С досады толкнула дверь, и она отворилась. Влетев внутрь, я от страха и подозрений даже не посмотрела под ноги, споткнулась обо что-то в полутемном коридоре и едва не проехалась носом по полу. Успела выставить руки перед падением и отделалась ссадинами на локтях.
— Ты чего ломишься, как слон? — услышав голос Димы откуда-то с кухни, я успокоилась и ткнулась лбом в руку.
Полежала так пару мгновений, переводя дух. По телу прокатилась нервная дрожь: я думала, что в дом забрались грабители, уже готовилась звонить в полицию, и теперь даже не знала, кого предпочла бы видеть. Преступники по крайней мере не стали бы требовать от меня выслушать их, посочувствовать и поговорить.
— А чего двери не запираешь? Я же испугалась, — поднимаясь с пола и прихватывая весло от байдарки, которое и стало причиной моего падения, ответила я. — Или предупредил бы, что зайдешь сегодня.
— Ты мне не рада? — из кухни показался Дима. Холеный, расслабленный, с влажными светлыми волосами, зачесанными назад, отчего легкая седина становилась в них еще заметнее. Мокрая майка облегала тело, отточенное годами занятий в зале, да и на лицо он вполне ничего. Однако его присутствие не вызывало сейчас никаких положительных эмоций, только ощущение глубокой усталости.
— Я бы, может, вернулась пораньше, — солгала я: честный ответ наверняка приведет к новому выяснению отношений, а у нас все только недавно наладилось.
Я пристроила весло обратно в шкаф, к байдарке, которая стояла там же. Ярко желтая. Но покрытая слоем пыли, она символизировала мое прошлое. Я захлопнула шкаф, чтобы не провоцировать себя на новые размышления, и повернулась к Диме.
— Мне надо съездить в поселок… помнишь, тот, где санаторий для пожилых? Там моя тетушка умерла, и сестра очень просит… — чем дольше я говорила, тем более тяжелым становился взгляд моего… парня? любовника? черт знает, как его называть: «своим мужчиной» — язык не поворачивается, для парня староват, а мужем вряд ли станет когда-нибудь, с его-то принципами.
— Я думал, хотя бы на этих выходных отдохнем, — процедил он и отхлебнул чаю.
Я же избавлялась от промокших ботинок, бросила сумку на низенькую тумбу у двери, стянула влажное пальто. Пока развешивала его на плечики, чувствовала на себе сверлящий недовольный взгляд.
— Ты же можешь просто не ехать, — наконец, высказался Дима, когда его давящие взгляды не подействовали.
Я поджала губы и прошла на кухню. Не то, чтобы мне самой хотелось тащиться в такую даль ради какой-нибудь коллекции монет, старой мебели или что еще там могла оставить обычная, не слишком зажиточная гражданка СССР? Но признаться в этом — значит заранее капитулировать. А поехать мне надо, и желательно без скандалов перед отбытием.
— Маша очень просила, я не могу просто взять и бросить ее, — попыталась оправдаться я, наполняя чайник водой.
На краю сознания мелькнула мысль, что Дима мог бы и налить мне чаю, пока я возилась в прихожей, но я отбросила мысленное ворчание. Сейчас только хрестоматийной ругани из-за кружки мне и не хватало.
— А просто взять и бросить кафе, меня и наши планы ты можешь, — констатировал Дима, в его голосе нарастало недовольство. — Я купил нам два билета в музыкальный театр на воскресенье. Что-то из оперетт, тебе же они нравятся вроде бы.
Мог бы и спросить, удобно ли мне в воскресенье куда-то идти. Ну что ж, раз купил, не возвращать же их? К тому же, я давно не выбиралась куда-нибудь не по работе.
— Всего один раз. Пара дней — туда и обратно. И, если уж так хочешь провести выходные вместе, съезжу на неделе, к пятнице уже вернусь, — решила я и плюхнулась на стул.
Ноги тут же загудели после нагруженного дня. Хотелось посидеть хотя бы полчаса в тишине, но чайник закипел, пришлось снова подниматься.
— Ну ладно, — неохотно согласился Дима и снова отхлебнул из кружки.
Я вскоре вернулась за стол, чашка приятно согревала пальцы. По стеклу забарабанил мелкий дождь. Сейчас бы завернуться в плед и посмотреть что-нибудь приятное, но даже заикаться о чем-то подобном бессмысленно. «Пустая трата времени» — последует ответ.
Рука Димы легла на мое колено, он наклонился настолько близко, что я почувствовала щекой его дыхание с примесью мятного чая. И в этот момент на плечи навалилась такая усталость, что захотелось разреветься. Я отстранилась и уставилась в кружку, ожидая бури, которая неминуемо последует за моим очередным — уже далеко не первым за прошедшую неделю — отказом.
Обвинений и явного недовольства не последовало.
— Понятно все с тобой, — Дима поднялся и ушел в комнату.
Я слушала, как он шуршит одеждой и думала о том, что надо бы его остановить. Но усталость буквально приковала к месту.
Перед тем, как уйти, он еще раз заглянул на кухню, будто хотел, ждал, что я что-нибудь сделаю или хотя бы скажу, но я только сидела, разглядывая круги в чайной чашке, которые расходились от падающих в нее слез.
Когда хлопнула входная дверь, и в замке повернулся ключ, я испытала облегчение. Теперь до следующей встречи с Димой никакие объяснения и скандалы мне не грозят. Мне тут же стало стыдно за эти эмоции: мы ведь уже давно вместе, надо бы научиться нормально решать подобные конфликты, но вечно что-то идет не так. Нет. Все идет не так.
Трель телефона, внезапно раздавшаяся в тишине, меня напугала. Я схватилась за него в надежде услышать голос Маib, и испытала жгучее разочарование, когда бариста начал уточнять детали по закрытию кафе.
Да чтоб эта работа провалилась!
