Ночь, широко раскинув крылья, унесла ее в тихую страну забвенья. Здесь неспешно журчали водопады, пахло свежескошенной травой, красивые яркие птицы важно прогуливались по чищеным дорожкам благоухающих садов. Больше ничего плохого не случится.
Мужская компания.
Петрович, как у тебя?
Есть немного, – вполголоса ответил шефу Петрович. – Надо к Саньку сходить. Он по рыбалке главный специалист.
Главная всегда природа. Рыбе вечно что-то мешает – то ветер не тот, то солнце слишком яркое, то давление скачет, – комментировал Анатолий Михалыч, в очередной раз, вытаскивая пустой крючок.
Вот увидите, Саня больше всех поймает. Носом он рыбу чует, а может и заговор какой знает. Никогда без улова не уезжал, – сказал Петрович. – Рядом будем сидеть удить, у меня – три пескаря. У него – полведра лещей и щука в придачу.
Так ты бы заговор-то узнал. Вы же с Саней друзья, – посмеивался Константин Артемьев.
Спрашивал. Говорит, выдумки все это. Надо, мол, душой чуять, – развел руками Петрович.
А я знаю, что надо сделать! – Анатолий Михалыч медленно встал с рыбацкого ящика и прошелся, разминая затекшие ноги. – Мы у Васьки попросим взаймы чудодейственную аппаратурку, изъятую с последнего дела и Сане голову просветим.
Шутник, – сказал Константин Артемьев. – Так тебе ее кто-то и дал. Фээсбэшники уже давно изъяли. Научная секретная разработка, к тому же экспериментально проверенная.
Ну вот, опять неудача, – вздохнул Анатолий Михалыч, нанизывая очередную наживку. – А давайте попросту схватим Саню и выпытаем правду. Нас трое, он один. Справимся.
Кровожадный ты сегодня, Михалыч, – констатировал Константин Артемьев и быстро подсек рыбу. Лично он за улов не переживал. Самым важным было вырваться из рутины, вдохнуть свежего воздуха, расправить плечи и ощутить такую свободу, чтобы захотелось петь во весь голос.
Мартовское солнце слепило, отражаясь от нетронутого городским смогом снега белым, режущим глаза светом. Легкий ветер, соскальзывая с верхушек величавых елей, чуть слышно жаловался на вертлявую, непостоянную весну. Только пообещала теплые дни, только вдохновила на подвиги, только включила музыку капели и тут же передумала. Снова минус семь.
Как хорошо – думал Константин Артемьев. – Исполнилась еще одна мечта. Так и должно быть. Говорят – жизнь как зебра. Его темная полоса продолжалась слишком долго. Константин не помнил, когда она началась, но точно знал, когда закончилась – в день освобождения Лены из плена. Смотрящий свыше решил – хватит испытаний. Сдал экзамен если не на пять, то на четыре с плюсом, точно. Так здорово уважать себя, чувствовать настоящим мужиком!
Шеф, пошли чай пить, – крикнул Петрович, прервал ход мыслей. – Рыба от нас не уплывет, а кипяток остынет.
Мужчины быстро разложили стол. Яйца, сало, большой объемный термос с горячей картошкой с мясом, соленые огурцы, копченая колбаса, ломти черного хлеба. Картина всем на загляденье.
Эх, только водки не хватает, – цокнул языком Михалыч. – Потерял я сноровку. Термос чаем и кофе взял, а водку нет.
Так надо пошукать у меня в «бобике». Поди, найдется заначка, какая. Вы же сегодня отдыхаете. Так и быть, развезу ваши тела по домам, – проворчал Петрович, ушел к машине и через несколько минут принес непочатую бутылку водки. – Угощайтесь.
Продуманный ты мужик, Петрович, – с одобрением сказал Анатолий Михалыч.
Мудрый он, согласен. Ох, я ж совсем забыл. – Константин хлопнул себя по лбу и достал из машины небольшую коробку-термос. – Налетайте, горяченькие, жена напекла. С картошкой и мясом.
Потянуло запахом хорошей сытной сдобы. Мужчины схватили по пирогу.
Рад за тебя, – шепнул Михалыч другу. – Теперь реже на даче живешь?
Так надобности нет. И дома хорошо принимают.
Даже «зачистки» в кабинете прекратились?
Полностью. Настасье пригрозил увольнением, если станет жене обо всем докладывать. Да она и не сунется больше.
