Глава 1
Хрупкая надежда, которая до прихода в дом князя еще теплилась в сердце, рассыпалась пеплом.
Перед глазами на миг потемнело, сердце рухнуло в низ живота, но я все же сумела сохранить достойный вид.
Черт, что ему стоило солгать? Сказать, что его оклеветали, что он никакого отношения не имеет к этому идиотскому плану, что никогда бы так не поступил? Стыдно признаться, но я бы поверила. Отбросила сомнения, которые наверняка появились бы, и просто отдалась новой — спокойной и счастливой жизни.
— Не желаешь объяснить? — спросила я, не намеренная уходить до тех пор, пока не вытрясу из Тарковского все подробности. Да, больно, но раз уж вышло так, что я знаю правду, глупо теперь прятать голову в песок.
— Ты готова выслушать? — удивился князь.
Я кивнула. Он, похоже, ожидал, что я убегу в слезах, но если я чему и научилась за время, пока жила в новом теле, так это выпытывать все подробности прежде, чем делать окончательный вывод. В этом странном городе все не то, чем кажется.
— В таком случае присядь, разговор будет небыстрым. И малоприятным, полагаю, — он указал на одно из глубоких кресел, сам опустился в соседнее.
Нас разделяло вполне приличное расстояние, но я все равно ощущала напряжение. Оно буквально витало в воздухе: князь волновался, но к сожалению точную причину его волнений я установить не могла.
— Я хотел все тебе рассказать еще в тот день, когда мы… пропустили лекцию, — аккуратно выразился он, не теряя привычки к галантности даже в такой странный момент. — Хотел быть с тобой честным, но не смог. Струсил, может быть впервые в жизни: я боялся, что ты поймешь все неправильно.
— И поэтому просто понадеялся, что я никогда не узнаю о твоем участии в разорении моей семьи? — уточнила я. — Крайне опрометчиво, — если не сказать глупо.
Князь подавил раздраженный вздох.
— Единственный, кто приложил руку к разорению твоей семьи — покойный князь. Я лишь сделал так, чтобы его капитал не оказался распылен и не осел в карманах мелких промышленников, а дочери не умерли с голоду и не были вынуждены прозябать в нищете. Но все ошибаются, так что позволь мне начать сначала.
Я не стала перебивать, хоть в мыслях и роился с десяток едких комментариев, намеренная выслушать всю историю Тарковского до конца. С его слов картина вырисовывалась крайне неоднозначная.
Князь зашел сильно издалека:
— Круги — условно тайные организации, существующие во всех крупных городах по приказу Его Императорского Величества, созданы для того, чтобы следить за так называемой «чистотой крови». По сути, их… наша функция в том, чтобы поддерживать и контролировать дворянские роды города, не давать им угаснуть и слишком обнищать.
— Именно люди знатных родов наследуют дар, — подхватила я его мысль, когда Влад замолчал, чтобы перевести дух. — К тому же, насколько я поняла, именно старое дворянство — главная политическая поддержка для императорской семьи. И оберегать его стоит хотя бы в противовес стремительно богатеющим банкирам и предпринимателям.
— Все так, — кивнул князь. — И в последние несколько лет Его Величество активно выступает за слияние новых капиталов и старых фамилий. Это позволяет разбавить старые семьи свежей кровью и получить лояльность тех, кто умеет делать деньги. Они становятся гораздо более сговорчивы, как только их дети или внуки получают приставку «граф» или «герцог» к фамилии.
Цинично, но логично. Однако какое отношение это имеет ко мне?
— Как ты понимаешь, наиболее сильно ценятся дворянские семьи с устойчивой традицией передачи дара. Ваша же семья известна только одним магом, да и то до недавнего времени нельзя было точно сказать, был ли основатель вашего рода в самом деле колдуном или лишь ловким шпионом. Теперь, когда дар пробудился в тебе, сомнений конечно нет, — поспешил добавить Влад, заметив мой напряженный взгляд. — Но в те годы, когда ваш отец еще занимался делами, ситуация выглядела гораздо более туманной.
