Привычный дом пугал своей опустошенностью. В коридорах никто не суетился, на кухне не пахло едой, в большом зале не теплился старый очаг, и каждый шаг зловещим эхом разносился по пустым комнатам.
— Есть тут кто? — шепотом позвала Ким. В ответ где-то уныло скрипнула старая половица, — хоть кто-нибудь, пожалуйста!
Глупо было ждать снисхождения от зимы. В этот раз она разбудила только Ким.
Боясь лишний раз дышать, девушка на цыпочках добралась до комнаты с припасами, достала из тайной ниши в полу маленький кривой ключ и попыталась открыть замок. Он ответил пронзительным скрежетом, похожим на измученный стон. В заброшенной тишине это звук получился оглушительным, пугающим до дрожи.
— Да тише ты! Хочешь, чтобы вся долина нас услышала?
Ну вот, она уже начала разговаривать с замками. Что дальше? Петь песни с табуретками и рассказывать свои секреты кастрюлям на кухне?
Повернув ключ в скважине еще раз, Ким толкнула дверь и бочком протиснулась внутрь. Там тут же зажегся уютный свет от заговоренных факелов, закрепленных на стенах.
Но свет — это не главное. В хранилище было тепло!!! В каждом углу стояли согревай-камни, наполненный под завязку солнечным светом.
— О, Трехликая, спасибо! — воскликнула она, обнимая один из камней. Его тепло было ласковым. Оно не обжигало, но обволакивало, укрывало уютным коконом, — как же хорошо.
В первую очередь она переоделась. Скинула сырой, совершенно негреющий плащ, стянула через голову сорочку и без сожаления откинула в сторону дырявые ботинки. В аккуратной стопке нашлось белье нужного размера и льняная нательная рубаха. Ким сразу натянула теплые штаны на овчине и жилет, подбитый лисим мехом.
В углу, на стеллаже отыскались охотничьи зимние сапоги из мягкой кожи, от которых она пришла в полнейший восторг. Они будто были сшиты специально для нее, удобно обнимали ногу, не хлябали, не скользили.
— Да, ради этого стоило проснуться на два месяца раньше, — усмехнулась она, разглаживая едва заметные складки на рукавах. К ней возвращалась надежда и хорошее расположение духа, и пустой желудок, заунывными трелями напоминающий о себе, больше не печалил, потому что припасов здесь было предостаточно.
На полках стояли бутыли с гранатовым вином, по стенам развешаны вязанки с корнеплодами и сухими грушами, холщовые мешки были до отказа набиты маковыми сухарями, а на столах, в глубоких глиняных поддонах хранилось вяленое мясо, нарезанное тонкими ломтиками.
Ким набила полный рот и жевала, щурясь от удовольствия. Ей даже хотелось смеяться от радости. А жизнь-то налаживается. Она согрелась, насытилась, у нее есть оружие и теплая одежда, а в монастыре полно непрочитанных книг, с которыми можно скоротать долгие зимние дни и вечера.
Возвращаться в обитель не было смысла — там холодно и одиноко. Поэтому Ким решила заняться обустройством своего зимовья.
Для начала она из общей спальни приволокла в хранилище одну из коек. Выбрала для нее самый мягкий матрас и подушку, заправила свежим бельем, бессовестно позаимствовав его в прачечной. Там же она взяла пару теплых одеял и полотенца.
Потом принесла ночник с кухни, пару тарелок и старый жестяной чайник, в котором натопила снега. Ей даже удалось заварить мяты и сделать медовый чай. В библиотеке она выбрала несколько книг и пергамент с пером, на тот случай, если захочется что-нибудь записать. Затем занялась подсчетом припасов. Не хотелось все съесть в первую же неделю, а потом задыхаться от голода. Именно поэтому она все перебрала и распределила до конца зимы.
За хлопотами и нескончаемой беготней день пролетел незаметно. Ким поужинала в полнейшей тишине, убрала за собой посуду и забралась в теплую постель. Читать не хотелось, поэтому она свернулась клубочком и, тяжело вздохнув, прикрыла глаза.