Жизнь-то налаживается! – Анатолий Михалыч звонко хлопнул в ладони. – Ну, Саня, наливай! Выпьем за ведро выловленных тобою окуньков.
До ведра далековато, – поскромничал Саня. – У меня есть другой тост. Через семь месяцев я стану папой. Представляете? Жена вчера сказала.
У! Санек! Так ты теперь совсем большой, взрослый и ответственный мальчик! – Петрович тепло потрепал напарника по плечу. – За будущее пить нельзя. Пейте за счастливое настоящее. Пусть у твоей жены не будет проблем со здоровьем, и она родит крепкого смышленого мальчонку.
А я хочу девочку, – запротестовал Саня.
Да разве мы против? Хоть сразу тройню! – Анатолий Михалыч разлил водку по стаканчикам. – У меня, когда жена беременная ходила, все время просила персики. Кошмар просто. Вначале ела покупные фрукты, с рынка, а когда сезон закончился, перешла на консервированные…
Друзья начали вспоминать про беременности своих жен, про их причуды и истерики. Дружный смех то и дело раскатывался над снегами, елями и закованной в лед речкой. Рыба окончательно отошла на второй план. Какая разница сколько ты поймал карасей, если и без этого жизнь вполне удалась?
Вася Новгородцев.
Вася Новгородцев зачарованно смотрел на заснеженные сопки и до сих пор не верил в происходящее. Закрытый военный городок. Новый, красивый, научный институт. Лаборатория, оборудованная самой современной техникой и аппаратурой. Теплый прием и легкая адаптация. Хорошая меблированная однокомнатная квартира с видом на те самые заснеженные сопки. «Наполеоновские» планы на жизнь и захватывающие дух исследовательские перспективы.
Судьба поменялась в одночасье. Еще совсем недавно он был в другом городе. Бежал от возможного преследования. Неделю таился вместе с Марусей на даче у одного генерала. Никуда не выходил и никому не звонил. Старый телефон и все связи пришлось оборвать. Только один звонок родителям с чужого номера – мол, не теряйте, уехал в длительную командировку.
Так надо, Васенька, – уговаривал Антон Семенович. – Дай нам неделю на решение вопросов. Сейчас в деле, задействовано много людей самого разного ранга. Ты же понимаешь, аппаратура, которую ты вырубил, очень заинтересовала определенные структуры. Эту перспективную разработку больше не оставят без внимания. Но человек, спонсировавший исследования и дальнейшее применение, теперь зол из-за провала и возможно предпримет попытку отомстить. Надо переждать.
И Вася с верной подругой Марусей ждали. Смотрели телевизор, читали книги, гуляли по небольшому заснеженному саду и томились от неизвестности. Когда? Что дальше? Куда?
Прошло восемь дней, и за ними приехала машина.
Васенька, собирайтесь, – поторапливал Антон Семенович. Большой помпон на оранжевой шапке нервно подрагивал. – Через полтора часа у вас вылет. Все сопроводительные документы у меня. Отдам в аэропорту.
Антон Семенович, а там нас не выследят? – спросила раскрасневшаяся от волнения Маруся.
Ой, Машенька, у нас не голливудский боевик, – отмахнулся Антон Семенович. – К тому же практически все вопросы урегулированы. А вылетаете вы не с гражданского аэропорта, а с военного. Компанию в полете составят тридцать военнослужащих, добирающихся обратно, домой. В общем, будите как у Христа за пазухой. Остальное, более подробно, расскажет Васин будущий научный руководитель. Он встретит вас в аэропорту.
На взлетном поле в лицо сильно бил мокрый мартовский снег. Может слезы на щеках, а может растаявшие снежинки. Ветер, подвывая, пронизывал насквозь и без того продрогших беглецов. Неужели в такую гадостную погоду самолеты могут летать?
Вася Новогородцев по-доброму попрощался с Антоном Семеновичем, проводившим их почти до трапа.