Князь снова замолчал, давая мне время осмыслить услышанное. И я начала догадываться, к чему он клонит.
— Поддерживать на плаву наш род просто не имело смысла, раз в семье не рождаются маги. Когда вы поняли, что отец бездарно разбазаривает капитал семьи, решили воспользоваться возможностью заполучить лояльность известных в городе банкира и промышленника. Они оба получили неплохую прибыль, а один из них мог бы претендовать на титул князя, так как у его жены нет родственников по мужской линии.
— Не совсем так, — Влад мягко улыбнулся, будто собирался наставлять студентку, которая допустила пару логических ошибок в рассуждениях.
Мне бы возмутиться, но его участливый и слегка покровительственный взгляд… и о чем я только думаю?!
— Во-первых, поддержка беднеющего рода — акт демонстративный. Совершая его, я даю и остальным дворянским семьям понять, что они все еще под охраной короны. Поэтому я пытался спасти положение покойного князя всеми доступными способами: предлагал ему финансовых консультантов и выгодные вложения, но он ничего не желал слушать. А когда разорился, помогать стало уже поздно: не мог ведь я просто дать ему денег. Да даже если бы и мог, он все равно спустил бы их на бессмысленные предприятия… — чем дольше Влад говорил, тем жестче становилось его лицо. Похоже, безответственность моего отца его ужасно злила. — Простите за столь резкие слова, но я предупреждал, что история неприятная.
Я только кивнула. И сама не испытывала к отцу Марго никаких добрых чувств. Может, он действительно был приятным в общении и простым человеком — по крайней мере, на это намекают воспоминания тела — но дельцом явно никудышным.
— Все, что мне оставалось — позволить трем влиятельным людям поделить между собой его капитал и пообещать им знатных невест за помощь в сохранении средств. Согласно плану большая их часть должна была перейти в распоряжение Яринского, если у него будут наследники. Если же нет, то титул и деньги получил бы старший сын Морозова — Андрей.
— С этими ясно, а Снежину в этом во всем какой интерес? Он ведь тоже князь, ему бы богатую жену искать, а не родовитую, — задумавшись, невольно перебила я. Но Тарковский даже не заметил.
— Александр Николаевич в силу личного отсутствия харизмы не слишком популярен у дам, особенно из высшего круга. Ему требовались гарантии и небольшое пополнение капитала — вот и все, — пояснил он.
— Значит, все происходило по приказу Императора, — подытожила я, чувствуя легкий ужас оттого, в какую опасную игру, оказывается, влезла.
— Нет. Его Величество не слишком интересуется делами тех дворянских семей, в которых давно не было магов, так что я действовал по личной инициативе. Тебе, иномирянке, это может показаться жестоким, но я не мог просто смотреть, как бездарно разоряется целая семья.
Слова Влада действительно вызывали смешанные чувства, но мне все же стало легче, как только выяснилось, что я по крайней мере не нарушила волю Императора.
Пару минут мы сидели молча, каждый разбирался со своими мыслями. Я все пыталась понять, как теперь относиться к князю, но задача казалась слишком сложной: еще свежи оставались и чувство невероятного счастья, которое дарили одни только его поцелуи, и разочарование от сегодняшних открытий, и легкий страх, который разрастался тем активнее, чем больше я узнавала о том, в кого — как сама думала — влюбилась.
Могу ли я ему доверять? На этот вопрос еще только предстояло ответить.
Горничная принесла чай и выставила на журнальный столик большую тарелку с ароматным печеньем.
— Так и не скажешь, что в число твоих хобби входят выпечка и садоводство, — пробормотала я, запоздало сообразив, что стоило бы и прикупить язык. Но Влад тихо рассмеялся.
— Занятия ничем не хуже прочих. Чем напрасно терзать инструменты или портить холсты, предпочитаю делать что-то, у чего есть ощутимый результат, — ответил он.
