его людьми.
В бесконечных хлопотах я пыталась выбросить из памяти и сердца всю боль и призрачную надежду, которые смешивались в невероятно болезненный ком и порой мешали дышать. В конце концов утром в день, когда весь замок ожидал прибытия Императора, моей душой вдруг овладело такое мертвенное спокойствие, какого я не чувствовала с тех пор, как выходила замуж.
Горничная затягивала покрепче путы корсета, я уже почти задыхалась, но решила, что хотя бы сегодня потерплю и предстану перед Лайонелом и его свитой в приличном виде. Мои мысли лихорадочно метались от приветственных слов до беспокойства о том, все ли готово к вечернему банкету, как вдруг привычную, но давно позабытую суету светских сборов прервал хлопок двери.
В просторную гостиную, которая отделяла мою спальню от коридора, вбежала Жулита. В нежном платье из золотого шелка, с собранными в высокую прическу волосами и глазами на мокром месте она производила неизгладимое впечатление безутешной страдалицы. Вслед за принцессой в покои ворвалась горничная. Молоденькая и явно недоедающая девчонка попыталась ухватить свою госпожу за руку, но та проворно отскочила и бросилась ко мне.
— Стоять! Не смей портить платье, — рявкнула я как можно более грозно, поняв, что она собирается бухнуться передо мной на колени.
Жулита остановилась как вкопанная и подняла на меня взгляд влажных глаз. Они выгодно сверкнули в лучах заката, проникающих через распахнутые шторы. Принцесса приоткрыла тонковатые, как и у меня с братом, но умело подчеркнутые краской губы.
— Прошу вас, госпожа регент! Ваше Высочество! — взмолилась она и снова на миг подалась вперед, но, вспомнив мой приказ про платье, все же осталась на ногах.
Я лишь тяжело вздохнула и покачала головой.
— Я уже сказала, что могу только порекомендовать Императору невесту, но препятствовать его выбору не стану.
— Я… вовсе не за тем, — Жулита виновато опустила голову и, опомнившись только сейчас, сделала реверанс. — Напротив, я хотела попросить, чтобы вы порекомендовали Его Величеству меня. Быть может, я моложе своих сестер и меньше разбираюсь в политике, зато здорова и смогу родить ему наследников.
Несколько мгновений я, пораженная таким неожиданным заявлением, разглядывала лицо Жулиты. Ресницы дрожали, губы она плотно сжала, видимо, чтобы предать себе уверенности.
— Почему ты просишь об этом? — просипела я как раз в тот момент, когда горничная затянула корсет еще туже.
— Ради сестер. Они заслуживают лучшего, — без колебаний, как заученную скороговорку, выдала младшая принцесса.
Я окинула ее недоверчивым взглядом, девушка поморщилась и снова поклонилась.
— Если таково твое желание, я замолвлю за тебя слово. Ты действительно готова? — еще раз уточнила я, буравя Жулиту взглядом. Она, к моему удивлению, выдержала мой взгляд и кивнула. — Тогда ступай, готовься принимать гостей.
Оставшиеся пол часа, которые горничная пыталась справиться с моими волосами и бегала в поисках туфель, коробку с которыми умудрилась куда-то спрятать, я обдумывала слова принцессы. Мне слабо верилось в ее благородные порывы: скорее всего она поняла, что, став Императрицей, очень многое получит, а упустив этот шанс, рискует оказаться в монастыре или где-нибудь похуже, в гареме нашего южного соседа, например. Или что-то задумала? Хотя что? Мне в голову варианты коварных планов, для которых необходимо было бы предстать в выгодном свете перед Императором, не приходили.
По пути в тронный зал, где мы должны были расположиться, чтобы встретить Лайонела, меня нагнала Ханна. Ее аппетитные формы выгодно подчеркивал красный бархат, но хоть тело этой принцессы и могло показаться страстным, в глазах застыли осколки льда.
— Ваше Высочество, — обратилась она ко мне, сделав короткий, но точный, многократно отрепетированный реверанс. — Не буду ходить вокруг да около, — она поравнялась со мной и пошла рядом, а я уже догадывалась, что именно ей от меня надо. — Прошу, порекомендуйте меня Его Величеству Лайонелу. Я еще достаточно молода, чтобы выносить здоровых детей, к тому же, смогу стать ему хорошей союзницей в делах, разделить с ним бремя власти.