Несмотря на то, что холод и голод отступили, ей было грустно, а еще, она переживала, из-за того, что забыла в Обители часы старой йены. Как теперь отсчитывать те дни, что остались до наступления весны?
Пару дней она честно пыталась найти развлечение, занять себя какими-то делами: отдраила весь главный зал, начистила до блеска старинную посуду, даже в подвалах прибралась, но все равно было тошно. Уже не радовала ни одежда, ни еда, ни книги, ни удобная постель, и все острее ощущалось одиночество в пустом доме, среди серых стен и безмолвных комнат.
Ким все чаще поднималась наверх к тому окну, через которое проникла внутрь и подолгу смотрела на улицу. Защита, отводящая взгляд, действовала даже на животных. Они подходили к самым стенам монастыря, не чувствуя опасности и присутствия людей. Иногда мимо проскакивал шустрый заяц, или осторожно вышагивал длинноногий олень. Шумные сойки делили веточку огненно-красной рябины, а однажды появился снежный барс. Мягко ступая широкими лапами, он подошел к часовне, потерся боком о выглядывающее из снега навершие и бесшумно удалился.
Глядя на них, Ким ощущала какой-то странный азарт, желание выйти из своего укрытия, почувствовать себя свободной.
И она решилась, тем более что повод нашелся — ей не давали покоя часы старой йены. Так себе повод, конечно. Можно было делать насечки, составить календарь и отмечать дни, но Ким хотелось хоть ненадолго выйти из своей тюрьмы.
И она сделала это.
Нашла в хранилище светлую дубленку, чтобы не очень выделяться на снегу, заплела волосы в тугую косу, прикрыла их белым, пуховым платком, и отправилась навстречу зиме.
Погода в тот день стояла прекрасная — чистое небо, наполненное птичьими голосами, слабый мороз и плотный снег, почти не проваливающийся под ногами. Несмотря на одиночество, Ким не могла не признаться самой себе, что зимняя долина восхитительна, страх ушел и на время его место занял какой-то дикий, захлестывающий до краев восторг.
Ее первая зима за много лет.
Ким еще помнила, как жила в одном из приютов Милрадии. Каждую зиму им выдавали серые пальто из драпа. Жесткие, неудобные, но теплые. А еще варежки и шапки. Дети целыми днями пропадали на улице, лепили снежные башни, устраивали битвы за флаг и приходили домой сырые до трусов. Потом, конечно, дружно болели ангиной и мучились от жара, но все равно эти воспоминания оставались одними из лучших.
Ким не удержалась — слепила снежок и забросила его далеко-далеко, насколько хватило сил, правда тут же испуганно присела, вспомнив о том, где находится, и кого можно встретить в долине.
От монастыря до Обители Ким почти бежала, ругая себя последними словами.
Нашла, когда веселиться! Дурочка!
Скользнула в темную прореху окна, проползла по низкому чердаку и спустилась в подвал. Здесь было все так же. Торжественно тихо, холодно и страшно. Ее цветок совсем пожух и растерял свой магический свет, а когда-то белые лепестки, опустились до самой земли, скукожились и побурели. Зато все остальные миарт-таны светились и исправно охраняли своих спящих хозяек.
Ким завидовала им. И Харли, которая даже спала с недовольным лицом, и Матушке, которая обещала, что все будет хорошо, и даже рыжей Маниле, сладко причмокивающей во сне.
— Простите, йена, но мне эта штука нужнее, — она забрала брегет и повесила его себе на шею.
Дольше оставаться в Обители не было смысла. Ким не собиралась лить слезы и грустить над спящими послушницами, ей нужно было продержаться эту зиму, выжить, несмотря ни на что.
Она вернулась обратно тем же путем, что и раньше, вывалилась из окна на снег и уныло побрела обратно к жилым домам. Солнце все так же светило, наст по-прежнему блестел, искрился и похрустывал под ногами, но кое-что изменилось.
Тишина стала другой. Птицы затихли.
Ким остановилась, напряженно прислушиваясь. Ничего, ни единого звука.