Не сдержав любопытства, я все-таки попробовала выпечку. Она, как и в прошлый раз, оказалась великолепной. А жаль: было бы легче, если бы я знала, что князь хотя бы готовит паршиво.
— Итак, план был идеален. Мое вмешательство стало неожиданностью, но вы могли бы вынудить меня покориться судьбе. Однако вместо этого начали упорно предлагать руку и сердце. Почему? — наконец задала я главный вопрос.
_________________
Дорогие читатели, рада представить вам третий том "Хрущевки княжны Соколовской"!
Спасибо за просмотры, лайки, библиотеки и комментарии. Без вашей поддержки эта история не обрела бы столько красок и подробностей!
Если вы еще не знакомы с княжной Маргаритой Соколовской и двумя ее сестрами, живущими в квартире в старой пятиэтажке, рекомендую начать чтение с первого тома:
https://prodaman.ru/Polina-Tramontana/books/Xrushhevka-knyazhny-Sokolovskoj?nav=ok
Глава 2
Князь пригубил чай из чашки, оттягивая момент ответа.
— Видишь ли, впервые в жизни веления моего сердца разошлись с требованиями разума, — сказал он и снова замолчал, будто затрудняясь подобрать слова.
Я внимательно слушала и наблюдала: кажется, никогда прежде я не видела, чтобы Влад запинался и не находил, что сказать.
— Когда я понял, что совершил ошибку, еще не поздно было все исправить: я планировал договориться с Яринским и Морозовым, оставить капиталы им, но освободить вас и ваших сестер от обязательств, связанных с вступлением в брак. Поначалу я хотел решить вопрос быстро: взять тебя в жены и откупиться от Константина Георгиевича. Однако ты сама так активно начала вытаскивать себя из паутины, что мне оставалось лишь наблюдать и подстраховать в случае, если что-то пойдет не так. Я впервые в жизни видел настолько яркую, кипящую жизнью женщину, любовался каждым твоим действием, каждой маленькой уловкой. И просто не мог позволить окружавшим тебя стервятникам оборвать твои молодые крылья.
— К стервятникам тебе следовало причислить и себя, — буркнула я, тем не менее польщенная его словами. Однако после всего, что он о себе рассказал, верить в искренность признаний до конца не получалось. Очень хотелось, но — увы.
— Пожалуй. Но я готов был ждать столько, сколько нужно. И разумеется не сбирался ограничивать тебя ни в публицистике, ни в других занятиях, которые могли тебя увлечь, — Влад нежно улыбался, и судя по чуть затуманенному взгляду, вспоминал наши прошлые встречи.
Вспоминала и я. Признания, сначала настойчивые и несколько грубые, затем все более нежные и ненавязчивые теперь выглядели логичными. Поведение князя — холодное поначалу, когда он думал, что перед ним все так же, прежняя Марго, и потеплевшее со временем, когда он узнал меня настоящую — тоже стало понятным.
— Я не считаю себя ни в чем перед тобой виноватым и не стану просить прощения. Я тебе доверяю и надеюсь, что ты все правильно поймешь, — эти слова стали точкой в долгом и утомившем меня рассказе.
Кричать или плакать больше не хотелось. Впрочем, и особенной радости я не чувствовала: облегчение оттого, что действиям Влада нашлось логичное объяснение? Пожалуй. И еще — недоверие, которое в последнее время под давлением влюбленности почти совсем исчезло, но теперь снова подняло голову. Хотелось узнать о князе побольше — хотя бы ради собственной безопасности.
— Мне надо все это обдумать, — я поднялась с кресла, намекая, что разговор завершен. — Спасибо за честность.
— Разумеется.
Влад встал вслед за мной и прежде, чем я направилась к выходу, перехватил мою руку. Поднес к губам, поцеловал пальцы и улыбнулся то ли мне, то ли собственным мыслям.
— Если понадобится помощь, ты всегда можешь ко мне обратиться, — добавил он, провожая меня к дверям.