Я холодно улыбнулась и кивнула, решив не тратить время на расспросы. Наверняка ведь если попытаюсь выяснить, что движет Ханной, она начнет нести ту же чушь про заботу о сестрах, что и Жулита. И как мне теперь быть? Кого из них сделать своей фавориткой и выдвинуть к императорскому трону? А может, вообще пустить дело на самотек?
Двери зала распахнулись, меня на мгновение ослепил яркий свет и громкие голоса варваров и еще каких-то делегатов, которые прибыли в замок недавно. Смешались запахи из соседнего помещения, где уже накрывались столы, и прохлада, которую принесли с собой Рейк и его отряд. Я ощутила давно забытое волнение, которое впервые испытала здесь же, в этом замке, когда ввязалась в свою первую интригу: я чувствовала, что вскоре игра станет невероятно интересной!
Лайонел
Когда на горизонте показалась столица Даграса, настроение — и без того не радостное — упало ниже бездны. Припасы почти кончились, и я надеялся, что регент Войцеха правильно рассчитала свои силы и сможет прокормить еще и моих солдат.
На улицах на меня обратили на удивление мало внимания: мой отряд ехал вдоль дорог, по коридору то ли из почетного караула, то ли из тюремщиков. Люди толпились позади гвардейцев Даграса, поглядывали кто с любопытством, кто с надеждой, а кто и с плохо скрываемой злобой. Быть может, их было бы больше, если бы часть толпы не смыл холодный ливень с колючим ветром.
Войдя в просторные, хорошо освещенные коридоры замка, я вынужден был признать, что дела здесь обстоят лучше, чем я ожидал: чистые гобелены, дорогие украшения, опрятно одетые слуги — все производило впечатление вполне благоприятное, вот только все понимали, что этот напускной лоск — последний глубокий вздох страны, стремительно идущей ко дну.
Я оставил при себе десяток самых верных солдат, остальных позволил увести в казармы на заднем дворе. Матушка чинно вышагивала справа, чуть позади меня, и молчала. Ее взгляд блуждал где-то в иных мирах, она чу-то чувствовала, судя по сосредоточенности на лице — что-то важное. Слева шел Пьер, с живым любопытством разглядывая все, что попадается на пути.
Гвардейцы регента, сверкая начищенными сапогами и остриями копий, распахнули передо мной двери парадного зала, где уже толпился народ. Отчаянно хотелось избавиться от лишних церемоний и вздремнуть, от холода и сырости заныла старая рана под ключицей, но увы, такой роскоши как отдых, я прямо сейчас не мог себе позволить.
Сборище высокородных гостей, которые достали из пыльных шкафов самые лучшие одежды, меня не интересовало, а вот группа северян, которые, не изменяя традициям, пришли на банкет в простой и теплой одежде, привлекла внимание. Когда я разглядел среди суровых бледных лиц физиономию Рейка, в душе встрепенулось так много разных чувств, что я с трудом удержал на лице спокойное выражение.
Ярость, ненависть, вина и надежда. Если выжил Рейк, значит и Эр-ха, девушка в змеиной маске, тоже могла вернуться с того злосчастного боя на севере. Надо его расспросить! Или нет? Стоит ли — после стольких лет, за которые я ни разу не слышал ее имени?
Мои метания прервал герольд, который зачитал длинный список императорских званий и титулов. Я обнаружил, что стою перед тронным возвышением и, как только громогласные слова отзвучали, изящно — насколько позволяла боль в груди — склонился перед Их Высочествами.
Три принцессы сидели на тронах, судя по виду, изготовленных совсем недавно. Слева стояла Войцеха, на мой поклон она ответила не слишком глубоким — я бы даже сказал небрежным — реверансом и снова выпрямилась.
Принцессы меня мало занимали: все они походили на своего отца Жерома и светлыми волосами, и постными тонкогубыми лицами, и небесной голубизной раскосых глаз. Регент же на их фоне значительно выделялась, и пока герольд представлял мне принцесс, я смотрел на нее, пытаясь понять, чем же она — тоже очень похожая на брата — отличается от своих родственников.
То же лицо, но глаза не глубокой синевы, а выцветшие, почти прозрачные. Морщина меж густых бровей намекала на привычку часто хмуриться. Выправка не королевская, скорее военная, вовсе не придавала ей приличествующего принцессе изящества. Чем дольше мы мерились холодными взглядами, чем дольше я смотрел в ее наполненные пренебрежением, почти презрением глаза, тем сильнее во мне закипала злость. Эта женщина умудрялась бесить одним своим видом, хотелось поставить эту наглую временную королеву на место. Я знал только одну женщину, которой простил бы такой взгляд, но она никогда на меня так не смотрела.