Вы все сделали правильно. – Антон Семенович пожал Васе руку и крепко обнял. – Я как никто вас понимаю. Любые испытания делают нас сильнее. Теперь начинается новая жизнь. Ничего не бойтесь. Вас утвердили в должности старшего научного сотрудника, поэтому, поздравляю с повышением! Работа предстоит очень интересная. Я, отчасти, тоже занимаюсь этой темой. Так что будем пересекаться и обмениваться информацией. Марусю уже ждут в военном госпитале. Везде нужны опытные руки. С жильем на новом месте проблем не будет – квартиру выделили. Я хотел бы показать разработанный вами аппарат в министерстве. Это, как минимум, патент на изобретение. В массовое производство он, конечно, не пойдет. Слишком специфичен, но интерес определенных ведомств гарантирован. Я верю в вас, Василий! Трудитесь упорно и будьте счастливы.
Спасибо, – дрогнувшим голосом ответил Вася Новгородцев. – Я никогда не забуду то, что вы для меня сделали.
На, здоровье, Васенька!
Обнявшись на прощание, каждый пошел в свою сторону. Чуть ссутулившийся, растроганный Антон Семенович – преподавать студентам. Вася и Маруся – в светлый завтрашний день.
В голове медленными субтитрами плыли слова: удачные обстоятельства, удалось практически полностью устранить негатив и нормализовать параметры, мозговые функции не пострадали, психосоматическое состояние удовлетворительное, аппаратура сработала на должном уровне, открытия, достойные ни одной международной награды, обследования каждые полгода, изучение дальнейшей психодинамики.
Внутри разрастался новый космос. Неспешно, плавно, уверенно он заполнял свободное пространство. Перерождение происходило на клеточном уровне. Каждая молекула начинала двигаться в особом четком ритме. Такт – удар сердца. Вдох – кислород – выдох.
Лена лежала на пляже. Это где-то там, далеко, на Родине неуютный март и грязь под ногами. Здесь вечное мягкое лето и непознанное бытиё. Предстояло заново узнать себя, заново влюбиться в окружающий мир и принять вынужденные изменения. По крупному счету – никаких кардинальных перемен. Как говорят, «базовые ценности» к счастью те же. Но Лена чувствовала, что много о себе не знает. Дьявольский опасный эксперимент переиначил, перекроил изнутри. Коснувшись души, оставил хоть и мало заметный, но все-таки шрам. И он карябал, мешал. Лишь бы изменения направились в положительную сторону.
Мамочка! Смотри, какие мы нашли красивые ракушки. – Анюта с Левушкой, звонко, наперегонки бежали к ее лежаку. – А папа камушки розовые и голубые из моря достал.
Близнецы мокрые, счастливые, загорелые показывали ладошки, полные ракушек.
Папочка, ты сделаешь мне кулончик? – Анечка обратилась к Жене, с блаженным вздохом, улегшимся на соседний топчан. – Надо в ракушке дырочку просверлить
Доченька, у меня сверла нет. – Женя смахнул упавшие на лицо с волос соленые капли. – Ты набери, сколько хочешь ракушек домой. Там мы из них бусы сварганим.
Ура! У меня будут новые бусики! – Анюта вскочила на ноги и запрыгала от радости.
Сделай бусики и для тети Любы на свадьбу. В апреле подаришь ей на счастье, – сказала Лена. – Увидишь, как она обрадуется.
Леность, покой, тепло. Не хотелось даже двигаться. Дети невдалеке выискивали новые ракушки. Женя, устав от долгого заплыва, тихо похрапывал на лежаке, прикрыв лицо смешной детской панамой.
Мимо прошла парочка итальянцев. Мужчина эмоционально жестикулировал, а женщина обидчиво возражала.
Как ты могла! – почти кричал мужчина. – Ты обещала этого не делать!
Но я не могла отказать ей.
Теперь мне расхлебывать! И я вынужден буду оправдываться! Надоело! Звони сама, скажи наконец-то правду!
Милый, успокойся, – опустив голову, говорила женщина.
Постепенно голоса затихали, и речь становилась малопонятной.
«Везде одно и тоже. Что Россия, что Италия с Японией – все едино. Любовь, непонимание, разлука, страсть, тоска, нежность и одиночество. Ничего нового нет под Луной.
Голоса итальянской пары затихли. Лена приподнялась и посмотрела им вслед. Красивая пара. Наверное, счастливая. Помирятся. Интересно было бы на них еще посмотреть, любопытно.
Лена прилегла снова и неожиданно осознала – она не знает итальянского языка! Совсем! Никогда и нигде его не учила!
Что ж не самый бесполезный побочный эффект от опытов над ней. Никому пока не расскажу. Посмотрим, что будет дальше.