От этих слов на душе немного потеплело. Я так и не согласилась стать женой князя и наше с ним общее будущее теперь под большим вопросом, но он все еще готов меня поддержать. Это, пожалуй, дорогого стоит.
Мысли переполняли голову, и возвращаться домой не хотелось. Я попросила водителя отвезти меня на старое кладбище: туда, где мы с сестрами проводили обряд по ушедшей Марго.
Оставив таксиста дожидаться меня у входа, я прошла вдоль тропинки к тому самому дереву и, не щадя пальто, села на один из высоко выступающих над землей корней.
Ветер трепал уже почти голые ветви березы и края одежды, завывал, вторя настроению. В душе все еще теплилась надежда на лучший исход: на счастье, любовь или хотя бы безопасность. Но стоило подумать о том, что дела еще не закончены, что мне предстоит многое узнать и понять, как на плечи наваливалась тяжесть. Я чувствовала себя как никогда уставшей.
Настоящая Марго, быть может, ощущала себя так же? А может, она догадывалась о том, что происходит: понимала, кто на самом деле стоит за бедами ее семьи и потому обратилась именно к Тарковскому. Понимала, что если кто-то и может избавить ее и сестер от незавидной участи проданных невест, так это он? А когда он отказал, когда надежды не осталось — не вынесла горя. У нее-то не было ни моих знаний, ни опыта, в ее картине мира женщина вовсе не должна работать.
Чем больше я думала о ситуации, тем яснее понимала, что относилась к своей предшественнице несправедливо. Но теперь все, что я могу — поддерживать память о ней, пока жива сама, оттягивая таким образом момент, когда она отправится в вечное забвение.
Я бы, наверное, просидела на холоде до темноты, но тишину кладбища нарушил звонок телефона. Я вытащила его из кармана и не сразу попала замерзшим пальцем по нужной кнопке.
— Марго! — уже по тому, как Марта произнесла мое имя, я заподозрила что-то неладное. — Приезжай, пожалуйста, к дому творчества, где Марина занималась с оркестром. Я нигде не могу ее найти.
— Как не можешь? — я тут же вскочила и взглянула на часы. — Она должна была вернуться домой еще час назад.
— Вот именно! — Марта всхлипнула, но постаралась взять себя в руки. — Она не пришла, и я подумала, что задерживается: вышла ей навстречу, чтобы прогуляться, но мы так и не пересеклись. Тогда я позвонила, но трубку она не берет. Прибежала сюда, но никто из оркестра не видел ее с тех пор, как закончилась репетиция.
— Еду. Жди там, никуда не уходи. И постарайся не оставаться в одиночестве, будь на виду или там, где много людей, — стараясь, чтобы голос звучал спокойно, распорядилась я и почти бегом направилась к машине.
Марту я нашла в одном из классов на первом этаже. Она сидела бледная, обхватив руками плечи, и едва заметно покачивалась из стороны в сторону. Подавив очередной приступ паники, я заговорила с сестрой спокойно, стараясь хоть немного вывести ее из шока.
— Ты уже всех спросила, кто сегодня с ней занимался? Может, кто-то видел, куда она ушла?
Марта подняла на меня безжизненный испуганный взгляд и покачала головой.
— Никто из тех, кого я спрашивала, ничего не видел. Павел еще обещал поговорить с преподавателями, но пока не вернулся, — ответила она.
Заметив, что на и без того покрасневшие глаза сестры наворачиваются слезы, я обняла ее и погладила по волосам.
— Мы обязательно ее найдем, — хоть и сама чувствовала нарастающую панику, сейчас нельзя передавать эти бесполезные эмоции сестре.
— Ее вообще никто не видел, — сильный голос Павла Ртищева немного привел меня в чувство.
— А сами вы когда видели ее в последний раз? — тут же набросилась на него я, не тратя времени на бесполезные приветствия.
Юноша совершенно не обиделся на вопиющее нарушение этикета.