Интуиция твердила, что надо уходить, прятаться в заговоренном укрытие, но какая-то неведомая сила, какое-то дикое, неуемное любопытство, не подчиняющееся здравому смыслу, заставили пройти немного вперед и подняться на холм, поросший молодым ельником. Оттуда открывался хороший обзор на долину.
— Я только одним глазком гляну, и все. — она ползком пробралась до удобного места, опустила усыпанную снегом еловую ветвь и аккуратно выглянула.
Никого. Все тот же белый покров, та же гнетущая тишина и ни единой живой души. Ким оглянулась — до монастыря метров двести, вниз по склону. Сердце сжалось от тревоги.
Зря она сюда забралась. Надо уходить.
И в этот момент ее взгляд поднялся выше, туда, где валуны Драконьего отрога складывались в гигантские ступени.
На одной из них стоял зверь. Майтикор. Чудовище из Андракиса. И несмотря на расстояние, разделявшее их, Ким чувствовала, что он смотрит прямо на нее.
Глава 2
Стараясь не делать резких движений и, все еще надеясь на чудо, девушка начала сползать вниз по холму, не отрывая напряженного взгляда от чудовища, притаившегося в скалах.
Майтикор был все так же неподвижен и издалека его можно было принять за каменную статую, но Ким не обольщалась. О силе и ловкости завоевателей ходили легенды не только в Долине Изгнанников, но и в Милрадии. Одно название — Андракис, вызывало у людей приступ страха.
Ей бы только уйти с холма, и пока он укрывает ее от чужих взглядов своим хребтом и еловой порослью, добежать до монастыря.
Медленно, метр за метром она спускалась, оставляя широкие борозды в снегу и проклиная все на свете. Что за нелегкая дернула ее отправиться в разведку? Почему она поддалась обманчивому ощущению одиночества и забыла об опасности, подстерегающей зимой? Ей было страшно не только за себя, но и за тех людей, которые по ее вине могут оказаться в опасности. Как теперь добраться до укрытия? И что будет, если он начнет его искать? Выдержит ли защита, возведенная жителями монастыря, ярость андракийского захватчика?
Добравшись до низа, Ким шмыгнула за снежный куст, похожий на белый шар. Перевела дыхание и, согнувшись в три погибели, почти до самой земли, побежала к Обители. Ей даже начало казаться, что спасение реально.
Позади раздался тихий, почти неуловимый хруст ветки.
Ким остановилась, замерла, едва справляясь с паникой, и медленно обернулась.
…Зверь стоял на вершине холма. Там, где еще минуту назад была она сама. Припадая на передние лапы, он словно огромный кот следил за каждым ее шагом.
Послушница попятилась. Дыхание с хрипом вырывалось у нее из груди, крик встал поперек горла, и в голове не осталось ни одной мысли, кроме той, что ей очень хочется жить.
В полнейшей тишине Майтикор оскалился, обнажая устрашающие клыки. И Ким не выдержала. Тихо всхлипнув от ужаса, она развернулась и бросилась бежать. Где-то за спиной разносился рев, рычание зверя, преследовавшего добычу.
Проваливаясь по колено в снег, она неслась к заговоренному контуру, не думая о том, что будет потом. Поймет ли чудовище куда она исчезла, найдет ли ее, сумеет ли пробить защиту.
Спасение было так близко, но удар в спину сбил ее с ног. Девушка потеряла равновесие и покатилась по снегу, а потом замерла, уткнувшись в него лицом. Ей было слишком страшно, чтобы думать о таких мелочах, как слетевший с головы платок или снег, забившийся за шкирку. С трудом приподнявшись, Ким обернулась и обомлела.
Рядом с ней стоял майтикор, и теперь она могла рассмотреть его как следует.
Ветер трепал завитки пепельной гривы, широкие кожистые крылья с когтями на изгибах были угрожающе приподняты, а хвост с ядовитым жалом на конце, нервно хлестал по лоснящимся бокам. На могучей груди хищника висела золотая цепь с ярким камнем в темной оправе, а на лапах красовались широкие браслеты.
Он был огромный, выше лошади в полтора раза, и ужасный в своей красоте.
Ким видела чудовищ Андракиса на картинках, в старых книгах, хранящихся на библиотечных полках, но они и близко не отражали суть, ту яростную силу, что клубилась в его глазах.