Лена глянула на резвящихся близнецов и совершенно успокоилась.
Одно из изменений заработало. Она снова была довольна жизнью.
Мужская компания.
Петрович, как у тебя?
Есть немного, – вполголоса ответил шефу Петрович. – Надо к Саньку сходить. Он по рыбалке главный специалист.
Главная всегда природа. Рыбе вечно что-то мешает – то ветер не тот, то солнце слишком яркое, то давление скачет, – комментировал Анатолий Михалыч, в очередной раз, вытаскивая пустой крючок.
Вот увидите, Саня больше всех поймает. Носом он рыбу чует, а может и заговор какой знает. Никогда без улова не уезжал, – сказал Петрович. – Рядом будем сидеть удить, у меня – три пескаря. У него – полведра лещей и щука в придачу.
Так ты бы заговор-то узнал. Вы же с Саней друзья, – посмеивался Константин Артемьев.
Спрашивал. Говорит, выдумки все это. Надо, мол, душой чуять, – развел руками Петрович.
А я знаю, что надо сделать! – Анатолий Михалыч медленно встал с рыбацкого ящика и прошелся, разминая затекшие ноги. – Мы у Васьки попросим взаймы чудодейственную аппаратурку, изъятую с последнего дела и Сане голову просветим.
Шутник, – сказал Константин Артемьев. – Так тебе ее кто-то и дал. Фээсбэшники уже давно изъяли. Научная секретная разработка, к тому же экспериментально проверенная.
Ну вот, опять неудача, – вздохнул Анатолий Михалыч, нанизывая очередную наживку. – А давайте попросту схватим Саню и выпытаем правду. Нас трое, он один. Справимся.
Кровожадный ты сегодня, Михалыч, – констатировал Константин Артемьев и быстро подсек рыбу. Лично он за улов не переживал. Самым важным было вырваться из рутины, вдохнуть свежего воздуха, расправить плечи и ощутить такую свободу, чтобы захотелось петь во весь голос.
Мартовское солнце слепило, отражаясь от нетронутого городским смогом снега белым, режущим глаза светом. Легкий ветер, соскальзывая с верхушек величавых елей, чуть слышно жаловался на вертлявую, непостоянную весну. Только пообещала теплые дни, только вдохновила на подвиги, только включила музыку капели и тут же передумала. Снова минус семь.
Как хорошо – думал Константин Артемьев. – Исполнилась еще одна мечта. Так и должно быть. Говорят – жизнь как зебра. Его темная полоса продолжалась слишком долго. Константин не помнил, когда она началась, но точно знал, когда закончилась – в день освобождения Лены из плена. Смотрящий свыше решил – хватит испытаний. Сдал экзамен если не на пять, то на четыре с плюсом, точно. Так здорово уважать себя, чувствовать настоящим мужиком!
Шеф, пошли чай пить, – крикнул Петрович, прервал ход мыслей. – Рыба от нас не уплывет, а кипяток остынет.
Мужчины быстро разложили стол. Яйца, сало, большой объемный термос с горячей картошкой с мясом, соленые огурцы, копченая колбаса, ломти черного хлеба. Картина всем на загляденье.
Эх, только водки не хватает, – цокнул языком Михалыч. – Потерял я сноровку. Термос чаем и кофе взял, а водку нет.
Так надо пошукать у меня в «бобике». Поди, найдется заначка, какая. Вы же сегодня отдыхаете. Так и быть, развезу ваши тела по домам, – проворчал Петрович, ушел к машине и через несколько минут принес непочатую бутылку водки. – Угощайтесь.
Продуманный ты мужик, Петрович, – с одобрением сказал Анатолий Михалыч.
Мудрый он, согласен. Ох, я ж совсем забыл. – Константин хлопнул себя по лбу и достал из машины небольшую коробку-термос. – Налетайте, горяченькие, жена напекла. С картошкой и мясом.
Потянуло запахом хорошей сытной сдобы. Мужчины схватили по пирогу.
Рад за тебя, – шепнул Михалыч другу. – Теперь реже на даче живешь?
Так надобности нет. И дома хорошо принимают.
Даже «зачистки» в кабинете прекратились?
Полностью. Настасье пригрозил увольнением, если станет жене обо всем докладывать. Да она и не сунется больше.
Жизнь-то налаживается! – Анатолий Михалыч звонко хлопнул в ладони. – Ну, Саня, наливай! Выпьем за ведро выловленных тобою окуньков.