— Мы рады приветствовать вас в родовом замке Милик, — заговорила одна из принцесс — кажется, Ханна — поднимаясь.
Полилась череда официальных приветствий, моего ответного слова. И когда наконец принцессы «разрешили» мне удалиться и отдохнуть, я едва не бегом покинул зал. В коридоре сбавил шаг, и когда заметил, что северяне вслед за остальными гостями начали покидать прием, велел слугам проводить мою мать в покои, а сам направился к Рейку.
Заметив меня, северянин, не скрываясь, окинул таким презрительным взглядом, будто я лично зарезал всю его семью, однако ни этот взгляд, ни война, ни выход темных богов из-под земли не смогли бы меня сейчас остановить.
Осознав, что мои намерения серьезны, Рейк сам пошел мне навстречу и вскоре мы свернули в один из темных боковых коридоров, куда не заглядывали знатные гости и жители дворца. Какое-то время мы шагали молча, эхо уносило наш топот в темноту. Я впервые в жизни не знал, как начать разговор, но Рейку, похоже, прогулка не слишком нравилась, поэтому первым заговорил он.
— Хочешь знать, жива ли она?
Я кивнул, что тут добавить?
— Жива, — коротко бросил он.
С плеч будто упал тяжелый камень. Я шумно выдохнул, готовясь задать еще множество вопросов, но встретившись взглядом с Рейком понял — смысла в этом нет.
— Но зачем тебе об этом знать? — продолжил северянин, резко останавливаясь. — Неужели ты надеешься встретиться с ней? Неужели твое эго настолько раздуто, что ты полагаешь, будто она ждала тебя все эти годы? Я не скажу тебе, где она, и никто из моих людей не скажет. Даже не пытайся ее искать.
Его слова отдавались горечью и яростью, которая вспыхнула настолько резко, что я схватил зарвавшегося воина за грудки и прижал к стене.
— Уж не тебе решать, — с трудом сдерживая желание украсить самодовольное лицо Рейка фингалом, прорычал я.
— И не тебе, — с мерзкой усмешкой добавил он. — Неужели ты думаешь, что она обрадуется после стольких лет? После того, как ты бросил ее людей на растерзание северным тварям?
Выругавшись сквозь зубы, я отпустил северянина, который не проявил ни капли страха или смущения. Только одернул простой, без украшений жилет, и развернулся на каблуках стоптанных сапог.
— Где она? — все же просил я, не особенно надеясь на ответ.
— Понятия не имею, — пожал плечами Рейк и, не оборачиваясь, удалился.
Идя до покоев, которые выделила мне регент, я едва различал дорогу. Предположения роились в голове, и каждое из них приносило боль. Эр-ха, что на северном диалекте значит «умная женщина», была так молода, когда мы встретились. И уж наверняка не осталась одинокой старой девой, встретила такого же, как она, сильного северянина, который не бросал ее посреди холодного моря. От мысли о том, что она, быть может, уже родила ребенка, и даже не одного, но не от меня, кулаки сжимались сами собой. Много лет я считал, что та давняя история — не более чем приключение, аперитив перед большой игрой — императорским троном, но теперь, когда проклятое прошлое оказалось прямо перед носом, понял — обманывать себя больше не смогу.
Войцеха
Я торопливо шла по коридорам в сопровождении гвардейцев, которые еще со времен нападения на дороге не отступали от меня ни на шаг, и со злорадным удовольствием вспоминала усталое лицо Лайонела. Он наверняка предпочел бы просто выспаться, но у всех нас есть лишь пара часов на отдых перед банкетом в честь его прибытия.
Однако когда в памяти воскрес злой взгляд, которым Император прожигал меня, по коже пробежал холодные мурашки. Неужели он меня узнал? Если да, то что его так разозлило? А если не узнал, то его раздражение объяснить еще труднее. Может, ему не нравится играть по чужим правилам?
«У твоего Императора сейчас другие проблемы», — вдруг вклинился Этцель, который обычно не нарушал мой внутренний монолог. — «Я бы на твоем месте получше присмотрелся к его матери. Эта старая стерва — жрица Мирэкки».