Оскалившись, с тихим рычанием он шагнул к ней.
Всего один шаг…
Ким даже не поняла, как вместо зверя перед ней оказался мужчина:
— Все. Отбегалась, — сказал он, рывком, за шкирку поднимая ее в воздух.
В его янтарных глазах не было ничего кроме равнодушия
Глава 2.2
Она попыталась вырваться, но это все равно, что бороться со скалой.
— Пусти!
Вместо ответа, он просто еще сильнее сжал кулак, так что ворот дубленки врезался в горло. Ким захрипела, хватая воздух ртом, как рыба, выброшенная на берег, но только когда перед глазами поплыли красные круги, зверь ослабил хватку и скинул ее обратно на снег.
Заходясь в кашле, она прижала руку к шее, пытаясь отдышаться. Из глаз катились слезы, сердце гремело на пределе возможностей. Тем временем захватчик присел рядом с ней на корточки, схватил за подбородок, вынуждая смотреть в глаза:
— Имя!
Ким дернулась, но жесткие пальцы сильнее впились в кожу:
— Имя, — повторил он без единой эмоции.
— Пусти! Мне больно!
— Разве это больно? — по губам скользнула снисходительная усмешка.
Его зрачки сузились до точки, а потом внезапно расползлись темнотой, перекрывая тепло янтаря, и в тот же миг Ким показалось, что она ослепла. Виски разрывались от огненной боли, она растекалась по затылку, кольцом охватила голову, парализовала голос…а потом исчезла, оставив за собой щемящую пустоту.
— Так, как ты говоришь, твое имя? Я не расслышал.
— Ким, — прохрипела она.
— Умница, девочка. А теперь скажи, откуда ты здесь взялась?
Она задрожала, только сейчас осознав, что своими неосмотрительными действиями подвергла опасности всех жителей монастыря. По ее вине их могут найти.
— Опять молчишь? — угрожающе склонился к ней.
— Я…я пряталась. В снегу.
Он не поверил, и снова ее полоснуло болью в этот раз поперек живота. Ким закричала, сжалась на снегу в комок, мечтая оказаться в подвале Обители Сна, в своем миарт-тане. Подальше от него.
— Еще раз спрашиваю, как ты сюда попала.
— Пришла, из Милрадии…Пряталась…
Он вскинул темные брови:
— Хочешь еще? — зрачки снова начали сужаться.
Ким отчаянно замотала головой и начала от него пятиться, ползти по снегу.
— Давай так, Ким. Ты сэкономишь мне время и все расскажешь, а я за это не буду использовать взгляд зверя.
— Я пряталась, — пропищала она.
— Отважная? Или глупая?
— Я правда пряталась. Ай!
Ее снова скрутило. В этот раз она даже не могла понять, где именно больно, все тело горело в огне.
Он снова отпустил:
— Это был твой выбор.
Оставив ее на снегу, он прошел вперед, хищным взглядом подмечая каждую деталь, прислушиваясь.
Ким с трудом поднялась. Боли не было, но от слабости ноги едва держали, хотелось сесть, а еще лучше лечь и закрыть глаза, поспать. Она не пыталась сбежать, прекрасно понимая, что зверь нагонит в мгновение ока, все что ей оставалось — это смотреть в спину захватчику из Андракиса и задыхаться от ненависти.
И тут Ким впервые увидела, на что действительно способна защита, сплетенная обитателями монастыря.
Он стоял в каком-то метре от выглядывающего из снега конька жилого дома и не видел его. Просто не видел и все. Прошелся вдоль цепочки следов, оставленных беспечной послушницей, присел в том месте, где они обрывались и рукавицей разгреб снег. У Ким замерло сердце, когда в снежной белизне проскочила темная крыша Обители, но он снова ничего не заметил. Досадливо хмыкнул и отошел от того места, не догадываясь насколько близко был к своей цели.
— Ты с неба что ли свалилась? — он приближался и его хмурый взгляд не предвещал ничего хорошего, — где ты пряталась? Где прячутся все жители этой чертовой долины!