До ведра далековато, – поскромничал Саня. – У меня есть другой тост. Через семь месяцев я стану папой. Представляете? Жена вчера сказала.
У! Санек! Так ты теперь совсем большой, взрослый и ответственный мальчик! – Петрович тепло потрепал напарника по плечу. – За будущее пить нельзя. Пейте за счастливое настоящее. Пусть у твоей жены не будет проблем со здоровьем, и она родит крепкого смышленого мальчонку.
А я хочу девочку, – запротестовал Саня.
Да разве мы против? Хоть сразу тройню! – Анатолий Михалыч разлил водку по стаканчикам. – У меня, когда жена беременная ходила, все время просила персики. Кошмар просто. Вначале ела покупные фрукты, с рынка, а когда сезон закончился, перешла на консервированные…
Друзья начали вспоминать про беременности своих жен, про их причуды и истерики. Дружный смех то и дело раскатывался над снегами, елями и закованной в лед речкой. Рыба окончательно отошла на второй план. Какая разница сколько ты поймал карасей, если и без этого жизнь вполне удалась?
Вася Новгородцев.
Вася Новгородцев зачарованно смотрел на заснеженные сопки и до сих пор не верил в происходящее. Закрытый военный городок. Новый, красивый, научный институт. Лаборатория, оборудованная самой современной техникой и аппаратурой. Теплый прием и легкая адаптация. Хорошая меблированная однокомнатная квартира с видом на те самые заснеженные сопки. «Наполеоновские» планы на жизнь и захватывающие дух исследовательские перспективы.
Судьба поменялась в одночасье. Еще совсем недавно он был в другом городе. Бежал от возможного преследования. Неделю таился вместе с Марусей на даче у одного генерала. Никуда не выходил и никому не звонил. Старый телефон и все связи пришлось оборвать. Только один звонок родителям с чужого номера – мол, не теряйте, уехал в длительную командировку.
Так надо, Васенька, – уговаривал Антон Семенович. – Дай нам неделю на решение вопросов. Сейчас в деле, задействовано много людей самого разного ранга. Ты же понимаешь, аппаратура, которую ты вырубил, очень заинтересовала определенные структуры. Эту перспективную разработку больше не оставят без внимания. Но человек, спонсировавший исследования и дальнейшее применение, теперь зол из-за провала и возможно предпримет попытку отомстить. Надо переждать.
И Вася с верной подругой Марусей ждали. Смотрели телевизор, читали книги, гуляли по небольшому заснеженному саду и томились от неизвестности. Когда? Что дальше? Куда?
Прошло восемь дней, и за ними приехала машина.
Васенька, собирайтесь, – поторапливал Антон Семенович. Большой помпон на оранжевой шапке нервно подрагивал. – Через полтора часа у вас вылет. Все сопроводительные документы у меня. Отдам в аэропорту.
Антон Семенович, а там нас не выследят? – спросила раскрасневшаяся от волнения Маруся.
Ой, Машенька, у нас не голливудский боевик, – отмахнулся Антон Семенович. – К тому же практически все вопросы урегулированы. А вылетаете вы не с гражданского аэропорта, а с военного. Компанию в полете составят тридцать военнослужащих, добирающихся обратно, домой. В общем, будите как у Христа за пазухой. Остальное, более подробно, расскажет Васин будущий научный руководитель. Он встретит вас в аэропорту.
На взлетном поле в лицо сильно бил мокрый мартовский снег. Может слезы на щеках, а может растаявшие снежинки. Ветер, подвывая, пронизывал насквозь и без того продрогших беглецов. Неужели в такую гадостную погоду самолеты могут летать?
Вася Новогородцев по-доброму попрощался с Антоном Семеновичем, проводившим их почти до трапа.
Вы все сделали правильно. – Антон Семенович пожал Васе руку и крепко обнял. – Я как никто вас понимаю. Любые испытания делают нас сильнее. Теперь начинается новая жизнь. Ничего не бойтесь. Вас утвердили в должности старшего научного сотрудника, поэтому, поздравляю с повышением! Работа предстоит очень интересная. Я, отчасти, тоже занимаюсь этой темой. Так что будем пересекаться и обмениваться информацией. Марусю уже ждут в военном госпитале. Везде нужны опытные руки. С жильем на новом месте проблем не будет – квартиру выделили. Я хотел бы показать разработанный вами аппарат в министерстве. Это, как минимум, патент на изобретение. В массовое производство он, конечно, не пойдет. Слишком специфичен, но интерес определенных ведомств гарантирован. Я верю в вас, Василий! Трудитесь упорно и будьте счастливы.