Богини судьбы и предсказаний?! И почему я узнаю об этом только сейчас? Ей ведь может быть известно наиболее вероятное будущее, а значит, у нее и ее сына есть возможность повернуть ситуацию в свою пользу. Хотя я и так сделала все для их пользы.
«Я не знаю, что именно могла сообщить ей Мирэкки, мы с этой высокомерной дешевкой не слишком ладим», — разоткровенничался повелитель удачи. Меня настолько удивили его слова, что я даже остановилась. — «Но все же присмотри за ее жрицей: раз карга самолично сюда притащилась, значит, намечается кое-что серьезное… Раньше, чем ожидалось».
Что это значит? И неужели сам Этцель дает мне совет? Такое на моей памяти случается впервые.
«Ситуация располагает. Я, конечно, прикрываю твою задницу, как и всегда, но ты уж будь добра, тоже клювом не щелкай, а не то его отделят от твоего тела вместе с головой», — проворчал разозленный моим сарказмом бог.
Не совсем то напутствие, которое хотелось бы получить от покровителя.
«Скажи спасибо, что такое есть…»
Мы бы еще какое-то время препирались, если бы меня не окликнул Рейк. Воспользовавшись тем, что на время разговора с Этцелем я еле плелась, он нагнал меня и хотел подхватить под руку, но вовремя вспомнил, где мы находимся, и поклонился.
— Войце… В смысле, Ваше Величество, я только что говорил с Императором, — тихо сказал он, когда мы вместе двинулись по коридору.
Гвардейцы понятливо рассредоточились, чтобы не слышать нашу беседу, а заодно отгонять не в меру любопытных слуг, которые в преддверии праздника слонялись по коридорам в поисках господ, щедро платящих за любую мелкую услугу.
Грудь кольнуло беспокойство.
— Он спрашивал об Эр-ха? — Рейк кивнул. — И что ты ему сказал?
— Что понятия не имею, где она, — с самодовольной улыбкой признался мой боевой товарищ.
Весь следующий день заняли последние приготовления, замок приобрел какое-то подобие лоска с помощью расставленных по углам расписных ваз, золотых подсвечников и других мелочей, которые полагалось расставлять в приличном замке. Покушения прекратились, никто даже не пытался меня отравить: либо у моих недоброжелателей пока не было доступа в замок, либо они затаились.
От гвардейцев, которых я отправила вслед за двумя деревенскими мужиками, тоже не поступало никаких вестей. Это меня беспокоило, однако я надеялась, что они присоединились к Лайонелу и прибудут вместе с его людьми.
В бесконечных хлопотах я пыталась выбросить из памяти и сердца всю боль и призрачную надежду, которые смешивались в невероятно болезненный ком и порой мешали дышать. В конце концов утром в день, когда весь замок ожидал прибытия Императора, моей душой вдруг овладело такое мертвенное спокойствие, какого я не чувствовала с тех пор, как выходила замуж.
Горничная затягивала покрепче путы корсета, я уже почти задыхалась, но решила, что хотя бы сегодня потерплю и предстану перед Лайонелом и его свитой в приличном виде. Мои мысли лихорадочно метались от приветственных слов до беспокойства о том, все ли готово к вечернему банкету, как вдруг привычную, но давно позабытую суету светских сборов прервал хлопок двери.
В просторную гостиную, которая отделяла мою спальню от коридора, вбежала Жулита. В нежном платье из золотого шелка, с собранными в высокую прическу волосами и глазами на мокром месте она производила неизгладимое впечатление безутешной страдалицы. Вслед за принцессой в покои ворвалась горничная. Молоденькая и явно недоедающая девчонка попыталась ухватить свою госпожу за руку, но та проворно отскочила и бросилась ко мне.
— Стоять! Не смей портить платье, — рявкнула я как можно более грозно, поняв, что она собирается бухнуться передо мной на колени.
Жулита остановилась как вкопанная и подняла на меня взгляд влажных глаз. Они выгодно сверкнули в лучах заката, проникающих через распахнутые шторы. Принцесса приоткрыла тонковатые, как и у меня с братом, но умело подчеркнутые краской губы.
— Прошу вас, госпожа регент! Ваше Высочество! — взмолилась она и снова на миг подалась вперед, но, вспомнив мой приказ про платье, все же осталась на ногах.
Я лишь тяжело вздохнула и покачала головой.
— Я уже сказала, что могу только порекомендовать Императору невесту, но препятствовать его выбору не стану.