Спасибо, – дрогнувшим голосом ответил Вася Новгородцев. – Я никогда не забуду то, что вы для меня сделали.
На, здоровье, Васенька!
Обнявшись на прощание, каждый пошел в свою сторону. Чуть ссутулившийся, растроганный Антон Семенович – преподавать студентам. Вася и Маруся – в светлый завтрашний день.
Эпилог.
В голове медленными субтитрами плыли слова: удачные обстоятельства, удалось практически полностью устранить негатив и нормализовать параметры, мозговые функции не пострадали, психосоматическое состояние удовлетворительное, аппаратура сработала на должном уровне, открытия, достойные ни одной международной награды, обследования каждые полгода, изучение дальнейшей психодинамики.
Внутри разрастался новый космос. Неспешно, плавно, уверенно он заполнял свободное пространство. Перерождение происходило на клеточном уровне. Каждая молекула начинала двигаться в особом четком ритме. Такт – удар сердца. Вдох – кислород – выдох.
Лена лежала на пляже. Это где-то там, далеко, на Родине неуютный март и грязь под ногами. Здесь вечное мягкое лето и непознанное бытиё. Предстояло заново узнать себя, заново влюбиться в окружающий мир и принять вынужденные изменения. По крупному счету – никаких кардинальных перемен. Как говорят, «базовые ценности» к счастью те же. Но Лена чувствовала, что много о себе не знает. Дьявольский опасный эксперимент переиначил, перекроил изнутри. Коснувшись души, оставил хоть и мало заметный, но все-таки шрам. И он карябал, мешал. Лишь бы изменения направились в положительную сторону.
Мамочка! Смотри, какие мы нашли красивые ракушки. – Анюта с Левушкой, звонко, наперегонки бежали к ее лежаку. – А папа камушки розовые и голубые из моря достал.
Близнецы мокрые, счастливые, загорелые показывали ладошки, полные ракушек.
Папочка, ты сделаешь мне кулончик? – Анечка обратилась к Жене, с блаженным вздохом, улегшимся на соседний топчан. – Надо в ракушке дырочку просверлить
Доченька, у меня сверла нет. – Женя смахнул упавшие на лицо с волос соленые капли. – Ты набери, сколько хочешь ракушек домой. Там мы из них бусы сварганим.
Ура! У меня будут новые бусики! – Анюта вскочила на ноги и запрыгала от радости.
Сделай бусики и для тети Любы на свадьбу. В апреле подаришь ей на счастье, – сказала Лена. – Увидишь, как она обрадуется.
Леность, покой, тепло. Не хотелось даже двигаться. Дети невдалеке выискивали новые ракушки. Женя, устав от долгого заплыва, тихо похрапывал на лежаке, прикрыв лицо смешной детской панамой.
Мимо прошла парочка итальянцев. Мужчина эмоционально жестикулировал, а женщина обидчиво возражала.
Как ты могла! – почти кричал мужчина. – Ты обещала этого не делать!
Но я не могла отказать ей.
Теперь мне расхлебывать! И я вынужден буду оправдываться! Надоело! Звони сама, скажи наконец-то правду!
Милый, успокойся, – опустив голову, говорила женщина.
Постепенно голоса затихали, и речь становилась малопонятной.
«Везде одно и тоже. Что Россия, что Италия с Японией – все едино. Любовь, непонимание, разлука, страсть, тоска, нежность и одиночество. Ничего нового нет под Луной.
Голоса итальянской пары затихли. Лена приподнялась и посмотрела им вслед. Красивая пара. Наверное, счастливая. Помирятся. Интересно было бы на них еще посмотреть, любопытно.
Лена прилегла снова и неожиданно осознала – она не знает итальянского языка! Совсем! Никогда и нигде его не учила!
Что ж не самый бесполезный побочный эффект от опытов над ней. Никому пока не расскажу. Посмотрим, что будет дальше.
Лена глянула на резвящихся близнецов и совершенно успокоилась.
Одно из изменений заработало. Она снова была довольна жизнью.