— Я… вовсе не за тем, — Жулита виновато опустила голову и, опомнившись только сейчас, сделала реверанс. — Напротив, я хотела попросить, чтобы вы порекомендовали Его Величеству меня. Быть может, я моложе своих сестер и меньше разбираюсь в политике, зато здорова и смогу родить ему наследников.
Несколько мгновений я, пораженная таким неожиданным заявлением, разглядывала лицо Жулиты. Ресницы дрожали, губы она плотно сжала, видимо, чтобы предать себе уверенности.
— Почему ты просишь об этом? — просипела я как раз в тот момент, когда горничная затянула корсет еще туже.
— Ради сестер. Они заслуживают лучшего, — без колебаний, как заученную скороговорку, выдала младшая принцесса.
Я окинула ее недоверчивым взглядом, девушка поморщилась и снова поклонилась.
— Если таково твое желание, я замолвлю за тебя слово. Ты действительно готова? — еще раз уточнила я, буравя Жулиту взглядом. Она, к моему удивлению, выдержала мой взгляд и кивнула. — Тогда ступай, готовься принимать гостей.
Оставшиеся пол часа, которые горничная пыталась справиться с моими волосами и бегала в поисках туфель, коробку с которыми умудрилась куда-то спрятать, я обдумывала слова принцессы. Мне слабо верилось в ее благородные порывы: скорее всего она поняла, что, став Императрицей, очень многое получит, а упустив этот шанс, рискует оказаться в монастыре или где-нибудь похуже, в гареме нашего южного соседа, например. Или что-то задумала? Хотя что? Мне в голову варианты коварных планов, для которых необходимо было бы предстать в выгодном свете перед Императором, не приходили.
По пути в тронный зал, где мы должны были расположиться, чтобы встретить Лайонела, меня нагнала Ханна. Ее аппетитные формы выгодно подчеркивал красный бархат, но хоть тело этой принцессы и могло показаться страстным, в глазах застыли осколки льда.
— Ваше Высочество, — обратилась она ко мне, сделав короткий, но точный, многократно отрепетированный реверанс. — Не буду ходить вокруг да около, — она поравнялась со мной и пошла рядом, а я уже догадывалась, что именно ей от меня надо. — Прошу, порекомендуйте меня Его Величеству Лайонелу. Я еще достаточно молода, чтобы выносить здоровых детей, к тому же, смогу стать ему хорошей союзницей в делах, разделить с ним бремя власти.
Я холодно улыбнулась и кивнула, решив не тратить время на расспросы. Наверняка ведь если попытаюсь выяснить, что движет Ханной, она начнет нести ту же чушь про заботу о сестрах, что и Жулита. И как мне теперь быть? Кого из них сделать своей фавориткой и выдвинуть к императорскому трону? А может, вообще пустить дело на самотек?
Двери зала распахнулись, меня на мгновение ослепил яркий свет и громкие голоса варваров и еще каких-то делегатов, которые прибыли в замок недавно. Смешались запахи из соседнего помещения, где уже накрывались столы, и прохлада, которую принесли с собой Рейк и его отряд. Я ощутила давно забытое волнение, которое впервые испытала здесь же, в этом замке, когда ввязалась в свою первую интригу: я чувствовала, что вскоре игра станет невероятно интересной!
ГЛАВА 7
Лайонел
Когда на горизонте показалась столица Даграса, настроение — и без того не радостное — упало ниже бездны. Припасы почти кончились, и я надеялся, что регент Войцеха правильно рассчитала свои силы и сможет прокормить еще и моих солдат.
На улицах на меня обратили на удивление мало внимания: мой отряд ехал вдоль дорог, по коридору то ли из почетного караула, то ли из тюремщиков. Люди толпились позади гвардейцев Даграса, поглядывали кто с любопытством, кто с надеждой, а кто и с плохо скрываемой злобой. Быть может, их было бы больше, если бы часть толпы не смыл холодный ливень с колючим ветром.
Войдя в просторные, хорошо освещенные коридоры замка, я вынужден был признать, что дела здесь обстоят лучше, чем я ожидал: чистые гобелены, дорогие украшения, опрятно одетые слуги — все производило впечатление вполне благоприятное, вот только все понимали, что этот напускной лоск — последний глубокий вздох страны, стремительно идущей ко дну.
Я оставил при себе десяток самых верных солдат, остальных позволил увести в казармы на заднем дворе. Матушка чинно вышагивала справа, чуть позади меня, и молчала. Ее взгляд блуждал где-то в иных мирах, она чу-то чувствовала, судя по сосредоточенности на лице — что-то важное. Слева шел Пьер, с живым любопытством разглядывая все, что попадается на пути.
Гвардейцы регента, сверкая начищенными сапогами и остриями копий, распахнули передо мной двери парадного зала, где уже толпился народ. Отчаянно хотелось избавиться от лишних церемоний и вздремнуть, от холода и сырости заныла старая рана под ключицей, но увы, такой роскоши как отдых, я прямо сейчас не мог себе позволить.
Сборище высокородных гостей, которые достали из пыльных шкафов самые лучшие одежды, меня не интересовало, а вот группа северян, которые, не изменяя традициям, пришли на банкет в простой и теплой одежде, привлекла внимание. Когда я разглядел среди суровых бледных лиц физиономию Рейка, в душе встрепенулось так много разных чувств, что я с трудом удержал на лице спокойное выражение.
Ярость, ненависть, вина и надежда. Если выжил Рейк, значит и Эр-ха, девушка в змеиной маске, тоже могла вернуться с того злосчастного боя на севере. Надо его расспросить! Или нет? Стоит ли — после стольких лет, за которые я ни разу не слышал ее имени?
Мои метания прервал герольд, который зачитал длинный список императорских званий и титулов. Я обнаружил, что стою перед тронным возвышением и, как только громогласные слова отзвучали, изящно — насколько позволяла боль в груди — склонился перед Их Высочествами.
Три принцессы сидели на тронах, судя по виду, изготовленных совсем недавно. Слева стояла Войцеха, на мой поклон она ответила не слишком глубоким — я бы даже сказал небрежным — реверансом и снова выпрямилась.
Принцессы меня мало занимали: все они походили на своего отца Жерома и светлыми волосами, и постными тонкогубыми лицами, и небесной голубизной раскосых глаз. Регент же на их фоне значительно выделялась, и пока герольд представлял мне принцесс, я смотрел на нее, пытаясь понять, чем же она — тоже очень похожая на брата — отличается от своих родственников.
То же лицо, но глаза не глубокой синевы, а выцветшие, почти прозрачные. Морщина меж густых бровей намекала на привычку часто хмуриться. Выправка не королевская, скорее военная, вовсе не придавала ей приличествующего принцессе изящества. Чем дольше мы мерились холодными взглядами, чем дольше я смотрел в ее наполненные пренебрежением, почти презрением глаза, тем сильнее во мне закипала злость. Эта женщина умудрялась бесить одним своим видом, хотелось поставить эту наглую временную королеву на место. Я знал только одну женщину, которой простил бы такой взгляд, но она никогда на меня так не смотрела.
— Мы рады приветствовать вас в родовом замке Милик, — заговорила одна из принцесс — кажется, Ханна — поднимаясь.
Полилась череда официальных приветствий, моего ответного слова. И когда наконец принцессы «разрешили» мне удалиться и отдохнуть, я едва не бегом покинул зал. В коридоре сбавил шаг, и когда заметил, что северяне вслед за остальными гостями начали покидать прием, велел слугам проводить мою мать в покои, а сам направился к Рейку.
Заметив меня, северянин, не скрываясь, окинул таким презрительным взглядом, будто я лично зарезал всю его семью, однако ни этот взгляд, ни война, ни выход темных богов из-под земли не смогли бы меня сейчас остановить.
Осознав, что мои намерения серьезны, Рейк сам пошел мне навстречу и вскоре мы свернули в один из темных боковых коридоров, куда не заглядывали знатные гости и жители дворца. Какое-то время мы шагали молча, эхо уносило наш топот в темноту. Я впервые в жизни не знал, как начать разговор, но Рейку, похоже, прогулка не слишком нравилась, поэтому первым заговорил он.
— Хочешь знать, жива ли она?
Я кивнул, что тут добавить?
— Жива, — коротко бросил он.
С плеч будто упал тяжелый камень. Я шумно выдохнул, готовясь задать еще множество вопросов, но встретившись взглядом с Рейком понял — смысла в этом нет.
— Но зачем тебе об этом знать? — продолжил северянин, резко останавливаясь. — Неужели ты надеешься встретиться с ней? Неужели твое эго настолько раздуто, что ты полагаешь, будто она ждала тебя все эти годы? Я не скажу тебе, где она, и никто из моих людей не скажет. Даже не пытайся ее искать.
Его слова отдавались горечью и яростью, которая вспыхнула настолько резко, что я схватил зарвавшегося воина за грудки и прижал к стене.
— Уж не тебе решать, — с трудом сдерживая желание украсить самодовольное лицо Рейка фингалом, прорычал я.
— И не тебе, — с мерзкой усмешкой добавил он. — Неужели ты думаешь, что она обрадуется после стольких лет? После того, как ты бросил ее людей на растерзание северным тварям?
Выругавшись сквозь зубы, я отпустил северянина, который не проявил ни капли страха или смущения. Только одернул простой, без украшений жилет, и развернулся на каблуках стоптанных сапог.
— Где она? — все же просил я, не особенно надеясь на ответ.
— Понятия не имею, — пожал плечами Рейк и, не оборачиваясь, удалился.
Идя до покоев, которые выделила мне регент, я едва различал дорогу. Предположения роились в голове, и каждое из них приносило боль. Эр-ха, что на северном диалекте значит «умная женщина», была так молода, когда мы встретились. И уж наверняка не осталась одинокой старой девой, встретила такого же, как она, сильного северянина, который не бросал ее посреди холодного моря. От мысли о том, что она, быть может, уже родила ребенка, и даже не одного, но не от меня, кулаки сжимались сами собой. Много лет я считал, что та давняя история — не более чем приключение, аперитив перед большой игрой — императорским троном, но теперь, когда проклятое прошлое оказалось прямо перед носом, понял — обманывать себя больше не смогу.
Войцеха
Я торопливо шла по коридорам в сопровождении гвардейцев, которые еще со времен нападения на дороге не отступали от меня ни на шаг, и со злорадным удовольствием вспоминала усталое лицо Лайонела. Он наверняка предпочел бы просто выспаться, но у всех нас есть лишь пара часов на отдых перед банкетом в честь его прибытия.
Однако когда в памяти воскрес злой взгляд, которым Император прожигал меня, по коже пробежал холодные мурашки. Неужели он меня узнал? Если да, то что его так разозлило? А если не узнал, то его раздражение объяснить еще труднее. Может, ему не нравится играть по чужим правилам?
«У твоего Императора сейчас другие проблемы», — вдруг вклинился Этцель, который обычно не нарушал мой внутренний монолог. — «Я бы на твоем месте получше присмотрелся к его матери. Эта старая стерва — жрица Мирэкки».
Богини судьбы и предсказаний?! И почему я узнаю об этом только сейчас? Ей ведь может быть известно наиболее вероятное будущее, а значит, у нее и ее сына есть возможность повернуть ситуацию в свою пользу. Хотя я и так сделала все для их пользы.
«Я не знаю, что именно могла сообщить ей Мирэкки, мы с этой высокомерной дешевкой не слишком ладим», — разоткровенничался повелитель удачи. Меня настолько удивили его слова, что я даже остановилась. — «Но все же присмотри за ее жрицей: раз карга самолично сюда притащилась, значит, намечается кое-что серьезное… Раньше, чем ожидалось».
Что это значит? И неужели сам Этцель дает мне совет? Такое на моей памяти случается впервые.
«Ситуация располагает. Я, конечно, прикрываю твою задницу, как и всегда, но ты уж будь добра, тоже клювом не щелкай, а не то его отделят от твоего тела вместе с головой», — проворчал разозленный моим сарказмом бог.
Не совсем то напутствие, которое хотелось бы получить от покровителя.
«Скажи спасибо, что такое есть…»
Мы бы еще какое-то время препирались, если бы меня не окликнул Рейк. Воспользовавшись тем, что на время разговора с Этцелем я еле плелась, он нагнал меня и хотел подхватить под руку, но вовремя вспомнил, где мы находимся, и поклонился.
— Войце… В смысле, Ваше Величество, я только что говорил с Императором, — тихо сказал он, когда мы вместе двинулись по коридору.
Гвардейцы понятливо рассредоточились, чтобы не слышать нашу беседу, а заодно отгонять не в меру любопытных слуг, которые в преддверии праздника слонялись по коридорам в поисках господ, щедро платящих за любую мелкую услугу.
Грудь кольнуло беспокойство.
— Он спрашивал об Эр-ха? — Рейк кивнул. — И что ты ему сказал?
— Что понятия не имею, где она, — с самодовольной улыбкой признался мой боевой товарищ.
